й и плавающие в нем кости. Не морщись! Слушай! Вот  до
чего себя довел! А все почему - связался, как мальчишка, с  этими  Серыми...
Нет, я понимаю, Сежес, конечно, стерва, каких  мало,  стерва,  нимфоманка  и
мазохистка.., временами еще и садистка, если не врали.., но драться  с  ней,
подумай, Кэр, зачем?! Кроме тебя, у Али никого нет...  А  ты  все  никак  не
озаботишься подарить ей внука. Или внучку.  А  лучше  -  и  того,  и  другую
вместе. Мрак и тьма, на сей раз ты от меня не уйдешь. Клянусь Кровью Дану, я
тебя женю, даже если для этого мне придется привязать тебя к кровати и  дать
невесте изнасиловать тебя в брачную ночь, - она  хрипло  рассмеялась.  -  Ну
все, шутки в сторону. Аля возвращается. - Клара потрепала Фесса по голове. -
Будь умницей, не огорчай ее, ешь все, что она приготовит. И  поправляйся.  Я
завтра еще зайду. Динтру тоже пришлю, пусть  старик  на  тебя  поглядит,  не
вредно. Ну, бывай!
   Сухие, обветренные губы мимолетно шаркнули Фесса по лбу.
   - Клара! Не нашла я этого флакона, всю сумку перерыла! - плачущим голосом
простонала вернувшаяся тетушка Аглая.
   - Вот, видишь, я уже в дверях? Дома забыла. Надо вернуться.  Да,  попозже
еще Динтра придет...
   - Динтра? - у тетушки Аглаи такой голос, словно ей сообщили о  вынесенном
смертном приговоре,  который  вот-вот  приведут  в  исполнение.  -  Зачем...
Динтру? Ты же говорила... Значит, это опасно? Клара, Клара,  не  скрывай  от
меня, скажи всю правду, сколь бы тяжела она ни оказалась...
   Тетушка  у  меня  всегда  питала  слабость  к  сентиментальной   любовной
литературе, вяло подумал Фесс, слушая ее излияния.
   - Аля! - рявкнула Клара Хюммель примерно  тем  же  голосом,  которым  она
отдавала приказы на поля боя своему  неадру,  ближней  дружине.  -  Прекрати
истерику, слышишь? Динтра займется внешним видом мальчишки.  Не  могу  же  я
подсовывать кузинам урода со следами ожогов третьей степени!
   - Ox, ox, не обманывай меня, Клара...
   - Ну, пока. Я завтра еще заскочу. -  Хюммель  чмокнула  тетушку  Аглаю  в
щеку. Хлопнула входная дверь.
   "Я дома, - думал Фесс, неотрывно глядя в потолок. - Меня притащили  сюда,
бесчувственного, и положили на здоровенный кожаный  диван  в  большой  зале,
потому что мои комнаты, наверное,  опять  завалены  всяким  хламом.  Тетушка
прекрасная хозяйка, но вот только вещи имеют у нее свойство  скапливаться  в
самых неожиданных местах. Например, в пустующих комнатах. Это называется  "у
меня до туда никак руки не дойдут...". Бедная,  бедная  тетушка.  Магических
способностей бабки она совершенно не унаследовала. Так, самый минимум, чтобы
не выглядеть в свои триста как.., ну, понятно, как может выглядеть женщина в
таком возрасте. А до остального руки действительно "не доходят".
   Я дома, а в это время в Мельине..."
   Мысль прорвалась сквозь поставленную  Кларой  завесу.  Точно  раскаленная
игла вонзилась в мозг, заставила слепо подброситься на постели.
   "Я тут, а в это время Мельин уже, наверное, горит со всех четырех концов.
Император схватился с  Радугой,  и  теперь  игра  пойдет  по-крупному.  Маги
церемониться не станут".
   Патриарх Хеон конечно  же  уже  повел  на  улицы  свою  Серую  гвардию  -
штурмовать башни и драться на баррикадах. Небо, как  давно  он  готовился  к
этому дню!.. И вот - день настал, а его, Фесса, рядом нет. Нет, несмотря  на
принесенную присягу.
   Он застонал, впиваясь зубами  в  угол  подушки,  забыв  о  слабых  нервах
тетушки.
   - Кэрли, голубчик, что с тобой?!
   - Н-ничего, тетя. Это.., не от раны. От.., несделанного дела.
   - Какое еще дело, простите меня, силы  великие?!  Итак  тебя  еле  живого
дотащили! Лежи, лежи, не скачи, горе ты мое... Ну не к Архимагу же мне идти,
угомона на тебя искать! - расстроилась тетушка.
   - К Архимагу Игнациусу - не надо, - Фесс откинулся на спинку дивана. -  К
чему.., мне и так с места не двинуться.
   - И очень хорошо! - сердито заявила тетушка. - Наконец-то  отлежишься.  В
себя придешь. Может, за ум наконец возьмешься.  А  может,  даже  и  женишься
наконец. Сколько можно, Кэрли? Клара недавно такую девочку в свет вывела...
   - Тетя, тетя, как же ты станешь делить  меня  с  какой-то  там  смазливой
вертихвосткой? - Фесс сделал не слишком  удачную  попытку  рассмеяться.  При
малейшем напряжении все внутри отозвалось огненной  болью.  -  Ты  ж  с  ума
сойдешь от ревности!
   - Небось не сойду, - невозмутимо парировала тетя. -  Уж  я-то  знаю,  как
невест племянникам выбирать. Небось гордячку да белоручку не возьмем.
   - А если я в нее без памяти влюблюсь? В гордячку и белоручку?
   - Вместе с Кларой перевоспитаем! - тетя решительно пристукнула  кулачком.
Отчего-то она считала себя большой докой в матримониальных  делах  и  потому
всегда с такой охотой говорила  на  эти  темы.  Здесь,  как  говорится,  она
чувствовала под собой прочный фундамент.
   - Кого перевоспитаем-то? - не выдержал Фесс. - Меня или ее?
   - Обоих! - решительно отрезала тетушка.

***

   Улицы Мельина вскипели.
   Из казарм лилась железная волна имперских латников - три полных  когорты,
двадцать четыре сотни  мечей.  Бежали  легаты;  седоусые  центурионы,  давно
сросшиеся с панцирями, словно раки, строили  манипулы.  Неважно,  кто  враг,
быть уличному бою, и ветераны сами знали, что им делать.
   Орденские миссии остались позади, разоренные и  горящие.  Добротные  дома
возведены были из тесаного камня, даже перекрытия - длинные каменные  балки,
укрепленные особыми заклятьями. Огню  не  за  что  было  уцепиться,  стенные
обивки, гобелены, мебель горели весело и ярко, но, не найдя  дорогу  дальше,
пламя  быстро  опадало,  начиная  чадить.  Несколько  поотставших   латников
сунулись было внутрь, лишь для того, чтобы  с  разочарованными  физиономиями
выйти обратно.
   Ни золота, ни серебра, ни  каменьев!  Где  ж  они,  знаменитые  богатства
Радуги,  до  которых,  как  понадеялись  горячие  головы,   теперь   удастся
добраться?..
   Три охранных когорты шли на удивление бодро.  Что,  разом  исчез  вековой
страх  перед  волшебниками?  Или  команда  центуриона  обладала  не  меньшей
магической силой, чем испепеляющее огненное заклятье  кого-то  из  Верховных
магов?..
   Посреди строя, рядом с привычно колышущимися недлинными плюмажами шлемов,
Император постепенно начал приходить  в  себя.  Самое  страшное  позади.  Он
перешел границу. Теперь  осталось  только  сражаться,  и  да  улыбнется  ему
удача!.. А если из Черного Города поможет Хеон...
   Мало-помалу к Императору пробивались легаты,  старшие  центурионы  -  те,
кому предстояло командовать в этом ночном бою.
   - Аврамий! Возьмешь целиком всю первую когорту Веди ее  в  Черный  Город,
там сейчас тоже должно начаться. Присоединишься.., будешь  искать  Патриарха
Хеона.
   - Серая Лига, мой Император? - легат смотрел прямо. Он не  боялся.  И  не
кичился. Он просто спрашивал. Лига так Лига. Пусть будет Лига. Бойцы  далеко
не из худших.
   - Серая Лига, - кивнул Император. - Я не  знаю,  где  и  как  именно  они
начнут.., но должны уже вот-вот. Дело трудное, поэтому посылаю тебя и первую
когорту. Когда ввяжетесь в драку, отправишь посыльного порасторопнее.
   - Повиновение Империи, - легат по-уставному прижал правый кулак  к  латам
на левой стороне груди. - Приказ повелителя будет исполнен,  -  Не  хвались,
Аврамий, магики - это тебе не синезадые за морем и даже не Дану, - проворчал
Фибул, легат второй когорты, самый старый из всех. - Лучников...
   -  Знаю,  знаю,  дядька  Фибул,  -  усмехнулся  молодой  легат.   Аврамий
происходил из родовой аристократии, но, как младший сын,  не  имел  никакого
права на майорат, кроме лишь ничего не значащего титула баронета, который он
и сам никогда почти и не употреблял. - Не учи ученого.
   - Тебя учить не будешь, живо маги задницу поджарят, - Фибул усмехнулся  в
усы.
   - Хватит, - негромко сказал Император. Аврамий вздрогнул, Фибул  смущенно
кашлянул. Оба вытянулись по стойке смирно. - Фибул  и  Навкратий,  нам  надо
взять башни. Они уже подготовились, драка будет нешуточной. Атакуем так...
   Мимо тяжелым шагом шли центурии когорты Аврамия.

***

   Патриарха  Хеона  окружало  плотное  кольцо  людей.  Кольцо   лихорадочно
пульсировало,  сжимаясь  и  разжимаясь,  из  него  то  и  дело   выскакивали
посыльные, мчащиеся куда-то  сломя  голову.  Не  желая  рисковать,  Патриарх
вместе с ближними соратниками ушел в мельинские катакомбы.  Мало  кто  знал,
что Серые давно уже имели там свои ходы, немалым  трудом  и  немалой  кровью
очищенные от Нечисти. Конечно, если Радуга  примется  за  дело  всерьез,  не
спасут ни камни, ни скалы, ни земля; но Патриарх был не из тех, что с  мечом
наперевес бросается очертя  голову  на  стену  выставившей  копья  панцирной
пехоты.
   Умелые  руки  ловко  набросили  на  Черный   Город   незримую,   прочную,
стремительно  набухающую  кровью  сеть.  Каждый  узелок  в  ней  был  кучкой
вооруженных людей, стремительно  обраставших  сейчас  все  новыми  и  новыми
сторонниками. Вести обнадеживали - черный  люд  в  трактирах,  на  постоялых
дворах, в самых бедных кварталах зашевелился. Охотно, споро и  зло.  Слишком
долго и слишком жарко рассказывались по углам сказки  о  богатствах  Радуги.
Слишком уж давно маги Семицветья только тем и занимались, что собирали  свою
пятину.  Долгое  бездействие  притупляло  страх,  делало   страшное   пугало
привычной игрушкой, в которую можно безбоязненно запустить камнем.
   Разумеется, поднялся далеко не весь Черный Город. На это Патриарх Хеон  и
не рассчитывал. За щедро раздаваемое агентами Лиги оружие жадно схватился  в
первую очередь лихой разбойный люд, какого всегда хватало в  веселом  городе
Мельине, несмотря на все старания Семицветья и стражевых волшебников.
   На каменном столе перед Хеоном и его  приближенными  помещался  громадный
чертеж города, выполненный с величайшим искусством. Отмечен был каждый  дом,
каждый двор, каждая щель  в  заборах;  отмечены  были  и  все  ведомые  Лиге
подземные ходы, обиталища и гнезда  Нечисти  (Патриарх  не  сомневался,  что
тварей этих тайком подкармливают сами же маги) и прочее, столь  же  жизненно
необходимое любому из воинов Серой Лиги.
   - Что остальные Патриархи, Фихте?
   - Патриарх Элиас ничего не  ответил.  Его  личная  охрана  не  пропустила
твоего гонца, а приказа на форсированные методы посланец не  имел.  Патриарх
Гермова замечен покидающим город  вместе  с  семьей,  ближними  советниками,
охраной и своей долей казны. Своим людям он  отдал  приказ  покидать  Мельин
самостоятельно. Патриарх Фома сейчас направляется прямиком к башне  Голубого
Лива. Его люди получили приказ драться на стороне  магов.  Патриарх  Дренмар
ответил, что он - не самоубийца и выводит верных ему людей из Мельина  через
подземелья.
   - Все, как я и ожидал, - хрипло хохотнул Патриарх Хеон. - Фома -  трус  и
предатель, сразу же кинулся с доносом. Дренмар просто не  верит  в  успех  и
тщится занять мое место, после того как мятеж будет подавлен, а остатки Лиги
не примут ни обкакавшегося с перепугу Фому, ни тем более Гермову. Элиас  мне
пока неясен.  Осторожничает.  Да,  ничего  иного  я  и  не  ожидал.  Приятно
оказаться правым в собственных прогнозах. Травка готова, Фихте?
   - Так точно, ваше патриаршество. Все сорок мешков, в аккурате.
   - Где Ланцетник?
   - Прибыли-с уже. Ожидают.
   - Зови Ланцетника. И этого гнома-алхимика тоже зови.
   Ланцетник явился в своей неизменной кирасе; только слева у  него  сегодня
был еще привешен меч; седая бородка воинственно задрана.
   Рядом с ним стоял гном. Ничем не примечательный, в простой одежде,  какую
носит мастеровой люд. Вот  только  перепачканный,  прожженный  в  нескольких
местах и покрытый пятнами кожаный  фартук  показался  бы  правителю  Мельина
очень, очень знакомым.
   Это  был  тот  самый  гном,  чей  нож  так   удачно   прервал   страдания
приговоренной волшебницы на Лобном месте.
   - У тебя все готово, гноме? - деловито осведомился Патриарх.
   - Не извольте беспокоиться, экселенц, - прохрипел  тот.  -  Представим  в
лучшем виде.., и маму свою вспомнить не успеют, гады!
   - Ланцетник, вместе с почтенным гномом пойдете в башню, как  только  ваши
снадобья сработают. На тебе, Ланцетник, пленные. Обездвижить каждого,  чтобы
и глазом моргнуть не смог, а не то что колдовать.
   Глаза Ланцетника тускло сверкнули. Борода задралась еще  выше.  Откуда-то
из кармана он выудил кусочек замши, лишний  раз  принявшись  протирать  бока
своей кирасы, и без того сегодня начищенной до зеркального блеска.
   - Ваше патриаршество, я этого  дня  восемнадцать  лет  ждал,  так  неужто
теперь сплохую? Сколько я моделек этих башен наделал,  все  прикидывал,  как
действовать, когда ее брать будем.
   - Доклад, ваше патриаршество,  -  скрипуче  сообщил  Фихте.  -  На  улице
народишко сцепился с магами. Тот  самый  народишко,  из  "Полосатого  Кота".
Марик знатно идет...

***

   Да, мое заточение рухнуло. Я нарушил клятвы. Я спас девчонку от, казалось
бы, неминуемого. Заточивший меня - да, Он будет в ярости. Зато явившийся  из
Тьмы не получит свою добычу. И теперь, мне не знать ни сна, ни покоя, прежде
чем я пойму, откуда же явилось это существо и что ему, в сущности, нужно.
   ...Ее отчаянный призыв достиг меня, несмотря ни на что.  Пущенная  в  ход
сила изумляла - раньше я думал, что такое под силу только  магам  Радуги,  и
притом не ниже второй ступени.
   Огненная вспышка нарушила  мое  бдение,  и  я  увидел.  Увидел  громадный
подземный зал, испуганную, жмущуюся к  стене  девушку  -  и  торжествующего,
наглого победителя.  Того  самого,  кого  я  так  усердно  и  безрезультатно
отыскивал в окрестностях Мельина.
   И я не устоял.
   Когда-то в  прошлом  я  был  слишком  осторожен.  Я  слишком  любил  свое
тогдашнее положение, наслаждался властью и  милостями  Богов.  Потом  пришла
пора платить, позорным бегством и  капитуляцией  перед  злейшим  и  исконным
врагом. Жизнь в шутовской оболочке..,  путь  в  распад,  в  ничто,  в  такие
бездны, что дух корчится от ужаса, едва заслышав об этой дороге.
   И на сей раз я рискнул.
   Я пробился под толщу гор, несмотря на бушующий вокруг Смертный Ливень.  Я
брел всю дорогу от города до гномьих копей. Мне казалось, что ядовитые струи
Ливня начисто слизнули плоть, оставив один лишь громыхающий костяк.
   Вызывало тревогу и творящееся в имперской столице.
   Я видел, как все это происходило. Преследуя  странного  гостя  из  мрака,
мысль моя неотступно тянулась к Мельину. Можно было лишь догадываться, какая
катастрофа, мрачно усмехаясь, поджидает  нас  впереди;  я  настойчиво  искал
создание,  явившееся  сюда  из  бездонных  провалов,  перешедшее  вековечную
Границу; искал и не находил.
   Зато нашел нечто иное.
   Мельин всегда эманировал очень сильно. Возведенный на старых  фундаментах
Дану (а они, в свою очередь, зиждились на  еще  более  древних  основаниях),
вобравший в себя горе, радость, страх и отчаяние  многих  людских  множеств,
напоенный до краев магией, город, где по ею пору чувствовались  еще  древние
чары самых первых хозяев этой земли, что носили звериные шкуры  и  не  знали
огня; город, где ковалась мощь семи Орденов - он не мог не притягивать моего
взора.
   Ночную тварь я в тот раз, конечно же, не нашел. Наивно было полагать, что
она так просто останется дожидаться, пока я до нее  доберусь.  След  терялся
среди мрачных буреломов южнее Хвалинского тракта, под непроницаемой для меня
завесой Смертного Ливня. Да, да, отсюда, из накрытого  плотной  пеленой  туч
Хвалина я могу видеть, что происходит в отдаленных землях,  могу  дотянуться
даже до Южного  Берега.  Но  вот  окрестности  самого  города  (да  что  там
окрестности!) я не вижу, как и то, что  творится  на  площади  перед  храмом
Хладного Пламени! - лежащее совсем рядом так и оставалось сокрытым.
   Да, гость из мрака нашелся потом.., под Хребтом  Скелетов,  когда  я  уже
лишился всякой надежды.
   ...Волна отчаяния и ярости, хлынувшая с мельинских  улиц,  сбила  меня  с
ног, захлестнула и поволокла за собой. Я уже не мог сопротивляться.

***

   - Первое дело, робяты, это шоб магики вас не  заметили.  А  сейчас,  стал
быть, всем рассыпаться. Рассыпаться, говорю! Кто из  арбалетов  бить  умеет,
вперед. Пращники есть? Ага, вижу. Камни готовьте. Как где взять? -  мостовую
видишь? Господа магики вблизи своей башни грязи не желают, значить,  ну  дак
мы энтим тоже попользуемся. На открытое место не высовываться - изжарят,  ну
да это вы, мельинские, лучше меня знать должны. Как двери вышибать? - двери,
мил человек, мы вышибать не станем. Если хочешь, можешь в них лбом побиться.
Авось поможет. Дорога у нас одна  -  через  окна,  через  вон  ту  галерейку
стеклянную. У них там, вишь, сперва-то бойницы были, да потом решили -  надо
окна прорубить. И прорубили. И вокруг, эвон, балкон обвели. Ну так  вот  нам
на тот балкон и нужно. Веревки, крюки - у всех все ладно? Тут  ведь  вам  не
легион, центурион не проверит.  Оплошаешь  -  магики  тебя  на  жаркое  себе
подадут. Ну,  готовы,  смертнички?  Тогда  ждем,  счас  нам  сигнулу  подать
должны...
   Это говорил стоявший  в  укрытии  за  изломом  стены  высокий  человек  с
жестким, бездушным лицом. Глаза его были словно черные дырочки. Он  один  из
всей толпы имел хороший меч и приличные доспехи.
   А наискосок через площадь, отделенная от тяжело дышащей, потной, несмотря
на осеннюю ночь, толпы пустым пространством мостовой, высилась башня.  Я  не
мог в  темноте  различить  герб,  понять,  какому  Ордену  она  принадлежит.
Впрочем, это сейчас было неважно. Люди Мельина  сошлись  грудь  на  грудь  с
магами Радуги.
   Тяжелые бронзовые двери, изукрашенные  рунами  и  отпугивающими  незримых
гадов мордами чудовищ, были, разумеется, плотно заперты. Башня  подслеповато
щурилась на разные стороны узкими  щелями  бойниц.  Когда-то  ее  строили  с
расчетом на осаду. Но потом, за неимением осаждающих (даже в год  наибольших
своих успехов Дану не дошли до Мельина добрых полсотни миль),  за  неимением
бунтов маги часть бойниц расширили, превратив  в  нормальные  окна,  правда,
достаточно высоко над землей.
   Из темноты свистнул  первый  камень.  Кому-то  надоело  ждать,  тоскливое
стояние на самом пороге драки выпило силы до дна, и неведомый пращник рванул
ременную петлю. Зазвенело  стекло,  обрушиваясь  вниз  хрустальным  ручейком
осколков.
   Странно. Башня Радуги - и не заговорена от столь немудреного оружия?
   За первым камнем полетел второй, третий.., миг спустя на башню  обрушился
целый ливень. От высоких стекол ничего не осталось,  вырванные  из  мостовых
булыжники ломали деревянные каркасы рам, напрочь  сносили  резные  балясинки
балкона, с глухим стуком отлетали от стен.  Я  слышал  голоса,  резкие  злые
голоса, бранью и зуботычинами удерживавшие горячих, но неопытных  бойцов  от
самоубийственной атаки.
   Впрочем, и стояние  было  не  менее  самоубийственным.  Радуга  не  может
стерпеть такое!
   А затем в просвете какой-то улочки, что примыкала к площади, на мгновение
мелькнули два силуэта - высоченный, худой человек в  кирасе  и  с  мечом,  а
рядом с ним - низкорослый широкоплечий крепыш, скорее всего - гном. Эти вели
небольшой отряд пращников, пославших в  цель  странные  снаряды,  которые  я
сперва принял за начиненные горючей смесью -  в  полете  за  ними  волочился
дымный след.
   Однако это оказалось нечто  совсем  другое.  Пращники  забрасывали  башню
тлеющими пучками трав. Сизый дымок все плотнее и плотнее окутывал  строение,
и тут я уже совсем растерялся - неужто они надеются, что Радуга попадется на
столь примитивную уловку, как дымовая завеса?
   Атака была  неплохо  скоординирована.  Одни  и  те  же  люди  командовали
пращниками и теми, кто готовился лезть на стены. Как только башню  заволокло
дымом, темные улицы, лишь кое-где освещенные закатным заревом,  исторгли  из
себя десятки штурмующих. Ди