стра мы разводить не будем. У  меня  есть  одна  маленькая
слабость, я, изволишь ли видеть, ненавижу огонь. Нет,  пусть  все  остается,
как есть. Вдобавок ты не знаешь моего имени - и не узнаешь, прошу  заметить!
- я же знаю твое. И дарованное тебе  Патриархом  Хеоном,  и  принятое  тобой
сейчас, и даже то, каким тебя нарекла мать.
   - Тогда прошу  тебя,  переходи  к  делу,  -  Фесс  сам  поражался  своему
спокойствию. Может, все-таки  чувствовал,  что  явившееся  к  нему  существо
отнюдь не  намерено  его  сожрать?  На  гончую  Радуги  оно  тоже  никак  не
походило...
   - Да, да, я знаю, у тебя завтра дальний путь, - существо кивнуло,  слегка
наклонив рогатую голову. Фесс никак не мог понять, рога ли это на шлеме, или
его ночной собеседник наделен был ими, так  сказать,  от  природы.  Если  от
природы, то Церковь смогла бы немало сказать по этому поводу, и едва  ли  ее
слова показались бы Фессу приятными. За сношения с Дьяволом полагался костер
без всяких снисхождении.
   - Я знаю, у тебя завтра дальний путь, - повторил ночной гость. - И потому
буду краток. Фесс, в моих  интересах,  чтобы  ты  благополучно  добрался  до
места. Поэтому я помогу тебе. Но с одним условием.
   - Уж не потребуешь ли ты взамен мою душу? -  хотелось  пошутить  легко  и
небрежно, а вместо  этого  получилась  чуть  ли  не  отчаянная  предсмертная
мольба.
   - Душу? Знаешь ли, я  б  не  отказался,  -  совершенно  серьезно  ответил
собеседник. - Но не бойся, до этого еще далеко. Пока что  я  предлагаю  тебе
честную сделку. Я дам тебе коня - взаймы, разумеется, - а ты пообещаешь  мне
кое-что.
   - Как в сказках? Отдай мне то, что у тебя  есть,  но  о  чем  ты  сам  не
знаешь? - криво ухмыльнулся Фесс. Слова  о  том,  что  от  его  души  бы  не
отказались, накрепко засели в голове.
   - Как в сказках? Это когда жуткое чудище  помогает  герою,  но  при  этом
требует себе неродившегося его ребенка? Тоже лакомый кусочек, но должен тебя
разочаровать. Ты всегда был на редкость осмотрителен и ни  разу  не  потерял
головы. Ни одна из деливших с тобой  ложе  подружек  не  может  похвастаться
твоим младенцем, хотя, видит всемогущая Ночь, многие втайне об этом мечтают.
Сказать тебе, кто?
   - Кто ты? - с трудом выговорил Фесс. - Я не верю в поповские байки, я...
   - А разве я сказал тебе, что имею хоть какое-то отношение к Светоносному?
- удивился пришелец. - Нет, Фесс, об этом мы говорить не будем.  Я  прошу  у
тебя совсем-совсем небольшого одолжения. Передай Императору вот это.
   Темный сверток мягко упал возле каменного порожка.
   - Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, - прохрипел Фесс.
   - Почему? Боишься, что я посылаю твоему господину  нечто  вроде  ядовитой
змеи или что-то в  этом  роде?  Гм..,  да,  подобная  верность  похвальна  и
нуждается в награде. Что ж, разверни пакет. Посмотри, что там.
   - Магия может убивать, будучи заключенной в любую форму, - возразил Фесс.
   - Тоже верно, - задумался гость.  -  Проклятье!  Этого  я  не  учел.  Что
поделаешь, спешка, впервые за многие годы так все  удачно  совпало...  -  Он
резко оборвал себя, но Фесс готов был прозакладывать что угодно - его ночной
собеседник имел в виду отнюдь не его, Фесса, появление на ночной дороге.
   - Как же мне убедить тебя? Ты уже понял, что я более сильный маг, поэтому
нет смысла предлагать тебе самому разобраться с моим подарком  Императору..,
ты все равно не поверишь, и будешь совершенно прав, кстати.., гм! Но, может,
тебя успокоит рассуждение, что, желай я убить Императора...
   - Императора, - раздельно сказал Фесс, - днем  и  ночью  стерегут  лучшие
маги Радуги. Не знаю, насколько ты силен, но вполне может случиться,  что  с
ними тебе не совладать.
   - Да. Мне с ними не совладать, - согласился пришелец. - Я, кроме того, не
могу изменить свою телесную форму, не могу стать ни призраком, ни духом,  ни
кем-либо еще. Хорош бы я был, явившись  в  славный  Мельин!  -  Он  негромко
рассмеялся.  -  Ладно,  Фесс.  Словами  мне  тебя  не  убедить.  Слишком  уж
подозрительно  все  должно  тебе  казаться..,  да  и  я,  признаюсь,  не  из
служителей Спасителя. Хорошо. Коня возьми. До Мельина -  он  твой,  а  потом
просто отпустишь его на все четыре  стороны.  А  мой  подарок  Императору  -
возьми. Не говорю тебе - отдай ему его немедленно в руки. Я думаю,  у  Серой
Лиги есть на службе волшебники...
   - Нет, - покачал головой Фесс.  -  Когда-то  Лига  искала  внутри  Радуги
недовольных, старалась  перетянуть  их  на  свою  сторону...  Кое-кого  даже
перетянула.
   - А потом они  изменили  при  первом  намеке  на  прощение,  -  подхватил
собеседник.
   Он все время оставался до неестественности неподвижным.  Мановение  руки,
коим он стер возведенные Фессом заклятья, так и  осталось  его  единственным
движением.
   Даже сверток упал на землю словно бы сам по себе.
   - Да, а потом они все до одного вернулись обратно, как только их поманили
пряничком, - кивнул Фесс. - После этого Патриархи Лиги закаялись иметь  дело
даже с изгоями Радуги.
   - Хорошо, решение принято. Мне уже пора. Возьми то, что  я  оставил..,  и
поступи с ним по собственному разумению.  Но,  предупреждаю,  истинную  силу
свою эта вещь обретет только на руке  Императора  -  хотя  и  тебе  послужит
верно, А Император.., он найдет ей применение. Время  приближается.  Барьеры
падают...
   Голос внезапно оборвался. Резко взвыл холодный,  полный  зловония  ветер,
что-то захрипело, послышался замогильный стон,  и  собеседник  Фесса  исчез,
словно растворившись в воздухе. А где-то совсем неподалеку раздалось конское
ржанье.
   На пороге дольмена лежал темный сверток.  Поколебавшись,  Фесс  осторожно
откинул мягкую тряпицу - и едва не отпрянул от неожиданности.
   Внутри свертка оказалась латная перчатка.  Совершенно,  абсолютно  белая,
она вся как будто светилась в окружающем глубоком мраке. Удивительно легкая,
не из стали, а словно бы из кости.., все детали  идеально  пригнаны  друг  к
другу, сочленения гнулись как угодно, и при этом нигде ни малейшей щелочки.
   Превосходная работа. Такое могли  сделать  только  придворные  оружейники
эльфов...
   Фесс колебался лишь самую малость. В любом случае,  оставлять  здесь  эту
вещь было бы безумием. Она содержала в себе Силу,  он  чувствовал  это;  как
чувствовал и то, что Радуге эта штуковина никак не пришлась бы по вкусу.
   Он спрятал  странную  посылку.  Собравшись  с  духом,  решился  засветить
небольшой огонек и высунуться наружу из дольмена.
   На земле, там, где стоял ночной гость, остался выжженный  дочерна,  остро
пахнущий каким-то кислым ядом круг. И отпечатки пары массивных копыт в самой
середине.

***

   Когда ЭТО случилось, я как раз оканчивал страницу.  Ненавижу,  когда  мне
мешают именно в этот момент. Чистый лист, еще  совсем  недавно  девственный,
словно разум только что  родившегося  младенца,  ныне  обращен  в  хранилище
мудрости.  И,  откладывая  его,  любуясь  им,  держа   в   вытянутой   руке,
представляешь - вот и еще один малый лист великого Древа.., вот и еще  малая
толика великой  работы...  И  как-то  перестаешь  замечать  убогость  кельи,
затхлость воздуха, нечистоту пола.
   С чувством хорошо исполненного долга рассматриваешь ты исписанный лист  и
гордо прибавляешь его, тщательно выравнивая края, к кипе уже исписанных,  но
пока не переплетенных, давая себе краткий перерыв, до того как потянуться за
листом свежим.
   Келью враз заполнило  холодом;  его  сменил  испепеляющий  зной.  Ледяное
дыхание из-за края ночи, смертельный жар раскаленных пустынь  Междумирья;  я
лишь краем глаза успел заметить огнистую тень, мелькнувшую во мраке  прохода
- пламенные контуры было видно сквозь дверь. Тень проплыла мимо моей кельи -
и скрылась прямо в стене. Осталось лишь нестерпимое зловоние гниющей плоти.
   Отыскать источник оказалось до  удивления  просто.  Несмотря  на  Ливень,
обычные заклятия сработали. Показался край ночного леса, полузаросший  лесом
холм; мшистый дольмен у подножия, на обочине широкого Тракта. Я  помнил  эти
дольмены, я помнил и тех, кто возводил их, и тех, кто разрушал.  В  дольмене
был  человек  -  очень  напуганный,  судя  по  всему;  его  аура   трепетала
багряно-желтым, словно осенний лист под готовым вот-вот сорвать его ветром.
   А вот перед дольменом, мирно ведя светскую беседу, стояло  существо,  при
одном виде которого у меня едва не подкосились ноги.  О  них  лишь  вскользь
говорилось в самых старых и мрачных легендах Долины. Много тысячелетий назад
в иных мирах, в иных пространствах  они  были  побеждены.  И  вот  вернулись
опять.
   Все, что я мог различить  -  это  снежно-белую,  девственно  чистую  ауру
явившегося из-за Грани создания. Больше - ничего.
   Однако в чем-то он неуловимо был схож с Хозяином Ливня. Я  чувствовал  их
какое-то глубинное, древнее сродство; они слегка походили друг  на  друга  и
внешне, но это, разумеется, могло быть просто маскарадом.
   У меня внутри все словно перевернулось. Не помня себя, метнулся к  столу,
схватил перо. Скорее, скорее, пока самое острое не изгладилось из памяти!
   Запечатлеть, закрепить на тонкой коже рядами значков и символов;  они  не
похожи  на  обычные  буквы  и  ничего  не  скажут  простому  смертному;  они
обозначают не слова, но то неощутимое, доступное и открытое  лишь  истинному
магу. Я забыл даже об огненной тени за дверью кельи.
   Об этих существах я - даже я! -  не  знал  почти  ничего.  Ничего,  кроме
сказанного парой строчек выше. Никто не ведал, почему и из-за чего  началась
вражда, кто нападал, кто оборонялся и что, собственно  говоря,  не  поделили
две могучие силы, столкнувшиеся на одной из троп Междумирья...
   Я просто знал, что случилась беда.

***

   - Ну, кажись, пришли. - Сидри, кряхтя, сбросил  груз  с  плеч.  -  Торная
дорога кончилась, теперь пойдем по древним ходам ноги да руки ломать.
   Несмотря на предупреждение Сидри, оставив погруженных  в  магический  сон
лошадей, трое путников еще некоторое время шли достаточно ровным  и  широким
тоннелем. Время от времени, правда, приходилось протискиваться  шкуродерами,
как называл гном узкие, едва боком пролезешь, щели. В  остальном  же  дорога
оказалась нетрудной. Не встретилось им и никого из подземной живности.
   - Откуда она здесь-то, - ворчливо заметил гном в ответ на вопрос Тави.  -
Жрать им здесь нечего, разве что друг друга.
   - А ты ведь говорил  -  в  болотах  это  только  присказка,  -  припомнил
Кан-Торог.
   - Ну да, говорил, говорил, конечно. Только мне ведь вас для решающего боя
сохранить нужно, а не чтобы вы тут геройствовали возле  каждого  логова  или
там гнезда, - с некоторым цинизмом ответил Сидри. - Воля Каменного  Престола
ясна. Куда идти дальше - я знаю. Так ты что ж, недоволен, что  я  мало  тебе
чудищ по дороге обеспечил?
   Вольный только пожал плечами, обрывая разговор. Все еще бубня что-то себе
под нос, Сидри принялся обследовать закоулки небольшого многоугольного зала,
куда привела их дорога. Тьма неохотно  отступала  перед  неяркими  факелами,
таилась за выступами, и казалось, что там, в  укрытиях,  ожидает  сигнала  к
атаке целое воинство. Тави нервно провела ладонью по мокрому лбу. Что с ней?
Отчего так тревожно? Отчего, стыдно сказать, она так трусит? Да, впереди,  в
глубине копей, их ждет встреча с тем, кто заставил гордых гномов  обратиться
за помощью к надменной расе Вольных, почитаемых среди прочих  нечеловеческих
рас предателями -  за  то,  что  сумели  как-то  договориться  и  сжиться  с
ненавистной Империей. Но эту опасность она ждала. Гном не знал,  что  там  -
чудовище, обитель злой магии или нечто еще хуже;  однако  Каменный  Престол,
наверное, будь опасность совершенно неодолимой, попытался бы нанять не  двух
Вольных, а целую их сотню. Обитатели гор  постоянно  жалуются  на  бедность,
хотя достоверно известно,  что  сокровищница  Царь-Горы  была-таки  вынесена
из-под самого носа штурмующих подземные бастионы хумансов.
   Скряги-гномы отличались невероятной скупостью. Сами живя в бедности,  они
не трогали царских сундуков с  казной.  Тави  понимала,  отчего  они  давали
умирать собственным детям, но не обращались за помощью  к  Радуге,  когда  в
Новых Копях свирепствовали эпидемии. Магам только скажи "золото!" - и уже со
следа их не собьешь. Радуга тоже копила золото, словно старый глупый дракон.
Зачем - никто не  знал.  Ходили,  правда,  туманные  слухи,  что  многие  из
вызываемых чародеями демонов очень падки до желтого металла, но мало кто  им
верил - всем известно, в преисподнях кипят целые реки расплавленного золота,
подходи да черпай, если, конечно, жизнь  не  дорога.  Да,  маги  оказали  бы
помощь замиренным гномам, пришли бы на подмогу со своими, ничего не скажешь,
могучими эликсирами и снадобьями. Но какова бы оказалась цена?..
   "Нет, едва ли в конце пути их ждет нечто неодолимое. Каменный Престол  не
бросает деньги на  ветер.  Если  с  заданием  могут  справиться  только  сто
Вольных, столько он и наймет. Ни больше, ни меньше. А  раз  наняли  двоих  -
значит, дело им под силу. И нечего беспокоиться".
   Тави сама не заметила, что успокаивает себя наивными уверениями в  некоем
особом знании  гномов,  том  самом  знании,  к  коему  всегда  относилась  с
известной насмешкой.
   - Ага! - донесся из дальнего угла басок  Сидри.  -  Вот  оно.  Нам  сюда.
Давайте, давайте, поднимаемся. Отдыхать потом будем, когда  в  Старые  Шахты
выйдем...
   - Старые Шахты? - насторожилась Тави. Этого названия она не помнила.
   - Ну да. Чем слушала, красавица? - Девушка готова  была  поклясться,  что
гном ни разу не упоминал ни о каких там  Старых  Шахтах.  -  Сейчас  полезем
вверх. Старыми ходами, по пустым жилам проложенными. Доберемся  до  верхнего
кольца. По нему, минуя завалы, до верхнего колодца Старых  Копей.  Оттуда  -
вниз. Сперва продухом, а потом..,  потом  как  Силы  Земные  воспозволят,  -
закончил он отчего-то тише.
   Кан-Торог, который, похоже, взял себе  за  правило  принимать  с  ледяным
хладнокровием все, что ни скажет Сидри, только пожал плечами  и  взвалил  на
спину груз. Тави осталась стоять, стиснув руки перед грудью.
   Ей тут начинало очень не нравиться.
   "Что значит "не нравится"?! - возмутился бы обучавший ее мэтр. -  Маг  на
то и маг, чтобы сформулировать определение любому  явлению.  Пусть  даже  на
языках Смертных для него не сыщется ни единого слова".
   Ох, недоволен остался бы Наставник...
   Она не дрогнула бы от сочащегося,  словно  гной,  алчного  и  неутолимого
вампирьего голода. Не поморщившись,  миновала  бы  мутный  поток  горгульего
вожделения. Она умела чувствовать направленную на нее злобу, гордилась  этим
умением, даже хвасталась, случалось;  но  сейчас...  Это  была  не  голодная
похоть, не банальное предвкушение сытного обеда. Нет. Намного хуже.
   Ее затошнило. Голова мерзко кружилась, да  так,  что  пришлось  сесть  на
камни. Идти она не могла.
   - Тави? - напрягся воин. Меч уже в руке, готовый к бою.
   Она не успела ответить. Где-то на самом дне сознания проплыло нечто вроде
проскандированной тысячеголосым хором фразы:
   "Идите, идите же к нам!"
   И жгучая волна слепой паники,  волна,  словно  состоящая  вся  из  мириад
острейших игл, прокатилась по телу. С губ  сорвался  короткий  всхлип.  Тело
девушки дернулось, она повалилась на пол.
   Кан-Торог в  один  миг  оказался  рядом,  в  левой  руке  -  откупоренная
деревянная бутылочка с противоядием, составленным самой же Тави; однако  та,
несмотря на муку, зло отпихнула пузырек.
   ...Боль помогала стереть  последние  преграды,  помогала  раскрыть  разум
льющемуся из глубин. Поток  бесформенных  видений,  обжигающие  искры  Силы,
невнятные контуры заклятий - Тави догадывалась,  что  это  заклятья,  но  не
могла распознать ни одной слово-или мыслеформы. Не могла  понять  и  что  за
разум творит там все это - не человеческий и не звериный, если  вспомнить  о
существовании полуразумных подземных драконов.
   ...Потом стало еще хуже. Ей казалось, она опускается прямо сквозь камень,
минуя проточенные гномами, словно червями в яблоке, ходы во плоти горы.  Она
шла навстречу тысячеголосому хору, опускалась в непроницаемый ни для взгляда
ни для слуха черный ласковый океан. Ей казалось, что вот-вот, еще немного, -
и пелена мрака рассеется, и то, что она увидит, будет невыразимо прекрасно.
   ...Но тут Кан-Торог сумел наконец отодрать  вцепившиеся  ему  в  запястье
пальцы и силком влить противоядие в  судорожно  раскрытый,  перекошенный  от
боли рот.
   Тави поперхнулась, заходясь в  кашле.  Разрыв  темного  потока  отозвался
чудовищным ударом боли, добравшейся  до  самого  дальнего  уголка  ее  тела.
Эликсир огненной волной прокатился по горлу, и  этот  привычный  ожог  помог
разорвать опутавшую ее паутину. Тьма внизу осталась непроглядной, девушка не
достигла нижней границы подземных туч; снадобье, сильнейшее из ей известных,
властно тащило за собой, преодолевая тягу подземного волшебства.
   Кашель перешел в мучительную, желчь пополам с кровью, рвоту.
   - Тави! Тави, что еще сделать?! - только теперь услыхала она голос воина.
   Кан-Торог поступал как истинный Вольный  -  в  том,  что  тебе  неведомо,
опирайся на приказы знающего и не отступай от них ни на  йоту.  Ему  велели,
ежели что, дать отпить из "вот этой!" бутылочки, что он и сделал, не  вникая
в смысл приказа. Но что дальше?
   - Ни.., чего... - выдавила она, с трудом садясь. По щекам стекали  слезы.
- С-Сидри... Нам пока нельзя никуда идти... Не помню, что ты говорил о  Силе
Гномов, но.., там, внизу, совсем иная Сила... Не знаю, откуда и  что  это..,
но очень страшно...
   - Страшно! - гном насупился. - А не было б страшно, милочка, сами бы  все
сделали... Потому и обратились к  вам,  Вольным,  -  все  знают,  вам  страх
неведом.
   -  Страх  ведом  всем,  почтенный,  -  наставительно  заметил  Кан-Торог.
Разумеется, когда дело касалась кодексов и тому подобного, промолчать он  не
мог. - Ибо сказано - истинный воин есть воин побеждающий, дурак  же,  николь
не страшащийся, побеждем есмь будет.
   - Ну, вам виднее. Короче, нам-то ведь как раз туда,  вниз,  и  надо!  Что
скажешь, красавица? Что видела?..
   Кан-Торог метнул  было  на  гнома  уничижительный  взгляд  -  чего,  мол,
обращаешься к Вольной,  словно  к  трактирной  служке?  -  однако  Тави  уже
отвечала, не обращая внимания на непочтительный тон:
   - Там тьма, Сидри.., точнее, не Тьма, как  сила,  там  просто  нечто  под
покровом Тьмы... И волшебство. Я.., я не знаю такого, гном.
   Кан  изумленно  вскинул  брови  -   изменило   даже   его   прославленное
хладнокровие: чтобы заносчивая  Тави  призналась,  что  чего-то  не  знает?!
Светопреставление!
   - Не знаешь - придется узнать, - посулил гном. - Нам обратного хода  нет.
Только через низ. За лошадьми, конечно, вернуться придется...
   - Да что ты мелешь, какие там еще лошади! - рассвирепел Кан. - Уши песком
засыпало,  недомерок  подземный?  Слышал,  что  тебе   волшебница   сказала?
Неведомая там магия, понял, нет? На такую штуку голым гузном  только  гномы,
верно, и лезут.
   Сидри повел плечами.
   - Не кипятись, воин храбропрославленный. Одно дело делаем, и мне, случись
что, помирать вместе с вами. Я только вот что скажу - пути иного у  нас  все
равно нет, дорога до источников неблизкая, а потому давайте-ка, поднимаемся,
и вперед. А неведомых волшебств.., много их еще  у  нас  будет.  Уж  вы  мне
поверьте.
   Никто не усомнился.

Глава 14

   Темница, куда приволокли Агату, ничем не отличалась от  множества  других
темниц, где ей приходилось сиживать.  Ничем,  кроме  размеров.  В  крошечной
клетушке невозможно было вытянуть ноги. Даже сидеть она могла,  лишь  прижав
колени к груди. Под ногами - голый камень. По  сторонам  -  он  же,  грубый,
необработанный. Никаких признаков  двери.  Стоило  аколиту  втолкнуть  ее  в
камеру и захлопнуть дверь, как створка слилась с окружающими стенами