ь это, как страх, только что готовый задушить е„, разорвать сердце железными незримыми когтями, внезапно стал отступать, таять без следа, а по жилам заструился знакомый огонь; рот внезапно пересох, она невольно скрючила пальцы - и не особенно удивилась, ощутив вытягивающиеся из их кончиков длинные кривые когти из чистейшей гномьей стали.
     Ведьма начала преображаться, сама того не заметив. Заклятье ожило и заработало само, словно пытаясь защититься от неизбежного - помимо воли самой волшебницы.
     Темный чародей ос„кся на полуслове. Ведьма знала - он видит сейчас перед собой сжавшуюся, готовую прыжку громадную ч„рную пантеру с не правдоподобно длинными когтями и острыми белыми иглами зубов, точно у заправского вампира.
     Человеческое сознание ведьмы гасло - она ещ„ н достигла таких высот в искусстве преображения что бы сохранять людской разум даже в зверином обличье Потом, когда заклятье прекратит действовать, ведьма сама вновь оберн„тся женщиной.
     - Боишься? - с неожиданной усмешкой в голосе спросил волшебник. -
     И правильно делаешь. Потому что незачем было браться за такие вещи, в которых ровным сч„том ничего не смыслишь. - Голос его посерь„знел. - А потому, сестра, отошла бы ты сейчас в сторону... отошла подобрупоздорову, думаю, я знаю, как управиться с той дрянью, которую ты сварила.
     Молодой волшебник говорил неторопливо, умиротворяюще, совершенно обычным голосом, словно успокаивая маленького реб„нка. Он не делал резких движений, ведьма-пантера не чувствовала никакой творимой волшбы - и вс„ же никак не могла унять колотившую е„ дрожь, даже забыв о самом страхе. Видно, было нечто превыше даже защитных сил звериного рассудка; умом ведьма понимала, что, наверное, самое лучшее сейчас - сделать вс„ так, как велит странный пришелец, но...
     Ведьма слишком долго готовила это чародейство. Не только собирала редкие травы, коренья, иные, сугубо колдовские ингредиенты, не только отдавала последние гроши за особо чистый и тонкий уголь алхимического качества, которого требовалось чуть ли не полтелеги, а уж чем и как зарабатывались эти гроши, сейчас лучше и не вспоминать; нет, это варево, прежде чем попасть в кот„л, слишком долго кипело в ведьминой душе, проникая в самые дальние е„ уголки, отравляя вс„ и вся; и мука разрыва с этим призрачным двойником задуманного ею чародейства оказалась поистине невыносимой.
     Волшебник внезапно ос„кся, он явно растерялся, даже отступил на шаг, как-то неуверенно выставив перед собой посох, словно для защиты.
     Пантера ощущала его страх, он манил и притягивал, пьянил, лишая ведьму-оборотня последних, даже звериных инстинктов самосохранения и осторожности.
     Ч„рное тело взвилось в воздух, распарывая его сверкающе-шипастыми когтями. Алая пасть раскрылась, лапы вытянулись, готовые опрокинуть и подмять слабую но такую сочную и лакомую человеческую плоть.
     Маг не стал уклоняться. Просто взмахнул посохом - с такой быстротой, что раздался свист, - и прямо перед пантерой вверх взметнулись фонтаны земли.
     Условия творимого заклятья требовали, чтобы ведьма развела свой кост„р не где-нибудь, а на давно забытом и заброшенном кладбище, здесь, возле покинутой людьми и поглощ„нной Нарном деревни. Под земл„й вс„ ещ„ оставались м„ртвые - старый лес оставил в покое их кости. Враждебный людям, Нарн имел свои понятия о воинской чести и не тревожил покой ушедших.
     Метнувшийся с быстротой, недоступной обычным пантерам, оборотень со всего размаха налетел на внезапно возникшую у него на пути преграду. Пантера взвыла от боли и ярости, кубарем покатившись по земле, беспорядочно суча лапами, - летевшая вверх земля, такая рыхлая на первый взгляд, оказалась крепче камня.
     Однако и чародею пришлось отступить. По его лицу разливалась бледность, на удивление хорошо заметная даже сейчас, в ночном мраке. Можно сказать, его и щеки светились - но, подобно луне, светились неживым, мертвенным светом, заставляющим вспомнить второе название ночного светила - "солнце м„ртвых".
     Каменное навершие посоха опустилось к развороченной земле. Оборотень ощутил накатившую волну - но не обжигающе жаркой, какой следовало ожидать от заклятий Белых волшебников, а, напротив, леденяще холодной. '
     Пантера оцепенела. Холод этого заклятья, казалось вот-вот обратит в камень саму бешено струящуюся жилам кровь, мороз пронзал каждую мельчайшую частицу е„ существа - и могучее заклятье Преображения которое ведьма считала неодолимым, дало трещину. Холод чужой магии превратил его в ледяной монолит а потом по блистающей поверхности этого монолита побежали бесчисленные трещины.
     Когти втягивались обратно, исчезали клыки, лапы вновь становились руками, гротескная морда зверя - вполне миловидным женским личиком, совсем ещ„ молодым.
     Маг сделал ещ„ шаг назад, тяжело опираясь о посох. Плечи его поникли; дышал он хрипло и с трудом. Видно, и ему эта волшба далась нед„шево.
     - Помешай сво„ варево... в последний раз, - неожиданно сказал он. -
     Вот-вот поспеет... тогда уж точно беды не обер„шься.
     Он старался говорить по-прежнему спокойно, словно и не пришлось ему только что отбивать самую настоящую атаку самого настоящего оборотня, а потом ещ„ и возвращать этого оборотня в человеческий облик.
     Ведьма кое-как поднялась, оправила порванное платье, провела рукой по спутанным, перепачканным земл„й волосам. Магия пришельца на время пригасила охватившее чародейку безумие, однако, та чувствовала, что ненадолго.
     - Болит? - сочувственно спросил вдруг маг. - Понимаю. Сильно должно болеть. Так всегда бывает, когда долго заклятье сплетаешь... Сплетаешь, сплетаешь и никак сплести не можешь. Потом уже, случается, и сил назад повернуть нет.
     Ведьма вздрогнула от неожиданности и неволь кивнула - чародей попал в самую точку.
     - Я здесь не для того, чтобы драться, - пояснил пришелец. - Я приш„л помочь. Разреши мне управиться с твоим котлом... и ты увидишь, сразу полегчает.
     Незнакомец говорил по-прежнему дружелюбно ласково, но едва ли он мог предполагать, что ведьм сейчас способна заглянуть куда глубже, чем обычно позволяли ей е„ таланты. И то, что ведьма видела внутри, за привычной личиной чародея, пугало е„ больше чем вся Святая Инквизиция Империи, Семиградья, Эгеста и Аркина, вместе взятая.
     Там, внутри, клубились облака беспощадного, ждущего, голодного и алчного мрака, лишь изредка озаряемые мрачными алыми сполохами. Там гулял злой ветер, в котором воедино сплелись и боль, и гнев, и жажда крови - вс„ то, без чего не может существовать Т„мный маг.
     И Сила тоже скрывалась в этих облаках, молчаливая и безжалостная.
     Дружелюбный и спокойный голос был маской, чувствовала ведьма. "Ему нужен только мой кот„л, - подумала она. - Мои труды... планы... надежды... он просто забер„т вс„ себе... вс„, вс„ рушится!"
     От отчаяния она даже застонала. Маг начеку... он ей не по силам... он отобь„т любую атаку...
     Любую, кроме?..
     - Успокой меня! - внезапно выкрикнула она чуть ли не в полный голос, забыв об осторожности. Ей не надо было играть. Готовое вот-вот родиться заклятье причиняло ей не меньшую боль, чем покидающий материнскую утробу младенец. - Успокой меня! - И она потянула за шнурок, распуская завязки на юбке.
     Она вовсе не отличалась любвеобильностью, обычно приписываемой ведьмам. Совсем даже напротив. Но сейчас - сейчас она просто не видела другого в хода. Или она возьм„т верх - или просто умрет от мук так и не рожд„нного заклинания.
     - Не сходи с ума! - резко отшатнулся маг. Но в голосе его ведьма с торжеством услыхала настоящий испуг. От этого волшебства он защиты не знал.
     Ведьма сд„рнула юбку, швырнула наземь, дрожащими пальцами принялась распутывать узлы верхней рубахи.
     Лицо чародея исказилось. Это был не страх, не похоть, не ярость - нечто большее, словно он стоял на самом краю исполинского ут„са, изо всех сил борясь с головокружением и навязчивым желанием шагнуть вниз с обрыва.
     - Стой, дура! - рявкнул он, вскидывая посох, словно для драки. - Стой! Не видишь сама, что сварила?!
     - Не вижу, - прохрипела она. Притупленная магией пришельца боль вновь возвращалась, руки ведьмы тряслись вс„ сильнее, она никак не могла совладать с узлами. - Иди ко мне, ну что ты стоишь, иди же, иди...
     - П-погоди... - В голосе Т„много волшебника ведьма с торжеством уловила нотки неуверенности. - Погоди, послушай меня, ты ведь и впрямь не представляешь, что натворила... если ты вс„-таки дашь этому вырваться на волю... вся округа превратится в пустыню! Ты понимаешь это или нет, ведьма Саттара? В пустыню! Никто не уцелеет! Зачем тебе это, скажи мне, ответь!
     Ведьма приостановилась. Нерожд„нное заклятие жгло и язвило нестерпимо, но в то же время - как ни странно - человеческая неуверенность чужого волшебника то чтобы придала ей силы, но как-то... расположила к нему, что ли. Неожиданно ведьме очень захотелось сказать ему вс„, во вс„м признаться... потому что Силе, срывавшейся за невзрачным поношенным плащом, можно было доверять.
     В чем-то она была неизмеримо сильнее, несмотря на все магическое искусство е„ гостя. И в то же время - это его искусство открывало е„ внутреннему взору такие видения, что у ведьмы внутри вс„ оледенело и обмерло.
     Она заколебалась. И маг, конечно же, тотчас это почувствовал.
     - Разреши мне управиться с котлом, - вновь попросил он. - Поверь, даже Инквизиция не стоит такой цены. А я тебе помогу. Позволь только мне опростать твой кот„л, и мы уйд„м отсюда. Уйд„м все вместе. Округа успокоится. А от инквизиторов я тебя уж как-нибудь да отстою. Вот спутников своих как-то пришлось прямо с эшафота спасать. Спроси их, они не дадут соврать. - Волшебник даже позволил себе слегка улыбнуться.
     - П-поможешь? - вдруг вырвалось у ведьмы.
     - Конечно! - Чародей торжественно прижал правую руку к сердцу. - Клянусь тебе в этом всемогущей Тьмой, в которой я черпаю силы, клянусь тебе в этом неподкупной Смертью, ожидающей каждого, клянусь своим посохом и своей Силой некроманта - я буду защищать тебя до последнего вздоха. А теперь давай не будем медлить, позволь мне сделать то, что я должен сделать, и в дорогу! Надеюсь, у тебя не осталось в Кривом Ручье ничего такого, за чем стоило бы возвращаться.
     - Не осталось... - машинально, словно неживая, ответила ведьма. Е„ руки бессильно упали, остановившийся взор смотрел в одну точку, куда-то в темноту у подножия холма.
     Е„ ночной гость дал ей самую страшную клятву, на какую только способен Ч„рный волшебник. Клятву нерушимую. Он и впрямь теперь обречен погибнуть, спасая е„, угоди она в руки Инквизиции.
     Казалось бы, чего колебаться?
     Ведьма уже открыла рот, чтобы сказать: "Ну, так делай же!", уже шагнула было в сторону, открывая некроманту дорогу к котлу, как вдруг внутри у нее словно бы взорвалась ледяная скала боли. Мириады острейших иголок вонзались, казалось, в каждую частицу естества, гася сознание, пожирая рассудок, обращая ведьму в один вопящий, корчащийся комок боли, ненависти и ужаса. Это было словно удар настигшей цель уже на изл„те стрелы, неведомо кем выпущенной...
     Ведьма шатнулась впер„д. Все только что сказанные слова оказались забыты, даже нерушимая клятва некроманта. Остались только животные страх, боль и ярость.
     Она прыгнула, выставляя вмиг. отросшие стальные когти.
     - Позвольте мне, милорд мэтр, - неожиданно раздался низкий ворчливый голос. Из тьмы вынырнул коренастый коротышка, по виду - сущий гном, в мокром, облепившем его с ног до головы плаще. - Не так надо с бабами чумовыми обходиться, ох, не так...
     Одним движением, катясь, словно колобок, он вдруг очутился рядом с обеспамятовавшей ведьмой. Взметнулся здоровенный кулак - ведьму спасли только не до конца ещ„ угасшие инстинкты оборотня, она отшатнулась, споткнувшись и рухнув навзничь.
     Этого оказалось достаточно. Коротышка в один миг оказался сверху, навалившись многопудовой тяжестью, а у самого своего горла ведьма почувствовала холодное остри„ короткого кинжала.
     - Хватит дурочку валять! - рявкнули ей прямо в ухо, обдав при этом густым луковым перегаром. - Слушай, что милорд мэтр тебе скажет, и делай, что говорит. Тогда, быть может, до завтра дожив„шь!
     - Отпусти е„, Сугутор, - услыхала ведьма голос мага. - Отпусти, отпусти, мне она ничего не сделает.
     - То-то, что не сделает, - недовольно проворчал коротышка, не делая даже попытки подняться. - Небось как на вас она пантерой наскочила, у меня едва медвежья болезнь не случилась.
     - Вставай, вставай, гноме, нечего тебе е„ лапать, - раздался третий голос, принадлежавший здоровенному зеленокожему детине с торчащими из-под верхней губы внущительными клыками. Детина протянул руку, играючи подняв коротышку за плечо. Гном галантно протянул ведьме отброшенную ею юбку.
     - Мы тебе не враги, - наклоняясь и вглядываясь глаза ей, вновь сказал маг. - Я помогу тебе выбрать отсюда. Ты слышала мою клятву. Если хочешь, будем странствовать вместе. Вставай и давай браться за дело. Тво„ заклинание... ты даже понятия не имеешь чему да„шь дорогу. Потуши кост„р, я управлюсь с котлом.
     - Не-е-е-ет! - вырвался у ведьмы звериный вой Она так и думала. Сбывались е„ самые худшие ожидания. Он приш„л убить е„ волшебство - то самое, ради которого она безвозвратно погубила собственную душу и готова была погубить тело.
     Никаких других мыслей у не„ уже не оставалось. Она забыла.
     - Не отпускайте е„, - скомандовал чародей своим подручным, и те, не мудрствуя лукаво, тотчас схватили ведьму за руки. Коротышка вновь приставил ей к горлу кинжал.
     По щекам ведьмы потекли злые слезы. Вс„, вс„, вс„ погибло! Заклятье не доведено до конца, она не отплатит тем, кто гнал е„ через весь Эгест, кто сж„г е„ сестру, кто запытал до смерти е„ мать, кто повесил за
     "пособничество ведьмам" е„ отца; все они останутся жить...
     Но тогда она, во всяком случае, захватит с собой этого проклятого мага, разрушившего все е„ планы!
     Не обращая внимания на приставленное к горлу остри„, она внезапно и резко рванулась в сторону. Сталь оцарапала ей шею, но ведьма, не чувствуя боли, одним прыжком очутилась возле котла, сунула обе руки в кипящее варево (ожогов она не почувствовала) - и выкрикнула давно, бережно выпестованную формулу заклинания.

***

     Магический удар швырнул Фесса наземь, застав несколько раз перекатиться через себя - остановил его только густые кусты, окружавшие вершину xoлма.
     Глаза заливало кровью из рассеч„нного лба, в ушах звенело.
     Гном и орк, забыв о ведьме, разом бросились к нему - поднимать.
     - Пр-рочь! - в ярости заорал на них некромант. Скрюченные пальцы впились в посох. Ну, пришло время показать вс„, на что ты способен, волшебник, потому что иначе тебе прид„тся встретиться тут с той самой Тьмой, от которой ты так стремишься убежать.
     Кот„л тем временем, словно отзываясь на слова ведьмы, изверг из себя тугой смерч зеленоватого пламени. Густое варево обращалось в бесплотный огонь, он поднимался вс„ выше и выше над холмом, разм„тывал серые тучи, обращая в пар капли дождя, взвивался, пронзая толщи ночного воздуха, казалось, ещ„ немного - и он добер„тся до самых зв„зд, растолкн„т, разбросает их в стороны так же легко, как мат„рый медведь разбрасывает свору собак.
     Фесс одним прыжком оказался возле котла, отшвырнул ведьму, - впрочем, она и не сопротивлялась. Ч„рное нутро было пусто, пусто и сухо - ведьма постаралась, сплетая сво„ чародейство. Теперь ему оставалось только встретить удар грудью.
     Но секунды шли, а ничего не происходило. Ведьма неподвижно лежала на земле, словно тряпичная кукла, очевидно пребывая в глубоком беспамятстве. Орк и гном, оба медленно опустили взятое на изготовку оружие - сражаться, похоже, было не с кем.
     Фесс ожидал какого-нибудь огненного дождя, разрзнувшихся небес, появления чудовища из бездны - однако, вместо этого...
     - Ты позволил ей! - раздался истошный вопль снизу, из темноты у подножия холма. Фесс вытаращил глаза.
     - О-о, вот и наш петушок явился, - нехорошим голосом протянул гном, выразительно поигрывая топором. - Тебе неясно сказано было?..
     Прадд не стал тратить лишних слов, просто встал рядом с Сугутором, громадная секира орка прегради дорогу волшебнику Воздуха.
     Однако тот не остановился - так и продолжал бежать, словно слепой, прямо на обнаж„нное железо. Толстый посох в его руках едва ли смог бы послужить над„жной защитой.
     - Значит, вот так, - протянул Сугутор, сделав одно выверенное движение навстречу. Фесс не успел остановить гнома, топор взлетел и рухнул, играючи перерубив надвое неловко подставленный посох.
     Молодой волшебник совершенно по-детски вскрикнул: "Ой!" - и сел прямо на пятую точку, ошеломл„нно уставясь на обломки посоха.
     - Гноме, ни с места! - страшным голосом рявкнул Фесс, потому что
     Сугутор, похоже, всерь„з собирался прикончить этого несчастного мальчишку.
     Сверкающий топор медленно опустился. Тяжело дыша, Сугутор повернулся к некроманту:
     - Да чего ж его жалеть-то, мэтр? Не смотрите, что у него молоко на губах не обсохло - ручки-то небось в кровище аж по самые плечи.
     - Не доказано, орк, - тяжело сказал Фесс. - Не убивай без надобности, да простятся мне эти банальные и напыщенные слова, но, как я вижу, иногда их повторять очень даже полезно. Остановись. Как-никак, - чародей криво усмехнулся, скорее просто дернул губами, настолько кривой и ненатуральной вышла эта усмешка, - как-никак мы с ним почти что однокашники.
     Маг Воздуха только простонал. Кажется, он вообще перестал что-либо понимать - сидел, тупо уставившись на обломки своего посоха, которым так и не успел воспользоваться по-настоящему. На всякий случаи Сугутор подобрался поближе, выудив из-за голенища узкий изящный стилет, совершенно дико смотревши в его здоровенной волосатой ручище.
     - Нельзя убивать магов, - сказал Фесс, переводя взгляд с одного из своих подручных на другого. - Нам сейчас понадобится вс„ его умение, друзья мои.
     - Его умение? - Судя по голосу, Сугутор не сомневался, что достопочтенный мэтр окончательно лишился рассудка - как результат тяж„лых испытаний.
     - Его умение, гноме. Кот„л нашей голубушки пуст, боюсь очень скоро мы станем свидетелями поистине выдающегося представления. Как говорили ордосские акт„ры - беневиса.
     - Беневиса? - недоум„нно переспросил Сугутор.
     - Ум-гум, - кивнул Фесс, подходя к обеспамятовавшему Белому волшебнику и протягивая ему руку. - Вставай! Нельзя терять времени, нам всю работу и за два дня не переделать.
     - Посох... - простонал несчастный маг. - Посох... преосвященный
     Ангерран... Ангерран Эгестский...
     - Что он нес„т? - раздраж„нно рыкнул Прадд.
     - Погоди. - Фесс нагнулся, осторожно, не касаясь, всмотрелся в обломки. - Вс„ понятно, не простой посох. С ним хаживал ещ„ сам достопамятный Ангерран, приводил, так сказать, т„мных язычников к свету и правде... сколько он сж„г еретиков, не смогли подсчитать даже аркинские крючкотворы. Эгей, парень, верно я говорю?..
     Ответа не последовало. Несчастный чародей громко и совсем не по - мужски рыдал, размазывая слезы по щекам.
     Сперва Фесс смотрел на незадачливого волшебника с кривой усмешкой, однако затем презрительное выражение его мало-помалу исчезло, сменившись чем-то вроде сочувствия и смущения. Как-никак этот мальчишка был магом, полноправным волшебником, окончившим ту же самую Академию Высокого Волшебства, и раньше Фесс полагал, что корпоративные чувства ему должны быть совершенно чужды, на деле оказалось, что это не так.
     Парен„к - отчего-то Фесс не мог думать о н„м иначе, хотя годами разница между ними выходила не слишком-то и заметной, - и в самом деле оказался в большой беде, и притом во многом из-за него, Фесса. Едва ли этого бедолагу Эбенезера погладят теперь по головке - и за сломанный посох Ангеррана Эгестского и за сбежавшую, похоже, ведьму. Посох Ангеррана - конечно, артефакт не первого ряда (такой начинающему магу просто бы не доверили), но притом и далеко не последнего. Ведьма ускользнула,