с в последний раз случалась такая славная драка?
     - Дык в Арвесте, гноме, иль запамятовал? - рыкнул орк.
     - Арвест не в сч„т, зеленушка. Там с нами как-никак немало другого народу дралось. А вот так, чтобы вдво„м - и против полутора сотен?
     - А, вот ты о ч„м, - принял игру орк. - А разве ты развилку на Согдейн забыл? То-то славная драчка была... три дубины с собой было, так, поверите ли, милорд мэтр, все три в щепки измочалил...
     - Ага, ага, а я топор в хлам иззубрил, - подхват гном. - Так, что и не заточишь. Пол-лезвия свел, выправляя, пришлось скупщику за треть цены отдать...
     Если кто-то из инквизиторов и слышал эту болтовню, то вида они не показали. Фигуры в белых, серых и ч„рных рясах застыли неподвижно, спрятав ладони в широких рукавах и низко надвинув капюшоны, так что Фесс не видел ни одного лица.
     Они остановились у одинокого дуба, возвышавшегося с краю площади.
     Невольно каждый из них искал прикрытие для спины, чтобы, случись что сегодня, не оказаться вынужденным биться в окружении, с открытой спиной.
     Вот только непонятно, куда же делся достопочтеннейший Эбенезер
     Джайлз со всеми своими идеалами? Как бы не упекли инквизиторы мальчишку, невольно подумал Фесс.
     Строй монахов не дрогнул, не качнулся. Казалось, для них новоприбывшей команды некроманта во главе с ним самим вообще не существует. Фесс остановился у подножия дуба, встал, крепко опершись на посох и кутаясь в плащ. Правая рука чародея проверила, легко ли выходит висящий на боку меч проклятого рыцаря.
     Загудел колокол. Не набатным звоном, как вчера, а медленно и торжественно, как и должно быть при свершении правосудия. И одновременно народ, толпившийся позади цепи экзекуторов, загудел и взволновался.
     - Ведут, ведут! Ведьму ведут! - раздались многочисленные голоса, полные такой злобной радости, что Фесс невольно пожалел, что вообще ввязался в защиту этой деревеньки, будь она трижды неладна.
     Люди лезли друг другу на плечи, родители, не боясь сглаза, высоко поднимали детей - с нами Святая Инквизиция, она защитит нас от любого лиха!
:Фесс досадливо д„рнул щекой. Большего он сейчас никак не мог сделать.
     Показался конвой - схваченную ведьму, кровососку, как звали ей подобных здесь, в Эгесте, охраняли шестеро дюжих экзекуторов. Очевидно, отец Этлау надеялся не только и не столько на заклинания - несмотря о что девушка была скручена самыми настоящими ями так, что едва могла переставлять ноги. Фесс не увидел следов пыток или побоев - зачем, если злодейка схвачена с поличным и уличать е„ не в чем?
     ...Но тогда, если разобраться, и суд ни к чему.
     Из толпы в ведьму полетели комки грязи. Инквизиторы не препятствовали, они лишь посторонились так, что на какое-то время могло показаться, что несчастную вообще никто не охраняет. Ведьма, не имея возможности ни закрыться, ни уклониться, только вздрагивала от ударов - но голову тем не менее не опускала, несмотря на то что два или три сгустка глины угодили ей прямо в лицо.
     Фесс осторожно покосился на Сугутора. Гном стоял с совершенно каменным выражением лица, скрестив руки на груди, однако некромант знал, насколько быстро эти лениво лежащие ладони способны выхватить оружие. Правда, сегодня это умение вс„ равно помочь не могло. Пока не могло...
     Инквизиторы остановили ведьму прямо перед судейским помостом, дернув за цепи, заставили опуститься на колени, почти что рухнуть - прямо в большущую лужу, так что ведьма погрузилась в нее на целую ладонь.
     Прадд шевельнулся.
     - Они хотят, чтобы вы возмутились, мэтр. Не поддавайтесь. Провалите вс„ дело, - и снова замер, словно изваяние.
     И Фесс остался неподвижен. Некоторое время толпе дали возможность насладиться этим зрелищем - ведьма, страшная ведьма, которая, как всем известно, крала и зверски умерщвлял детей, - на коленях, в грязной луже, точно свинья, в ожидании неизбежной и справедливой кары.
     Однако Этлау понимал, что особенно затягивать процедуру тоже нельзя. Со стороны церкви раздали звуки фанфар. Выход судей был обставлен со всей мыслимой торжественностью.
     Впереди - поч„тная стража, экзекуторы в плащах сэмблемой - сжатым кровавым кулаком. Впрочем, судя по многочисленности этой стражи, поч„тной она-то как раз и не являлась, Этлау был закрыт со всех сторон.
     Потом - обвинитель, высокий тощий субъект в красной рясе, с тиарой на голове, вроде как у первосвященника. Его сопровождало всего двое инквизиторов как и защитника - облач„нного во все ч„рное. Замыкали шествие четверо профосов, тащивших с собой все необходимые принадлежности своего жуткого ремесла.
     Отец Этлау встал у края помоста, и толпа сразу же притихла. Рядом с инквизитором появились священник местной церкви и староста Кривого
     Ручья - видимо, им предстояло играть роль судей. Обвинитель в красном и защитник в черном встали друг напротив друга у подножия помоста.
     Двое профосов в скрывающих лица кожаных масках подошли к коленопреклон„нной ведьме.
     Фесс сжал зубы. Он не сомневался, что "суд" будет просто фарсом. Но пока ещ„ надо ждать, начать сейчас - погубить все дело, и несчастную ведьму, и спутников, и себя.
     - Подсудимая! - торжественным голосом обратился Этлау к ведьме. - Прежде чем начать, должны мы удостовериться, с кем имеем дело - с пусть даже и отпавшей от праведного пути дщерью Святой Матери нашей,
     Церкви Спасителя или же с существом человеческа зраку, но душой и телом преданным Злу, сиречь Тьме? Произнеси Символ Веры, подсудимая!
     Повторяй следом за мной! Веруешь ли ты в Бога Истинного, святого, Спасителем нами названного, с небес спустившегося и грехи наши на себя принявшего?
     Фесс почувствовал, как его пробивает пот. От слишком хорошо помнил, что Атлика, член ковена "Салладорцевых птенцов", на этот вопрос ответить просто не могла.
     Ведьма приподняла голову. Она смотрела прямо на Этлау, и Фесс злорадно отметил, что взгляда подсудимой инквизитор вынести не смог.
     - Верую в Бога Истинного, святого, Спасителем нами названного, с небес спустившегося и грехи наши на себя принявшего, - раздался в наступившей тиши не голос ведьмы, ровный и сильный, словно она провела эту ночь не в подвале в ожидании утра и неизбежной мучительной казни.
     Толпа разразилась криками - мол, как же так, кровососка - и в
     Спасителя верует? И Символ Веры произнесла?..
     Этлау величественно простер руку - в ней сейчас был зажат короткий коричневый жезл имперского судьи, хотя здесь, в северном Эгесте, а если честно, то просто в Нарне, пусть даже и на самом его рубеже, законы Империи Эбин не действовали.
     - Понятно мне, подсудимая. Ну что ж, раз ты смогла произнести
     "верую", значит, ты не принадлежишь к богомерзким и отвратным последователям Салладорца, да будет проклято во веки веков его имя!.. Отвечай на вопросы, и отвечай правдиво...
     - Какая мне разница, инквизитор? - неожиданно резко перебила его ведьма. - Я уже приговорена. Кост„р приготовлен. Так что...
     - Молчать! - рявкнул Этлау, бледнея от ярости. Собой маленький инквизитор сегодня отчего-то владел очень плохо. - Отвечай только на вопросы! Итак, когда впала ты в злоделание, когда начала изводить скот и посевы, потраву нерожд„нных младенцев, порчу семени в мужских чреслах? Кто надоумил тебя поступить так и кто научил?
     - Меня никто не учил, инквизитор, - ровным спокойным голосом ответила ведьма. - Я дошла до всего сама.
     - Значит, ты призна„шься? - тотчас подхватил Этлау.
     - В чем?
     - В злокозненных и богомерзких деяниях посредством запретной волшбы...
     - Нет не признаюсь, - сказала ведьма, гордо глядя прямо в лицо отцуэкзекутору. - Доказывай, инквизитор.
     - И докажу, докажу, можешь не сомневаться, - хищно усмехнулся
     Этлау. - Брат-обвинитель, тво„ слово. Раз подсудимая упорствует в отрицании...
     И Этлау сложил руки на груди, как бы давая понять, что председатель суда свою роль сыграл и теперь на сцену выходят другие игроки, помельче.
     Брат-обвинитель выступил впер„д, прокашлялся и вызвал первого свидетеля - им оказалась женщина средних лет, тотчас же начавшая выть и вопить в голос, что ведьма украла у не„ тр„хлетнюю девочку, после чего, разумеется, сварила реб„нка в котле и съела его.
     Ведьма повернулась к вопящей, бросила один короткий взгляд - и женщина тотчас осеклась, взор е„ остекленел. Инквизиторы встревоженно засуетились, Этлау бросил мрачный взгляд на обвинителя.
     Что-то у них пошло не так, и притом с самого начала, подумал Фесс.
     Или ведьма оказалась сильнее, чем они думали, - е„ ведь не могли притащить сюда, не лишив полностью способности творить какое бы то ни было чародейство. Но кликушествующую крестьянку ведьма остановила играючи, и притом явно магией. Значит, блокада не абсолютна.
     Фесс боялся поверить в такую удачу. Что-то не сработало у тебя, Этлау, что-то не срослось, и ты сейчас вынужден гасить порыв ведьмы своей собственной силой, потому что иначе, ты знаешь, от твоих инквизиторов не останется камня на камне, если только я не ошибаюсь в саттарской ведьме...
     Или ты собрал сюда столько своих псов, чтобы, в случае чего, занять силу у них?..
     Впрочем, как бы то ни было...
     Сейчас или никогда!
     Едва ли ты мог предвидеть это, инквизитор...
     Прадд и Сугутор дружно шагнули впер„д, повинуясь едва заметному жесту некроманта.
     Д„рнулась всем телом ведьма. Вода в луже вокруг не„ внезапно закипела, всклубилась паром.
     Вскочил на ноги Этлау, что-то беззвучно крича.
     Рванулись наперерез некроманту и его спутникам несколько инквизиторов, выхватывая из-под плащей короткие толстые дубинки - оружие, скорее пригодное для разгона недовольных, чем для серь„зного боя. Что же Этлау не предусмотрел, что же он не вооружил своих псов как следует?..
     И тогда давным-давно хранимый в ножнах меч проклятого рыцаря, неудачливого охотника за нечистью, увидел свет.
     И в те мгновения Фессу показалось, что он вновь стал самим собой. Он не вспоминал про магию, про разрушительные и сокрушающие заклинания, они творились словно сами собой. Потемнел воздух, словно от подброшенного ветром пепла. Грозное шевеленье родилось в глубинах земли - как и положено, церковь в Кривом Ручье окружена была погостом, а на погосте, само собой, имелось вдосталь рабочего материала для отчаянного и решившегося на прямой поединок некроманта. И, конечно же, Фесс атаковал. Его воля столкнулась с волей Этлау, и некромант знал, чтобы остановить начавшее сплетаться волшебство, инквизитору прид„тся употребить всю свою силу. Вдобавок Этлау приходилось "держать" ведьму - яснее ясного, что, несмотря на все ночные пытки или экзорцизмы, свою силу она не утратила или утратила, но не полиость. Приходилось только дивиться тому, какая первобытная мощь проснулась в обычной деревенской волховке, сначала выпустившей на волю Дикую Охоту, потом поднявшую из могил таких неупокоенных, что все его, Фесса, умение оказалось практически бесполезным - и в самом деле, не явись милейший господин Этлау, призраки скорее всего поужинали бы всей пят„ркой.
     Руны на клинке, показалось Фессу, ожили, складываясь в грозную, не слышимую ни для кого, кроме него, свирепую мелодию боя, пробуждая... нет, даже не пробуждая, его память оставалась чиста - словно бы возвращая из какой-то неведомой дали то, что когда-то составляло гордость и славу Фесса - его боевое искусство. То самое, страшное, непобедимое - ну, или почти что непобедимое. Игнациус Коппер...
     Это имя было словно вспышка боли. Фесс вспоминал. Его руки привычно крутили тяж„лый клинок, который пл„л в воздухе замысловатую сеть восьм„рок, закрутов, переходов, отмахов и просто рубящих ударов. Инквизиторы разлетались от него, словно мальки от щуки, оставляя на жухлой осенней траве кровь и тела. Правда, безумцами они не были - подступиться, броситься, не жалея себя, боялись, и потому некромант с орком и гномом прошли половину отделявшего их от ведьмы расстояния неожиданно легко, оставив позади всего семь или восемь тел.
     Что-то не то, мелькнуло у Фесса. Этлау должен зубами вцепиться и в нас, и в ведьму, мы не должны уйти живыми, пусть даже лягут все до единого его псы!..
     Ближе к костру младшие инквизиторы предприняли вялую попытку упереться и оказать сопротивление. Замелькали короткие мечи и даже - о, Святая Инквииция, как же ты обеднела! - выдернутые из плетней колья.
     Прадд, рыча, словно сто вырвавшихся на свободу разрушителей разом, орудовал тяж„лой секирой как шестом, не столько рубя, сколько оглушая и отбрасывая. Гном, смачно хакая, был не столь великодушен - от каждого взмаха его топора падал человек.
     Брызнули, не выдержав напора, в разные стороны инквизиторы. Задолго до этого поспешили убраться восвояси профосы, побросав все свои причиндалы - у палачей, как известно, чуть„ на неприятности куда лучше, чем у крыс.
     Ведьма так и не поднялась с колен. И вс„ так же кипела вокруг не„, источая густой пар, глубокая лужа.
     - Вставай! - что было сил крикнул некромант - Вставай и убираемся отсюда!..
     Его собственная магия была сейчас полностью занята противоборством с Этлау - куда только делось правило Одного Дара! - и экзекутор ничего, совсем-совсем ничего не мог поделать сейчас с натиском беспорядочных, но оттого ещ„ более трудных для отражения заклятий Фесса.
     Прадд и Сугутор оба разом кинулись к ведьме, орк рывком взд„рнул е„ на ноги, гном, выругавшись, что-то сделал с цепным замком, железа соскользнули вниз, в воду, уже переставшую кипеть, - и в следующий миг Фесс услыхал торжествующий голос Этлау:
     - Ну, вот и вс„, государи мои!..

ИНТЕРЛЮДИЯ 3
Т‚МНАЯ ДОРОГА

     ...Клара Хюммель, боевой маг по найму, острием рубиновой шпаги провела по снегу последний росчерк. Пентаграмма вышла на славу. Пожалуй, последний раз ей удавалось достичь подобной точности только на выпускном экзамене - даже Игнациус долго качал тогда головой, глядя на идеальные углы, хорды и сопряжения сложнейшей магической фигуры.
     Да, Игнациус... Тогда он был другом, а не врагом. Впрочем, другом ли? Кто мог похвастаться, что до конца понимал великого волшебника, видевшего десятки веков?..
     Клара тряхнула головой и запретила себе об этом думать.
     Ну вот, наконец-то вс„. На самом деле вс„. Вздохнув, Клара распрямилась, пряча в ножны шпагу. Рубины на эфесе светились подозрительно ярко, но налнадобности в этом предостережении уже никакой небыло: волшебница и сама чувствовала, сколько недобрых взглядов следит сейчас за ней и е„ маленьким отрядом. Взглядов, разумеется, нечеловеческих и видящих вс„ само собою, посредством магии.
     Раина застыла рядом, меч в тв„рдой руке Девы Битвы медленно двигался, остри„, в свою очередь, чертило какие-то замысловатые фигуры в воздухе - подобно тем, что Клара Хюммель выводила на снегу. Глаза валькирии были полузакрыты, она словно к чему-то прислушивалась - наверное, старалась понять, тут ли эти самые Дальние, о которых она предупредила свою предводительницу.
     "Что ж, - подумала Клара, - Дальние, Ближние, Срединные или какие там ещ„ - неважно. Я дала слово отыскать эти проклятые Мечи, и я это сделаю. Я должна взять их след, и я его возьму, пусть даже для этого мне прид„тся взломать само небо этого мира!"
     Кицум с Тави тоже подобрались поближе и тоже держали наготове оружие. На открытом месте едва ли даже эльф-разведчик смог бы подобраться к ним незамеченным, и надобности в подобных предосторожностях Клара уже не видела. Сейчас они либо взломают небо этого мира, и ей откроется след ускользающих Мечей, либо... либо она придумает что-то ещ„.
     Боевые маги Долины сравнительно редко прибегали к ритуальному колдовству, требующему долгих приготовлений, вычерчивания всевозможных фигур. На поле боя не до того, заклятье должно опережать летящие стрелы и катапультные ядра. Но сейчас иного вы хода просто не было, несмотря на то, что ритуальна волшба оставляет слишком глубокие следы, которые уже не затереть и не скрыть.
     То, что собиралась сделать сейчас Клара, едва ли встретило бы одобрение даже среди е„ самых верных последователей в Гильдии боевых магов. Устав Гильдии прямо запрещал оставлять "на местах проведения военных кампаний" магические импринты, превосходящие средние способности местных чародеев. Пентаграмма намертво вплавится в плоть Мельина, и кто знает, на какие фокусы окажется она способна, появись рядом какой-нибудь не в меру сообразительный аколит ну, хоть того же Красного Арка, из которого вышла Сильвия, спорившая - нехотя признавалась сама себе Хюммель - на равных с ней, боевым магом Долины, по определению обязанной быть на три головы выше любого чародея, рожд„нного в обычных мирах.
     Но сейчас Клара не видела другого выхода. Она должна найти Мечи!
     Должна! Она дала слово, и этим вс„ сказано. Она не отступит и не поверн„т назад. Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость, как говаривали древние, - так вот, пусть погибнет мир, но она выполнит свою часть сделки!
     Конечно, Клара думала так в запале. Окажись она вновь дома, в Долине, зашкворчи вновь на плите старый серебряный чайник, проделавший вместе с молодой Кларой не один поход, устройся в кресле напротив, подле пылающего камина, задушевная подруга юности (и зрелости, разумеется) Аглая Стевенхорст - Клара сама первая отбросила бы такие мысли. Но сейчас она действовала словно в непонятной лихорадке - она должна сдержать слово.
     Что ужасного произойд„т, если она таки не сдержит слово, она не думала. Гильдия уже отреклась от нее, послушно преклонившись перед волей Архимаго Коппера. Откажись она теперь от исполнения столь опрометчиво взятого на себя обещания - никто не посмел бы и пикнуть. Но...
     "Слово боевого мага больше его жизни, - молотами стучало в ушах
     Клары. - Больше его жизни". Так меня воспитали. Такой я стала. И тут уже ничего не поделаешь. Если я поклялась и поставила печать моей Гильдии, то обратно я уже не поверну.
     "Даже если это будет угрожать неисчислимыми бедами?" - словно наяву услыхала она старческий голос Архимага и едва не вздрогнула: ей показалось что Игнациус каким-то непостижимым образом сумел оказаться рядом с ней.
     Но нет, запорошенная снегом равнина была пуста и мертва, и никого не было рядом, кроме е„ маленького отряда, который она обязана привести к успеху - никто и никогда не мог сказать про не„, что боевой маг по найму Клара Хюммель бросила в беде доверившихся ей.
     Клара ещ„ раз вздохнула и с силой вогнала рубиновую шпагу в самую середину пентаграммы.
     В тот же миг ей показалось, что весь Мельин вздрогнул от боли.
     Провед„нные Кларой по снегу линии внезапно стали углубляться, наливаться чернотой, словно кто-то щедро плеснул туда чернил из самых лучших бер„зовых орешков. Как будто невидимое лезвие резало землю, щели становились вс„ глубже и глубже - Клара взывала к глубинным силам этого мира, силам, что спали, быть может, с самого рождения мира Мельина.
     "Мечи. Мечи. Мечи. Вы видели их. Безымянные, вы ощущали их горячие шаги над собой. Быть может, вы проклинали их в сво„м нескончаемом сне, вы, Хранители и Основатели. Да, наверняка вы проклинали их, несущи смерть и разрушение тому, что вы привыкли хранить, - уже одним только фактом своего существования. Вы должны были запомнить путь, которым эти проклятые клинки ушли из ваших владений. Покажите же мне дорогу, откройте для меня небо, я пойду следом до самого Дна Миров и даже дальше, если понадобится!"
     Никогда не следует обращаться к Хранителям крайней на то надобности. Разбуженные слепые силы обрушатся на ни в ч„м не повинных смертных - ураганами, землетрясениями, засухами, штормами и иными бедствиями, среди коих моровое поветрие окажется еще далеко не самым страшным. И долго, очень долго потом самые лучшие маги несчастного мира будут пытаться подобрать заклинания, дабы умилостивить и утихомирить Хранителей.
     Что они такое, эти Хранители, Клара не знала. В каждом мире они были свои. Разумеется, они не имели ничего общего с людьми, многие зачастую лишены были даже тела. Их сон - бытие