Очень хитры. Наверняка в Аркине у них собраны все лучшие мастера святой магии, отдавшие все свои силы поискам. И они таки добились успеха; ну что ж, теперь наш черёд.
     - Разумеется, святой отец. При таких обстоятельствах наше промедление поистине смерти подобно. Мы готовы предпринять ещё одну попытку.
     - Не просто "попытку", дочь моя, - поправил её Этлау. - Нам нужен только успех. Неудачи не должно быть.
     Чародейка молча кивнула, а что ей ещё оставалось делать? Без Анэто гордая хозяйка Волшебного Двора вдруг ощутила себя потерянной и беспомощной. Ей недоставало страсти и решительности ректора Ордосской Академии, его убеждённости и готовности идти до конца. Долгая, в несколько столетий, жизнь на востоке Эвиала научила Мегану искусству компромисса, однако она же приучила думать, что "главное, конечно, впереди".
     Похоже, это "впереди" наконец обратилось в "здесь и сейчас".
     Волшебница невольно коснулась кинжала под плащом.
     Да. Здесь и сейчас. И позвать Мерона. Он бывший разбойник. Он поймёт.
     Мегана ещё раз выдохнула и, стараясь не пропустить в голос предательскую дрожь, уверенно ответила:
     - Как только стемнеет, преподобный отец, мы выйдем на тонкие пути. Но не будет ли наше появление там несоразмерным положению вещей? Милорд ректор Анэто в беспамятстве и не сможет сопровождать нас!
     - Подбери кого-нибудь из наиболее искусных ордосских магов, - пожал плечами инквизитор. - Конечно, милорда ректора никто не заменит, но всё же...
     Мерон, низкорослый и коренастый крепыш, не колебался ни мгновения. В душе он по-прежнему оставался разбойником, чьих сотоварищей инквизиторы развешивали вверх ногами, привязывая к деревьям так высоко, как только могли, оставляя на поживу хищным птицам.
     - Не беспокойся, хозяйка. Коль надо загасить кого, усегда загасим. Ты только скажи.
     - Вот именно что "усегда"... - сердитым шёпотом передразнила его Мегана. - Нам нельзя промахнуться, Мерой! Иначе всему конец!
     - Ты, хозяйка, у нас многомудра, тебе и слово молуить, - кивнул бывший разбойник. - Не изуоль треуожиться, усе исполним.
     - Я ударю первой. Мне он доверяет больше, допустит близко. Защититься Этлау не успеет...
     - А ну как успеет? Хозяйка, уидел я, как он с Разрушителем подле той Башни резался... От меня б тот Разрушитель только пух-перо и остауил бы.
     - Успеет, не успеет... а что ещё делать? От заклятий его такие силы защищают, что... от простой стали могут и не защитить. Короче, я ткну, ты дорежешь. Проси потом у меня что хочешь, - закончила она обычной фразой правителей, требующих от подданного почти невыполнимой службы.
     - Тебе, хозяйка, уедомо, чауо мне хочется... прости уж за прямоту.
     Мегана подавила вспышку гнева. В конце концов, зачем ей красота, если её никто не возжелает? - постаралась отнестись философски она.
     - Нет ничего невозможною. - Чародейка постаралась ограничиться уклончивым полуобещанием, но Мерона было не провести.
     - Это ты, хозяйка, сейчас ласкоуая, поелику нужон я тебе. А как сделаем дело, ну как забудешь? На резкое дело-то идём, того и гляди сами на ножах у серых окажемся.
     - Не забуду, Мерон. - Мегана решительно шагнула к разбойнику, несмотря на холод, расстегнула и раскрыла доху. - Потрогать можешь прямо сейчас. Так сказать, в счёт аванса.
     - Вот это другой разгоуор, хозяйка! - Мерой ухмыльнулся, а Мегана закрыла глаза, чтобы не видеть плотоядно скривившихся губ. Руки у разбойника, как ни странно, оказались умелые и негрубые, так что приготовившейся к худшему Мегане не пришлось даже призывать гордость и выдержку.
     - Теперь уерю тебе, хозяйка. Буду с тобой рядом и судьбу туою разделю, - хрипло выдохнул разбойник, отступая от растрёпанной чародейки.
     Мегана поспешно запахнулась. Для любовных экзерсисов, даже столь... неожиданных, обстановка холодного эгестского вечера совсем не подходила.
     - Как только взойдёт луна, Мерон.
     - Само собой, хозяйка.
     Луна взошла в свой черёд, и отец Этлау, нетерпеливый, точно юноша перед первой ночью, уже стоял возле шатра ректора Анэто. Мегана вышла к инквизитору, кусая губы и еле сдерживая слёзы, - Анэто последние часы не приходил в себя, а дыхание сделалось тяжёлым, хриплым и прерывистым. Не шли из памяти и жадные руки наглеца Мерона - эх, как бы она отомстила поганцу (способному, но от этого не меньшему негодяю), если бы только могла!
     - Всё ли готово, о дщерь моя?
     - Всё, досточтимый отец. - Она склонила голову с притворным смирением.
     - Куда мне встать?
     - Никуда не надо, преподобный. Мы придумали кое-что получше.
     - Кое-что получше? Это интересно, - оживился Этлау. - Так куда же мы...
     Они задержались в нешироком пространстве между шатрами. Где-то совсем рядом в темноте притаился Мерон, Мегане казалось, что она чувствует острый кисловатый запах обнажённой стали. Было темно, лекари по-прежнему возились с Анэто, остальные маги сновали туда-сюда, стараясь не упускать из виду немногочисленных инквизиторов, свиту преподобного Этлау.
     - Что ж теперь? - с неподдельным любопытством осведомился отец-экзекутор. - Не тесно ли здесь, до...
     Мегана не тратила даром драгоценного времени. В голове чародейки всё помутилось - ей ещё никогда не приходилось никого убивать собственными руками, да ещё столь грубым способом. Магия - это совсем другое дело, там убийство становится искусством, а вот перерезать горло врагам хозяйка Волшебного Двора никогда не обучалась.
     Пальцы сошлись на костяной рукояти, хорошо смазанный клинок бесшумно выскользнул из ножен. Словно чем-то озаботясь, она повернулась боком к инквизитору - и резко ударила вправо, вкладывая в удар всю ярость и боль грозящей потери, всю новообретённую веру в Анэто, в себя, в свою любовь...
     Мегана не промахнулась. Она не рассчитывала попасть из столь неудобного положения в шею, но на это у неё припасён был Мерон; остриё кинжала пронзило грудь Этлау, скользнуло по ребру и глубоко погрузилось в лёгкое.
     Инквизитор захрипел, оттолкнул чародейку; но позади него чёрной тенью уже возник Мерон, молчаливо и беспощадно махнул изогнутым, словно ятаган, и заточенным по внутренней кромке резаком; горло инквизитора отворилось, словно звериная пасть, потоком хлынула кровь; тело обмякло и кулем повалилось наземь.
     - И усего-то делоу, хозяйка. - Мерон уже деловито раскатывал мешковину. - Не касайся его, не марай белы рученьки. Это уж моё дело.
     Мегана едва заставила себя не выронить кинжал, а более или менее успешно запихать его трясущимися руками обратно в ножны.
     - Гоуорю ж, уот и усе, хозяйка. - Разбойник с ловкостью, свидетельствовавшей об обильной практике, запихал кажущееся неподъёмным тяжёлое тело в мешок. - Теперь унесу его подальше и схороню, да так, что никто у целую вечность не найдёт...
     - Эт-то вря-а-ад ли... - просипело вдруг рядом. Остолбенев, Мегана и Мерон увидели, как у мёртвой головы раскрылись губы и, как будто бы незрячие, глаза в упор взглянули на них.
     - Плох бы я был, не прими мер предосторожности. - Мешок треснул и распоролся сам собой, инквизитор одним лёгким движением оказался на ногах. Мерон взревел, прыгнул, выставив резак, Этлау резко повёл рукой, словно осеняя врага знаком Спасителя, и грудь разбойника лопнула, рёбра выворачивались наизнанку, лёгкие разлетались облаком кровавых ошмётков, миг спустя наполовину выпотрошенное тело застыло, уставившись в небо пустыми глазницами - глазные яблоки тоже разорвало, кровь не правдоподобно быстро свернулась.
     Тысяча и одна мысль пронеслась в голове охваченной ужасом Меганы. Этлау в очередной раз перехитрил их, её, хозяйку Волшебного Двора! И теперь оставалось только одно, поистине одно, потому что живой в руки палачей Аркина она не дастся.
     - И это тоже вряд ли, - успела услыхать она, прежде чем перед глазами что-то ослепительно вспыхнуло и волшебница лишилась чувств.

***

     Никто не заметил случившегося, точно Мегана, инквизитор и Мерон бесследно выпали из этого мира. Лекари по-прежнему суетились около Анэто, когда в шатёр милорда ректора осторожно вошёл не кто иной, как сам преподобный отец-экзекутор. Плащ на его плечах выглядел так, словно его срочно выдернули из какого-то сундука, где он хранился невесть сколько времени, шея замотана грубым толстым шарфом.
     Этлау оставил за порогом пару дюжих инквизиторов, но в шатре Анэто одних только целителей толпилось не меньше десятка да ещё трое немолодых ордосских магов, ближайших помощников милорда ректора.
     - Встань и иди, - негромко приказал инквизитор, нагибаясь к самому уху ректора.
     - Преподобный отец, я вынужден просить вас не тревожить моего пациента... - Ксавьер не испытывал особенного пиетета перед всесильным инквизитором. Целитель исполняет свой долг у постели больного, и никакие "преподобия" не могут вставать у него на дороге.
     Этлау вскинулся, в глазах инквизитора мелькнуло удивление. Анэто не подчинился его команде, а лекарь Ксавьер глядел на отца-экзекутора с откровенным отвращением.
     - Встань и иди, - повторил Этлау, проигнорировав целителя.
     Но за спиной Ксавьера уже стояли трое ордосских магов: Сведен, Манфред и Абасг, уцелевшие во всех перипетиях штурма Чёрной башни и последующей погони за Разрушителем. Ветераны. Их не испугаешь ни Спасителем, ни даже самой Западной Тьмой.
     - Преподобный отец, настоятельно прошу вас удалиться, больному необходим покой, - пока ещё вежливо, но твёрдо заявил Ксавьер. - Почему милорд ректор должен встать и куда-то идти? В таком состоянии он и руки-то поднять не может!
     Инквизитор, казалось, чего-то явно не понимал в происходящем. Он застыл словно в ступоре, точно никак не мог взять в толк, почему же его приказ не выполняется.
     В этом, впрочем, он был не совсем прав. Анэто и в самом деле стал приподниматься, однако взор милорда ректора оставался мутным, голова бессильно болталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы.
     Трое ордосских магов быстро обменялись мрачными взглядами. И ответили.
     Они были мастерами воздушной стихии, но сейчас прибегли к иным заклятьям.
     Под ногами инквизитора пол внезапно размягчился, ковры расползались в стороны, точно живые, лопалась нижняя покровная ткань, обнажая каменистую промороженную землю. Воздух и Земля сочетаются не лучшим образом, но силы всем троим магам было не занимать. Чёрные губы со сладострастным чмоканьем втянули ноги растерянно взмахнувшего руками инквизитора, и в следующий миг он провалился по пояс.
     Непобедимый, неуязвимый Этлау, с которым не смог справиться сам Разрушитель, погружался в разъявшуюся земную плоть; рот инквизитора приоткрылся, глаза широко расширились; он отчаянно дёрнулся, плащ распахнулся - надетая под плащ серая овчинная куртка была пробита на груди, и края разреза задубели от крови. Казалось, клинок должен был бы пронзить сердце, но Этлау жил и, по всему, умирать не собирался. Он явно не понимал, что происходит, почему его всегдашняя сила истаяла, но и остатки её делали инквизитора страшным противником. Уже провалившись по пояс, он упёрся руками в обнажившуюся землю - и потянул себя вверх, вытягивая ноги из каменного плена. Свелен что-то крикнул, махнул посохом - с его вершины сорвалась молния, классическое оружие мага Воздуха, на миг оплела инвизитора паутиной слепяще-белых росчерков - и угасла, оставив лишь дымящиеся следы на его плаще. Свелена согнуло от боли отката, а Этлау уже стоял на ногах. Выглядел он неважно, его шатало, однако отразить ещё одно нацеленное в него заклинание он сумел. Преподобного словно ураганом вышвырнуло из шатра, он пустился в бегство, однако он был жив, и это означало, что...
     - Добейте его! - вдруг выкрикнул приподнявшийся на постели Анэто.
     Трудно сказать, чего стоило милорду ректору это усилие. Лицо налилось тёмной кровью; глаза выкатывались из орбит, на губах проступила пена.
     Растерянные лекари бросились к нему, но Манфред, Свелен и Абасг знали своё дело. Они очень хорошо помнили историю Эбенезера Джайлза. Тогда Белому Совету казалось необходимым во что бы то ни стало сохранить мир со святыми братьями. Возможно, маги допустили ошибку, возможно, роковую. Но сегодня они поняли, что пришла пора поквитаться за всё.
     Вслед за бегущим инквизитором устремилась целая лавина молний. Остальные чародеи, и ордосские, и маги Волшебного Двора, завидев происходящее, мешкали недолго - Анэто с Меганой знали, кого взять в этот поход.
     Этлау явно переоценил свои силы, явившись за лёгкой, как ему показалось, добычей - тяжелораненым, полубесчувственным ректором Ордосской Академии. И сейчас плащ за плечами бегущего инквизитора то и дело вспыхивал ослепительным пламенем, преподобного отца-экзекутора трижды сбивали с ног поднимавшиеся у него на пути големы из камня и земли; туча летающих ножей отметилась на лице Этлау тремя или четырьмя кровавыми росчерками, но не более! Самые убийственные, самые разрушительные заклятия магов в лучшем случае оставляли мелкие царапины на инквизиторе, на краткий миг воспламеняли одежду, тотчас же гаснувшую словно сама по себе, но сразить самого Этлау они не могли.
     Из тьмы бежали немногочисленые инквизиторы, соратники преподобного, мелькнула выпущенная кем-то из них стрела, и один из магов упал, схватившись за пробитую грудь. Ярость многих чародеев обратилась против этой новой опасности, и тут оказалось, что неуязвимостью наделён только один отец Этлау. Остальных святых братьев в тот же миг смела настоящая волна, где воедино сплелись потоки ледяных игл и разящие молнии, пышущие жаром пламенные шары и дробящие кости валуны. Маги не рисковали. Они обрушили на врага то, в чём слыли особенно сильными, - буйство стихийной магии, и живым из инквизиторов не ушёл никто. Обугленные, раздавленные, разорванные в клочья тела расшвыряло далеко в стороны, защитники Этлау полегли единомоментно, все - за исключением самого преподобного. Отец-экзекутор улепётывал со всех ног, обретя поистине заячью прыть. Несколько последних огненных шаров пронеслись у него над головой - и святой отец, прыгнув в узкую расщелину, скрылся из виду.
     Погоня, само собой, ничего не дала.
     Растерянные, мрачные и злые, маги собирались обратно к шатру Анэто. Они прекрасно понимали, что сейчас здесь произошло. В один миг они превратились в отверженных, восстановивших против себя самую могущественную силу Эвиала (если не считать, само собой, Западной Тьмы или Империи Клешней).
     В палатке же Ксавьер и его товарищи суетились вокруг мечущегося на постели Анэто. Казалось, маг прилагает поистине чудовищные усилия, чтобы только остаться в сознании.
     И ему это удалось.
     - Г-х-де-е... Мег-хана?..
     Расторопные посыльные бросились на поиски - тщетно. Хозяйка Волшебного Двора исчезла, как в воду канула.
     Целители воткнули в вены Анэто сразу три или четыре полые иголки, вливая в жилы какие-то блёкло опалесцирующие снадобья, из носа ректора струилась кровь, однако он каким-то чудом не впадал в беспамятство.
     - Ищите... Мегану... Ищите... - повторял он раз за разом.
     И раз за разом посыльные возвращались с неутешительными вестями.
     Страшный шок же, однако, каким-то образом помог Анэто вырваться из тенет недуга.
     - Это его либо убьёт, либо вытащит, - пробормотал сквозь стиснутые зубы взмокший целитель Ксавьер.
     И похоже, что вытаскивало.
     Во всяком случае, когда на небе разгорелось утро следующего дня, милорд ректор Анэто пребывал в здравом уме и твёрдой памяти, правда, не мог пока ходить, ну да это было и не нужно, хватало добровольных носильщиков.
     Все инквизиторы погибли, Этлау, Мегана и ещё один чародей Волшебного Двора, Мерон, исчезли. С севера по-прежнему подтягивались войска, и Анэто не мог упустить такого шанса.
     К тому времени в лагерь успело подойти едва ли шесть или семь тысяч ратников. Анэто, всё ещё возлежа на носилках, потребовал вынести себя к ним.
     Свидетелей случившегося, могущих оспорить его слова, само собой, не было. Посланные по следу Этлау преследователи вернулись ни с чем, да и сам след вскоре затерялся, и никакие магические ухищрения не могли помочь. Равным образом поисковые партии не могли найти следа Меганы.
     Пик Судеб мрачно нависал над ними крутыми неприступными склонами.
     Речь Анэто перед собравшимися ратниками получилась горячей, хотя поневоле и не столь продолжительной, как рассчитывал чародей. Он держался на самом краю, держался, но этого оказалось недостаточно.
     - Братья! - громко начал милорд ректор, несложное чародейство, поддерживаемое его сподвижниками, позволяло слышать его слова всем и каждому, как бы далеко они ни оказались. - Тяжек и непрост наш путь. Тьма хитра, и у неё бездна уловок. Даже самые верные не могут избегнуть её сетей. Мы одержали великую победу, мы разрушили Чёрную башню, презренный Разрушитель ударился в бега, словно трусливый заяц, но наш извечный враг нашёл себе новое оружие, ударил туда, где мы никак не ждали слабины и прорех. Тьма овладела преподобным отцом Этлау!
     Ответом послужил многоголосый изумлённый гул. Преподобный Этлау? Не может того быть!.. Тот, кто бился грудь в грудь с самим Разрушителем и его драконом и едва не вышел победителем!.. Им овладела Тьма? Как? Почему? Отчего?..
     Анэто знал, что они сейчас думали. Он старался ответить, говорил о безумии преподобного, набросившегося на своих же верных слуг, ордосских магов; говорил о святых братьях, подчинившихся приказу Тьмы и тоже напавших; магам ничего не оставалось, как защищаться. И теперь они все скорбят о невинноубиенных, и стенают, и возносят моления Спасителю, прося его принять в лоно своё заблудших чад; а творение Тьмы в облике и теле преподобного Этлау ускользнуло и сейчас, несомненно, уже замышляет следующий удар, ещё более страшный.
     - И, может, - вдохновенно вещал Анэто, - Западная Тьма пыталась обмануть всех нас и на самом деле Разрушитель всё это время скрывался здесь, там, где его никто не подумал бы искать?! Что, если истинный Разрушитель сейчас пробирается тёмными равнинами Эгеста к Святому Городу, к Аркину, намереваясь, конечно же, предать его огню и мечу силой своего чародейства?..
     Воины оторопело слушали могущественного мага. Да, имя Ордоса всегда внушало трепет, но сейчас, после всего того, что увидели ратники под Чёрной башней, поверить в то, что Тьма овладела преподобным отцом Этлау, было непросто. Растерянные, недоумевающие люди топтались на месте, слушая горячие, но не зажигающие речи ордосского мага.
     И Анэто, опытный оратор, тотчас уловил это настроение толпы. "Их всех привела сюда Инквизиция, мы только помогали, - с горечью подумал он. - Для них это так, и они ничего не станут слушать. Всё, что я сейчас могу, - это сделать так, чтобы собранная армия не досталась бы никому - ни нам, ни Этлау, если это исчадие вновь вынырнет из небытия".
     - Я знаю, вам трудно поверить моим словам! - набравшись сил, выкрикнул чародей. - Вы шли за преподобным Этлау, почитая его как исполненного святости и ведущего вас на доброе дело! Теперь ваша служба ему кончилась. Вы вольны разойтись по домам! Я не прошу вас присягать мне и идти на Аркин, хотя именно там, боюсь, попытается укрыться тварь Тьмы, вводя в заблуждение добрых и честных слуг Спасителя! Знаю, вы в замешательстве, вы растеряны. Так что же я могу предложить вам лучшего, кроме как разойтись по домам и дождаться вестей или вестников, коим вы поверите и за кем пойдёте, как шли за отцом Этлау к Чёрной башне?
     Ответом ему послужил разноголосый нестройный гул. Святая Инквизиция была настолько озабочена своим непременным главенством в этом походе, что собранные со всего Эвиала полки не имели единого командования, отдельные отряды подчинялись только своим военачальникам. Сейчас здесь собрались далеко не все войска, что осаждали Чёрную башню, но первыми подошли самые сильные, стойкие и верные, как алебардисты и арбалетчики Лесных Кантонов, например.
     И именно их командир первым вышел вперёд, едва Анэто сделал паузу.
     Бородатый и коренастый, чем-то смахивавший на горного гнома, в начищенной до