звалинами  ей  по-прежнему  виден
отсвет Меча... и она бежала, бежала, не чуя под собой ног, не видя ничего,
кроме этого отсвета.
    Алая сеть пала на не„, но Агата даже не заметила этого. Красный  блеск
в глазах - ну и что?..
    Она не слышала изумл„нных криков собранных вокруг чародеев.
    Однако они допустили ошибку,  распределив  внимание  и  соответственно
разделив силы. Часть их перенацелилась на Агату. Хозяин  Ливня  неожиданно
расправил плечи. Опутавшие  его  красные  нити  громко  затрещали,  словно
обычные путы, разрываемыми могучим движением.
    Он крутнулся вокруг себя,  целясь  мечом  в  заполненные  волшебниками
крыши домов. Поток ч„рных молний вновь рванулся с вытянутого клинка, но на
сей раз сталь меча вспыхнула. Лезвие таяло словно свечка;
    ч„рные капли покатились вниз, и Хозяин Ливня  взвыл  от  непереносимой
боли, когда они коснулись железа его лат.
    Однако же он не опустил оружия.
    Первый дом взорвался изнутри,  из  окон  ринулись  потоки  коричневого
дыма, скрученные в тугие спирали. Крыша просела вниз, черепица и  стропила
полетели в разные стороны, а убийственный поток  молний  уже  разносил  на
части следующий дом, за ним ещ„ и ещ„...
    Разумеется, Хозяину Ливня не было никакого дела до несчастных и  ни  в
ч„м не повинных обитателей, что гибли  сейчас  под  обломками.  Он  убивал
магов, щедро тратя на это последние мгновения жизни.
    Потому что за его спиной готовился последний удар.
    Маги горохом посыпались вниз, но ч„рные молнии были  быстрее.  Площадь
окружало кольцо развалин, а молнии рвались вс„ дальше и  дальше,  настигая
ускользающие жертвы...
    Никто сперва не обратил  внимания  на  странную  процессию  служителей
Спасителя, священников в белых одеждах; они шли,  распевая  какие-то  свои
гимны, точно одурманенные, неся перед собой иконы и священные изображения;
ни один из них не дрогнул и не повернул  назад  при  виде  творящегося  на
площади ада. Агата тем временем успела добежать до развалин. Башня  осела,
расплескалась каменными брызгами; в щелях темно блестела  кровь.  Мелькали
какие-то изломанные  вещи,  бросился  в  глаза  смятый  серебряный  кубок,
вынесенный на поверхность каменной волной;
    дальше, дальше - Агата прыгала по камням, забыв обо  вс„м;  и  она  не
видела, как Хозяин  Ливня  обернулся  к  сгрудившимся  вокруг  своих  икон
служителям Спасителя, как его меч рвал остатки алой  сети,  он  уже  почти
освободился, ещ„ немного - и спадут последние петли, однако голоса людей в
белых рясах вдруг взлетели высоко-высоко, затрепетали в священном экстазе,
и перед их рядами внезапно сгустился призрак - призрак их товарища, такого
же священника, в перепачканной кровью и болотной грязью рясе, с глубокими,
сквозными ранами от когда-то вбитых в тело кольев.
    Тави узнала бы этого священника в  один  миг.  Призрак  л„гкой  дымкой
заструился  вперед;  ч„рные  молнии  рванулись  ему  навстречу,   пронзили
насквозь, не причинив тем не менее никакого вреда; т„мное  пламя  охватило
сгрудившихся  в  кучу  людей  в  белых  рясах,  раздались  ужасные  крики,
несколько человек метнулись в разные стороны, падая и  корчась;  остальные
упрямо стояли, продолжая что-то распевать.
    Однако ни один даже самый крошечный язычок  ч„рного  огня  не  дерзнул
коснуться простой размал„ванной  доски,  что  они  несли.  Пламя  трусливо
отпрянуло от иконы, словно поджавшая хвост дворняга перед львом.
    Но ничего этого Агата уже не видела. Не видела  и  того,  как  призрак
окровавленного священника со всего размаху налетел на  Хозяина  Ливня,  не
слышала запоздалого изумл„нного хрипа, что вырвался из груди  Хозяина,  не
видела, как треснуло и осыпалось на камни ржавое железо  пустых  доспехов,
как   мука   на   призрачном   лице   священника   сменилась    выражением
непредставимого,  неописуемого   на   языке   Смертных   или   Бессмертных
блаженства, и не  видела,  как  с  легким,  скорбным  шорохом,  словно  от
погребального  савана,  грозный,  отомстивший  за  своих  братьев  призрак
расплылся л„гким паром, навсегда перестав существовать.
    Агата не видела ничего  этого.  Потому  что  баюкала  на  руках  точно
реб„нка вновь обрет„нный Иммельсторн.

                                                                   ГЛАВА 8

    Под ногами Клары Хюммель неспешно развертывалась  Тропа.  Начавшись  у
самого устья Долины, возле сторожевой  заставы,  она  вела  вс„  дальше  и
дальше, мимо легкомысленных бер„зовых рощ  -  почтенный  Архимаг  Игнациус
питал некую сентиментальную слабость к этому виду лесов, - мимо небольших,
но глубоких и чистых речек, сохраняемых с  особой  бережливостью  мостков,
аккуратных сараев, новых,  недавно  обновл„нных  срубов  над  придорожными
колодцами, мимо всех прочих признаков богатой, мирной, ухоженной  сельской
страны.
    Однако сама Клара шла, вооруж„нная с головы до пят; не поскупились  ни
Гильдия, ни Игнациус, хотя Архимаг и уверял Клару, что у не„ вс„ наверняка
отберут и брать с собой такие веши - вс„ равно что раскрывать перед врагом
собственные  силы:   гости   с   Пути,   похоже,   отличаются   недюжинной
сообразительностью, будучи вполне способны сложить два и два. Однако Клара
не поддалась - идти  на  переговоры  к  этим  бестиям  совсем  без  оружия
казалось  ей  величайшей  глупостью.   Все   равно   что   пожаловать   на
великосветский при„м голой.
    Слева у не„ висела шпага, не меч, но именно шпага; на  оголовке  эфеса
горел крупный рубин. Это зачарованное оружие в сво„ время  выковали  гномы
под началом Темедара, легендарного основателя Гильдии оружейников  Долины;
шпагой этой можно было  только  колоть,  однако  она  одна  стоила  многих
волшебных мечей вместе взятых.
    На правом бедре покачивался парный шпаге кинжал-дага; его рукоять тоже
украшал рубин,  только  поменьше  размером.  Эту  вещь  после  долгих  мук
сотворил Огаст, любимый ученик Темедара, сотворил, уже  будучи  смертельно
больным; Огаст всю жизнь пытался превзойти своего знаменитого учителя, так
что это превратилось в настоящую манию. Он потратил десятки лет на  поиски
необходимых ингредиентов; он грозился  выковать  меч,  которому  не  будет
равных; однако, несмотря на все старания,  оружейника  хватило  только  на
небольшой острый кинжал.
    Им, кстати. Огаст и закололся, после того как понял - с Темедаром  ему
не тягаться. Однако - о злая ирония  судьбы!  -  испробовав  крови  своего
создателя, дага приобрел совершенно особые свойства, каких никогда и  быть
не могло у вещей, вышедших даже из рук Темедара...
    За обоими голенищами сапог Клара прятала  по  паре  узких  метательных
ножей - подарок Игнациуса. Волосы она заплела в косу, точно девчонка; коса
заканчивалась увесистым стальным шариком - хитроумным изобретением того же
Темедара.
    А кроме того - спрятанный кистень, тонкая, гибкая словно  нить  боевая
спица в шнуровке куртки, кастет, боевые кольца на пальцах обеих рук...  На
шее - амулеты и обереги; словом. Клара была  вся  увешана  оружием,  точно
рождественская „лка с  игрушками.  Со  стороны  это  могло  бы  показаться
смешным - Клара Хюммель,  знаменитый  боевой  маг  по  найму,  никогда  не
злоупотребляла магическими побрякушками. И уж, конечно, никогда ничего  не
заимствовала из арсеналов Гильдии. И всегда ходила со своим мечом, пусть и
не столь знаменитой работы, но отведавшим куда  больше  крови,  чем  шпага
Темедара, в основном пребывавшая за семью замками в сокровищнице Гильдии.
    Разумеется, не  забыла  Клара  и  свой  собственный  любимый  меч.  По
длинному прямому клинку, легкому и подвижному, вились руны -  несмотря  на
внешнюю хрупкость, это оружие не сломал бы даже знаменитый  паровой  молот
гномов Кольчужной Горы, что в Восточном Хь„рварде.
    Помимо всего прочего, этот набор знаменитого оружия  мог  послужить  и
демонстрацией силы. До сих пор во всем ведомом мире не нашлось ничего,  на
что бы не действовало созданное в Долине оружие или боевые чары. И  Клара,
и Архимаг Игнациус имели некоторые основания считать, что  незваные  гости
из Тьмы, обладая плотью, не окажутся невосприимчивыми к  мечам  и  стрелам
Долины.
    "Так что пусть видят,  -  злорадно  думала  Клара.  -  Пусть  смотрят,
нюхают, пусть скалятся и причмокивают; пусть их воображение - если  только
очи  наделены  воображением  -  нарисует  им  картины  боя,  разрубленные,
искрошенные, сожж„нные заклятиями тела на подступах к Долине и рвущиеся им
навстречу чары защищающих свой дом магов: пусть им представится вс„ это  -
глядишь, и  станут  неуступчивее  и  перестанут  выдвигать  всякие  глупые
требования навроде оставления им Долины..."
    Тропа сворачивала в сторону, ныряя в глубокий  овраг,  невесть  откуда
взявшийся здесь, в ровном и светлом лесу. Клара решительно свернула  вниз;
над  ее  головой  сомкнулись  кроны  бер„з;  вокруг  подозрительно  быстро
стемнело, словно уже наступали сумерки.
    Над этим загадочным свойством тропы  перехода  много  столетий  бились
лучшие маги-теоретики Долины из  числа  тех,  что  идут  по  самому  краю,
отыскивая для  своих  занятых  более  прозаическими  делами  коллег  новые
заклинания, изготавливая амулеты, талисманы и обереги. Однако тайна  -  из
редкого разряда безопасных тайн - так и не  поддалась.  Практичный  же  ум
Клары Хюммель такими вопросами и вовсе никогда  не  задавался.  Темнеет  и
темнеет, пусть себе темнеет. Нас от этого не убудет.
    Мало-помалу заросли становились вс„ гуще;  привычные  травы,  кусты  и
деревья исчезали, их место занимали странные, причудливые создания из  тех
редких пород, что росли только здесь, на тропах  перехода,  не  встречаясь
нигде  больше;  Клара  знала,  что  множество   попыток   перенести   этих
полурастений-полуживотных в Долину закончилось ничем и  лишь  сравнительно
недавно, лет десять назад, молодому  магу  Клинзору  удалось  наконец  это
сделать. Теперь у  него  в  оранжерее  под  стеклянными  колпаками  рос  в
миниатюре целый лес этих созданий; правда, Клара так и не поняла, какой из
этого Клинзор извл„к толк и извл„к ли его  вообще.  Впрочем,  чародей  мог
себе это позволить, будучи сыном главы Гильдии целителей...
    Вокруг стало совсем темно. Тропа слабо светилась;
    по обе стороны шевелились руки-ветви укорен„нных там существ  -  Клара
никак не могла решить для себя, к растениям они принадлежат или вс„ ж таки
к животным.
    Начинался неприятный этап. Потом он сменится опасным; за ним последует
ничтошный (не ничтоЖный, а именно ничтоШный,  от  слова  "ничто").  И  вот
этот-то самый, ничтошный, интересовал Клару больше всего.
    Неприятности действительно начались - после того как исчезли последние
следы нормальной  растительности,  небо  стало  непроглядно  ч„рным,  а  в
кустах, более похожих на гротескные фигуры людей, заухали  чьи-то  голоса.
Сперва Клара даже не повернула головы - ей ли,  боевому  магу,  бессч„тное
число раз ходившей по тропам из мира в мир, обращать внимание  на  здешних
обитателей, несчастных существ, загнанных сюда, в последний самый  дальний
приют, более сильными  или  удачливыми  соперниками?  Она  не  взялась  за
оружие, не оживила, вызвав из памяти, какого-либо боевого заклятья...
    Однако потом Тропа внезапно исчезла. Перед  волшебницей  встала  живая
стена.  Множество  гонких  серебристых  листьев,  на   ходу   сворачиваясь
трубочками, - неприятно и сильно напоминая при этом иглы, -  потянулось  к
ней. В ч„рном небе над самой головой медленно вспыхнули три огня - точнее,
не три огня, а три глаза. На миг мелькнуло исполинское  треугольное  тело,
свесившийся вниз, слегка загнутый в кольцо шипастый хвост...
    Тварь походила на спутников  козлоногого.  Но  только  внешне.  Память
никогда  ещ„  не  подводила  волшебницу  -  отличий  слишком   много.   Из
совсем-совсем  давних  тайников,  где  хранились  ещ„  школьные  познания,
выплыло слово "zzashpaupat". И ещ„  одно  -  стремительное,  как  вспышка,
предупреждение - "ОПАСНОСТЬЮ.
    Клара бросилась яичком с проворством, которое изумило бы  даже  Фесса.
Зачарованная шпага  осталась  без  дела,  волшебница  ловко  выдернула  из
притороченных за спиной ножен свой собственный меч.
    Серебристый клинок неярко сверкнул - за  спиной  Клары  ещ„  светилась
Тропа.
    В следующий миг  с  неба  низринулась  смерть.  Громадный  зверь,  что
держался в воздухе вопреки всем законам тяготения, рухнул на жертву, точно
коршун на курицу.  Клара  успела  заметить  вздувающийся  пузырь  внешнего
желудка, сочащиеся ядовитой  слизью  щели  между  подвижными  сочленениями
брюшной брони - чародейка рывком перекатилась через плечо с  не  доступной
никакому воину Серой Лиги резкостью; чудовищный хвост твари  ударил  в  то
место, где видел тело Клары половину - нет, всего  лишь  четверть  секунды
назад.
    Но ещ„  быстрее  оказался  серебристый  клинок.  Его  внезапно  залила
сплошная чернота, он слился с окружающим мраком, стал  частью  его,  жадно
впитывая рассеянную повсюду великую Силу  Хаоса,  Силу,  что  пронзает  те
мельчайшие промежутки между самыми крошечными частицами Реальности, что на
языке  высокоуч„ных  людей  в  одном  далеком  мире  зовутся  "атомами   -
смертельно опасное заклятье" и играючи
    рассек толстенную брюшную броню жзашпаупата, перебив несколько главных
жил и боковых нервных узлов.
    Клара знала, куда ударить.
    Она сделала еще один перекат... и почувствовала, как  в  плечо  впился
пяток игл. Клара не выдержала -  выругалась,  уколы  одновременно  и  жгли
огн„м, и морозили погибельным холодом - верный признак, что в рану  введ„н
яд.
    Кусты-кровопийцы   подобрались   слишком   близко   -   видимо,    эта
разновидность умела ходить.
    Туша жзашпаупата  тяжело  рухнула  на  тропу,  придавив  заросли,  что
перекрывали дорогу. Кларе ничего не оставалось делать, как вкатиться вверх
по отлогому бронированному крылу.
    Пять серебряных трубочек торчали у не„ из  плеча.  Оборванные  черенки
ещ„ пульсировали, судорожно содрогались, на срезах пузырилась  алая  кровь
волшебницы.
    - Не слабо... - прошептала  Клара,  пряча  меч.  Правое  плечо  быстро
немело. Ещ„ немного, и...
    Хороший боевой маг умеет делать разом не три,  а  тридцать  три  дела.
Кларе пришлось в тот миг проявить все свои таланты.
    Заклятье - и она видит свое плечо насквозь, видит сквозь одежду,  кожу
и мускулы, видит точки  проколов,  синеватые  области  расползающегося  по
капиллярам яда, видит помеченную  тем  же  синим  отравленную  кровь,  что
глупое сердце гонит вс„ дальше и дальше.
    Заклятье - и  она  ищет  -  уже  в  дальней  дали!  -  разум  Архимага
Игнациуса. Она должна сообщить, что привычная дорога  перекрыта,  что  мир
Мельина, похоже, блокирован, а это означает куда более серь„зные вещи, чем
даже схватка с козлоногими находниками...
    Заклятье - и к с„ друзьям по Гильдии, Эвис, Мелвину, Эгмонту,  несется
призыв: "На помощь!"
    Заклятье - и наконец вступает в силу е„ собственная магия, вступает  в
бой с расползающимся по  телу  ядом.  На  лбу  Клары  появляется  пот,  ее
начинает трясти как в лихорадке; сердце бьется судорожно и учащ„нно, то  и
дело давая перебои; кровь меняет привычное русло, где  замирая,  а  где  и
поворачивая вспять; Клара гонит весь  яд  обратно  в  плечо  (которое  уже
ничего не чувствует, и правая рука уже совсем не  шевелится),  потому  что
паралич можно вылечить только тем же ядом, которым он вызван...
    - Клара! Клара! Что случилось?! - это Игнациус. Здесь, на  тропе,  уже
довольно-таки далеко от Долины, магическое зрение отказывает даже ему.
    - Владыка...  -  Но  тут  заклятие  наконец  начало  действовать,  яд,
обращ„нный в антидот, взялся за пораж„нное плечо, и Клара не  выдержала  -
завопила во всю глотку.
    - Клара! Ты на тропе?! Ты вызвала подмогу?! Я иду  к.  тебе,  держись,
Клархен! - Она не успела даже остановить Архимага.
    ...Конечно же, Игнациус успел первым. Клара, впрочем,  уже  оправилась
достаточно  -  по  крайней  мере  ругаться  она  могла,  и  притом  весьма
изобретательно.
    Игнациус легко, словно молодой, взбежал натушу убитого  зверя,  цепкие
сухие пальцы мигом прощупали плечо волшебницы.
    -  Как  же  тебя  угораздило,  Клархен?..   А,   понимаю,   понимаю...
zzashpaupat.., редкий экземпляр... Обрати внимание,  Клара,  какой  размах
крыльев... да ещ„ и кустики... Так, понятно, Monsterum Zhaup,  чрезвычайно
активная разновидность...
    Убедившись, что Кларе ничто не угрожает, Игнациус тотчас  же  принялся
расхаживать взад-впер„д по огрызку тропы, что-то вполголоса  бормоча  себе
под нос - искаж„нный язык вс„ того же дальнего  мира,  что  ведал  понятие
"атомы". Исходный язык назывался "латынью", и Клара помнила,  как  Архимаг
восторгался чеканной ч„ткостью его формулировок, выражая уверенность,  что
простые смертные никогда не смогли бы создать такой шедевр...
    - Эвис и остальных я  завернул  обратно,  ты  уж  извини,  -  внезапно
буркнул Игнациус. - Им тут делать нечего, а я должен подумать...
    - Что ж тут думать, владыка, - кто-то перекрывает нам дорогу в Мельин!
И, сда„тся мне, я этих тварей знаю...
    - А мне вот кажется, что ты ошибаешься, милая моя Клархен. -  Игнациус
без всякого видимого усилия приподнял здоровенное,  весом  с  пару  быков,
крыло убитого чудовища, пристально разглядывая что-то в ране. - Никто  нам
ничего не закрывал. Нашим козлоногим друзьям это не под силу, разве что на
их стороне вмешался кто-то из высших иерархов, но  это  вряд  ли  -  я  бы
чувствовал. Это... это...
    Над их головами появился силуэт второго жзашпаупата, однако на сей раз
хватило одного небрежного взмаха руки Архимага. С  испуганным  воем  тварь
взвилась и исчезла в темноте.
    Клара мысленно  позавидовала,  однако  Игнациус,  напротив,  застыл  с
крайне озабоченным и даже недовольным видом.
    -  Клара,  чтобы  прогнать  этого  беднягу,  мне  потребовалась  сила,
способная обратить целую их стаю в ластящихся котят, -  неожиданно  сказал
волшебник. - Боюсь, что-то... - Он ос„кся. - Но, так или иначе, тебе  надо
продолжать путь... Сейчас  посмотрим,  не  отсырел  ли  огневой  припас  в
подвалах!
    Игнациус поднял руку. Пальцы  заплясали,  сплетаясь  и  расплетаясь  в
каких-то быстрых, неестественных  фигурах.  Клара  остолбенела  -  Архимаг
Игнациус,  давным-давно  совершавший  все   магические   действия   л„гким
движением мысли, прибегает к магии жеста и слова!..
    Наудивляться она не успела - сквозь заросли пролегла  идеально  прямая
линия бесшумного и бездымного пламени. Хищные кусты в один  миг  распались
во прах. Открылась тропа, но теперь уже не светящаяся, черная. Заросли  по
обе е„ стороны, казалось, отсек исполинский пламенный меч.
    - Н-да, - закряхтел Игнациус. - Прямо хоть сам с тобой  иди...  но  не
могу, извини, девочка, не могу. Надо поднимать Долину. Дело, похоже,  куда
серь„знее, чем мы думаем. И твари с Пути тут совершенно ни при чем.
    - Зачем пугаешь, владыка? - упрекнула его Клара. Несмотря  на  всю  с„
храбрость, душа сейчас пребывала где-то пониже щиколоток.
    - Пугаю? Нет, Клара, не пугаю. Отправляйся скорее, не  теряй  времени,
что-то подсказывает мне, что вскоре тропа  станет  и  вовсе  непроходимой.
Давай, давай, шагай, да не оглядывайся! Удачи в дороге не будет.
    Клара молча повиновалась,
    ***
    ...Зеркало  уже  больше  не  пыталось  сопротивляться.  Оно  полностью
подчинялось воле Императора. Приблизив почти вплотную лицо и  не  замечая,
как под белой латной перчаткой покрывается  трещинами  и  крошится  камень
оправы. Император вглядывался в изображение. "Да, сомнений нет,  это  она.
Та безымянная девочка, которую когда-то не убил, точнее -  не  добил  один
очень злой мальчик". По вискам и лбу стекал пот.
    ...С не„ начинался его сч„т крови. Быть может, ей он  и  закончится  -
если, конечно, удастся е„ отыскать.  Но  почему  зеркало  в  башне  Радуги
показало ему именно  эту