лые ризы, и были они единственные  в  Империи,  кто
имел право на однотонный плащ этого цвета.
   В восточные ворота славного города Хвалина хмурым  октябрьским  днем,  на
заре, едва только распахнулись тяжелые  створки,  въехал  одинокий  всадник.
Молодое  надменное  лицо,  обрамленное  тонкой,  искусно  подбритой   темной
бородкой. Глубоко посаженные глаза. В черной кожаной куртке, плечи, обшлага,
грудь - все в шипастых серебряных накладках. Несмотря  на  холодный  осенний
день, куртка на груди всадника была  распахнута  -  так,  чтобы  все  видели
тяжелую цепь девственной красной меди с висящим на ней гербом Ордена  Арк  -
три языка пламени, сработанные из чистого авальонна, Огненного Камня.
   Перед раболепно склонившимися стражниками в осеннюю  грязь  упала  мелкая
серебряная монетка - стоимостью раза эдак в два больше, чем въездная пошлина
Урядник торопливо подобрал, бормоча слова  благодарности,  однако  ж,  когда
всадник скрылся за изломом улицы - швырнул монету в пошлинную  копилку  так,
словно жгла она ему руки - Неча глазеть! - обрушился он на остальных - Нехай
магистрат давится колдовской этой серебряшкой. Тьфу, пропасть! Нам,  воинам,
под ноги, в грязь швырнул, точно голи  кабацкой  или  человеку  трактирному!
Думал, раз больше пошлины заплатил и сдачи не востребовал, так мы  его  коню
всю ж... вылижем? Нет уж, дудки! Сами на пиво скинемся!
   Урядник был уже в годах, вдобавок обременен большой  семьей  -  однако  в
свое время он сражался и против лесных бестий-Дану, когда  уже  много  позже
Великой Войны пакостное это племя безжалостно  добивали  по  всем  просторам
Империи, дрался на Берегу  Черепов,  подавлял  баронские  мятежи  в  Смутное
Пятилетие и помнил, что такое похвала Императора,  что  такое  Его  рука  на
твоем плече, на дрянной окровавленной кольчужке  (и  не  подгибаются  пальцы
повелителя, не брезгует он!), помнил, а оттого сейчас и вскипел.
   - Ну да, тебе Император какую ни есть, а пенчию платит, - проворчал  один
из стражников, тощий и рыжий Алебарду он держал, точно докучную палку - Тебе
деньга не надобна, так другим бы сгодилась...  -  Дурак!  -  урядник  тотчас
врезал стражнику по уху - не в полную силу, а так, для порядка - Будешь, как
крыса помоечная, из рук чародеев медяки хватать - сам в крысу  превратишься!
Подачки только псы оголодавшие ловят, да и то не все!.. Вот когда купец  нам
с подходом да уважением поднесет поверх положенного, тогда и пива выпьем.

***

   Примерно в то же самое время, только через южные ворота, в Хвалин  въехал
еще один всадник. Тоже молодой и стройный. Вот только лицо его, загорелое  и
обветренное, обрамленное длинными пепельными волосами, отнюдь  не  выглядело
надменным, а суконная куртка с длинным  ворсом,  по  которому,  не  проникая
внутрь,  отлично  стекает   любой   дождь,   разительно   не   походила   на
черно-серебряное одеяние молодого чародея.  Оружие  при  этом  путнике  было
совсем немудрящее - недлинный  клинок  в  простых  ножнах,  какие  только  и
дозволено носить в поездках черным сословиям.
   Всадник соскочил с коня, не чинясь, распахнул перед  стражниками  куртку,
показывая, что и разрешенного по закону  ремесленным  гильдиям  к  домашнему
хранению меча он при себе не имеет. Не было при нем и никаких особо заметных
амулетов или оберегов - ничем  не  примечательная  дешевка,  обычно  носимая
простонародьем.
   - Благодарение Богу Истинному, Отцу и Защитнику нашему,  слава,  слава  и
трижды хвала, аминь. Как ночь прошла, служивые? Худо на лавках заместо  жен,
поди? - ловкие пальцы уже развязывали потертый кошель, отсчитывая медяки.  -
А это вам, дабы глотка возвеселилась, - он прибавил поверх пошлины ни  много
ни мало, а в самый раз, сколько всегда давали "на удачу" мастеровые.
   Десятскому уряднику этот ранний  гость  понравился.  Однако  стоило  тому
скрыться, стражник поймал  себя  на  том,  что  совершенно  не  помнит  лица
проезжего. Совершенно незапоминающееся, стертое, точно  старая  монета,  оно
выглядело настолько обычным, лишенным всяких особых примет, что удержать его
в памяти было совершенно невозможно. Не запоминался и говор - не столичный и
не окраинный, не прибрежный и не горный, а так, всего понемножку.  Наверное,
подручный крупного торговца, или ремесленного мастера.., или молодой  купец,
или.., или.., ранний  гость  мог  оказаться  кем  угодно.  Такого  народа  в
последнее время по  Империи  развелось  немало,  и  шастали  они  все  время
туда-сюда, вводя в смущение бывалых  воротных  стражей,  умевших  с  первого
взгляда распознать и род занятий явившегося, и его родину,  и  мало  что  не
имя.
   Забивать себе голову утренним гостем десятский урядник,  конечно  же,  не
стал. Весело подбросил медяки на ладони, подозвал кордегардного мальчишку  и
отправил его в трактир за пивом и закуской для всей дежурной смены.

***

   Осенью город просыпается медленно  и  неохотно.  Дел  невпроворот,  время
горячее, все надо успеть, пока не ударили холода и Смертные  Ливни  (кричали
уже,  кричали  по  улицам  нарочные  Чародейной  Лиги,  что  именуется   еще
Семицветьем али Радугой, - идут, идут уже тучи, идут через Суболичью Пустошь
от Острага), а такая тоска вставать серым скучным утром!  Помолишься,  слова
положенные пробормочешь, а сам... Когда все думки твои - как бы выжить;  как
бы осень протянуть да зиму пережить. А следующим летом - все  то  же  самое:
готовиться к новым холодам. Эх, было время, когда полки Империи  весело  шли
по заморским странам,  когда  седоусые  ветераны  возвращались  по  домам  с
пожалованиями и наградами от  Императора,  поднимали  выслуженные  земельные
наделы, то-то было веселое время! И зимы стояли совсем другие,  и  никто  не
боялся осенних ливней... Как давно... Все изменилось. И - все  привыкли.  Не
спрашивали  даже  с  чародеев,  что  когда-то  громогласно  клялись  извести
страшные осенние дожди раз и навсегда.
   Хвалин, северный узел торговых путей, державший в  кулаке  всю  милостиво
дарованную гномам, кобольдам, гоблинам и оркам торговлю, не ударил бы  лицом
в грязь и перед нарядными городами коренного имперского юга. Здесь  было  на
что посмотреть. Было что показать.
   Уже наступил вечер, когда  молодой  чародей  Ордена  Арк  спешился  возле
лучшей таверны города "Имперский Лев". По названью судя, ее почти  наверняка
основал кто-то из ветеранов. Не глядя, швырнул поводья подскочившим  слугам.
Не протянув руки, распахнул дверь. Вошел внутрь.
   Нельзя сказать, что при одном его  появлении  на  таверну  пало  гробовое
молчание - но народ поутих, что верно, то верно. С поклонами и приветствиями
поспешил содержатель заведения.
   - Хвала Богу Истинному. Ужин и постель, -  на  миг  разомкнулись  бледные
губы.
   - Отцу, благ подателю, слава и трижды  хвала...  Какого  вина  прикажете,
молодой господин? - еще ниже  склонялся  хозяин.  Спину  он  гнуть  умел  не
слишком хорошо, этот старый, бывалый воин, крепкий и кряжистый. Шириной плеч
он поспорил бы с гномом.
   - Не вина. Воды, - тонкий рот волшебника презрительно дрогнул.
   Молодые адепты Ордена Арк никогда не употребляли хмельного.
   Не снимая  крест-накрест  закрепленных  за  спиной  коротких  мечей,  маг
опустился на услужливо пододвинутый стул. Опустился - и замер, застыл, точно
каменное изваяние. Казалось, на всем свете остался  только  он  сам  да  еще
небольшой кусок стола  перед  ним,  где  одно  за  другим  возникали  лучшие
кушанья.
   Мало-помалу народ оправился. Вновь зашелестели прервавшиеся разговоры,  в
чашах и кружках вновь вспенилось  пиво,  оробевшие  было  служанки  высунули
из-за  занавесей  смазливые  мордашки;  таверна  мало-помалу  оживала,  хотя
веселье в ней было куда менее бурным, чем до появления мага в черном.
   Среди посетителей таверны оказался и проехавший утром через южные  ворота
веселый парень с пепельными волосами. Взгляд его, скользнувший по надменному
волшебнику, выражал то же, что и у остальных  гостей  -  невольный  страх  и
откровенную  зависть.  И  только  самый  лучший   из   имперских   трагиков,
несравненный Тит Оливий, да и то  вряд  ли,  сумел  бы  заподозрить  в  этих
эмоциях нечто наигранное. Пепельноволосый сидел над большой глиняной  миской
плова, запивая его дешевым  пивом;  он  хохотал  плоским  и  сальным  шуткам
соседей, сам отмачивал такие же, щипал старательно повизгивавших служанок  и
вообще ничем не выделялся из толпы. В ней  он  был  неуязвим,  слит  с  нею,
растворен, совершенно неразличим. Любой взгляд скользил по нему, точно  крюк
по воде - зацепиться не за что.
   Сегодняшнее  задание  оказалось  слишком  легким.  Следить  за   надутым,
чванливым болваном, до ушей напичканным заковыристыми  заклятьями  и  оттого
презирающим весь остальной мир, было не работой, а одной сплошной насмешкой.
   "Ишь, расселся. Адепт Ордена Арк. Что, что ты  хочешь  доказать  и  кому,
глупый ? Колдунов боятся и ненавидят - ты ничего не знаешь  об  этом?  Когда
исчезли Дану, ушли еще глубже под землю обреченные  на  медленное  вымирание
гномы,  отгородились   непроницаемыми   завесами   холодные   гордецы-эльфы,
оказались оттесненными в бесплодную тундру гоблины, орки,  тролли  и  прочая
Нелюдь, вместо них стали ненавидеть  колдунов.  Это  ведь  так  естественно.
Людям просто необходимо кого-то ненавидеть. Не станет колдунов - примутся за
рыжих, или там горбоносых, или южан, или веснушчатых. Такова уж  природа,  и
против нее не попрешь. Ну а раз так, умный человек сделает все, чтобы  ни  в
коем случае не оказаться среди тех, против кого обернулась судьба.  Совесть?
Тут кто-то вспомнил про совесть?.. Скажите это крестьянкам,  которые  рожают
детей на продажу, чтобы хоть как-то прокормить остальных".
   Молодой парень с незапоминающимся, стертым лицом, в поношенной  куртке  и
добротных, но отнюдь не новых сапогах сидел на лавке  среди  десятков  таких
же, как он. Так же, как они, он пил, ел, сквернословил, богохульствовал,  не
забывая потребовать себе и, в  свою  очередь,  ближайшим  соседям  небольшую
пузатую бутылочку местного кислого вина.
   С адептом Ордена Арк он,  кстати,  сходился  в  одном  -  оба  ненавидели
хмельное.
   Да,  он  хохотал,  перешучивался  со  служаночками,  что-то  отвечал   на
полупьяную болтовню соседей, но при этом чуткие его  уши  слышали  все,  что
говорилось  даже  в  самом  дальнем  углу   заведения,   даже   приглушенным
полушепотом - хотя какие там тайные разговоры, когда угрюмой  черной  тумбой
рядом высится волшебник из Арка?

***

   В это самое время настал черед распахнуться и западным  воротам  Хвалина.
Распахнуться для  того,  чтобы  впустить  внутрь  длинный  торговый  караван
гномов.
   Нескончаемая вереница тяжело нагруженных пони уныло трусила  по  широкой,
наезженной дороге (Особый декрет  Императора  воспрещал  подземному  племени
пользоваться повозками). По обочинам шагали погонщики, грузчики,  приказчики
и прочие, кому и должно сопровождать караван.  Каждый  гном  -  низкорослый,
коренастый, бородатый - носил на шее  грубую  деревянную  бирку  размером  с
доброе полено (Особый декрет Императора воспрещал хождение гномов без  оных.
Бирка означала уплату солидной пошлины за проход в земли людей).  Безоружные
гномы угрюмо месили  пудовыми  башмаками  осеннюю  грязь;  караван  тащился,
словно похоронная процессия.
   Охрану его составляло три десятка  городовых  орков,  из  того  немногого
числа, которым разрешено было остаться в  имперских  пределах,  когда  стало
ясно, что охранять караваны гномов, как  ни  крути,  а  все-таки  надо.  Для
немногих счастливчиков было сделано исключение. Правда, все они тоже  носили
бирки и платили тяжелый налог, однако это было лучше медленного  умирания  в
бесплодной тундре.
   Из оружия оркам оставили лишь дубины. Все стальное  было  строго-настрого
запрещено. Предполагалось, что от  серьезной  опасности  торговцев  уберегут
посты магических Орденов, а отбиться от разбойников можно и палицами.
   Процессия остановилась перед воротами,  и  старшина  орков,  здоровенный,
ражий детина, плосколицый, широкоглазый, с подпиленными  клыками  (еще  одно
унижение,  которое  пришлось  вытерпеть  ради  заветной  службы),  шагнул  к
достопочтенному начальнику каравана Сидри сыну Стурле из колена Дромаронгов.
   -  Пришли-пришли.  -  Орк  протянул  широченную   раскрытую   ладонь.   -
Давай-давай, плати-плати. Как договорено.
   - Не обижу, Тилли, - прогудел дородный  гном,  с  достоинством  оглаживая
бороду,  тщательно  заправленную  за  широкий  пояс  (эх,  где  они  теперь,
знаменитые на весь свет  украшенные  самоцветами  царские  пояса  гномов?  В
сокровищнице Императора,  отданные  как  часть  выкупа...).  -  Иль  впервой
ходим?
   -  Нет-нет.  Но  -  как  знать,  тудыть-растудыть?  -  орк  жизнерадостно
осклабился.
   - Тудыть... Самого бы тебя в эту тудыть...  -  ворчал  Сидри,  отсчитывая
положенное. Над каждой  монетой  он  испускал  глубокий,  полный  искреннего
отчаяния вздох.
   - Ладно-ладно. Скупись - не скупись, - подбодрил гнома Тилли.
   Орк и гном говорили между собой  на  общеимперском;  в  старину  эти  два
народа не раз сходились между собой в жестоких стычках, и лишь понесенное  и
теми и другими поражение от людей заставило  их  если  и  не  забыть  старые
обиды, то, по крайней мере, терпимее относиться к самому факту существования
иных рас.  Правда,  языки  друг  друга  они  учить  по-прежнему  не  желали,
пользуясь самым распространенным и простым диалектом, широко разошедшимся по
всей Империи, от внутренних морей до Окраинного Океана.
   - Эхе-хе... Ну и времена настали распроклятые... - продолжал тем временем
вздыхать Сидри. На глаза  ему  то  и  дело  попадалась  надпись  на  воротах
крупными кривыми рунами, да вдобавок еще и с ошибками. "Входт ельфам, данам,
оркам и гнумам толко с биркай!"
   Начертанная мелом надпись изрядно устарела. Уже много десятилетий Дану не
посещали Хвалин по собственной воле, пусть даже и  с  бирками  инородцев,  а
лишь  в  качестве  рабов,  чтобы  быть   проданными   на   пыльной   площади
невольничьего рынка. Однако устав есть устав, и неграмотные стражники каждый
день  согласно  циркуляру  старательно  подновляли   надпись,   сверяясь   с
замусоленным оригиналом. Изменить ее никто не озаботился.
   Тилли вовремя толкнул разворчавшегося гнома  в  бок.  Ворота  раскрылись.
Сопя, появился толстый начальник таможни. Стражники приступили к досмотру.
   Ничего особенного в самой процедуре не было. Караван гномов - это тебе не
южные купцы, чей приход возвеселяет  сердца  доблестной  стражи.  Это  южане
везут тонкие вина  и  фрукты,  ткани  и  украшения,  благовония  и  ковры  -
гномы-шномы же тащат железные крицы, тонкий,  ювелирный  уголь  для  тиглей,
заготовки лемехов, дверных  петель,  борон,  скобы,  гвозди,  необработанные
камни для поделок - словом, не поживишься.
   Начальник западной хвалинской таможни откровенно скучал. Свою  взятку  он
уже получил, а больше придраться все равно было не к чему. Сидри он знал  не
один год - и знал, что осторожный, трусоватый гном никогда не ввяжется ни во
что сомнительное.
   - А это еще кто такие? - рыкнул он на унылого Сидри.
   - Кто, кто?! - всполошился несчастный гном. - Ах, эти... Эти, изволите ли
видеть.., внесены в список каравана.., пристали в пути...
   Речь шла о двух высоких, стройных фигурах, что застыли возле самого конца
растянувшейся цепочки лошадок.
   - Внесены в список? Ну-ка, ну-ка... Подойдите  сюда,  откиньте  капюшоны!
Руки назад!
   На подмогу таможенникам тотчас выдвинулась дюжина наемников-арбалетчиков.
   Сидри стонал, обхватив голову руками. Остальные  гномы  мрачно  топтались
рядом со своим предводителем; у них не  было  никакого  оружия,  даже  самый
недлинный кинжал был  увязан  в  тюки  и  опечатан  имперским  сотником  при
пересечении караваном границы людских владений.
   -  Внесены  в  списки  каравана...  -  со  зловещей   ухмылкой   повторил
таможенник. - Счас мы на вас поглядим...
   Двое. Мужчина и женщина, очень молодые, с чистой,  розовой  кожей,  какую
уже и не встретишь в загаженных людских поселениях.  Оба  высокие,  он  -  в
полных шесть футов, она - примерно пять с половиной. У обоих волосы  густого
золотого отлива, чеканные, твердые скулы,  большие  темно-зеленые  глаза  со
странно поднятыми  внешними  уголками,  тонкие  рты,  твердые  подбородки  с
крошечными ямочками.
   С первого взгляда было ясно, что они - не люди.
   Правда, не были они и упомянутыми в воротной надписи "ельфами" или,  того
хуже, богомерзкими Дану. Скорее всего -  племя  Вольных,  странного  народа,
чуть ли не древнее самих эльфов и  Дану.  Они  испокон  веку  жили  в  своих
дальних  владениях  на  берегу  Окраинного  Океана,  не  вмешиваясь  в  дела
остальных рас. Когда Империя сломила сопротивление эльфов, гномов и Дану, во
время Первой Северной Войны, Вольные отчего-то остались в стороне, отвергнув
предложения о союзе и от тех и от других.
   И в дальнейшем, когда имперские латники добивали дерзнувшие поднять мятеж
гномьи царства, когда имперские егеря, точно на зверей, охотились  на  Дану,
когда жгли на кострах последних "диких" орков, гоблинов и прочих  -  Вольные
оставались безучастны. И это при том,  что  они  считались  лучшими  бойцами
мира. Правда, имелась и у них своя слабость  -  лук,  арбалет  и  пращу  они
презирали, считая оружием трусов.
   Император  не  забыл  выгодного  для  него  нейтралитета  Вольных.  Желая
усугубить раскол среди нечеловеческих рас, он издал указ -  всякий  желающий
из племени Вольных мог в любое время  принять  подданство  Империи.  Обещаны
были всяческие льготы и привилегии. Епископат допустил их даже к причастию -
впрочем, не шибко настаивая на крещениях и прочем.  Иерархи  были  неглупыми
людьми. Нет нужды ссориться по пустякам с лучшими воинами во всей  известной
Ойкумене. Так что  пусть  себе  так  служат.  Понадобится  -  притянем,  как
еретиков.
   Впрочем, сами Вольные принимали причастие охотно и без особых понуждений,
принимая это словно часть службы. Особого рвения в делах веры не проявляли -
но, как уже говорилось выше, в Епископате  сидели  далеко  не  самые  глупые
люди. Знавшие, когда надо требовать рвения, а когда лучше и погодить.
   Правда, за долгие годы действия этого указа им воспользовались  считанные
единицы Вольных.
   "Кан-Торог, благородный капитан Вольной  Стражи,  с  сестрой  Кан-Молой",
гласила строка в списке каравана. Таможенник узнал неровный почерк Сидри.
   - Вольные? - удивился чиновник. - Ишь ты.., редкие  птицы.  Каким  ветром
занесло вас в Империю?
   - Мы решили  принять  имперское  подданство,  -  низким  хриплым  голосом
ответил капитан. Его сестра промолчала.
   - О, вот как? Ну что ж.., тогда другое  дело.  Ми..,  милости  просим.  -
Закон обязывал таможенника быть вежливым, то есть обрекал на муки  адовы.  -
Хотя.., не слишком ли ты молод для такого  чина,  капитан?  -  проницательно
заметил начальник таможни. Кан-Торог пожал плечами.
   - Судьба поставила меня во главе трех сотен конников во  время  сражения.
После него Круг Капитанов принял меня в свои ряды. Не мне обсуждать  высокие
решения старших.
   - Бумаги! - потребовал бдительный таможенник. Бумаги оказались в порядке.
В порядке  оказалось  и  оружие  -  тщательно  упакованное,  перевязанное  и
опечатанное.
   - И вы что, решили поселиться в нашем городе? - возвращая кожаный пакет с
документами, полюбопытствовал начальник таможни.
   - Мы еще не знаем, - пожал плечами Кан-Торог, -  все  возможно.  Согласно
указу Его величества мы хотели бы получить у имперского наместника в Хвалине
бумагу, подтверждающую наше имперское подданство.
   - Бог в помощь,  -  покровительственно  проговорил  таможенник.  -  Тогда
последняя формальность. Снимите плащи, я должен убедиться,  что  у  вас  нет
длинномерного оружия, запрещенного имперским законом...
   Вольные молча подчинились.  Под  плащами  -