ольшинство этих зомбей, будь они
неладны!

    Коридор вывел на узкий каменный балкон, опоясывавший какой-то громадный
зал, уходивший вглубь на сотни и сотни саженей. Там, на дне, чувствовалось
какое-то нехорошее шевеление, что-то шебаршилось там, возилось, скрипело не
то множеством конечностей, не то еще чем; думать, что за мерзость таится там,
Ниакрис не стала. Все равно не уцелеет, когда этот замок начнет
проваливаться...

    - Мертвяки, - каким-то осипшим голосом вдруг произнес монах. - Сколько ж
их тут... сколько ж он погостов разорил, вражина, предков чужих из домовин
выдернул...

    Ниакрис вздрогнула. Черная яма под ногами, казалось, до краев наполнена
нечеловеческим горем и отчаянием, отчаянием, которое никогда не постичь
живущему, даже не приблизиться к пониманию...

    Да, теперь она чувствовала. С разных кладбищ они стекались сюда,
неведомыми путями мертвых, валились, точно мешки, в разверстую пасть бездны;
магия залечивала их раны, укрепляя и отращивая вновь сгнившую плоть, магия
давала им странное подобие второй жизни, магия вдыхала в них неутолимую
ненависть ко всем, за кем еще не захлопнулась крышка гроба; и за всем этим
стояла одна злая воля - того, кто скорчился сейчас на черном троне,
водруженном в роскошном зале на самом верху коронной башни.

    - Быстрее! - рявкнул монах. - Нечего на них глазеть! Прикончим главного -
эти сами рассыпятся... но, однако ж, сколько их там... И, похоже, их всех на
поверхность сейчас гонят. Ох, жарко там сейчас гномам приходится...

    Балкон окончился целой галереей грубо пробитых в скале проходов, и Ниакрис
растерянно остановилась - куда идти дальше?

    Монах же, однако, замешкался лишь на краткое мгновение.

    - Сюда! - бросил он так уверенно, словно показывая дорогу в своем родном
монастыре.

    И вновь Ниакрис послушалась, хотя в глубине души шевельнулся червячок
подозрения - да откуда ж этот монах может так хорошо знать все здешние ходы и
выходы, если она не чувствует сейчас никаких его заклинаний?

    Так или иначе, они вновь очутились в узком и низком коридоре. Несколько
десятков шагов - Ниакрис с разбегу налетела на тяжелую железную решетку. Чуть
отступила назад, вздернула подбородок, невольно сощурилась, словно беря
прицел; миг спустя решетка глухо загудела, между ржавых прутьев метнулся
быстрый сполох голубого пламени - однако преграда отнюдь не разлетелась на
тысячу кусков и не сгинула бесследно в колдовском огне - осталась стоять, как
стояла.

    - Крепко ладили, - невозмутимо заметил подоспевший монах. - Только рано Он
думает, что взял нас. Ну-ка, помогай! Руку дай! Вас что, не учили в Храме
двойному плетению?!

    Двойному, равно как и тройному и четверному - совместному плетению
заклинаний в Храме Мечей, конечно, учили. Но с такими же, как Ниакрис, воинами
Храма, не с любым владеющим магией, сколь бы силен он ни был!

    Пол под ногами чуть ощутимо вздрогнул. Погоня вновь садилась на плечи.

    - Все просто, - торопливо бросил монах, сам резко хватая неуверенно
поднявшуюся ладонь девушки. - Эту сталь не возьмет никакой огонь или таран -
от такого оружия их мастер-хозяин защитил надежно. А сделаем мы так...
пусть-ка у нас разрыв-чары как следует поработают!

    Что такое разрыв-чары в понимании своего спутника, Ниакрис не знала.
Вновь и вновь она ощущала себя не безжалостной и могущественной мстительницей,
огнем и мечом прокладывающей себе дорогу сквозь орды врагов, а совершенно
обыкновенной девчонкой пятнадцати лет, кое-как выучившей пару-тройку несложных
заклятий и возомнившей после этого себя настоящей волшебницей!

    Монах что-то коротко бросил шепотом, и Ниакрис тотчас скрутила судорога
жестокой боли. Из стен брызнули фонтаны измолотого в пыль камня, обнажились
крепления прутьев, и миг спустя неподъемная решетка с тяжелым грохотом и
лязгом грохнулась об пол.

    - Вот и все, - монах утер пот со лба. - Извини, я у тебя, кажется,
многовато силы черпнул... но драться с целой ордой зомбей, право же, нам
сейчас не с руки...

    Ниакрис и в самом деле ощущала себя, словно побывав между мельничных
жерновов. Монах безжалостно вскрыл, казалось, саму ее душу, встряхивая ее,
словно закоренелый пьяница бутылку, взалкав, как говорится, "последней капли".

    - Ну, идем, идем, на ходу в себя придешь, - дернул девушку за руку
монах. - Еще немного я тебя проведу, а потом уж, извини, тебе придется в бой
вступать - все ж это твоих родных убили, не моих. Так что тебе и мстить...

    "Да кто ж он такой на самом деле?!" - только и смогла лишний раз
поразиться Ниакрис.

    Поверженная во прах решетка осталась позади. На прощанье монах обернулся
и, не прибегая больше к помощи своей спутницы, без лишних слов заставил
рухнуть уже и без того треснувшие своды.

    - Мертвяков это не остановит, но на какое-то время задержит.

    От этого коридора тоже постоянно отходили какие-то боковые узкие тоннели,
тянулись во тьму лестницы, время от времени тянуло дымом - монах уверенно шел
вперед, никуда не сворачивая.

    - Все, дева, кончается наша дорога, - внезапно проговорил он, когда в
сером полумраке колдовского зрения замаячили широкие ворота, почти как
крепостные, сейчас, разумеется, наглухо закрытые. - Это уже преддверие
главной башни. Здесь у Него, я чувствую, самое главное. Жертвенный покой,
могильники, пыточные... А магией Он отчего-то предпочитает наверху заниматься,
хотел бы я знать, почему, это ж неудобно, все время по лестницам таскаться,
если, конечно, он летать не выучился... Ну, не стой, Лейт! Мы с тобой хорошо
шли, ни единой царапины не заработали, и силенок еще достаточно... будет чем
вражину-то угостить. Ломай ворота! Дальше тебе первой идти, а я только на
подхвате.

    - Почему? - не удержалась Ниакрис.

    - Потому что каждый зомби и каждый скелет за этой дверью будет с частью
Врага в себе! - гаркнул монах, не заботясь о том, что их могут услышать. -
Тебе предстоит не один раз Его убить - несколько сотен самое меньшее! И каждую
смерть Он, клянусь тебе, прочувствует в полной мере. Ну, пора, Лейт, пора,
девочка моя, пора!

    Монах крепко, до боли вцепился ей в плечи, пару раз здорово встряхнул.
Резко прижал к себе, на миг коснулся сухими и горячими губами ее лба - и почти
что оттолкнул.

    - Ломай! - крикнул он, отскакивая в сторону.

    И тут внутри Ниакрис словно бы вспыхнул неведомый доселе ей огонь. Его
можно было б назвать и яростью, и ненавистью, и жаждой мести - все так и в то
же время не так. Наверное, то начинало воплощаться ее имя, оживала для
одного-единственного боя странная и диковатая эльфья магия, магия имени,
давным-давно позабытая в людских областях, где никто уже не страшится назвать 
встретившемуся свое настоящее имя.

    Враг рядом. За этими деревянными створками. Ниакрис наконец-то ощутила его
ясно и четко. Каменные своды и стены внезапно обрели прозрачность стекла;
смутные тени двигались по галереям и лестницам внутри, новые и новые отряды
врагов поднимались по винтовым переходам из неведомой глубины вражеской
крепости; шли, не зная страха смерти, не зная сомнений или колебаний.

    И за наглухо закрытыми дверями Ниакрис тоже ощущала какое-то шевеление
Силы - Враг, судя по всему, готовил ей достойную встречу.

    Неожиданно для самой себя девушка внезапно приостановилась. Кровь кипела
самым настоящим образом, сила рвалась наружу - слишком долго Ниакрис
сдерживала и сдавливала собственную душу. Найти! Добраться! Одолеть! Увидеть,
как Враг скорчится в луже собственной крови... или что там течет у него в
жилах. Ну же, Ниакрис, чего ты медлишь? Ломай дверь, в Храме тебя учили
справляться и не с такими преградами, и вперед, туда, к черному трону, 
варварски и с вызовом украшенному черепами жертв, туда, где тебя ждет цель 
всей твоей жизни; вот только чего же ты стоишь, Лейт?!

    Монах, кажется, тоже растерялся, только непонятно, отчего. Как-то
потерянно завертел головой, беспрестанно взглядываясь в шуршащий мрак у них за
спинами. Оттуда надвигалась погоня, а Ниакрис по-прежнему топталась перед
запертой дверью - настолько сильно было ощущение жгучего и безысходного
отчаяния, запертого там, внутри. На мгновение Ниакрис даже подумалось, что
Враг словно бы сам заточил себя в темницу, мир отгораживая от себя, а не себя 
отгораживая от мира...

    Кто знает, к каким еще выводам она пришла бы в те мгновения, поймав
эманации мыслей своего заклятого противника, но тут совсем рядом с ними во
мраке возникла тонкая, высокая тень. Вспыхнули среди тьмы алые огоньки глаз -
похоже, и в самом деле светящиеся сами по себе, потому что багряный отблеск
заиграл на игольчато-тонких клыках вампира, выдвинувшихся из-под верхней губы.

    Вампир медленно шагнул навстречу Ниакрис, угрожающе зашипел, за его спиной
внезапно развернулись уродливые перепончатые крылья; с острейших снежно-белых
клыков капала слюна, и почему-то вид ее заставил Ниакрис буквально затрястись
от омерзения и страха. Чем-то очень знакома была эта фигура, когда-то,
давным-давно, она уже испытала страх перед ним... память оживала, словно
всплывая из крови, Ниакрис казалось, что она видит темную улицу, вроде б в
Княж-городе... и не она, мама шла под руку с дедушкой, живым, и куда моложе...
а потом из мрака внезапно вынырнула серая фигура в черном плаще, и точно так
же торчали на груди игольчато-острые клыки, и мама... Ниакрис... оцепенела
от ужаса, и...

    Только тут монах наконец вышел из оцепенения, и, не мудрствуя лукаво,
швырнул прямо перед собой простой и честный огненный шар. Правда, целился он
почему-то не в вампира, а прямо в середину запертой двери, но в тот миг
Ниакрис об этом не думала.

    Она с визгом, точно самая обыкновенная девчонка, метнулась в дымящуюся
дыру. Следом за ней кубарем покатился монах; вампир отчего-то замешкался,
наверное, его чувствительные глаза ослепила яркая вспышка.

    Они очутились в громадном подземном зале, но на сей раз - в зале
роскошном, убранном с мрачной торжественностью: черное, золотое и алое. Стены
завешаны шпалерами, под ногами - отполированные плиты со сложным плетением все 
тех же трех цветов; тут и там расставлены непонятного вида не то жертвенники,
не то алтари неведомых богов, разукрашенные живыми черными розами. Больше
всего это походило не то на бальную залу, не то на чертог, где принимали
послов, судили, карали и миловали.

    Посреди зала переливалось всеми оттенками жемчужного, серебристого и
серого какое-то непонятное облако, поднявшееся над составленными кругом
двенадцатью необработанными камнями, дико смотрящимися посреди отделанного с
филигранной точностью и аккуратностью покоя.

    Здесь горели факелы, странным бледным пламенем, совершенно не дававшим
дыма. В зале был разлит густой, странный аромат - словно бы в затхлом склепе
вдруг раскрылись цветочные бутоны, источающие сильный запах, смешивающийся с
запахом тления.

    Ниакрис вихрем влетела внутрь, обернулась, ожидая увидеть ринувшегося за
ними следом вампира, - но клыкастого кровопийцы простыл и след. Монах же, не 
мудрствуя лукаво, просто топнул ногой, выкрикнул что-то на неведомом девушке
языке (это ей-то, Храм Мечей прошедшей, где учили понимать, хотя б и при
помощи магии, все бытуюшие в Эвиале наречия!) - и дверной свод рухнул.

    Груда камней, конечно, преградила дорогу не наглухо, но даже неутомимым
зомби придется изрядно повозиться, прежде чем они разберут возникший завал.

    Однако в исполинском зале сражаться оказалось не с кем. Громадный покой
был пуст, совершенно пуст, и не похоже было, что где-то среди роскошных черных
роз в искусно созданных розариях таится засада.

    Правда, в тот же миг, когда они очутились внутри, облако внезапно
засветилось мягко и неярко, и перед пораженной Ниакрис предстали окрестности
замка, сейчас больше напоминавшие бурлящий и кипящий котел. Из-под земли,
словно черные муравьи, валили и валили защитники вражеской крепости. Зомби,
скелеты, еще какие-то совершенно фантасмагорического вида существа, словно 
составленные из десятков человеческих и звериных костяков, - вся эта масса с
трех сторон захлестывала строй упрямо сопротивляющихся, но тем не менее
пятящихся шаг за шагом подземных воителей. Гномов уже сбили с приречной
гряды, требучеты исчезли среди сотен и сотен голов ходячих мертвецов, и ясно
было, что дело штурмующих проиграно по всем статьям. Пожар в крепости, похоже,
Врагу удалось загасить, во всяком случае, Ниакрис не увидела никаких отсветов.

    Гномам бы отступить, оторваться от преследователей или бросить в бой
запасные полки, ударить во фланг и тыл напирающих темных шеренг... только вот
мертвецам все равно, побеждать или терпеть поражение, они не отступят и не
побегут, не дрогнут и не растеряются, даже оказавшись в полном окружении.

    И потому гномам оставалось только одно - умирать с честью, как говорится,
именно так, чтобы потом о них сложили песни. Ниакрис не сомневалась, что это
будут замечательные песни, но - что же делать сейчас?

    Красный монах же, похоже, не сомневался.

    - Что ж мы стоим?! - завопил он, хватая Ниакрис за рукав куртки. - Бежим,
надо убираться отсюда, гномов же всех перебьют!

    - Нет, - холодно сказала Ниакрис. - Никуда мы не побежим. Гномы - пусть
их... хотели геройской смерти, глупцы, - будет им геройская смерть... а нам
дальше идти надо, покуда всех этих зомбей против нас не погнали - тогда нам
даже вдвоем не справиться...

    - Да ты что?! - возопил монах. - Своих на смерть бросаешь?!.

    - Иначе я ничего не добьюсь, - коротко бросила Ниакрис и отвернулась от
серебристого облака. - Где-то здесь должен быть вход...

    Монашек, похоже, онемел от возмущения. Ну и пусть его. Ниакрис на миг
зажмурилась, подобно лайке-охотнице втягивая воздух ноздрями. Тонкая, едва
ощутимая струйка... запах Врага, который ни с чем не спутаешь, запах ненависти
и крови, очень старой крови, пролитой много-много лет назад в забытом богами
Эвиала Пятиречье...

    Нет, и все-таки это ведь неправильно. Ведь помоги она сейчас гномам, в
замок потом они смогут ворваться все вместе, а это такая подмога - от которой
так просто не отмахнешься. Остановись, Ниакрис, вернись, выйди из замка,
наколдуй какую-нибудь добрую бурю, смерч или ураган, что раскидает мертвяков,
не повредив гномам, а потом, со свежими силами, вернись, и тогда...

    Ниакрис уже двинулась наискосок через зал, когда черно-желто-красные
шпалеры на стенах внезапно рухнули все разом, и из открывшихся проходов в зал
двинулись молчаливые серые шеренги.

    Зомби, скелеты, прочая нечисть - все вместе, все вперемежку, словно Враг
подслушал мысли Ниакрис и решил ни за что не выпускать ее из своей крепости,
любой ценой задержать здесь, пусть даже ценой жизней стольких своих солдат.
Ниакрис растерянно замерла прямо посреди громадного зала. Враг оказался отнюдь
не дураком и не делал ошибок. Отвлек ее внимание какими-то там гномами, а сам
в это время подтянул резервы, собрал всех, видно, кого только мог, и теперь
явно намеревался покончить с дерзкой девчонкой.

    Она оглянулась на монаха - может, чего придумает и на этот раз? В крепости
она фактически оказалась ведомой, монах тащил ее за собой, обнаруживая при
этом силы, которых в нем Ниакрис никак не смогла бы заподозрить.

    Однако на сей раз Красный монах вновь, как и перед закрытыми дверьми,
когда Ниакрис испугал невесть откуда взявшийся вампир, как-то странно опустил
голову и бессильно уронил руки. Чем-то он сейчас очень напоминал
куклу-марионетку, чей кукловод выпустил из рук управляющие нити.

    - Монах! - тем не менее закричала Ниакрис. Отряды зомби, серые безмолвные
шеренги надвигались со всех сторон. - Что ж ты стоишь! Сейчас нас затопчут!

    Монах ничего не ответил. И не пошевелился. Ниакрис уже хотела броситься к
нему, сгрести за рясу, встряхнуть - но тут над самой головой свистнула стрела,
и она поняла, что на сей раз зомби шутить не станут.

    От второй и третьей стрелы она увернулась играючи, но вперед выдвигались
все новые и новые лучники, тянули длинные серые луки, накладывали
чернооперенные стрелы, целились... сперва они стреляли плохо, но с каждым
разом длинные древки свистели все ближе и ближе к Ниакрис.

    Невольно она отступала, уворачивалась, уклонялась, и со стороны могло б
показаться, что Ниакрис не отказалась от мысли прорваться наружу. Там, где в
дальней стене зала девушка увидела высокую арку выхода, ряды солдат Врага
смыкались особенно плотно, без малейшего просвета - девушке пришлось бы
прорубаться через них, словно дровосеку через заросли. От монаха никакой
помоши, некогда даже смотреть, жив он или уже нет; значит, надо прорываться
туда, где Ниакрис чудилось нечто вроде прохода в главную башню - ту самую,
увенчанную короной, и где, как подсказывали Ниакрис сердце и ненависть, засел
ее клятый. Враг.

    Ее словно бы подталкивали - ну иди же, иди же ко мне!

    Стрелы летели все гуще и гуще, и Ниакрис, уходя от них, в свою очередь
рванулась в атаку. Меч рассек воздух сверкающей полосой, и в зале началась
всегдашняя пляска смерти - мертвое сражалось с мертвым.

    Кто хоть раз видел сражающегося Воина Храма, уже не забудет этого
никогда - если, конечно, этот воин не сражается против него. Со стороны может
показаться, что воин движется как-то неспешно, даже с ленцой, не делая никаких
потрясающих воображение прыжков, кульбитов или сальто-мортале. Но вот
подступавшие зомби отчего-то разлетались кубарем во все стороны, изрубленные в
мелкую крошку, с отсеченными руками, ногами и головами. Где-то там, за ее
спиной, остался Красный монах - и не понять, жив ли он еще, или его погубил
этот внезапный и непонятный транс...

   Какое-то время Ниакрис просто убивала - хотя едва ли можно сказать "убивала"
применительно к зомби, уже умершим по меньшей мере один раз. Но мало-помалу 
гибельный вихрь ее атаки постепенно начал выносить ее вновь к высокой арке, и,
похоже Враг таки решил, что она, несмотря ни на что, пытается выбраться
наружу.

    Ниакрис не поняла, в какой миг это случилось Внезапно в бесконечной череде
серых неразличимых лиц мелькнуло что-то знакомое, и девушка невольно
придержала руку с разящим оружием.

    Дедушка?!

    Она едва подавила крик - нельзя сбиваться с дыхания. Ну, Враг, негодяй,
кажется, ты послал против меня даже моих родных, ты разорил их могилы, вырвал
из вековечного сна - а теперь решил лишний раз посмеяться надо мной?! Ну,
ничего, мы еще посмотрим, кто посмеется потом, ты заплатишь мне и за это!..

    - Лейт... - произнесли мертвые губы дедушки. - Лейт, внученька...

    По щекам Ниакрис покатилось что-то горячее. Слезы?! После стольких лет?..
Ты заставил меня плакать, проклятый колдун?..

    Руки тянулись, тянулись со всех сторон, а Ниакрис вдруг замерла, словно
оледенев. Самой рубить родную кровь?!

    Отчего-то вдруг перестали лететь стрелы. Враг поверил в легкую победу?..

    И только когда откуда-то справа вывернулась мама, с искореженным,
костистым лицом и обнажившимися черепными костями, Ниакрис наконец пришла в
себя.

    Ее сотрясла волна ненависти. Такое случается, наверное, только раз или
два за всю жизнь человеческую, и хвала богам, потому что в этом состоянии
человек способен на любые злодеяния.

    Лейт оставила позади две могилы. Под тяжелыми камнями осталось все, самое
для нее дорогое. Она верила, что по крайней мере ее дух, вернувшись из-за
врат смерти, сможет задержаться на миг перед двумя неподъемными камнями и
беззвучно сказать спящим маме и дедушке - вы отомщены.

    Теперь могилы вскрыты, опорожнены, осквернены - а ее мама и дедушка стали
одними из тысяч и тысяч воинов Врага.

    И это значит, она должна дойти.

    Лица ее родных исчезли - лучащийся клинок обратился в кружащийся вихрь,
голова дедушки мягко толкнула Ниакрис в грудь и в следующий миг была затоптана
напирающей толпой серых мумий.

    Ниакрис