Видящая Дану гибко потянулась, вставая с ложа одним слитным мягким движением - способность, всегда завораживавшая Императора. Сколько раз он это видел - а дыхание по-прежнему пресекается и сердце начинает колотиться. И далеко-далеко уходит неизбывный, неизменный вопрос - а что мы станем делать, когда я состарюсь, а она, Сеамни Оэктаканн, останется для людских глаз такой же молодой и прекрасной, как и сейчас?
     Дану, в отличие от истинных эльфов, старились, хотя и очень, очень медленно. И хотя Главным Даром Перворождённых они были наделены в той же степени - то есть Время не имело над ними власти, - Дану болели и погибали не только в бою. А чтобы избавиться от хворей и недугов, чтобы они не подступали даже близко, и требовалась, по словам Сеамни, та самая изощрённая, замкнутая магия истинных эльфов. Дану предпочли жизнь без чародейской защиты. Пошли в мир, чтобы терзаться и ликовать, побеждать и проигрывать; равно как и убивать. И - умирать.
     Тайде откинула занавес. За узким окном встала луна, слепой белесый глаз, тупо уставившийся на корчащийся от боли мир. Снега покрыли измученные просторы Империи, далеко позади остался парящий шрам Разлома; здесь, в замке скоропостижно опочившего барона Висемерра Струга, Император решил задержаться на один день - собрать и экипировать настоящий отряд, способный, если потребуется, справиться и с серьёзным сопротивлением.
     Семмерс и его люди присягнули вернувшемуся повелителю. После испытания железом ни у кого не осталось сомнений. Оказалось, что действительно вырывавшиеся поначалу из Разлома твари отличались полной нечувствительностью к огню. Вплоть до абсолютного отсутствия следов. Самое верное человеческое оружие - оружие против тьмы и Нежити - на сей раз оказалось бессильно.
     - Волки... - негромко проговорила Сеамни, указывая рукой куда-то вниз. - Волки идут...
     Император тоже поднялся, глянул в бойницу. Яркая полная луна давала достаточно света - от дальней чёрной стены леса, неразличимого тёмного частокола, через широкое белое пространство покрытого снегами поля неспешно двигался острый живой клин. Волки шли словно на параде, торжественным маршем, и острие этого клина направлялось прямо к людскому посаду, сгрудившемуся вокруг замковых стен. Волки казались сейчас просто отрядом хорошо организованного войска, а не сбившейся вместе стаей диких зверей, пусть даже и очень большой.
     - Их там несколько сотен... - процедил Император сквозь зубы. - Бей тревогу, Тайде! Тревогу!
     Белая перчатка вдруг сделалась очень горячей, жар был почти что невыносим, словно от латной рукавицы, совсем недавно вынутой из пышащего горна.
     Сеамни метнулась к одежде, Император, презирая собственную наготу и лишь схватив меч, ринулся к двери.
     У покоев особы императорской крови обязан стоять караул. Семмерс, произведённый вчера во временные начальники стражи Его Величества Правителя Мельина, отнёсся к своим обязанностям более чем ревностно.
     - Живее! - рявкнул Император оторопевшим копейщикам. - Тревога! Волки! Волки идут!..
     ...Этого вполне хватило. Похоже, тут тоже уже успели узнать, что такое эти новые волчьи стаи. Копейщики разбегались по местам с похвальной прытью. Заскрежетали ворота, поднялись решётки, неровно, рывками, то и дело норовя застрять, опустился подъёмный мост. За пределы стен Император повёл без малого две сотни людей в тяжёлых доспехах; легковооружённые стрелки уже рассыпались по посаду - крики, мелькание факелов, скрип ворот, истошный визг перепуганных псов, плач детей - все смешалось в эти мгновения у стен замка Струг, хотя, собственно говоря, он уже не мог так называться.
     - Тайде! Оставайся тут! - выкрикнул Император. Сульперий уже подавал доспехи.
     - Волки, мой Император, - на бегу выкрикнул Семмерс, оказавшись рядом с владыкой Мельина. - Всех выжрут, если дорвутся! И огня, твари, не боятся... И за дверями не отсидеться. На крыши запрыгнут, разроют, через хлев прорвутся!
     Это было верно. Окружай баронский замок настоящие каменные дома с крепкими дверями, крышами и запорами, разумнее было бы укрыться внутри, пока зверьё не отвалит восвояси, поняв, что лёгкой добычи стоит поискать в другом месте. Но деревянные домишки посада крыты были в большинстве своем соломой и камышом, лишь в редких случаях - дранкой и тёсом. Для громадного, с телёнка размером, волчары это не преграда.
     Ночь. Холод. Снег. Луна. Призрачным светом залиты спящие поля - и через них, словно летящая к цели стрела, тянется волчий клин. Волчьи шкуры даже не белы, линьки не было - и Император вновь подумал, что здесь не обошлось без магии.
     За спинами поспешно разворачивавшихся в цепь копейщиков к воротам замка бежали, спотыкаясь, мирные обитатели посада - женщины и дети. Мужчины, наспех похватав какое ни есть оружие, присоединялись к Императору и его воинам. В строй вставали даже подростки и старики, даже совсем молоденькие девчонки стискивали рукояти испытанных плотницких топоров, готовые биться до конца.
     Волки, и в самом деле крупнее и выше обычных зверей, надвигались неспешно, словно наслаждаясь паникой, царящей в обречённом посаде двуногих. Словно хорошо обученное и вышколенное войско. Некогда селение защищали частокол и неглубокий ров, возведённые тут ещё во времена она; но шли спокойные годы Империи, баронские заговоры, перевороты и междоусобицы становились всё более редкими, селянам отпала такая уж острая нужда отгораживаться стенами и валами - даже разбойников удалось извести почти под корень ещё при деде нынешнего Императора.
     Война с Радугой потребовала с имперских земель тяжкую дань. Тысячи погибших в легионах; правда, из-за моря были срочно возвращены сражавшиеся там лучшие войска, но пополнения всё равно старательно выметали из сёл и городков молодых и здоровых мужчин, привлечённых по нужде ещё более щедрой, чем обычно, платой легионера. И там, где не происходило прямых боёв, люди совсем забросили заботу о рвах и валах.
     Сейчас, при нашествии волков, за это небрежение предстояло заплатить высокую, возможно, что и непомерную цену.
     Копейщики поспешно перекрывали ведущие в открытое поле улочки. Наспех возводились баррикады. Тяжёлая баронская пехота хоть и не отличалась столь же высокой выучкой и дисциплиной, как имперские легионы, но, надеялся Император, диких зверей солдаты покойного барона всё же сдержать сумеют.
     Мало было стрелков, едва ли четыре десятка. Барон Струг решил посетить своё новое владение просто так, для променада, и для демонстрации его, барона, силы и славы взял с собой ровно столько дружины, сколько было необходимо, - скуповат был его светлость, а чтобы пустить пыль в глаза пейзанам, особенных усилий и не требовалось. Это тебе не императорский смотр.
     Тем не менее первые стрелы полетели хорошо и дружно и даже довольно метко - всё-таки хоть чему-то покойный барон своих солдат учил. Громадный вожак, возглавлявший волчий клин, упал, однако остальных тварей это не обескуражило. Клин мгновенно рассыпался, разворачиваясь в подобие кавалерийской лавы, и стая потекла дальше, вперёд, в полном молчании. Только теперь Император смог оценить их число - никак не меньшее пяти-шести сотен. Откуда ж они добывают пищу лютой зимой? Стая таких размеров должна была сожрать всё живое на много лиг окрест.
     В краткие мгновения до того, как человеческое и звериное войска схлестнулись, Император смог оценить выучку своего диковинного противника. Волки молниеноско рассыпались, ни одной "кучки", ни одной многочисленной группы - словно люди, вынужденные идти в атаку под стрелами противника. Часть хищников устремилась прямо на выставивших копья пехотинцев Семмерса, часть ринулась к выходившим в поле хлевам и амбарам, явно намереваясь по крышам прорваться в тыл защитникам посада.
     - Да ими словно командует кто-то! - не выдержал Император.
     - Магия, - прошелестел над самым ухом голос Сеамни.
     - Ты?! Я же тебе сказал...
     - Магия, - не обращая внимания на его гнев, повторила Сеамни.
     - Сам вижу! Но только...
     - Те, кто их посылал, забыли, что Дану в своё время тоже пробовали нечто подобное, - не без гордости заявила Сеамни. - Когда воевали с Империей... А теперь помолчи и не мешай мне, - неожиданно резко бросила она, встряхивая вмиг распустившимися волосами. По иссиня-чёрным прядям пробежали быстрые струйки бледных жемчужных искр.
     Император не успел удивиться происходящему. Волки дружно, разом взвыли во все несколько сотен глоток; десятки тёмно-серых тел растянулись в прыжке, метя сбить защитников посада с ног и вцепиться в горло.
     Невольно Император вспомнил совсем недавний бой под чужим небом и под чужим солнцем, в мире со странным названием Эвиал. Тогда тоже они шли рука об руку с Тайде, и противостоял им куда более могущественный враг. А тут - какие-то серые щенки! Пусть даже и зубастые, пусть даже и клыкастые - но самым страшным врагом всегда были, есть и пребудут двуногие, у которых нет ни зубов, ни когтей, но чья злоба способна уничтожить всё на своём пути.
     - Пики-и... ать! - гаркнул десятник копейщиков справа от Императора.
     Тускло блеснули в лунном свете десятки копейных наверший и крестовин, наклонившихся, чтобы встретить врага.
     А враг уже оказался рядом.
     Серые тени растянулись в прыжках, не правдоподобно длинных и высоких. Твари играючи перемахивали через наскоро сооружённые баррикады. Ударили копья, но недружно, не как одна рука, иные приняли на себя метнувшиеся волчьи тела, иные только оцарапали им бока, а третьи и вовсе промахнулись. И, не будь пехота покойного барона прикрыта тяжёлыми пластинчатыми доспехами, резня могла бы случиться небывалая.
     Крупный волчара, серый с подпалинами, с поистине кошачьей ловкостью перемахнул через преграду, очутившись прямо перед Императором. Ярко горящие жёлтые глаза, каких никогда не бывает у обычных волков, не мигая, уставились на человека. Разум в них читался явно не звериный.
     Император с коротким яростным хаканьем шагнул навстречу. Меч взлетел и рухнул, разрубая череп яростно бросившегося вперёд зверя. Снег залила тёмная кровь.
     - Тайде!
     Сеамни Оэктаканн замерла, широко раскинув руки и зажмурив глаза. По волосам всё чаще и чаще текли, сливаясь в сплошной поток, крохотные жемчужные огоньки. Пусть и недолго была Сеамни Видящей, недолго держала в руках Деревянный Меч, но, как видно, память своего народа впитать успела крепко и глубоко. Память, что сохранила отчаянные и безнадёжные попытки хоть таким образом, но повернуть ход уже проигранной войны.
     А перед Сеамни замер, по-собачьи присев на задние лапы, здоровенный волк, едва ли не самый громадный среди нападавшей стаи; он смотрел в глаза Дану, жалобно скулил, скрёб землю лапой, но отвести взгляд не мог.
     - Таааайде!
     Копейщик попытался ткнуть зверя в бок, однако тварь легко и чуть ли не изящно увернулась, по-прежнему глядя прямо в глаза Сеамни. Дану вдруг резко, с выдохом-вскриком "Ха!" уронила руки; а волчара, внезапно освободившись, молча и яростно набросился на собственных собратьев. Вцепился в глотку одному, рывком вздел вверх, тряхнул, ломая шейные позвонки, и, не теряя ни секунды, вгрызся в следующего.
     А перед Сеамни уже застыл, скуля и повизгивая, следующий волк...
     Там, где защищались Император, Сеамни и два десятка бывших баронских пикинёров, первый приступ стаи удалось отбить. Император зарубил четверых; ещё пятерых закололи копейщики, а трёх успели загрызть зачарованные Дану волки. Снег весь пропитался тёмной, остро пахнущей кровью. Запах у неё на самом деле оказался очень сильный и резкий и скорее напоминал об алхимической лаборатории.
     Стая отхлынула - но не отошла, как сделали бы люди, а со всей мыслимой быстротой ринулась в стороны, пытаясь прорваться в другом месте, там, где дела у защитников палисада обернулись плохо. Волки прошли по крышам, по сараям, стараясь наброситься на оборонявшихся людей разом со всех сторон. И там, где тварям это удавалось, пикинёрам оставалось только встать спина к спине, надеясь лишь на прочность окованных железными лентами копий. Волки ужами проскальзывали под наконечниками, вцеплялись в ноги, норовя если не прокусить (со стальными поножами и кольчужными сетками не справились бы никакие зубы), то хотя бы повалить. Копейщики отбивались короткими и широкими тесаками, щитоносцы - топорами; однако то тут, то там воздух оглашался предсмертным человеческим хрипом. Волчьи челюсти ломали людям шейные позвонки, даже прикрытые кольчатыми хауберками.
     Где-то отчаянно, в предсмертном ужасе тонко закричал ребёнок - видно, отставший или потерявшийся в суматохе. Волк с окровавленной мордой выбил окно лачуги, одним прыжком очутился посреди улочки - и пал, получив в морду и бока не меньше шести бельтов. Император махнул рукой - двое копейщиков бросились в избу, выволокли оттуда израненного, искусанного мальчишку лет восьми, покрытого кровью и жуткими рваными ранами, но, по счастью, живого. Что-то отвлекло зверя-убийцу; Император бросил взгляд на Тайде - Дану едва заметно кивнула.
     - Спасибо, - выдохнул Император.
     Волки уже рассыпались по посаду, окружая и убивая одиночек; защищать баррикаду больше не имело никакого смысла. Император повёл свой небольшой отряд в глубь селения. Трое волков, зачарованных Сеамни, крутились возле её ног, словно щенки.
     Плотно сбившийся квадрат, выставивший пики, убивал всех волков, что имели глупость броситься на него. Отряд быстро рос, отступившие и отбивавшиеся в одиночку или парами копейщики спешили присоединиться. Император вместе с пикинёрами прошли до самых ворот замка (сейчас наскоро заложенных мешками с песком) и повернули обратно, в посад. Со всех сторон на мерно шагавший строй кидались волки - и гибли под ударами копий. Те твари, что подпали под действие чар Сеамни, сражались насмерть, не обращая никакого внимания на раны и в конце концов просто изошли кровью. Уже мёртвых, их в клочья растерзали разъярённые собратья.
     Волки очень быстро сообразили, что с этими двуногими им, похоже, не справиться. И - мигом рассыпались в стороны, разбежались по посаду, прячась, где только возможно. Там, где стая имела перевес, она по-прежнему бесстрашно кидалась на упорно защищавшихся копейщиков. Где-то в этой суете потерялся Семмерс и его два десятка; Императору удалось собрать вокруг себя почти пятьдесят человек.
     ... Им пришлось очищать дом за домом, двор за двором, осматривая всё, вплоть до выгребных ям. Император уже не сомневался, что им противостоит магия. И скорее всего - магия приснопамятной Радуги. Чья же ещё?
     Утром посад являл собой поистине жуткое зрелище. Везде - волчьи трупы; среди них нет-нет, но попадались и человеческие. Не все обитатели посада успели, увы, укрыться в замке; не все копейщики Семмерса сумели дожить до рассвета.. Угрюмые солдаты сносили в замок тела товарищей; стоны, плач женщин - многие дружинники, оказывается, уже успели обзавестись здесь подружками.
     В посад его обитатели возвращались со страхом. Далеко не все волки погибли на его улицах, значительная часть просто сбежала. Рыдающие хозяйки падали на колени перед Императором и уверяли его, что твари непременно вернутся и тогда уже прикончат всех до единого.
     - Частоколы стройте, рвы копайте, крыши прочные делайте, - распоряжался Император. - Семмерс, тебе придётся тут остаться. Приглядеть, чтобы всё в порядке было. Пока не отстроитесь, - баб и ребятишек в замке держи. Всё понял? Спрошу с пристрастием!
     - Всё понял, мой Император, - приказ пришёлся не по душе бравому вояке, однако приказ есть приказ.
     Император вновь становился Императором - его словам повиновались не из страха или по принуждению, а по доброй воле. Даже тем приказам, которые не шибко нравились.
     Утром отряд почти в две сотни человек покинул замок Струг. Для охраны оставался Семмерс и пять десятков дружинников. Уходившие с Императором люди шли охотно - вместе с чудесным образом вернувшимся повелителем, им казалось, будет больше удачи.
     Император сошёл с коня, шагая наравне с пехотинцами и перебрасываясь с ними короткими фразами. Из таких разговоров зачастую можно было узнать больше, чем из длинных донесений.
     - ...Барон Струг прибрал этот замок к рукам после того, как прежний владелец погиб на Селиновом Валу. Баронская конфедерация распорядилась...
     - Что-что? - резко перебил дружинника слегка опешивший Император.
     - Канфирация, я ж и грю, повелитель, - солдат явно собирался высморкаться посредством двух дальцев, и лишь присутствие высокой особы не - дало ему бесхитростно последовать зову природы. - Канфирация усех блаародных, значит. Его светлость замок-то и получил. Поелику, грят, наследников у барона таво, прыдыдущщега, не было совсем.
     - Выморочный майорат подлежит аннексии имперским троном, как высшим владельцем - гневно заметил Император. По испуганным глазам солдата было видно, что бедолага не понял ни одного слова.
     - Не могли они ничего делить, говорю, - пояснил Император дружинникам. - Ну, так а откуда эта... канфирация взялась?
     - Дык, собрались блародныя... усе бароны съехались... и порешили - мол, сами теперь земли делить станем. И дружины сами на войну поведём, когда восхотим. И многие с Селинова Вала таки ушли. Потому как кан-фирация решила.
     - А кто ж с его светлостью графом Тарвусом остался?
     - Дык, почитай, что и никого. С десяток баронов, самое большее. Ну и легионы, они-то подневольные...
     - А ты сам, солдат, - не сдержался Император. - Ты вот как считаешь, твоё место где? С бароном в замке сидеть или на Селиновом Валу биться?!
     - Ты, анператорское твое величество, на нас, серых людишек, не серчай. Мы под баронами, в их воле ходим, от них едим, пьём и детишек кормим, - возразил шагавший рядом немолодой уже седоусый дружинник. - А токмо я так скажу - вон тут какие волчары шарятся. По-страшнее, чай, чем люди. С людьми хоть говорить можно, хучь они и из-за этого Вала.
     Император холодно усмехнулся. Да, конечно. Этого следовало ожидать. Враг из-за Вала - всего лишь люди. Всего лишь...
     - Ну, захватят по первости чего, - продолжал седоусый. - Ну, баб растянут. Скот угонят. Так то - дело наживное. А бабы и вовсе привышные. - Несколько копейщиков загоготало.
     - Увидите, - Император резким жестом велел Сульперию подать коня. - Увидите ещё, где враг страшней. Это говорю вам я, ваш Император!
     - Конешно, конешно, Ваше величество, - тотчас склонился седоусый. - Как твоя мудрость анператорская прикажет, так и будет. Мы что... мы люди маленькие. Нам как прикажут...
     Император не дослушал, стегнул коня.
     Как нам прикажут... Пусть легионеры умирают на Селиновом Валу. Пусть находники и пираты обращают страну в развалины. Пусть горит южное побережье. Мы скажем - нам так приказали. И будет думать, что приказ барона заменит нам собственный разум. Равно как и совесть.
     Пока я силён, они даже будут верны, мрачно думал про себя повелитель Мелъина. Они видели в действии белую перчатку. Видели, как я терпел раскалённое железо. Они напуганы. Но это скоро пройдёт. Они вспомнят, в частности, о том, что должны получать жалованье. Пока что, хвала силам, никто из них об этом не задумался.
     Так что на Мельин, скорым маршем на Мельин! У меня очень мало времени. Я должен разбить обнаглевших князьков из-за Селинова Вала. Отбросить пиратов. И понять, что за злая магия послала в бой волков.
     Сеамни ничего не смогла ответить. Она только была уверена, что эта сила - не от Радуги. Не от привычных семи Орденов.
     Неужели Всебесцветный Нерг нарушил своё неизменное и добровольное отшельничество? Или всё-таки Радуга сумела оправиться от нанесённого поражения, сумела создать что-то новое и в заклятьях, и в самой своей системе магии?
     Магики, по рассказам солдат и простолюдинов, на самом деле скрылись с глаз долой. Громадные башни Орденов стояли покинутыми. Не осталось никого в гордых залах, лабораториях и зверинцах, и шайки обнаглевших мародеров бродили там в тщетных поисках чего-нибудь ценного. После исчезновения Императора затаились и немногие