е и так застыли подобно изваяниям - как будто сейчас это могло помочь! Тишина в чаще достигла апогея, отзываясь болезненным звоном в ушах. Ничто не двигалось, не шевелилось, не слышно было ни хруста веток, ни грузных шагов неведомого чудища - за неимением, собственно говоря, этого самого чудища. Фесс ясно ощущал где-то впереди, совсем рядом, присутствие чужой и м„ртвой силы - но мертвой совсем не в том смысле, к которому он привык, и сказать, кто это такой или что такое, некромант бы не смог при вс„м желании. Он перебрал в уме имена всех известных ему обитателей мрака - ни одно не отозвалось, что, впрочем, его нисколько не удивило. Уж если эта деревенская ведьма оказалась в состоянии вызвать Дикую Охоту...
     Потому что след в„л к ведьме, и ни к кому другому. Холодная кровь
     Дикой Охоты росчерком легла на покосы и пажити северного Эгеста, и след закончился здесь, у кипящего ч„рного котла.
     Именно ей, саттарской ведьме, предстояло ответить за мученическую смерть Ирдиса Эвалл„ и, самое главное, за нарушенное Фессом Слово некроманта. Некроманта, взявшего под свою защиту беглеца и не сумевшего его защитить.
     И, похоже, сейчас готово было рухнуть и второе Слово, столь опрометчиво данное им саттарской ведьме.
     Прадд и Сугутор, как всегда, держали оружие наготове, хотя ясно было, что сейчас оно не понадобится. Страх и ненависть ведьмы вызвали к жуткому подобию жизни такие силы, которым нипоч„м даже заговор„нная сталь.
     Неупокоенного, зомби или скелет, в конце концов, можно искрошить топором на мелкие кусочки, и на какое-то время это поможет; можно наложить чары на на меча, и простое железо станет рубить призраков не хуже, чем обычную плоть; но тут, чувствовал Фесс, на поверхность вырвалось нечто хуже призраков или обитателей могил. Здесь, похоже, не действовали обычные правила и законы классической некромантии. Фесс не отступил перед костяными драконами, но тогда он знал, что и как нужно делать. Здесь, в ночном лесу чувствуя медленное приближение неведомого существа, надел„нного могущественной, истребительной мощью, единственное, что мог сделать некромант, - собрать в кулак все силы, надеясь, что тварь не выдержит состязания в чистом волшебстве. Здесь было не до утонч„нных трансформ. Кто дрогнет первым, тот проиграл. Ставка - четыре жизни, а если быть точным, то несколько сотен жизней - всех обитателей Кривого Ручья и близлежащих хуторов.
     Молодой маг Воздуха, Эбенезер Джайлз, разумеется, не имел ни выучки орка с гномом, ни их железной выдержки.
     - Некромант... Некромант!.. Что делать, некромант?! - Голос волшебника дрожал и срывался.
     - Молчи, дурак! - рявкнул Правд, не выказывая и малейшего пиетета к званию полноправного мага.
     Но было уже поздно. Словно тот, неведомый и невидимый враг, дотоле пребывавший в неуверенности, понял, наконец, где его истинный противник.
     Саттарская ведьма тоже была где-то поблизости, натравливала своего пса, не сомневался Фесс.
     Как известно, страшит только неведомое. Стоит увидеть врага в лицо - и ужас отступает перед яростью и жаждой жизни. Встань сейчас против Фесса даже самое кошмарное порождение ч„рных преисподен, но встань лицом к лицу, во плоти - он принял бы бой с радостью, подобно избавлению от пытки ожиданием.
     Но тварь в чаще, похоже, прекрасно понимала, что раньше времени на глаза противнику показываться не стоит. Фесс внезапно ощутил резкий и болезненны укол, затем ещ„ один и ещ„ - в н„м словно бы эхом отзывался каждый шаг этого существа.
     Было в н„м нечто схожее с той серой крылатой бестией, что убила
     Ирдиса...
     - Некромант! Некромант! - Эбенезер вновь не выдержал, зад„ргался, забился, бестолково размахивая обломками посоха святого Ангеррана. - Это он! Он! Ангел Смерти! Судящий и карающий! О Спаситель, отврати от нас шаги яростного раба твоего...
     Джайлз упал на колени, принявшись громко, в голос, молиться.
     Мрачное лицо Сугутора исказилось бешенством.
     Топор взлетел в воздух, казалось, гном решил покончить с несчастным
     Белым волшебником одним взмахом железа - Прадд еле успел перехватить руку друга.
     - Вставай, маг! - загремел орк, встряхивая молодого волшебника, словно мешок с трухой. - Вставай! Умр„м, как подобает мужам! Не покажем спины!..
     Героические слова орка куда лучше подошли бы какому-нибудь скальду-сказителю с Волчьих островов; здесь, увы, места для подвигов не оставалось. Погибать они не имели права, отступать - тоже. Им оставалось только победить.
     Но вот кого и, главное, - как?.. Что-то мелькнуло на гребне т„много холма, словно стремительное трепетание белого плаща меж повитых мраком стволов. Ледяной взгляд твари отыскал глаза Фесса, впился в них, словно вампир в шею добычи; и, содрогаясь до самых глубин своего существа, некромант не мог не поразиться чуждости своего неведомого противника. Откуда тот взялся, что представлял собой, как и чем мог сражаться - Фесс не знал ничего.
     Наверное, такое случается на арене, когда опытному бойцу завязывают глаза и выпускают против него толпу юнцов, вооруж„нных кто чем. Но, в отличие от Фесса, слепой боец может, по крайней мере, сражаться, ориентируясь по звуку, - у некроманта не оставалось и такой возможности.
     Тварь медлила. Казалось, она наслаждается видом угодивших в ловушку врагов.
     А потом... нет, это был не напор грубой силы, не истребительное пламя, рушащиеся камни или что-то ещ„ подобное. Фесс ощутил мгновенное, л„гкое касание невидимого ледяного клинка, остри„ медленно шло вдоль его горла, словно лишний раз показывая - ты в моей власти, жалкий человечишка. Вся твоя магия - ничто против меня. Заточение длилось слишком долго, и теперь-то я рассчитаюсь за вс„...
     Фесс не сразу понял, что он слышит мысли своего врага, точнее - обращ„нную к нему беззвучную речь твари.
     Кто это был? Неведомый Т„мный маг, давным-давно потерявший человеческий облик, и в самом деле зайдя слишком далеко по дороге служения одному лишь себе и настигнутый в сво„ время Инквизицией? Или ещ„ более древний страх этих мест, конец кровавым злодействам которого положила меткая эльфийская стрела?..
     Ледяной меч, издеваясь, скользил вдоль горла, и Фесс замер, не в силах пошевелиться. Одно движение, даже не движение - и он труп. Оружие врага невидимо, Прадд с Сугутором во все глаза смотрят на мэтра, не понимая, как близок их мэтр к полному и окончательному поражению.
     Тварь совершенно правильно вычислила самого опасного противника. И совершенно справедливо не обратила никакого внимания на громко, истово молящегося Эбенезера. Но, как оказалось, напрасно.
     Маг Воздуха по-прежнему дрожал от страха всем телом, однако - не без помощи того же Сугутора - все-таки сумел подняться на ноги. В руке волшебник судорожно сжимал верхнюю половину посоха преподобного Ангеррана - посох, как ни странно, источал сейчас мягкий голубоватый свет, словно небо ранним солнечным утром. Запинаясь и заикаясь, Джайлз начал во весь голос читать молитву об изгнании зла, чертя при этом в воздухе священный Знак Спасителя - посох оставлял за собой постепенно тающую огненную дорожку.
     Никогда ещ„ доселе Фесс не видел творимых магией Спасителя чудес, если, конечно, не считать таковыми деяния славного нашего отца Этлау в деревеньке Комары. Но на сей раз - увидел.
     Нет обломки посоха не извергли из себя пламя, с небес не снизошли блистающие рати Спасителя, и вообще на первый взгляд ничего не случилось - только от горла Фесса отодвинулся ледяной меч, и разошлись железные тиски, туго стянувшие сердце.
     Сверху, из-за деревьев, раздался глухой вой, полный ярости и боли. Что сделало заклинание-молитва Джайлза, Фесс гадать не стал. Он просто ударил туда, где скрывался враг, ударил испытанным оружием некромантов, которое сам, впрочем, ещ„ ни разу не пускал в ход, потому что эти чары отнюдь не относились к числу тех, что можно пускать в ход, не опасаясь последствий.
     Конечно, некроманту в какой-то мере подвластна, подобно стихийным магам, разрушительная мощь первоэлементов. В Арвесте Фессу удалось пробить дорогу своему отряду, заставив врагов стареть и умирать стремительно, словно проживая десятки лет в считанные доли секунды. Но и стихийная магия, и использованная Фессом некромантия хороши против обычных противников, из плоти и крови, пусть даже плоти давным-давно м„ртвой. Разумеется, призраки и духи тоже получили бы сво„, попытайся они преградить дорогу Темному магу, но то - известные призраки и духи, с вторыми ясно, чем и как бороться. Существо на гребне холмистой гряды не походило ни на что описанное "Анналах", и Фессу, несмотря на боль отката, пришось пустить в ход чары, рвущие саму тонкую плоть призрака, неважно, как и почему возникшего.
     Смерть, распад и разрушение - всеобщи и универсальны. Жизнь, сотворение и созидание - единствен-неповторимы в каждом отдельном случае. Гораздо легче обрушить в пыль кажущиеся несокрушимыми крепостные стены, чем покончить раз и навсегда даже с самым захудалым призраком, обладающим способностью проникать сквозь незаговоренные стены и нырять под землю.
     Заклинание, использованное Фессом, не требовало ни сложных ритуалов, ни внимательного изучения древних авторов, ожидания должного расположения зв„зд и тому подобного. Оно не относилось даже к роковой магии крови. Просто некромант сам на какое-то время умирал, посылая впер„д свой бесплотный дух, бестелесную сущность, которую верящие в Спасителя именуют "душой".
     Просто умирал...
     И дух м„ртвого волшебника стягивал к себе все силы умирающих в этот миг вокруг него существ - любых, от человека до муравья или слепого червя. Инквизитор Этлау напрасно обвинял Фесса в том, что он, Фесс, якобы пирует, точно вампир, среди кровавой битвы - ах, если бы это было так! Каждая принятая капля Силы отзывалась мучительной отдачей, тем самым откатом, который и делал мир Эвиала столь непохожим на остальные в плане действия магии.
     Фесс ещ„ успел услыхать вырвавшееся у Сугутора полное ужаса "Мэтр!", прежде чем мир вокруг него на мгновение встал на дыбы и вновь опустился на привычное место. Т„мная чаща исчезла. Некромант вступил в Серые Пределы, где безраздельно властвовала Она - о, нет, отнюдь не Западная Тьма, а смерть, простая и понятная смерть, ожидающая в конце жизненного пути каждое чувствующее существо.
     Теперь некромант видел вокруг себя не просто деревья, холмы и камни - он видел то, что в свой черед вступит в Серые Пределы - да-да, даже камни не бессмертны, они переживут бессч„тные поколения людей и им подобных, но наступит и их чер„д - придорожный валун рассыплется мелким песком, и дух камня уйдет навсегда.
     Вс„ вокруг Фесса медленно умирало. Сосны и трава, мox, кусты - вс„. Гибли в вечной бессмысленной борьбе за лишний миг существования мелкие жуки, растения беспощадно душили друг друга сплетающимися корнями, даже могучие лесные исполины, корабельные сосны, непримиримо сражались друг с другом за лишний солнечный луч, за лишнюю каплю земных оков; вся природа, великая, многоголосая и беспощадная, полна была в тот миг (как и всегда) и рождений, и смертей. Вечен и неизменен этот круговорот, покуда горит солнце в небесах; но Фесс мог использовать как оружие лишь силу распада и разрушения. Не слишком-то весело, но таков путь некроманта, ибо кто укротит рвущуюся на волю чудовищную и слепую силу, заключ„нную в мириадах и мириадах малых смертей?..
     Несложно заставить умереть раньше срока обычную человеческую плоть. Проделать то же самое с призраком невозможно, он не знает, что такое старость, и естественным пут„м истает лишь через много-много веков. Фесс ударил иным - силой миллионов смертей, бессловесного отчаяния и горя, заключ„нного в простиравшемся вокруг него мире. Конечно, извлечь силу посредством жестокого кошачьего гримуара гораздо проще, но...
     Отдача почти что погасила сознание. Фесс не имел права на промах, потому что второго удара нанести бы не смог, и никакие "из последних сил" тут уже бы не помогли.
     Они ударили одновременно, он и неведомая тварь, не то созданная чародейством ведьмы, не то вырвавшаяся из какой-то вековечной темницы, что лежит вне пределов обычного мира живых.
     Плоть Фесса сейчас умирала в Эвиале, душа покинуло тело, вкладывая вс„, что имела, в этот один-единственный удар. То, чем встретил его атаку враг, вкупе с отдачей, откатом заклинания, швырнуло сознание к грааницам жизни, и разрушение смело защитные барьеры обыденности, и уже не Фесс, не его дух, но то, для чего не подобрали названия даже сами некроманты минувших веков, встретило в этот миг взгляд самой Вековечной Тьмы.
     Это было почти как во время Арвестской битвы только ещ„ хуже, гораздо хуже.
     "Ну вот видишь, - сказала Тьма, глядя на заметавшуюся перед Е„ величественным бесконечным троном жалкую крупинку сознания, - видишь, как оно вс„ обернулось? Ты сам приш„л ко мне, потому что я изначально права. Из меня вс„ вышло и в меня же и возвратится. Вечен круговорот, о дерзкий дух, вечен круговорот силы и памяти, и никому, даже богам, о которых любят рассуждать смертные, не разорвать этой великой, не ими скованной цепи. Я никого не принуждаю, это только в сказках мне приписывают неутолимую алчность и злобу. Когда ты прид„шь ко мне, мы управим этот мир вместе, ко всеобщему благу..."
     Кажется, он - или то, что оказалось в тот миг перед очами вечной владычицы, тем не менее сумело ответить чем-то вроде: "А как ты будешь судить о всеобщем благе? И нужно ли это тво„ благо тем, кто жив„т на тварной земле? И почему ты стала судить о таких вещах? И зачем тебе сдался именно я?.."
     "Сколько вопросов, - ответила Тьма. Она не усмехалась - она не умеет ни смеяться, ни злиться, она просто есть, и этим вс„ сказано. - Хорошо же, слушай. Я могу вернуть тебе память, и тогда тебе многое станет ясно. Во мне - океаны сознании. Все они стали мной, я стала ими. Они есть я, и я есть они. Не понимаешь? Не беда, сво„ время пойм„шь. Эвиал - мир, где я не могу оставаться сама собой. Мне приходится действовать. Но у Тьмы нет ни рук, ни ног, и вся моя мощь обречена до поры оставаться скованной. Ты - мои руки и мой меч. Конечно, если бы ты оказался во мне, это сильно облегчило бы дело, я никого не неволю и не принуждаю. Ты должен при это решение сам!"
     "Ты не ответила!"
     "Я не сужу. Этим занимается то, что живущие часто называют Светом.
     Просто мо„ бытие требует действия. Этот мир - мо„ вместилище. И я не могу допустить его разрушения".
     "Разрушения? О ч„м ты говоришь?"
     "О том что в громадной совокупности миров и пространств, которое владеющие силой называют Упорядоченным, множество сил и множество воль. Я, Тьма, всего лишь одна из них. Большинство из этих сил не имеет ничего общего с привычными людям Тьмой и Светом. У этих сил вообще нет цвета, если ты понимаешь, о ч„м я говорю. Ты сам можешь судить об этом - по тому, что вырывается сейчас в мир и с чем тебе приходится сражаться. А потому..."
     Трудно сказать, о ч„м ещ„ бы поведала Тьма, но в этот миг словно чьято исполинская рука грубо рванула сущность Фесса обратно, к косному миру, где лежало его тело, бессильно рухнув на руки друзей.
     - Получилось! - ворвался в уши срывающийся голос. Кажется,
     Джайлз?..
     - Получилось, господин гном! Получилось! Он сейчас очн„тся!.. Не были бы вы так любезны убрать... э-э-э... ваш достославный топор от моей шеи?..
     Фесс открыл глаза. Он не чувствовал своего тела, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, пока что ему повиновались только веки.
     Над ним склонялись встревоженные лица орка и гнома. Рядом на коленях стоял Эбенезер, болезненно потирая ладонь - обломок посоха Ангеррана Эгестского аж дымился от брошенной в бой мощи. Да, не так прост ты, парень, как, наверное, сам думаешь...
     Он знал, что сейчас прид„т разрушительная боль, оставшаяся от безоглядно сотвор„нного заклинания. Тело было полно этой боли. И, когда он полностью придет в себя, эта боль начнет рвать и ломать его, точно свора диких медведей.
     Но сейчас его взор, ещ„ не полностью очистившийся от магии, неудержимо скользил дальше, вдоль по склону, вверх, туда, где столкнулись две волны волшебства - его собственного и того, что враг успел выплеснуть ему навстречу.
     Там, где столкнулись противоборствующие силы на первый взгляд не произошло ничего особенного, но деревья обратились в ч„рные невесомые пепельные тени, точно их пожрал какой-то невидимый огонь. Трава на склонах, даже камни у кромки болота - вс„ стало тенями, вс„ ушло в Серые Пределы, оставив здесь на земле, лишь бледные отражения не плоти даже - навсегда погибших духов...
     Два незримых меча столкнулись и разлетелись облаком осколков, каждый не больше пылинки, отравляя и умерщвляя вс„ вокруг себя.
     Фесс ясно видел теперь и покосившуюся часовню, и вспученную землю на древнем погосте, и следы врага - оголодавшего и страшного и в самом деле выпущенного на волю ведьмой, а теперь - тем же ударом вбитого, вмятого обратно, закупоренного и запечатанного, но при этом отнюдь не уничтоженного. Отзвуки нечеловеческих проклятий слабо доносились до Фесса, и он поспешно отклонил слух - нельзя прислушиваться к такому, давать плоть чужому чародейству...
     Ох, надолго же будет проклято это место! Ох, недобрые дела станут твориться здесь лунными ночами, когда будут на время слабеть оковы невидимой темницы! Страшна была судьба погреб„нного, пока он ещ„ ходил по земле, но троекратно страшнее - та мука, что он испытывает сейчас.
     Впрочем, поделом. Фесс не ощущал раскаяния.
     Так, понятно, с этим справились, от одного отбились. А ведьма-то у нас где?!
     Немой вопрос повис в воздухе. Казалось, считанные мгновения занял безмолвный поединок - но чародейка успела-таки скрыться.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2
ГОНЧАЯ АРХИМАГА

     - Садитесь, мадемуазель, - устало сказал Игнациус Коппер, Архимаг
     Долины. - Можете называть меня "мессир". От титула "Великий", коим вы так стремитесь меня наградить, если честно, мутит.
     Этим обращением - "мессир" - Архимаг Игнациус пользовался крайне редко. Будь сейчас тут Клара Хюммель, она не позавидовала бы "мадемуазель", как церемонно именовал старик переминавшуюся перед ним с ноги на ногу Сильвию. Потому что если уж Игнациус велел кому-то величать себя "мессиром", то ничего хорошего собеседнику знаменитого волшебника это не сулило.
     Но, разумеется, девчонка об этом ничего не знала.
     - Я пригласил вас, мадемуазель, - говоря, Игнациус как-то неприятнобрезгливо оттопыривал губу, отчего лицо его приобретало определ„нное сходство с мордой старого, умученного жизнью верблюда, - для того, чтобы предложить одну вполне небезвыгодную для вас сделку. Садитесь, не стойте столбом, у меня глаза болят, - раздраж„нно закончил он.
     Сильвия послушно села. Дом Архимага был пуст, давно скрылась Клара
     Хюммель, ушли, повесив головы, Эвис, Эгмонт и Мелвилл, отправленные Архимагом под домашний арест. Улицы Долины магов жили своей жизнью, сновали озабоченные гоблины и гномы, рысью пробегали разносчики, осторожно двигались тележки торговцев зеленью, старательно объезжая важно дефилировавших магов, тех, кому взбрело в голову оставить дома карету или отослать портшез.
     Вроде бы ничего не случилось. В мирной Долине было все как обычно.
     То же солнце на небесах, тот же теплый ветерок гонял л„гкую рябь на глади Круглого озера, так же пели птицы в садах - Долина не знает резких смен времен года, осень здесь лишь немногим отличается от весны, и только зимой мастера погоды позволяют порой выпасть небольшому количеству снега исключительно забавы ради. И не скажешь, что совсем недавно
     Долина стояла на грани истребительной войны с врагом хитрым, многочисленным, коварным и притом - не щадящим себя.
     Маги уклонились от боя. Совет принял решение отступить, не ввязываться в прямое столкновение с козлоногими. Как будто бы это оказалось правильным - магов и их дом никто не трогал, война гремела где-то невообразимо далеко, отдел„нная от тихого и уютного мира между мирами неизмеримыми безднами Межреальности. Маги занялись своими повседнев