повылезало Нечисти; ярость уступала место страху и желанию выжить.
    Таран бросили. Сперва постепенно, а затем вс„ быстрее и  быстрее  люди
начали  отходить;  и  не  прошло  нескольких  мгновении,  как  отступление
превратилось в паническое бегство.
    Люди бежали - а твари мчались по пятам,  бросаясь  на  их  плечи  всей
массой и заваливая вожделенную добычу. Немногих уцелевших спасло лишь  то,
что бестии тотчас устраивались пировать, забыв про вс„ на свете.
    Фесс видел, как чешуйчатая зел„ная крыса вспрыгнула на  плечи  истошно
завизжавшей девчонке лет пятнадцати, увидел, как в тонкой руке взлетел нож
и как проткнутая тушка покатилась по  камням  -  и  как  сразу  три  крысы
вцепились  девчонке  в  ноги,  а  едва  она,  взвыв  от  боли,  нагнулась,
размахнувшись ножом, сразу пара тварей оказалась у не„ на  голове  и  шее.
Брызнула кровь из прокушенных вен; девочка  выпустила  нож,  зашаталась  и
рухнула навзничь. Полчища крыс тотчас накинулись на новую добычу.
    Глефа воина Серой Лиги опоздала на считанные мгновения.
    Отбиваясь на ходу,  Фесс  бежал  следом  за  остальными,  всей  спиной
чувствуя нацеленные в него полные ненависти взгляды.
    Радуга распознала врага.
    Агата  замерла,  подобно  птичке  перед  удавом,  глядя  на  громадную
уродливую фигуру. Хозяин  Ливня  был  во  вс„  той  же  древней,  покрытой
пробоинами и вмятинами броне,  рогатый  шлем,  чудовищный  череп-фонарь  в
левой руке, глазницы пылают  зел„ным  огнем;  длинный  фламберг  в  правой
длани, по ч„рному клинку бегут струйки Смертного Ливня; злая  сила,  чужая
самой плоти этого  мира,  "древних  ратей  воин  отсталый",  неведомо  как
избегнувший объятий смерти и сохранивший в себе одно-единственное  чувство
- жажду. Жажду теплой крови, словно истинный вампир.
    Агата не могла двинуться, не могла пошевелиться.
    И  маги  Красного  Арка  надеялись,  что  она   справится   с   эдаким
страшилищем? Она, безоружная?
    Она не могла ни бежать, ни сражаться. Только стояла, бессильно  уронив
руки, и смотрела на приближающуюся смерть.
    Что ж, может, оно и к лучшему. Там, в Вечном Лесу, куда  уходят  после
телесной гибели все Дану, она рано или поздно встретится с  родителями,  с
друзьями детства, с кем играла под походными телегами армии Дану...
    Пусть только скорее.
    Чудовище остановилось.  Череп  повернулся,  два  зел„ных  луча-кинжала
уперлись в Агату. Магия  Арка  выдержала  удар  -  хотя  отдача  разлилась
тяж„лой болью по всему телу девушки-Дану.
    - Чую, чую, чую... - забубнил глухой шлем. Смотровая щель обернулась к
Агате. - Выпью душу, выпью душу, выпью... выпью...
    И Хозяин Ливня сделал первый шаг к обмершей Дану.
    "Конец..." - обреч„нно подумала она. И,  точно  в  сказках.  Агата  на
самом  деле  вдруг  увидела  себя  совсем  крошечной,  играющей  рядом   с
родителями; только теперь она понимала, что за странные  повозки  окружают
их и почему и мама, и отец облачены в доспехи, а за поясами  -  длинные  и
тонкие мечи с рукоятками, выточенными из корней тех  деревьев,  что  росли
рядом с домом.
    Картина  сменялась  картиной.  Вот  праздник  Первого  Локона,   после
которого девушка считается взрослой и может жить сама, как считает  нужным
- но в полном согласии с многочисленными обычаями Дану. Вот  на  празднике
звучат обращ„нные к ней, Сеамни Оэктаканн, слова жреца,  слова  Уст  Леса:
желает ли она покинуть родительский кров? И е„ ответ в полном  согласии  с
традицией: "Разве я изменщица отцу моему и матери моей? Разве  оттолкну  я
взрастившее меня лоно и защищавшую меня грудь?"
    И потом - дни и ночи, ночи и дни,  походы,  сражения,  краткие  мирные
передышки... Империя наступала, легионеры шли  сквозь  леса,  и  даже  вс„
искусство прославленных лучников-Дану не способно было их остановить.
    И  потом  -  о,  злая  судьба,  пославшая  ей  и  тотчас  же  отнявшая
Иммельсторн, последнюю надежду народа Дану!
    Иммельсторн... Агата представила себе, что в руке - чуть шершавый эфес
Деревянного Меча. Представила себе его дивную соразмерность,  остроту  его
гибельного лезвия...
    Когда она открыла глаза, то почти по-детски обиделась невесть на кого,
увидев свою правую ладонь по-прежнему пустой.
    Однако Хозяин Ливня не приблизился ни на шаг. И даже зел„ный  блеск  в
глазницах черепа как-то приугас.
    Остри„ фламберга опустилось к земле.
    -  Вы...  пью...  -  повторил  Хозяин  Ливня,  но  уже   без   прежней
уверенности.
    Неужели сама мысль о Деревянном Мече  повергла  непобедимое  чудище  в
такой ужас? Дрожа, Агата постаралась вновь вызвать ускользающее видение  -
представить себе  восхитительно  гармоничный  изгиб  клинка,  баланс,  при
котором оружие  кажется  продолжением  руки,  спокойную  силу  Лесов,  что
дремлет где-то в душе Меча, в е„ непредставимой  глуби,  а  когда  открыла
глаза...
    Хозяин Ливня закинул свой чудовищный ч„рный фламберг на плечо.
    - Дочь Дану! - внезапно прогудел он.  Вполне  членораздельно,  хотя  и
очень низким рокочущим басом. - Дочь  Дану...  изведавшая...  принявшая...
Дочь Дану!
    Агата наконец нашла в себе силы  попятиться.  Говорящий  Хозяин  Ливня
казался ещ„ страшнее молчаливого.
    - Возрадовался я, что ты оказалась на  пути  моем!  -  Страшный  череп
теперь и вовсе смотрел в землю. - Рад я вельми! Дай руку мне, Дочь Дану, и
мы покинем сию юдоль!
    - К-куда? - еле-еле смогла пролепетать Агата.
    - Ко мне, Дочь Дану, ко мне  на  восходный  брег  великого  моря,  где
солнце поднимается из воздушных бездн, где стоит мой дом.  Давно  я  искал
равную тебе, о Дочь Дану! Многих  встречал  я,  но...  лишь  ты,  приявшая
великую силу Иммельсторна... Ид„м же!
    - Но... но я... - пробормотала Агата.
    - Не семь важно вес сие, не семь важно  и  вс„  иное,  -  поднял  руку
Хозяин Ливня. - Значимо есмь лишь то, что я наш„л тебя. Ид„м же!
    Агата сжалась, замерла, парализованная ужасом. В сознании вновь всплыл
образ Деревянного Меча - но на сей раз Хозяин  Ливня  не  остановился.  Он
просто подош„л к Агате и протянул к ней  руку  в  наполовину  истлевшей  и
распавшейся ржой латной перчатке.
    - Пусть творится то, что должно! - торжественно провозгласил  великан.
- А наш с тобой путь, о Дочь Дану, - на восход, на самый восход, где  горы
встают из пламенеющего моря!
    Гигантская рука коснулась возвед„нного магией Арка защитного купола.
    - О-о, - прогудел Хозяин. - Зрю я, ты послана огненными  колдунами!  -
Вокруг латной  перчатки  заплясал  ореол  чистого  алого  пламени.  Однако
старинная сталь медленно, но верно продолжала вдавливаться внутрь.  Из-под
глухого забрала вырвался короткий стон.
    - Сильна волшба их, и неможно превозмочь е„ так  просто!  -  сдавленно
проговорил Хозяин. И в этот миг завеса лопнула.
    Мир вокруг Агаты  взорвался.  Тьма,  смешанная  с  яростным  пламенем,
ринулась на не„ со всех сторон.
    И последнее, что успела подумать девушка, - не на это ли и рассчитывал
хитроумный Верховный маг Арка?..
    ***
    Ливень прекратился внезапно, в один миг.  Сидри  так  и  подскочил  на
ж„стком каменном ложе, когда неумолчный стук капель по внешней стене вдруг
стих,
    Не веря своим глазам, Сидри заставил ставни открыться. Небо оставалось
серым и бессолнечным, но страшные ч„рные тучи Смертного  Ливня  истаивали,
рассеиваясь безвредным паром, как всегда случалось после его окончания.
    Гном в задумчивости почесал бороду. По его расчетам, ждать нужно  было
ещ„ не меньше трех недель. Что случилось? Почему  впервые  за  много-много
лет Смертный Ливень прекратился намного раньше срока?
    И не случится ли так, что он возобновится? Попасть под него в  дороге,
особенно после того, как добыт Драгнир, Сидри совсем  не  улыбалось.  Если
Ливень внезапно кончился - чего не случалось никогда раньше, -  то  почему
бы ему и не начаться вновь?
    - Не торопись, не торопись, Сидри,  -  сказал  сам  себе  гном.  -  НЕ
ТОРОПИСЬ! Каменный Престол это бы не  одобрил.  Выжди.  День,  два,  может
быть, три. Пока все остальные...
    "Нет!- внезапно подумал он. - Об этом не  может  быть  и  речи.  Среди
хумансов наверняка найдутся отчаянные, что уже  собираются  в  дорогу.  Ты
рискуешь попасть под Ливень -  но  страшнее  Ливня  встретить  кого-то  из
Радуги. Забыл почтенного Ондуласта?
    Больше гном не  колебался.  Собрав  немудр„ные  пожитки,  он  принялся
крепить вер„вку. Незачем рисковать. Он спустится вниз по внешней  стене  -
именно сейчас, пока в округе нет никого из охотников за самоцветами  и  их
магов-покровителей.
    Сказано - сделано.
    Немного времени спустя гном тяжело перевалился через каменный парапет.
За спиной его, намертво прикрученный великим множеством  петель,  покоился
Драгнир.
    Тави осторожно выглянула из низкой дыры тоннеля.  Вс„  правильно.  Это
здесь.
    Она по-прежнему не пользовалась факелами. Магия позволяла видеть  даже
в кромешной тьме, а сейчас был не тот момент, чтобы экономить силы.
    Громадный зал, где разыгралась давешняя  схватка,  был  пуст.  Лишь  у
стены застыло чудовищно скорченное и изломанное тело  Кан-Торога.  Вольный
лежал, так и не выпустив оружия.
    Тави осторожно  опустилась  на  одно  колено.  Нечего  было  и  думать
исполнить все до единого сложные ритуалы Вольных, и вс„ же какие-то  слова
она должна найти.
    - Ты умер лучшей смертью, какой  только  может  погибнуть  Вольный,  -
негромко сказала Тави, опуская  мертвому  веки.  -  Ты  умер,  сражаясь  с
поистине неодолимой силой, и ты одолел е„ - своей гибелью. Я обещаю,  Круг
Капитанов узнает о  случившемся.  Твоя  дружина  сможет  гордиться  тобой,
Кан-Торог. А тело тво„ да пребудет здесь до той поры,  пока  не  изменится
мир и Спаситель, в которого не  верили  ни  ты,  ни  я,  не  воссядет  для
Последнего Суда.
    Девушка  выпрямилась.  Осторожно  разжав  сведенные  последней   мукой
пальцы, взяла меч - согласно обычаю,  снискавший  славу  клинок  должен  и
дальше пребывать в дружине, несмотря на гибель владевшего им.
    - Я донесу его до Круга Капитанов, -  сказала  м„ртвому  Тави.  -  Все
возрадуются и воздадут тебе хвалу,  Кан-Торог.  И  душа  твоя  возрадуется
тоже, странствуя по неведомым надмировым путям...
    Она закрыла глаза и развела руки в стороны,  раскрываясь,  давая  волю
дремлющей внутри магической искорке.
    Удар! Золотистый ливень молний вонзился  в  каменную  плоть  стены;  с
грохотом обрушилась лавина, погребая под собой тело Вольного.
    Тави задержалась лишь для того, чтобы выплавить на поверхности  самого
крупного из рухнувших обломков имя Кан-Торога рунами его родного языка.
    Теперь оставалось только отыскать дорогу наверх... да как-то переждать
Ливень.
    О том, что он кончился, молодая волшебница пока ещ„ не знала.
    ***
    Патриарх Хеон мог быть доволен. Ч„рный Город  запылал  сразу  со  всех
концов. Летучие отряды Серых нападали на башни магов  то  гам,  то  здесь,
стремительно атакуя и столь же стремительно  отступая,  так  что  ответные
удары магов  приходились  по  пустому  месту-то  есть  по  домам  невинных
горожан.
    Так что не было ничего удивительного в том, что спустя несколько часов
после полуночи Ч„рный Город взял башни волшебников в плотную  осаду.  Даже
видавший виды Патриарх удивился -  такой  ярости  и  самопожертвования  от
мельинских обитателей он не ожидал.
    Его собственные гагаты, ударные  полусотни  ночных  воинов,  приступом
взяли четыре из четырнадцати башен в Ч„рном  Городе;  трофеи  уже  сделали
Хеона самым богатым человеком в Мельине  -  кроме  разве  что  Императора.
Ланцетник, тот прямо-таки утопал в магических амулетах, оберегах и  прочей
добыче.
    Хеон чувствовал - враг дрогнул. Маги  сбиты  с  толку,  растерянны,  и
неудивительно - они никогда еще не встречались со снадобьем Ланцетника, не
знали,  как  ему  противостоять  и  как  с  ним   бороться;   однако   эта
растерянность скоро пройд„т, когда они поймут, что они  имеют  дело  не  с
заурядным  мятежом,  а  с  настоящим  восстанием,  тогда  в  дело  вступят
Верховные маги Орденов, вроде Реваза и Сежес. Надо успеть  уничтожить  как
можно больше  рядовых  волшебников,  учеников,  аколитов  -  Хеон  знал  о
заклятье Кольца, о том, что маг высшего уровня может объединить силы своих
более слабых собратьев, сплетая такие чары, перед которыми  не  устоят  ни
горы, ни небеса. Пока этого не случилось - паки и  паки  истреблять  всех,
кто носит одноцветный плащ, истреблять, пока в  Мельине  не  останется  ни
одного волшебника!
    И тогда он, Хеон, потребует с Императора соответствующую плату.
    Лиш„нные руководства, маги  в  провинциальных  городах  станут  л„гкой
добычей. Нет сомнения, после сегодняшнего успеха остальные Патриархи  Лиги
не будут значить уже ничего. Обогатившиеся воины  Хеона  станут  предметом
зависти; к  Хеону  придут  новые  тагаты  воинов,  покинув  своих  прежних
Патриархов.
    И тогда Серая Лига станет истинной хозяйкой Империи.
    О  том,  что  будет  дальше,  Хеон   не   задумывался,   считая   себя
трезвомыслящим и не витающим в облаках.
    Но на переломе ночи гонцы стали приносить совсем иные известия.
    Там, где наступали гагаты Патриарха, вс„ было в порядке. Зато  в  иных
местах - в частности, возле второй башни Флавиза,  что  возле  пересечения
Углежогной и Древосечной улиц - маги отбили все атаки мельинцев,  выпустив
на поверхность орды Нечисти. Началась резня.  Жители  в  панике  бегут,  а
маги... Маги выходят из башен, намереваясь  скорее  всего  оказать  помощь
собратьям других Орденов, окруж„нных войсками Лиги.
    - Нечисть валом валит-с, ваше  патриаршество.  -  Зубы  верного  Фихте
выколачивали дробь. - Того и гляди сюда пожалуют-с, ваше патриаршество!
    Хеон не повел и бровью. Никто не должен видеть  его  растерянности.  У
него в резерве ещ„ оставалось четыре полных тагата, он имел чем парировать
внезапную угрозу, но чем тогда развить успех?
    И вс„-таки такое не проигнорируешь.
    - Фихте, разверни один тагат поперек  дороги  этих  тварей,  а  другой
пусть ударит им в бок,  -  приказал  Патриарх.  -  Ещ„  один  тагат  -  на
Углежогную, если маги действительно покинули убежище - окуривать их  дымом
и расстреливать. Никаких пленных. Они уже не нужны.
    - С-слушаю-с, ваше патриаршество, - слабым голосом ответил слуга. Ему,
единственному в Серой Лиге, позволялось  быть  трусом.  Маленькая  прихоть
великого Патриарха. Точнее, Патриарха, которого непременно назовут великим
- после этой ночи.
    ***
    Легат Аврамий  благополучно  пров„л  свои  манипулы  в  Ч„рный  Город.
Разумеется,  маги  не  ограничились  одним  ударом  -  за  первым   вскоре
последовал второй,  более  удачный:  легат  потерял  два  десятка  человек
убитыми и почти столько же - ранеными и обожж„нными.
    В Ч„рном Городе на пути когорты стали все чаще и чаще попадаться кучки
людей с  неказистым,  самодельным  оружием.  Легионеров  окликали;  кто-то
находил приятелей.
    - Куда ид„те? - слышалось со всех сторон. "Ясное дело, боятся, что нас
послали усмирять бунт", - подумал легат. И крикнул -  так,  чтобы  слышала
вся улица:
    - Магов бить ид„м! По слову Императора!
    - Ур-р-ра! - истошно завопил кто-то, и  этот  крик  тотчас  подхватили
десятки глоток. К рядам легионеров начали пристраиваться люди.  Центурионы
не препятствовали. Старые вояки  знали  -  первыми  в  бою  всегда  гибнут
новички. Так пусть уж лучше эти, чем свои же воины. Цинично, как  и  любое
старое солдатское речение.
    Однако, углубившись на пять кварталов в паутину улиц  Черного  Города,
легат понял, что  дальше  идти  церемониальным  маршем  ему  не  прид„тся.
Волшебники успели приготовиться к отпору.
    Легат  не  имел  никаких  способностей  к  волшебству-в   отличие   от
собственной сестры. Однако - и это, похоже,  было  семейным  даром  -  мог
чувствовать направленную против него магию. Второй удар оказался  бы  куда
более тяжким, не скомандуй легат вовремя: "Рассыпаться!".
    Вот и теперь. Впереди  лежала  пустая,  м„ртвая  улица,  лениво  горел
угловой дом на следующем перекр„стке. Врагов видно не  было,  но  они  уже
ждали когорту. Ждали и готовили западню.
    Первые ряды - принципы - смыкали щиты; далеко за последними  шеренгами
триариев арбалетчики приготовились стрелять навесными.
    Легат вместе с несколькими телохранителями и  сигнальщиками  пробрался
на чердак покинутого обитателями дома,  Впереди,  в  кварталах  мельинской
бедноты, бесшумно вспух, оторвался  и  растаял  в  мрачном  небе  огненный
пузырь. Над крышами заплясали язычки пламени, там начинался пожар.
    - Эдак они весь город спалят, пока  мы  тут  прохлаждаемся!  -  вслух,
специально для своих солдат, сказал легат. Многие, очень  многие  имели  в
Черном Городе и родню, и друзей.
    Щитоносные шеренги застыли.  Легат  в„л  когорту  тремя  параллельными
улицами - рискованно, однако так оставалась хоть какая-то свобода маневра.
    Затаившийся впереди враг ждал. Оно и  понятно  -  ему  не  было  нужды
обнаруживать себя, маги остановили наступление целой  когорты  одной  лишь
тенью своего присутствия.
    Аврамий  скрипнул  зубами.  Ничего,  кроме  разведки  боем,   ему   не
оставалось.
    Он подозвал старшего центуриона, вполголоса отдал несколько  приказов.
Выкликнули добровольцев. Два десятка отозвавшихся первыми и без  колебаний
Аврамий повел за собой - дворами и проулками, не слишком обращая  внимание
на заборы и прочие глупости.
    Несколько раз в окнах мелькнули перекошенные от  ужаса  женские  лица,
но, конечно же, никто не дерзнул заступить легионерам дорогу.
    ...Гнилой   потемневший   забор,   кривой   сарай,   крытый   дранкой,
покосившиеся стены старого-престарого двухэтажного дома - внизу  помещался
дешевый трактир-харчевня, верхние комнаты трактирщик сдавал  внаем.  Легат
успел вскинуть руку в последнее  мгновение,  едва  сознания  только-только
коснулась смутная тень угрозы.
    И вовремя.
    Воздух над их головами зазвенел  и  застонал,  рассекаемый  невидимыми
клинками. Запоздавшего легионера разрубило надвое, не помогли ни  щит,  ни
кованый панцирь. Аврамия окатило стру„й горячей крови;
    однако, как ни быстр был враг,  легат,  сражавшийся  в  сво„  время  с
морскими разбойниками, успел заметить скользнувшую по крыше тень,
    - Там! - крикнул Аврамий, указывая вверх.  Восемь  арбалетов  ответили
ему дружным, слитным залпам. Имперские арбалетчики были приучены стрелять,
ориентируясь по вытянутой руке легата или центуриона.
    Колотясь о дранку раскинутыми руками и ногами, вниз, во двор скатилась
пробитая тремя болтами тощая фигура.
    Убитый маг был почти мальчишкой.  Наверняка  ученик,  по  крайности  -
подмастерье, которому наскоро внушили пару боевых  заклятий  и  бросили  в
бой, пока настоящие маги берегут свою драгоценную плоть.
    Легат покачал головой. Сейчас им просто повезло... просто повезло. Они
заплатили одним за одного. Но дальше, если на каждой  крыше  и  на  каждом
чердаке будет сидеть по такому мальчику, от когорты ничего не останется  и
сделать она ничего не успеет.
    Они продвинулись  на  пару  домов  дальше.  И  столкнулись  со  второй
засадой.
    На сей раз им повезло меньше, да и заклятие оказалось наложено  тоньше
и искуснее. Доски лестницы, по которой они поднимались, внезапно ожили, со
стен глянули вниз чудовищно искаж„нные зверские физиономии,  и  легат  уже
потом только понял, что это невероятно измененные их  собственные  лица  и
что само заклятье - не более чем кривое зеркало.
    Но прежде чем легионеры прорвались сквозь строй деревянных врагов, они
потеряли троих. Одного мага -  опять  же  мальчишку  -  зарубили,  второму
арбалетная стрела пробила правое плечо, и его скрутили.
    -  Глянь-ка,  девчонка!  -  удивился  седоусый   центурион,   командир
стрелков.
    Девушка, тонкокостная, некрасивая, глядела на легионеров,  точно  мышь
на схватившую е„ кошку. Аврамий з