ие обречённых.
     Армия Фесса прошла над растерзанными и столкнулась с колышущейся алой завесой. Не колеблясь, зомби и скелеты шагнули в неё - чего бояться мёртвым?
     И вспыхнули. Не простым огнём - сами капельки крови, точно враз обретя душу и разум, бросились на вековечных врагов жизни. Багряные струйки оборачивались то языками пламени, то стремительными змейками; живое пламя вцепилось в суставы, норовя расчленить наступавших мертвяков, лишить возможности передвигаться и уже после этого прикончить окончательно.
     Фесс с трудом подавил желание вскочить и самому броситься в гущу боя. Не время. Всё идёт, как он и планировал. Заклятье такого масштаба и силы магам не повторить - вон, многие и так валяются без чувств: откат не знает пощады. Так что пусть расходуют последние силы - у него, Фесса, в резерве ждёт своей очереди отряд в без малого две сотни неупокоенных. Пусть сгорят первые ряды - последующие шагнут через бесполезные отныне останки и довершат дело.
     Так и случилось. Десятки, может, даже сотня неупокоенных свалились, корчась и дёргаясь, будто от боли, в объятиях кровяного пламени; однако остальные, бестрепетно перешагивая через упавших, по-прежнему напирали, вспыхивали, падали, так и не опустив протянутых к живым в вечной ненависти рук. Обычные воины удостоились бы великой чести за подобную доблесть; для мертвяков это было единственным способом существования.
     Губы Фесса скривились в горькой усмешке. Он бросал мёртвых против живых - хотя всю свою карьеру некроманта занимался как раз обратным, защищая живых от мёртвых. Может, встань он на эту стезю раньше, Сущность и не отвернулась бы от него там, в Чёрной башне, придя на помощь уже потерпевшему поражение Этлау? Ведь без сил Западной Тьмы отец-инквизитор никогда бы не выстоял перед ним, Фессом, и Рысей в её драконьей ипостаси. Если берёшься за такое дело, нельзя колебаться, и никакая цена не окажется чрезмерно высокой.
     Схватка у жертвенника меж тем продолжалась. Неупокоенные несли потери, маги медленно отступали ко входу в гробницу Салладорца. Их оттеснили от жертвенника, с другой стороны воины Фесса проломили ограду загона для рабов, и... Фесс успел вмешаться лишь в последний момент. По спине некроманта словно хлестнул девятихвостый бич. Сжав кулаки и до хруста стиснув зубы, Фесс поворачивал стадо своих кровожадных слуг - словно человек, пытающийся отводным щитом направить в сторону прорвавший высокую запруду поток воды. Зомби не знают чувств (во всяком случае, так утверждали древние манускрипты), но попыткам некроманта оторвать их от "любимого" занятия - резни - сопротивлялись, как сопротивляется река усилиям тех, кто возводит плотину.
     Завесу из кровяного пламени неупокоенные прорывали, сбившись в плотные колонны, первый сгорал почти дотла, второй валился грудой бессмысленно дёргающихся костей, третий уже только обугливался, ну а четвёртый отделывался одними лишь подпалинами.
     Кольцо сжалось ещё крепче, маги отступили уже за круг трёх обелисков, к самому чёрному зеву входа; всех уцелевших, считая и воинов, и рабов, и чародеев, оставалось не больше трех десятков. Остальные растерзанными и растоптанными лохмотьями легли под ноги наступавшей армии мёртвых. Неупокоенные тоже понесли изрядные потери, так что все подходы к круглой площади оказались завалены обломками костей, откатившимися черепами и тому подобным, что оставляет за собой битва.
     Пламя из крови зарезанных пленников отступало вместе с магами. Оно сгущалось, становилось плотнее - и более истребительным. Неупокоенные молча падали, охваченные его живыми языками, а те, кто прорвался, - шатались, бестолково размахивая руками, ноги у них подламывались, и упавших топтали те, кто напирал сзади. Кое-кто из салладорских магов пытался пустить в ход привычное стихийное чародейство - молнии, огненные шары, возникающие словно из ниоткуда каменные глыбы (обломки пирамид с окраин некрополя); и оказалось, что изгрызенные живым, из крови, огнём неупокоенные сделались далеко не так уж неуязвимы, как того хотелось бы Фессу. И камни, и молнии, и простое пламя получили над ними известную власть - хотя, конечно, далеко не равную той, что это оружие стихий имело бы над простыми смертными.
     Несмотря на потери, зомби уже почти загнали магов в чёрный провал входа, когда из непроглядной глубины склепа пришёл ответ, поистине достойный Эвенгара Салладорского.
     Сперва Фесс ощутил упругий толчок в грудь - словно порыв внезапного ветра пробился сквозь толщу песка. А когда вскинул голову - от входа в гробницу кругом разбегалась невидимая волна Силы, круша и разрывая на куски тела неупокоенных, словно разом исчезла вся магия, защищавшая и зомби и скелетов. Взрывались, разлетаясь чёрной трухой, пустые черепа, оторванные руки и ноги летели в разные стороны, безногие торсы отбрасывало к краям площади, разбивая о стены склепов.
     Ничего подобного некромант никогда не видел. И не знал, как этому противостоять.
     Правда, и невидимая волна тоже не была абсолютным, всё сметающим и неостановимым оружием. Подобно океанской волне, она дробилась и угасала, каждый разорванный в клочья мертвяк хоть немного, но ослаблял её. И она таки угасла, исчерпав себя в яростной атаке и уничтожив никак не меньше семнадцати сотен неупокоенных. Уцелевшие - не более пятидесяти - остановились. Так и тянуло сказать - "в растерянности". Но мертвяки не знают, что такое "растерянность", равно как и "страх" или "боль". Однако ж немногие оставшиеся на ногах застыли на месте; маги и уцелевшие солдаты поспешили скрыться в чёрном провале входа.
     В своё время некромант спускался в эту гробницу и осмотрел её всю, но, конечно, не простукал каждую без исключения плиту в стенах и на полу - ему хватило жуткого зрелища: прикованный пудовыми цепями чёрный саркофаг Салладорца, и постоянное "скрип, скрип, скрип" из-под неподъёмной каменной крышки, словно неимоверно отросшие ногти погребённого изо всех сил пытались процарапать насквозь могильную плиту. Поэтому кто мог сказать, не отыщется ли оттуда ещё один ход, тайный отнорок? Салладорские маги отступили, и Фесс прекрасно понимал отчего. Они истратили всю силу, им требовались новые жертвы. Может, под нож пойдёт кто-то из собственных солдат или даже младших подмастерьев. Может, добьют раненых.
     - Надо атаковать, Рыся, - вслух проговорил некромант.
     Две сотни сохранявшихся в запасе неупокоенных послушно и без колебаний двинулись сквозь некрополь. Им никто не препятствовал, но, достигнув бестолково топчущихся на месте уцелевших мертвяков первой волны, резерв тоже остановился. Какая-то сила не давала им шагнуть дальше, но что это было за заклятье и можно ли его снять на расстоянии - Фесс понять не мог.
     - Папа, нападём сами! - вновь бросила рвущаяся в бой драконица.
     Некромант покачал головой. Салладорцам пришлось импровизировать, чтобы остановить восставших мертвецов, но вот защита против живых осталась в неприкосновенности, и Фесс сомневался, что им - даже вдвоём с Рысей - удастся так легко и быстро прорваться сквозь этот заслон. И отсюда так просто не доползти до Пика Судеб, в его относительно безопасные пещеры, где у Эйтери-Сотворяющей всегда найдётся пара-другая нужных эликсиров...
     - Нет, Рыся. Будем ждать. Вечно они под землёй не просидят. Если есть выход - то где-то невдалеке. Надо следить, вот и всё.
     - Они ударят снова!
     - Пусть. Попробую расплести их заклинание. С одного раза это мало кому удаётся. Что до мервяков... в конце концов, нам нельзя было допустить, чтобы Салладорца вытащили из его саркофага, и это, похоже, удалось. Здешним магам сейчас не до воскрешающих и разупокаивающих заклятий.
     Рысь ничего не ответила, только несогласно вскинула голову.
     Шли часы. Солнце поднялось, заблистав над пустыней белым палящим щитом, - некромант и драконица ждали. Нигде в некрополе ничто не шевелилось, мертвяки, которым жара, само собой, была нипочём, всё так же толкались невдалеке от входа в подземелье, не продвигаясь, впрочем, ни на шаг вперёд. Наступила полная тишина - и в обычном мире, и там, где струятся магические потоки. Салладорцы тоже затаились.
     ...Ночи Фесс дождался с превеликим трудом. У них с Рысей хватало воды, но выдержать испепеляющий жар он не смог - рискуя нарваться на ловушку, перебрался в одну из разрушенных пирамид на самой границе некрополя. Идти дальше означало привести в действие весь магический арсенал салладорцев, как раз и рассчитанный на появление таких вот героев-одиночек. Рыся несколько раз летала в дозор, низко стелясь над самым песком, задевая его крыльями, словно буревестник - гребни вздымающихся волн, и тоже ничего не обнаружила. Салладорцы в подземной гробнице не подавали признаков жизни. Не пытались и выбраться на поверхность - если куда-то и вёл возможный подземный ход.
     - Они долго не продержатся, Рыся, - с уверенностью сказал некромант вернувшейся с очередного облёта драконице. - Их там не меньше сотни. Сколько им нужно воды? Что они станут есть? Где, извини, справлять нужду? Они вылезут, непременно вылезут. Надо только дождаться.
     ...Ночь была на переломе, когда дремавшая на песке Рыся встрепенулась.
     - Папа! Сюда... кто-то идёт!
     - Кто? Откуда? Ты их чувствуешь? - Фесса подбросило.
     - Там, папа! - крыло драконицы вытянулось, указывая в сторону гор.
     Немного времени спустя Фесс смог разглядеть слабый отсвет - словно полз, извиваясь, огненный червь. Шло войско, шло спокойно и уверенно, освещая себе дорогу факелами, ничуть не боясь быть обнаруженным. Так могут идти только хозяева этой земли - вот чего, значит, ждали загнанные в подземелье салладорцы! Каким-то образом они сумели подать весть - и вот новый отряд уже спешит на выручку. Причём отряд немалый - колонна сильно растянулась.
     - Кажется, придётся последовать твоему совету, дочка. - Фесс расправил затёкшие плечи. - Ударим первыми. Пусть они от ужаса разбегутся по всей пустыне!
     Драконица молча кивнула.
     Они взмыли в воздух, драконья магия прочно держала Фесса на узкой спине, барханы как-то сразу провалились вниз, понеслись назад - колонна приближалась, пламенный росчерк распался на сотни отдельных точек-факелов.
     - Ударим вместе, Рыся. Не жалей огня!
     ...Однако марширующие заметили их первыми. И уже изогнувшего шею, готового извергуть поток пламени жемчужного дракона с седоком на спине встретил дружный ликующий рёв сотен глоток:
     - Ишхар! ИШ-ХАР! Ишхар, Ишхар, Ишхар!!!
     Поури откликнулись на зов.
     Призыв некроманта был услышан, и теперь свирепые карлики - уже не в видении, в настоящей жизни - готовы были сражаться под его знамёнами.
     Рысь исторгла-таки струю пламени, но направила её в небо, словно салютуя новым союзникам.

Глава шестая
МЕЛЬИН

     О случившемся возле замка барона Грациана Аастера Император велел рассказывать повсюду. В крепости остался небольшой гарнизон, дружинников разоружили, заставив сдать мечи, панцири и длинные пики. Новоиспеченный молодой барон Марий Аастер стоял перед Императором навытяжку. Глаза у юноши были красны, но голос уже не дрожал.
     - Согласно повелению моего Императора, мы провели поиск. Впереди на Тракте поселяне говорят о волчьих стаях. Это небывалые волки, повелитель. Они...
     - Знаю, - перебил Император. - Мы столкнулись с ними по дороге сюда. Что ещё?
     - К деревням выходят дикие звери, повелитель. Во множестве. Простые волки, медведи, даже рыси. Словно защиты просят... Кое-где объявились жрецы додревних богов, что якобы знают, как повелевать животными. Но боятся...
     - Пошлите весть, - повернулся к легату-порученцу Император, - чтобы все, кто каким угодно способом может защитить мирных поселян, сделали бы это, не страшась кары за "незаконную волшбу", "ересь" или что-либо иное.
     Легат кивнул, торопливо делая заметки на свитке.
     - Что-нибудь ещё, барон? - Император нарочно сделал ударение на титуле молодого Мария.
     - Никак нет, мой повелитель. Какие будут приказания?
     - Возвращайтесь в передовой дозор, - распорядился повелитель Мельина, игнорируя предостерегающие взгляды проконсула Клавдия. - Капитан, придайте барону двух воинов. На всякий случай.
     Кер-Тинор отрывисто кивнул, едва заметно шевельнул бровью - рядом с Марием как из-под земли выросли двое мрачного вида Вольных.
     - Разрешаю идти, барон.
     Юноша молча поклонился, судорожно стискивая эфес отцовского меча, явно ещё слишком тяжёлого для него.
     - Я знаю, что ты хочешь сказать, проконсул, - не поворачиваясь к старому вояке, уронил Император. - Потому и послал Вольных. Но... парнишка, уверен, не предаст. И не предупредит других мятежников. А если и предупредит... меня сейчас больше интересуют имена, чем действия.
     - Мой Император, как всегда, мудр, - поклонился Клавдий.
     - Брось это, старый друг, - рассмеялся Император, хлопнув консула по плечу. - Лесть тебе не к лицу. Прикажи трогаться. Так мы ещё год до Мельина не доберёмся.
     Легионы маршировали дальше. Весна наступала дружно, снега оседали, дороги развезло, когорты растянулись по единственной нитке мощённой камнем дороги. Междуречье Суолле и Илдара было густо заселено, Полуденный тракт шёл мимо небольших городков и разросшихся сёл, баронских замков, порой стоявших так близко друг к другу, что с башен их можно было просто перекликаться.
     Весть о случившемся с бароном Аастером уже успела широко разойтись. На пути Император не встретил ни единого стяга мятежной Конгрегации. Сплошные изъявления преданности и покорности. Но вот воинской силы - почти и не было. Мол, от оскудения великого пахари разбежались, на этот год зяби поднимут едва ли треть прошлого, самим баронам доспехи не обновить, починкой стен замковых не озаботиться, дружинников пришлось распускать, иначе кормить их нечем станет, пусть сами на своей земле порядок наведут...
     Усталая армия приближалась к реке Илдар, когда аванпосты донесли, что вокруг начинают скапливаться волчьи стаи. Те самые, что наводили страх на всю округу. Селяне спешили укрыться за прочными городскими стенами, бароны тоже впускали своих арендаторов - слухи, один страшнее другого, о сожранных подчистую деревнях дальше на западе распространялись с пугающей быстротой.
     В городе Император долго принимал старейшин, выборных гильдемейстеров, хором жаловавшихся на тяжёлые времена. От Сегена до илдарского устья - множество лиг, однако лихие пираты на лёгких судёнышках поднимались вверх по течению, собирая обильную дань с ошалевших от неожиданности поселян и даже с баронов - после того как два самых упорных замка были взяты внезапными приступами. Смиргл, порт в устье Гедерна, уже трижды отражал приступы и сражался почти в полном окружении - однако его жители, все как один, вышли на стены, готовые драться до конца, и морские разбойники отступили, решив поискать добычу полегче. В старых горах к северу от Смиргла, меж близко сходящимися здесь руслами Гедерна и могучего Илдара, Империя испокон веку разрабатывала серебряную руду. Жилы поистощились, но кое-что там ещё можно было наскрести, и не так уж и мало; пираты всерьёз рассчитывали завладеть рудниками и портом, после чего создать в низовьях двух рек свой собственный анклав, обещая жителям защиту, свободу торговли и низкие "честные" пошлины. Но народ в Смиргле - мореходы, купцы, корабелы, мастера серебряных дел - встали стеной, не измерив присяге.
     Здесь, далеко от Семандры и Разлома, жизнь Империи казалась почти что обычной. Да, пираты, конечно, досаждают. Но морские находники предпочитали грабить всё же западнее, где было больше приморских городов.
     Император не задерживался в Сегене. Вербовщики бросили клич, прошлись по улицам раз, другой, третий - но увели с собой не больше полусотни новобранцев. Конечно, Суолле лежала далеко, и Император разбил вторгшихся - но отнюдь не отбросил их за Селинов Вал; а ну как военное счастье вновь повернётся к Мельину спиной? Не-ет, лучше оставаться дома, в случае чего - драться на стенах, а не тащиться за легионами.
     То же повторилось и в Форгле, и в Саоне. Едва пятнадцать десятков рекрутов соблазнились щедрыми посулами; а ведь легионное жалованье сейчас не шло ни в какое сравнение с тем, что получали ещё совсем недавно, в последний год правления предыдущего Императора.
     За Саоном начались леса. Земля здесь родила плохо, несмотря на тёплый климат. Яблоки, вишни, груши принимались скверно, пшеница не достигала и колена взрослого человека. Между Саоном и Галаном вдоль Полуденного тракта лежали дикие лесистые края, с далеко разбросанными поселениями лесорубов, древоделей да постоялыми дворами и почтовыми станциями, редкой чередой выстроившимися вдоль большой дороги. К северу, почти до самого Поясного тракта, тянулись пустые земли, долгие унылые равнины, перемежавшиеся расплывшимися грядами древних холмов, поросших скудным, худосочным лесом. Владения иных баронов тут были размером с доброе королевство там, за Селиновым Валом, вот только у такого барона редко когда насчитывалось и пять десятков арендаторов. Довольствовался такой владетель обычно даже не замком, а простой башней в три этажа - на верхнем жил сам сеньор с семьёй, в среднем - слуги, там же хранились припасы, ну а внизу и вовсе по-простому держали скот, так что даже баронесса частенько садилась к корове с подойником, не кичась голубыми кровями.
     Никто не мог сказать, коготь какой беды царапнул эту землю, поразив её бесплодием. Даже в годы, когда Север опустошал Смертный Ливень, собирая обильную дань, желающих перебраться в эти края почти не находилось - что тут делать, что есть-пить? Даже охота здесь отличалась бедностью.
     Именно здесь, в краях, где поселения отстояли далеко друг от друга, и было настоящее приволье для пришедших с запада волчьих стай. Слухи, от которых трепетали Саон, Форгл и Сеген, шли как раз отсюда.
     Легионы встретила угрюмая картина - запустение, разор, неприбранные тела возле брошенных изб с сорванными крышами. Волки резали скот не для еды, а, похоже, просто забавы ради. Уцелевшие жители сбивались вместе, наспех возводили, где только могли, палисады вокруг селений; при виде императорского поезда люди выбегали на Тракт, падая на колени и с мольбой протягивая руки; Император лишь гневно щурил глаза, глядя на тощих, почерневших с голодухи детишек, женщин, что казались глубокими старухами, не перевалив и на четвёртый десяток; мужчин, скорее напоминавших беглых каторжников, чем добрых и усердных имперских налогоплательщиков.
     Как назло, волчьи стаи благоразумно не появлялись на виду, лишь преследуя проходившую армию издевательским дальним воем. Многие жители, доведённые до полного отчаяния, бросали дома и жалкий скарб, грузили на тележку то немногое, что могли увезти, сверху сажали детвору и сами впрягались в оглобли, следуя за уходящими на запад легионами. Ни проконсул Клавдий, ни даже сам Император ничего не могли с этим поделать. Войско просто не могло терять время на долгие и, возможно, бесплодные облавы.
     Единственное, что оставалось во власти повелителя Мельина, - это дать бежанам место в середине войсковой колонны, чтобы никто не отстал. Остаться одному среди этих лесов, из глубины которых то и дело доносился глухой и низкий волчий вой, означало верную гибель.
     В портовый город Галан армия вступила, отягощённая несколькими тысячами семей, бежавших от волчьей напасти.
     Галан стоял на самой границе бесплодных земель. К юго-западу от него, за невысокими Ставийскими горами, лежали благословенные, плодородные области Пенного Клинка, иногда именовавшегося ещё и Полуденным. Там, во фруктовом саду Империи, простые крестьяне некогда жили зажиточнее многих северных баронов; до недавнего времени, пока не пришли пираты.
     Морские разбойники знали, где можно поживиться. Деревни в дне пути от побережья вообще не имели никакой защиты; бароны южных земель содержали многочисленные дружины большей частью ради спеси и желания перещеголять соседа; тем не менее обилие оружной силы и обязанность сеньора хоть как-то, но защищать сервов и арендаторов дали возможность сэкономить на частоколах. Так,