им дали настоящий отпор. Магия в ход
не пошла, и враг по-прежнему точно не знал, где вы. Ему потребовался второй
набег, набег поури, чтобы твой дедушка наконец-то прибег к своей волшебной
силе - и тогда врагу оказаться рядом было делом нескольких секунд. Я слышал,
что ему служат вампиры... а эти владеют многими тайнами, что не по зубам даже
иным истинным чародеям. Я, например, не могу мгновенно переноситься с места на
место - а вампиры, особенно высшие, говорят, свободно. Правда, не пойму я
тогда другого - если это твой враг наслал на вашу деревню поури, убил твоих
родных, - почему не убил тебя? И почему тебя оставили в живых поури, которые
вообще-то, как я говорил, пленников либо съедают, либо продают, но ни в коем
случае не принимают в свою среду?.. Признаюсь, Лейт, для меня это загадка.

    Наступило молчание. Чуть потрескивал догорающий костер, о котором все
забыли во время разговора. Монашек опомнился первым, вскочил, подбросил в
огонь хвороста, добыл из-под рясы небольшой топорик, принялся рубить сухую
лесину.

    - До утра мы все равно отсюда не сдвинемся, - пояснил он.

    - Не сдвинемся, - эхом откликнулась Ниакрис, неотрывно глядя на
разгорающийся огонь. В пляшущих языках пламени ей чудились высокие,
выморочно-тонкие башни вражьей твердыни, медленно рассыпающиеся в пыль,
проваливающиеся сквозь саму плоть земли, не в бездны даже - в иномирье, откуда
нет возврата, что хуже и страшнее любого посмертия здесь, в Эвиале, туда, где
жертвы чудовища смогут наконец сами отомстить за себя...

    Монашек подложил в огонь пару поленьев потолще, уселся рядом.

    - Не зову тебя повернуть назад, Лейт, - шепнул он ей на ухо. - И сам не
поверну. Не знаю, что со мной... но хочу быть с тобой до конца.

    - Я тоже хочу, - вдруг вырвалось у Ниакрис, а глаза предательски
защипало. - Но... ты прав. Зачем тебе умирать? Ты знаешь меня несколько дней...

    Монах невесело усмехнулся:

    - Знаешь, наверное, потому, что я, несмотря ни на что, все равно надеюсь
тебя вытащить...

    Что-то пряталось в его голосе, словно пушистый котенок, играющий в прятки
со своей хозяйкой, - у Ниакрис был такой, давным-давно, когда они еще жили в
Княж-городе; и невольно девушка вдруг ощутила, какой ледяной глыбой давят на
плечи все годы одиночества и нескончаемых усилий - стать, стать, стать наконец
той, что сможет по-настоящему отомстить.

    Она сама протянула руку. Голос, правда, дрогнул, когда она произнесла:

    - Послушай, тебе не кажется, что, если мы все равно умрем, очень глупо в
эту последнюю ночь спать по разные стороны костра?..

    Монах отшатнулся, и на лице его отразился такой ужас, словно перед ним
предстал во плоти тот самый Владыка Зла, о котором так любят повествовать
легенды верящих в Спасителя.

    - Ты что, ты что! - забормотал он, лихорадочно осеняя себя спасительным
знаком. - Чтобы я... с отроковицей... да никогда... ни за что... лучше уж к
поури в котел... не оскверню...

    Ниакрис вздохнула, словно опытная, умудренная жизнью женщина. И уже
собиралась, встав, обойти вокруг костра и самой сесть рядом с этим смешным
монашком, когда взглянула в его глаза - и поняла: для него все это не игра, а
действительно вера, истинная и глубокая. Для него она, Лейт, оставалась
отроковицей, которую можно любить, но ни в коем случае не идти дальше простого
и легкого касания пальцев.

    - Хорошо, - с неожиданной для самой себя покорностью сказала она. - Коли
так, давай спать.

    ...И, как ни странно, спали они в эту свою последнюю спокойную ночь
крепко, спокойно и без сновидений.

                                 * * *

    Наутро они старались не смотреть друг на друга. Ниакрис ругала себя
последними словами, что все-таки не встала ночью и не прилегла рядом со своим
спутником, ну а о чем думал монах, так и осталось навсегда тайной.

    Буреломные леса кончились.

    На рассвете Ниакрис вместе с монахом подошли к горам. Перед ними
раскрывалось устье широкой долины; склоны густо заросли дремучим еловым бором,
над темно-зелеными вершинами кое-где виднелись серые гребни скал. Через долину
текла речка, по обоим ее берегам раскинулись луга - казалось бы, чудное место.

    Если бы не...

    Если бы не речка, что несла иссиня-черные воды, с клубящимся едким туманом
над ними.

    Если бы не изрытые, истоптанные луга, покрытые сотнями полуразложившихся
тел.

    Если бы не наполненный запахом тления воздух.

    Если бы не человеческие костяки, невесть как оказавшиеся висящими на
ветвях деревьев вдоль края леса.

    Если бы не парящее над лесом страшилище, чем-то напоминавшее громадную
летучую мышь, только отчего-то с длинной змеиной шеей и песьей головой.

    - Славно, славно, - только и смог выдохнуть сквозь зубы монах. Верно,
открывшееся им зрелище зацепило даже его.

    Однако ж поодаль от отравленной реки, там, на еще чистой земле, путники
увидели совсем другую картину.

    Стояли полотняные шатры и наскоро срубленные жердяные навесы, к небу
поднимались дымки походных костров. Слышался лязг оружия, звонкие удары
кузнечных молотов; между палатками деловито сновали невысокие коренастые воины
в тяжелых латах и низких рогатых шлемах.

    - Гномы! - воскликнул монашек.

    Ниакрис молча кивнула - спрашивается, чего орать, когда все и так ясно?
Гномов с орками не спутаешь.

    И направлялись эти гномы, судя по всему, не куда-либо, а прямиком в
зачарованную долину - куда уводил четкий след Врага Ниакрис.

    - Ого! - присвистнул монах, указывая на торчащие среди полотняных
колышащихся крыш длинные деревянные шеи требучетов. - Господа гномы
преизрядно подготовились к походу...

    - Пойдем к ним, - решительно сказала Ниакрис.

    - Зачем? - удивился монах. - С гномами объясняться, Лейт, это тебе не с
некромантами драться, это гораздо труднее...

    - Они мне нужны, - уже на ходу бросила девушка, направляясь прямиком к
лагерю. - Будет кому на себя мертвяков отвлечь...

    - Ты что?! - поразился монах. - Так ведь эти же гномы все там тогда и
останутся...

    - Зато мертвяков немало положат, - хладнокровно заметила Ниакрис. - И
дорогу мне расчистят.

    - Да ты в уме ли, дева?! - вскипел монах.

    - В уме, в уме, - кивнула Ниакрис. - Без меня их всех там точно перебьют.
А вот со мной - глядишь, кто-то до родных гор и доберется обратно...

    - То, что их перебьют, - это точно, - угрюмо буркнул монах. - С тобой ли,
без тебя - все едино. Так что лучше уж нам их вообще отговорить туда соваться.

    - Думаешь, твоя магия гнома переупрямит? Сомневаюсь, - пожала плечами
девушка.

    - Все равно! Попытаться надо!

    - Погоди, - Ниакрис даже остановилась. - Они остановятся, мы не дойдем...
случайная стрела, или еще что... И - выходит, что Враг наш живет, здравствует
и процветает? Значит, будет он и дальше жить-поживать да каждому дню
радоваться?! Ну уж нет. Не бывать этому! Я его прикончу, слышишь, монах, твоим
Спасителем клянусь - прикончу! А сколько при этом народу погибнет - уже не
важно, потому что, коли Враг уцелеет - крови стократ больше прольется. Тут
ведь даже и спорить нечего. Никто этих гномов сюда на веревке не тянул. Небось
сами пришли, по собственной воле. Так что...

    Монах поджал губы и укоряюще покачал головой:

    - Что с войском, что без войска - один конец, Лейт. Мы погибнем. И это
даже хорошо, конечного его триумфа не увидим...

    - Ну так тогда давай ты сразу до ближайшей ели прогуляешься? - зло бросила
Ниакрис. - Иди и вешайся, только душу не трави. Понял меня?

    - Неудобно на ели вешаться, весь исколешься, пока управишься, - отшутился
монах.

    Девушка остановилась, замерла, вытянулась в струнку, точно звенящая тетива.

    - Запомни, монах, я Врагу по земле разгуливать не дам. Что сама погибну,
это понятно. Знаю. Сжилась. Свыклась. И уже не боюсь. А те, кого я к замку
поведу... что ж, монах, они ведь на войну собрались, не в пивную, а на войне
убивают. И полки целые гибнут, победу приближая. Так что... нет, не поверну я.
И гномов отговаривать не стану. А если ты попробуешь... так и знай, стану
биться с тобой до последнего издыхания.

    Монах склонил голову и ничего не ответил.

                               * * *

    ...Бородатые коренастые воители, не расстававшиеся с тяжелой броней даже
на привале, провели Ниакрис и монаха к центральному шатру лагеря. Молчаливые
гномы были угрюмы и деловиты, они даже не смотрели на странных гостей, однако 
все как один - заметила Ниакрис - втихомолку держались за свои магические
обереги и амулеты. Некоторые из них, к удивлению девушки, оказались немалой
силы, даже ей пришлось бы повозиться, обезвреживая их. Впрочем, устраивать тут
драку она и не собиралась.

    Монах, мрачный, словно плакальщик на похоронах, плелся следом. Очевидно,
до сих пор осуждал Ниакрис за намерение втянуть в свою месть еще и гномов.

    У центрального шатра стояла стража - шестеро могучего сложения бойцов,
ростом почти что с рябого монаха, только раза эдак в три шире его в плечах.
Доспехи воинов Подгорного Племени отливали серебром, а секиры, казалось,
светятся сами - так они были отполированы.

    Сверкающие лезвия скрестились перед чужестранцами.

    - Кто такие? - басовито прогудел старший из воинов, с седой бородой ниже
пояса. Он донельзя напоминал обломок могучей скалы, казалось - там, где он
встал, ноги его пускают корни, и сдвинуть его с места уже невозможно никакими 
силами.

    Как принято среди гномов, в присутствии людей он обратился к своим
соплеменникам на общеимперском диалекте.

    - Вышли на пост, Дарфан, с поднятыми руками и не имея оружия, - ответил
старому воину один из приведших Ниакрис караульщиков. - Волшебники, точно.
Да ты сам послушай. Говорят, дело к Правителю.

    - Какое еще дело, чародеи? - прогудел бородатый гном. - Наш Правитель кого
ни попадя не принимает, тем более когда мы в походе. А вдруг вы подсылы этого,
не к ночи будь помянут, некромансера?

    Ниакрис учтиво поклонилась, знаком удержав уже готового раскрыть рот
монаха.

    - Почтенный Дарфан, да удлинится твоя борода, мы действительно волшебники,
и мы действительно хотим добиться аудиенции у Правителя. Потому что мы тоже в 
походе, и наш враг - тот же самый некромансер, против которого поднялось и
ваше оружие, да не померкнет его доблесть во веки веков! Не лучше ли нам
соединить силы, ведь вместе мы добьемся куда большего, чем поодиночке!

    - Гм... - задумчиво прогудел стражник. - Твои слова разумны, молодая
чародейка, но кто докажет мне, что ты не подослана? Вчера мы выдержали
настоящий бой, мертвяки валили валом, мы их аж рубить устали...

    - Есть ли в вашем войске колдуны? - внезапно вступил в разговор монашек. -
 Если есть - пусть их позовут сюда, и пусть они ответят - подосланы мы или нет.

    - Если вы подосланы, то кто знает, не есть ли ваша цель - убив себя,
сразить и всех наших мастеров магии? - не уступал стражник.

    Ниакрис вздохнула. Упрямство гномов давно уже успело войти в легенды. Как
доказать то, что в доказательствах не нуждается?.. Хотя, с другой стороны,
именно аксиомы, как известно, доказать как раз и невозможно.

    - Хорошо,. - внезапно сказал монах. - Дело простое. Ты знаешь, железо
способно убивать быстрее, чем магия. Я остаюсь заложником. Можешь меня связать
по рукам и ногам, заткнуть мне рот и приставить секиру мне к шее. По первому 
подозрению - руби мне голову. Такое тебе подходит?

    - Нет, - надменно сказал гном. - Я свяжу вас обоих, и только тогда...

    Препирательства эти, наверное, длились бы еще долго, однако Ниакрис успела
окончательно потерять терпение.

    Движение ее со стороны невозможно было заметить. Так же, как и отразить.
О нет, она никого не убивала, не калечила и даже не лишала сознания. Это был
не то удар, не то заклятье, слившееся с ударом, - гном на миг широко раскрыл
глаза, потом ошарашенно замигал и как-то неуверенно пробасил:

    - Входите...

    Монах укоризненно покосился на свою спутницу, однако ничего не сказал.

    Остальные пятеро стражей проводили спутников подозрительными взглядами,
но против воли старшего не пошли.

    Полог откинулся. Ниакрис и монах оказались внутри.

    Короли гномов даже на войну, как оказалось, не уходили без походного
трона, изукрашенного всеми мыслимыми самоцветными камнями. По бокам, конечно
же, тоже имелась стража - на сей раз в позолоченных латах. Сам вождь гномов
облачен был в нечто немыслимое, прозрачное, переливающееся, что Ниакрис
захотелось назвать "алмазной броней", и она назвала бы, не знай, что делать
латы из адамантов - более чем бессмысленно.

    Борода горного короля спускалась до самых колен и, несомненно, слыла
длиннейшей в подземном королевстве. Широкое лицо иссечено морщинами - гномы
стареют медленно, куда медленнее людей, но король казался старым даже по
гномьим меркам.

    Только глаза странным образом оставались такими же яркими, как и в дни
давно минувшей молодости.

    И еще - Ниакрис почувствовала это сразу - королю не была чужда магия.

    - Ну что, - раздался голос хозяина шатра, - стражу мою все-таки
зачаровывать пришлось? Иначе не пропустили бы?..

    Ниакрис и монашек переглянулись. Врать, похоже, смысла не было.

    - Пришлось, - кивнула девушка. - У нас не было времени на бесконечные
пререкания. Время дорого, а вам, как мы видели, только что пришлось драться.
К полудню мы можем добраться до вражеского замка. И немедленно штурмовать! -
Ниакрис подумала и закончила: - Ваше величество.

    - Эк, лиха ты, дева, как я погляжу, - усмехнулся король. - Штурмовать...
вот так вот сразу, таранов не подкатив, баллист не поставив, осадных башен не
срубив?

    - Нельзя, - покачала головой Ниакрис. - Его можно взять только с налету.
Стоит вам встать лагерем, и вы проиграли. С ордами зомби вам не справиться,
даже если ваши топоры будут работать всю ночь до рассвета и весь день до
заката. А вот если вы слегка отвлечете их на себя и дадите нам шанс
проскользнуть внутрь...

    Кустистые белые брови правителя сдвинулись.

    - Мои воины как приманка?

    - Да, - кивнула Ниакрис, не обращая внимания на чувствительный тычок в бок
от своего спутника. - Это правда, Ваше величество, неприятная правда, но только
так вы можете победить. Стены замка высоки и крепки, их защищают не только
мечи и копья, пусть даже и в бесплотных руках - я знаю, горных воинов не
испугать подобным, - однако на стороне врага будет сражаться магия, и, не в
обиду будь сказано вам, Ваше величество, куда более мощная, чем выкованные в
пламенном сердце гор амулеты.

    Правитель кашлянул, как показалось Ниакрис, с неудовольствием. Однако
отрицать ее слова не стал.

    - Гм... может, и так, - не слишком охотно проговорил старый гном. - Но мы
все равно не отступим.

    - Несмотря на то что победы вам... - начал было монах, однако горный
король перебил его нетерпеливым взмахом могучей руки.

    - Несмотря на... - сурово произнес он. - Я уже стар. Говорят, старость
боится смерти - может, это так для вас, людей, но не для гномов. Но я - и те,
кто идет со мной в этот поход, - мы не хотим умирать немощными развалинами, 
обузой для наших родных! У меня шестеро сыновей, монах, и старшему давно уже
пора принимать скипетр Подгорного Царства. Если мы победим - что ж, у нас
будет работа, ни один гном не упустит возможности покопаться в закромах
поверженного злого волшебника, - перед тем как обрушить этот самый замок во
прах на вечные времена. Ну а если мы падем - то по крайней мере о нашей гибели
будет кому сложить песни. И, - король усмехнулся, - погибая, мы уж постараемся
захватить с собой и нашего не слишком гостеприимного хозяина. Его манеры
высылать навстречу гостям орды скелетов и зомби я лично считаю просто
отвратительными, не правда ли, достопочтенные?

    Ниакрис усмехнулась:

    - Конечно, это более чем невоспитанно, Ваше величество. Нет сомнения, что
подобная дерзость нуждается в наказании.

    Глаза короля весело блеснули.

    - И, клянуть секирой и молотом, мы проучим его! Так проучим, что весь мир
вздрогнет!

    Монах сокрушенно вздохнул.

    - А ты чего? - тотчас повернулся к нему король. - Не веришь нам, что ли?

    - Ваше величество... - монах прочистил горло, словно не решаясь сказать
всю правду. - Я отговаривал мою спутницу идти сюда. Я считал и считаю, что в
случае штурма погибнет все ваше войско... и вы сами тоже не уцелеете. Ваше
величество, потому что не будете прятаться за спинами своей гвардии. Подземные
доспехи хороши, спору нет, но магия все-таки сильнее.

    Король помолчал:

    - В твоих словах есть резон, монах. Но мы назад уже не повернем. Сделать
так - покрыть позором не только себя, но и все королевство, и о моем сыне
станут говорить: "А, так это тот самый, чей отец позорно струсил и бежал от 
опасности?!" Нет, никогда. Лучше уж мы все падем на ближних подступах - но
падем доблестно.

    Монах снова вздохнул, и Ниакрис понимала причины - гномы очень заботились
о том, как им предстоит умереть, и зачастую готовились к этому дню всю свою
долгую жизнь.

    - Тогда нечего и спорить, Ваше величество, - решительно сказала девушка. -
Давайте решим, как лучше нам атаковать...

                           * * *

    Войско гномов шло через долину. Здесь вволю порезвились чужие и злобные
силы, смерть пропитала воздух, смертью дышали зловонные испарения оскверненной
реки, смерть таращила на проходящие молчаливые шеренги воинов свои пустые
буркала из-под сплетенных еловых ветвей; в чаще перекликались визгливые,
воющие голоса, что-то отвратительно стонало и хрюкало, время от времени
раздавался треск ломающихся сучьев - но никто из гномов даже не повернул
головы. В рядах армии шли только ветераны, бившиеся и с эльфами, и с орками,
и с людьми, - не пристало подгорному воинству пугаться какой-то там нежити!

    Катили готовые к стрельбе требучеты, и Ниакрис могла только поразиться
силе гномов, на руках тащивших громоздкие сооружения через все рытвины и ямы.

    По бокам шли шеренги арбалетчиков и щитоносцев, готовых в любой миг
ответить на нападение стрелами, однако никто из подручных врага так и не
осмелился атаковать, и гномы заметно приободрились.

    Ниакрис шла в первых рядах - король настоял, чтобы она все-таки не
пренебрегала доспехами, и гномы-оружейники в один миг подобрали ей кольчужку -
словно на нее клепанную. Можно было только дивиться предусмотрительности
горных мастеров - доспех сидел как влитой, и, чувствовала Ниакрис, ее защищали
сейчас не только струящиеся цепочки колец первоклассной и непревзойденной
гномьей стали - но и наложенные на доспех чары. Разбираться в них у девушки не
было времени - да и какая разница? Все равно она твердо знала, что из этого
боя ей не вернуться, и никакие доспехи тут уже не спасут.

    Гномы предлагали любые мечи, какие только душа пожелает, однако Ниакрис
осталась верна своему неказистому оружию. Меч поури был для нее мечом судьбы,
с ним она прошла весь путь, и отказываться от него сейчас сильно смахивало на
предательство. Нет, с этим клинком и никаким другим связана ее судьба, и если
ей суждено сразить Врага, то именно этим лезвием...

    А потом лесистые склоны долины внезапно сошлись, она превратилась в
исполинское ущелье, взметнувшее чуть ли не до неба отвесные темно-серые стены,
по которым не вскарабкалась бы и белка. По дну ущелья бурлил поток, такой же
парящий и черный, как и лесная речка в долине. И на противоположном краю
ущелья, примерно в лиге от остановившегося войска, на громадной скале высился
замок, точь-в-точь такой, каким увидела его Ниакрис в пляшущих языках пламени.

    Высокие черные башни, тянущиеся к низким облакам, болезненно-тонкие,
увенчанные острыми черными шпилями, на которых, как показалось Ниакрис издали,
корчились пронзенные нагим железом какие-то существа. Стены замка как будто