гда, быть может, сумеем выиграть хоть какое-то время...
     - А если ни то, ни другое невозможно? - подбоченилась Сежес. - Если нам только и остаётся, что стоять и драться? И засаживать поля этим самым сбором, останавливающим магию?
     - А он остановит? - хмыкнул Клавдий.
     - Остановит, - с истовой убеждённостью ответила чародейка. - Почему Разлом пребывал в полном покое столько месяцев? Почему ожил сейчас?
     - Я так понимаю, вопросы эти риторические, Сежес? - холодно осведомился Импертор.
     - Само собой. Мы, маги, не сидели сложа руки, - гордо ответила волшебница. - Разлом - или те, кто за ним, принуждены играть по правилам магии нашего мира. В противном случае они проглотили бы нас в один момент и даже костей не оставили. А раз остановились, раз ждали - значит, копили силы. И это я говорю не просто так. Мы смогли почувствовать её. Сейчас эта сила пришла в движение, но запасы её не беспредельны. Если мы уничтожим посланную в наши пределы армию Разлома, он вновь утихнет. На... много месяцев. Возможно - лет. Мы получим передышку. Накопим запасы. Приведём в порядок Империю. Поставим на место Семандру и баронов. И когда Разлом пойдёт в новую атаку - а это неизбежно, - мы встретим его во всеоружии.
     Собравшиеся переглянулись. Слова Сежес казались разумными.
     - А рука? Рука повелителя? - вдруг вырвалось у Клавдия. - Что будет с ней? Ты можешь её вылечить, чародейка?
     Губы Сежес искривились.
     - И это ещё одна причина, по которой мы должны спешить. Повелитель, я буду говорить прямо. Мы, маги Радуги, вставшие на твою сторону, несмотря ни на что, считаем, что тебе надо немедля зачать наследника. Прямая линия Императоров Мельина не должна пресекаться. Бароны восстали, требуя вольностей и привилегий, но они не покушаются на строй Империи; если же ты оставишь корону в руках Тарвуса, сам заложишь основание новой династии - победу Семандры можно считать полной и окончательной. Вместо могучей державы - скопище крошечных, ни на что не способных королевств, графств и герцогств...
     - Семандра показала, что и они кое на что способны, - проворчал Клавдий.
     - Проконсул, я вас умоляю... - пренебрежительно отмахнулась волшебница. - Семандрийцы едины, только пока против них стоят наши легионы. Как только восток окажется окончательно в их руках, они все передерутся из-за добычи. Я бы вообще отдала им всё по самую Суолле. Чтобы потом, когда они вцепятся друг дружке в глотки, спокойно перерезать их поодиночке.
     - Я не совсем понял о наследнике, Сежес, - ледяным голосом произнёс Император, и все разговоры тотчас смолкли.
     Волшебница нервно облизнула губы, сплела пальцы рук.
     - Повелитель, я ничего не буду скрывать. Ты... обречён. Твои дни сочтены. Использованная тобою мощь оказалась чрезмерной. Твой дух высок и непоколебим, но плоть слаба. Она-то и подвела...
     - Ты хочешь сказать, - Император говорил как ни в чём не бывало, - что я умру в... ближайшие дни?
     Клавдий заскрежетал зубами, командиры легионов обменялись полными ужаса взглядами.
     - Не дни. Месяцы. Три или четыре. Разумеется, при спокойной жизни, обильном питании и использовании всего арсенала заклинаний, способствующих кроветворению, - отчеканила Сежес. - Мы сделаем всё, чтобы замедлить истечение влаги жизни, но... никто не в силах противостоять такому заклятью. Разве что Нерг, но, собственно говоря, никто не знает в точности, на что они способны.
     - А Нергу... совсем не интересны ваши усилия по спасению Мельина? - Императоры не показывают страха. Императоры не боятся смерти. Императоры... не обнаруживают слабости перед другими.
     Сежес покачала головой:
     - Никогда их не понимала. Мне кажется, что сам процесс гибели Мельина для них - всего лишь восхитительный эксперимент. А может, они нашли свои дороги из нашего мира...
     - Я прошёл Разломом, - просто сказал Император. - И выжил. И вернулся обратно.
     - Никто другой там не пройдёт, - убеждённо заявила Сежес. - Мы... пробовали. Нашлись добровольцы. Никто не вернулся.
     - Там, на другом конце Разлома, - громадный мир, - медленно произнёс Император. - Может, никому и не надо будет возвращаться...
     - Разве там нет своих обитателей?
     - Есть. Но...
     - Оставим это, - с неожиданной мягкостью произнесла Сежес. - Прыгнуть в Разлом мы всегда успеем. Давайте сперва попробуем его остановить. Но сперва - наследник, мой Император, твой законный наследник, рождённый в законном браке с...
     - С кем?
     - С кем угодно из благородного сословия, с моей дочерью хотя бы, - пожала плечами волшебница.
     - У тебя есть дочь? - вырвалось у Императора.
     - А что, я не похожа на женщину? - отпарировала Сежес.
     - По правде говоря, не слишком, - холодно заметил правитель Мельина. - У меня имелось достаточно возможностей... убедиться в том, что женские черты тебе не очень свойственны, Сежес. Взять хотя бы тех детей Дану...
     Чародейка поджала губы. Разговор явно принимал нежелательный оборот.
     - Мой Император, сейчас нет смысла говорить об этом. И о детях Дану, и о том щенке... - Легаты, командиры легионов, сделали вид, как будто их вообще нет в комнате. Все как один, вдруг очень заинтересовались убранством в углах спального покоя.
     - Нет смысла, согласен. Но в твоих речах о... женитьбе, - последнее слово прозвучало, точно ругательство, - смысла не больше, волшебница.
     - Повелитель ошибается, - непреклонно возразила Сежес. - Я не тщусь сделаться тёщей моего Императора. Не обязательно моя дочь, хотя она благовоспитанная девушка, недурна собой, здорова и с широкими бёдрами. Почему бы не вспомнить другие знатные фамилии Мельина? Во многих из них - невесты на выданье. Их родители были бы счастливы породниться с троном. А если такое предложение сделать кому-то из главарей мятежа... - Сежес со значением возвела очи горе.
     - Например, кому? - сквозь зубы поинтересовался Император.
     - Ты знаешь, повелитель, - чародейка позволила себе лёгкую светскую улыбку. - Барон Брагга, конечно же. У него, да будет позволено напомнить повелителю, четверо детей. Старший сын вместе с отцом командует мятежниками, двое средних - у нас, в Радуге, но осталась последняя, самая младшая дочь. Ради неё Брагга забудет всё. А если один из богатейших баронов породнится с троном... твоему сыну, мой Император, будет куда легче, нежели тебе.
     - Ну да, со всеми этими разговорами я как-то и забыл, что ты отвела мне пару-тройку месяцев жизни...
     - Да, месяца три-четыре. Но этого будет достаточно, чтобы сохранить династию! И Империю! - настаивала Сежес. - Нам нельзя терять времени, слишком многое надо сделать безотлагательно. Потому что уже через восемь недель... о наследнике, зачатом обычным путём... речь вести будет нельзя.
     Побагровевший Клавдий не выдержал.
     - Хватит каркать, вещунья поганая! - взревел он, делая шаг к Сежес и сжимая пудовые кулаки. - Думала б лучше, как вылечить повелителя! Что надо сделать? Кого запугать, кого купить, кого казнить, если потребуется?!
     Сежес зло ухмыльнулась:
     - Можешь казнить меня за чёрные вести, мой проконсул, но я сказала чистую правду. Никого не надо ни покупать, ни запугивать. Наш Император - очень сильный человек. Он пожертвовал собой ради блага государства, так, как он это понимал. Нам нужно лишь сделать так, чтобы жертва нашего повелителя не оказалась напрасной.
     - Она не окажется, - рявкнул Скаррон.
     - Если мы станем действовать все вместе и согласовывать наши усилия...
     "Она говорит, словно я уже умер", - с холодной яростью подумал Император.
     - Так что же, повелитель? - словно прочла его мысли Сежес. - Прикажешь отправить гонцов к барону Брагге?
     Император заставил себя выпрямиться. Рука отозвалась ноющей болью, но на это он уже не обращал внимания. Слова Сежес могут оказаться правдой... а могут и ложью. Она может носить лохмотья, утверждать, что порвала с Радугой, но всё это останется только словами. Маги, похоже, придумали кое-что новенькое.
     - Никаких гонцов. Армия выступает к Разлому. Сежес, твой сбор... трава... где она? Нам потребуются все запасы.
     Волшебница поджала губы, но не рискнула возразить.
     - Я напишу указ, - отчётливо проговорил Император. - Престолодержателем станет Тарвус, как и раньше. Проконсул Клавдий - хранителем печати и начальником легионов. Я знаю, что вы двое не вцепитесь друг другу в глотку и не станете делить власть. Если со мной что-то случится - ваш долг спасти Империю, а дальше решайте, как подскажет сердце.
     Императору очень хотелось задать Сежес ещё один вопрос - о бесчувственной Тайде. Но нет, нельзя. Он не покажет слабости. И если чародейка права, если ему суждено скоро уйти - что ж, Тайде последует за ним. Если, конечно, не случится чуда.
     ...Отдых легионов в Мельине оказался коротким. Угрюмые и молчаливые, когорты маршировали дальше на запад, откуда катилась сметающая всё на своём пути волна, выплеснувшаяся из ожившего Разлома.
     Сежес не обманула. К армии действительно присоединилось около сотни молодых магов. С легионерами чародеи держались вежливо, стараясь не давать поводов для оживления застарелой ненависти. Энергичная Сежес на самом деле пригнала нечто, прозванное в легионах "сенным обозом", - дюжину телег, гружённых зашитыми мешками, пахнущими сухой травой.
     Однако главные силы не успели уйти далеко. Встревоженные Вольные принесли весть - авангард встретил троих адептов Всебесцветного Нерга, каковые всеподданнейше просят аудиенции у обожаемого правителя.
     Дело начинало принимать совершенно неожиданный оборот.

Интерлюдия II
ДЕНЬ ПОМОЩИ

     Коричневокрылый сокол нёсся сквозь Межреальность. Не из любви к романтике и не из желания полюбоваться красотами Дикого леса - увы, из одной лишь осторожности, по идее, совсем не свойственной одному из двух владык Упорядоченного. Что поделать, времена изменились. Вот и приходилось - до срока, разумеется, - пробираться дальними окольными тропами и избирать для этого аватар, почти совсем лишённых сил. В мире под властью Новых Богов развелось слишком много любителей оспаривать их власть.
     Впрочем, в некоторых местах названых братьев знали и почитали. Кое-где в их честь даже возводили храмы - как, например, на северном континенте всё того же Хьёрварда. Вера Смертных и Бессмертных способна дать богу огромные силы, но она же сделает его беспомощным, если храмы падут, а адепты отвернутся. Иногда Хедин с известной завистью думал о всё том же Спасителе - этот держался только и исключительно людской верой, ничем, кроме веры, однако, сколько бы ни пытались некоторые правители, исповедующие иные взгляды на то, во что следует веровать, искоренить поклоняющихся Спасителю, ничего не получалось. Тайные крипты, "храмы-в-склепах" и катакомбные церкви росли как грибы после дождя. Множились "священные писания", свидетельства о посещениях Спасителем смертных миров; множились и пророчества о "конце света"; и порой эти пророчества, увы, сбывались.
     Одно время Хедин всерьёз подозревал некую связь между Неназываемым и Спасителем: несколько "спасённых" (а в действительности просто уничтоженных) миров сделались лёгкой добычей козлоногих, легли дорожными камнями в основание зловещего Пути. Но в дальнейшем подобного не повторялось, и предположение пришлось отбросить. Спаситель действовал сам по себе, никому не подчиняясь и никому не внимая - во всяком случае, так думал тогда Хедин. Не удалось Новым Богам и отыскать обиталище этого создания - словно бы он существовал, только воплощаясь в обычных мирах.
     Случалось, они сталкивались лицом к лицу. В том числе и подле могилы великого Мерлина, в Мельине. Хедин с Ракотом приготовились к бою не на живот, а на смерть, однако Спаситель в тот раз лишь улыбнулся и молча исчез, благословив погибшего. Потом их пути пересеклись в Хьёрварде, и там Ракот впервые по-настоящему преградил Спасителю дорогу.
     Коричневокрылый сокол летел сквозь пространство, широкие крылья легко пожирали расстояние. Хедин вспоминал...
     ...Худой, измождённый темнолицый человек в нелепом сером хитоне и грубых сандалиях - Спаситель не отличался любовью к разнообразным обличьям. Они встретились на ничем не примечательной лесной дороге, в одном из крошечных королевств, раскинувшихся на месте бывших областей свободных бондов - в Хьёрварде тоже утекло немало воды.
     ...Он спокойно шагал навстречу загородившим ему дорогу названым братьям. Шагал и улыбался, опираясь на сучковатый посох, отполированный до блеска натруженными ладонями. Он только что сотворил очередное чудо - воскресил мёртвого. Безо всякого труда. Воскресил по-настоящему, просто забрав душу из Серых Пределов, звавшихся в Хьёрварде Нифльхелем.
     Ракот молча швырнул наземь плащ, расстегнул пряжку пояса, ножны с мечом упали в пыль. Спаситель остановился, чуть склонив голову, также молча и выжидательно глядя на разъярённого богатыря.
     - Сейчас... - Ракот поискал глазами. - Палку подберу. Не в моих правилах с железом против дерева выходить.
     Спаситель улыбнулся. И, не произнеся ни слова, выпустил из рук посох, глухо шмякнувшийся наземь.
     - Тем лучше, - прорычал бывший Властитель Тьмы. - Кулаки я тоже люблю. - Повёл плечами и легко, словно стелясь над землёй, скользнул к неподвижно застывшей фигуре в сером хитоне.
     По пальцам можно пересчитать случаи, когда такие силы сходились в Упорядоченном. Но - не гасли небесные светила, не срывались со своих звёздных дорог миры, потому что и Хедин, и Ракот пребывали, скажем так, в более чем скромных аватарах, лишь чуть-чуть превосходя способности обычных смертных колдунов.
     - Что тебе здесь надо, а?! - прорычал Ракот, замирая в двух шагах от скорбной фигуры Спасителя. Он не мог вот так просто ударить в лицо не пытающегося обороняться. - Ещё один мир - в пыль, во прах, в ничто?! Не бывать тому! Ну, давай, защищайся, покажи, чего стоишь!
     Хедин впился взглядом в тёмное лицо их противника. Врага, о котором они до сих пор знали непозволительно мало.
     Однако Спаситель вновь отмолчался. Медленно поднял руку и всё тем же жестом, что и в Мельине около могилы Мерлина, благословил опешившего Ракота. После чего нагнулся, аккуратно подобрал посох и неспешно побрёл прочь, усталый человек, у которого явно приключилось тяжёлое горе.
     - Стой! - гаркнул Ракот, одним прыжком настигая противника.
     Железная пятерня бывшего Владыки Тьмы вцепилась в худое, жилистое плечо уходящего, рванула изо всех сил, разворачивая, - и вдруг сорвалась, словно хитон Спасителя оказался покрыт сплошным слоем масла.
     Человек с тёмным лицом вздохнул, уже без улыбки посмотрел на разъярённого Ракота, покачал головой, словно умудрённый взрослый, расстроенный ребяческой выходкой, - и скрылся. Не исчез, не взлетел на небеса - именно скрылся, вроде как шагнув в заросли у обочины. Хедин сам готов был поклясться, что видел колышущиеся ветки, - но миг спустя, когда Ракот ринулся следом, там уже никого не оказалось.
     - Тьма и Свет, - вырвалось у Ракота.
     - Именно, - кивнул Хедин. - На него, похоже, Закон Равновесия не действует. Ему всё можно.
     Ракот, всё ещё вне себя от бешенства, в бессильной ярости ударил кулаком в ладонь:
     - Так он теперь и за Хьёрвард возьмётся? Его "спасать" станет?
     - Во всяком случае, не сразу, - суховато отозвался Хедин. - Это его первое появление здесь, не забыл? Сейчас сложится культ, появятся апостолы, те, кто пойдёт за него на костёр и дыбу, разведётся целая армия "мучеников", его именем станут твориться чудеса... Умножатся легенды, потом кто-то запишет их, щедро добавляя от себя, и вот пожалуйста - готово очередное "писание", и, само собой, "священное".
     - Но драться-то со мной он так и не стал, - злорадно бросил Ракот, тщась найти утешение хотя бы в этой кажущейся трусости соперника.
     - Да ему это не надо, - безрадостно заметил Хедин. - Это мы с тобой ещё радуемся борьбе, честной схватке, победе. Вкусной еде, песне, звёздному небу в новом мире, а он - он уже нет. Оболочка-то ещё человеческая, а внутри - сущность, которую нам не понять. Разве что только Орлангуру.
     - Что тут понимать! Трус он, да и всё тут! Точно тебе говорю - трус!
     - Он не трус. Для него просто нет такого понятия. Когда смерть воспевают больше жизни, когда говорят, что "там" последние станут первыми, когда гибель - это благо, потому что прерывает тяготы земной юдоли, - что тут говорить о доблести, храбрости и славе? Это всё "греховно". Так что теперь Он будет просто ждать. Долго, может, тысячи лет по здешнему счёту. Чтобы потом, когда исполнятся пророчества, явиться - и спасти.
     - А потом пустая скорлупа мира достанется Неназываемому!
     - Сомневаюсь, чтобы его козлоногие не заметили бы столь лакомого кусочка.
     - Не хотелось бы прибегать к крайнему средству...
     - Не хотелось бы, - кивнул Хедин. - Но вере в Спасителя надо что-то противопоставлять, хотя бы...
     - Веру в нас с тобой, - мрачно усмехнулся Ракот.
     - Хотя бы. Впрочем, к чему это ведёт - ты знаешь...
     - Значит, этой силой пользоваться нельзя, вот и всё, - не раздумывая, брякнул Ракот.
     - Тогда ею воспользуются другие, кому достанет ума прикрыться нашим именем. Брат, кончай играть тупого варвара, честное слово. Иногда... это начинает утомлять.
     - Ладно-ладно, - буркнул Ракот. У него, похоже, до сих пор чесались кулаки. - Тогда... только переливать это в аватары первого рода, которые станут время от времени погибать - на радость нашим ворогам. - Он мрачно усмехнулся.
     - Увы, да. - Брови Хедина сошлись, скулы заострились. Тому, кого знали под именем Судьи, или Рагнвальда, тоже было несладко умирать.
     ...Сокол летел, вспоминая. Ему было что вспомнить.
     ...Отбросив предположение о родстве Неназываемого со Спасителем, братья некоторое время искали (и небезуспешно) тех, кто по жадности и глупости вступал в союзы с козлоногими. Строящийся Путь представлялся тогда главной угрозой. Ещё со времён подготовки к штурму Брандея Новые Боги обзавелись немалым числом подмастерьев и помощников - не учеников, это высокое звание не принадлежало никому. Последним учеником Хедина стал Хаген, и больше Познавший Тьму не протягивал руки ни к чьему Зерну Судьбы; ученики Ракота все поголовно погибли ещё во время его Первого Восстания; во время второго Владыка Мрака уже не прибегал к их помощи. Его оружием стали страшилища и демоны из Тёмных миров...
     Помогать "подмастерьям" - совсем не то, что самому идти в бой. Но и число их не могло возрастать беспредельно. И, памятуя об осторожности, Новый Бог никогда не принимал их в новом своём убежище - том самом небесном замке, возведённом на летающей скале. Для приёмов годились другие апартаменты. Например, в Обетованном.
     ...Коричневокрылый сокол достиг цели именно в тот миг, когда желал; как и полагается пунктуальному божеству, в чьём распоряжении - не один способ ускорить или, напротив, замедлить своё собственное время. Великая Река обширна и глубока, она не заметит столь малого возмущения.
     Сокол опустился на изгиб садовой решётки - а со времён Молодых Богов здесь взращивались чудесные сады, правда, без догляда Ялини они всё равно пришли в упадок, несмотря на все старания эльфов, принявших эстафету заботы о них, - и миг спустя к широко размахнувшемуся крыльцу шагнул строгий и стройный маг в чёрных одеждах, кое-где пронзённых сполохами серебряного.
     Его уже ждали. Он прибыл именно в тот момент, который сам же и назначил, но к сбору никто не опоздал.
     Подмастерья, как он их называл, собрались возле розовых ступеней: кто-то сидел, кто-то вольно разлёгся на шелковистой траве, лениво следя за порханием живых цветов. При виде Хедина все разом вскочили, не как нерадивые караульщики, заметив десятника, а именно как ученики, выказывающие особое уважение своему учителю.
     Несмотря на то что сам Хедин никогда не именовал их своими учениками. И не разрешал называть себя ни учителем, ни даже наставником.
     Он слегка склонил голову в ответ на их приветствия. Кто-то опустился на одно колено, кто-то поклонился в пояс.