м,
стоит лишь мимоходом коснуться их делишек".
   Семь Орденов держали под неусыпным надзором любое магическое  движение  в
Империи. Семь - хотя на самом деле их было восемь, восьмой,  Нерг,  считался
не имеющим цвета, его адепты держались особняком, не  слишком  вмешиваясь  в
дела окружающего мира. Они преследовали свои собственные цели, неведомые  ни
простым смертным, ни даже собратьям-магам. Они получали свою долю с  доходов
Империи, всегда исправно выступали на ее защиту, но своего посла  при  дворе
не держали. Не было адептов Нерга и среди учителей Императора.  Все  попытки
разузнать, чем занимаются в Бесцветной башне, как именовалась твердыня этого
Ордена,  оканчивались  провалом.  И,  насколько  было  известно  Императору,
остальные семь Орденов тоже не слишком преуспели в этом  -  хотя  кто  может
быть уверен, что эти добытые невероятной ценой сведения  на  деле  не  самый
обычный обман?
   Кое-кто, правда, болтал, будто Церковь уже давно  можно  считать  девятым
Орденом.
   Девять. Число Мрака.
   Император невидяще глядел прямо перед собой, сцепив руки и сдвинув брови.
Больше  ему  ничего  не  оставалось   делать.   Ему,   повелителю   огромных
пространств, по чьему слову  шли  в  бой  многотысячные  армии,  приходилось
укрываться от недреманного ока Семицветных башен,  использовать  людей  там,
где с успехом справилось  бы  немудреное  волшебство.  Но  иного  выхода  не
оставалось.
   Он не  сомневался,  что  окружен  соглядатаями.  Три  четверти  его  слуг
наверняка шпионы Орденов. Их можно менять хоть каждый  день  -  Сежес  и  ей
подобные тотчас же завербуют новых. Император знал это. И потому не  пытался
ни от кого избавиться, хотя не раз замечал, что его письма  перлюстрируются,
и знал, кем именно.
   Его почти никогда не оставляли наедине с самим собой. Только в библиотеке
и опочивальне. Да и то -  все  та  же  Сежес  допытывалась,  чем  прогневали
повелителя его наложницы, отчего он избегает их?  Они  ему  надоели?  -  все
будут казнены и заменены новыми по первому его слову.
   "Она не женщина. Даже не суккуб. Она.., она.., наверное,  она  вообще  не
человек, она из Каменного Народа, что  признают  и  поклоняются  одной  лишь
Целесообразности. Сколько там девчонок в Доме Удовольствий? Триста, пятьсот,
тысяча? Императору не положено отягощать свою царственную  память  подобными
мелочами".
   Сейчас он всего лишь пленник собственного дворца. О да, наступит время, и
он сам будет отдавать приказы, будет карать и миловать, как его отец.., хотя
был ли отец свободен в своих решениях? Быть может, это одна лишь видимость?
   - Охрану! - он знал, что отказываться  от  стражи  бессмысленно.  Капитан
замковой гвардии просто не выполнит такой приказ. Пока  он  еще  подчиняется
только Имперскому Совету. Пятьдесят одну неделю спустя  он,  Император,  уже
сможет ходить по городу инкогнито, но сейчас...
   Два десятка могучих воинов на черных, как ночь, конях ждали Императора  у
ворот. Половина из них  была  Вольными,  получившими  имперское  подданство.
Каждый из них был проверен всеми семью Орденами; волшебники ручались за них.
Эти Вольные происходили  из  потерпевшего  поражение  и  рассеянного  клана;
защита Империи одна давала им шансы выжить и отомстить. Служили  они  не  за
страх, а за совесть.
   Второй десяток составляли имперские арбалетчики; считалось, что меткостью
они превзошли даже эльфов.
   Кавалькада прогремела по опускному  мосту,  обрушиваясь  во  мрак  спящей
столицы.

Глава 3

   Со вкусом поужинав, чародей Ордена Арк покинул "Имперский Лев".  Заклятье
перемещения позволило бы ему оказаться в нужном месте за единый миг; однако,
в силу секретности миссии, Командор строго-настрого запретил всякую излишнюю
волшбу. Соперничающие Ордена едва ли обратят внимание  на  молодого  адепта,
приехавшего в Хвалин, но стоит ему  начать  направо  и  налево  пользоваться
Силой Арка - то не преминут вглядеться попристальнее. И тогда...
   Маг повертел головой, словно желая таким образом удостовериться, что  она
еще не покинула его плеч.
   Собственно говоря, ничего особо сложного  ему  не  предстояло.  Встретить
некую персону. Обменявшись с ней паролями, взять у данной  персоны  то,  что
оная будет иметь для передачи. В обмен вручить  золото.  Много  золота,  его
пояс с трудом удерживается на бедрах. Потом, ни  в  коем  случае  не  снимая
покровов с переданного, следовать в ближайший орденский  замок,  где  его  и
будет ожидать Командор Девран.
   Несложное дело. Как справедливо говорит мудрый  Командор,  "самое  лучшее
решение - почти всегда самое простое". Вот такими малыми, незначительными на
первый взгляд делами и куется Большая Победа.
   Маг тронул коня. Устав Ордена Арк клеймил  гордыню  как  один  из  восьми
смертных грехов, но молодой волшебник не мог сдержать  мстительной  радости,
глядя на склоняющиеся в поспешных поклонах спины хвалинских обывателей.
   ...Он не знал ни отца,  ни  матери.  Рожденный  в  канаве  подле  грязной
острагской корчмы, он был обречен погибнуть - однако Боги, и, прежде  всего,
конечно, Бог Истинный, по странной своей прихоти,  вложили  в  него  слишком
много огня и силы.  Голодный  и  холодный,  он  неведомо  как  миновал  пору
младенчества, когда умирало девять из десяти детишек; до  семи  лет  он  жил
среди  острагских  нищих,  быстро  заслужив  прозвище  Барсаг2.  Когда  дело
доходило до драки, кровь бросалась  ему  в  голову,  и  он,  точно  берсерк,
кидался на противника, пусть даже намного старше его  и  сильнее.  Во  время
одной из таких драк его заметил Девран - тогда еще только Капитан-Лейтенант.
   Потом было долгое обучение в башне. Покровитель Барсага стал  Командором,
однако не забыл того, кому он в свое  время  дал  имя.  Мальчишка  выказывал
большие способности и вскоре достиг второй ступени, в то  время  как  многие
его сверстники еще толклись в подмастерьях.
   Илмет - так его нарекли в Ордене - понимал, что,  несмотря  на  простоту,
нынешнее дело весьма важно.
   Командор послал его, самого верного, самого преданного, послал, не открыв
всей сути предстоящего. Значит, оно действительно тайно и секретно. А  самый
лучший способ скрыть тайность своих действий - вести себя так, как и всегда.
Именно поэтому Илмет оставил  свой  привычный  черно-серебристый  наряд,  по
которому его могли опознать за версту - чародей второй ступени, вырядившийся
в одежду простонародья, вызовет куда больше подозрений.
   Молодой маг не знал, что подозрения он уже вызвал.

***

   Нужно было знать Хвалин лучше, чем собственную пятерню, чтобы,  оставаясь
незамеченным, следить за чародеем Ордена Арк, далеко не самым слабым. Парень
с нсзапоминающимся лицом знал город именно так. Там, где  конный  вынужденно
огибал кварталы плотно прижавшихся друг к дружке домов, пеший всегда находил
щелочку.
   "Куда  его  понесло  на  ночь  глядя,  этого  колдуна?  В  какой  гнусный
волшебничий вертеп? Резать кривыми ножами новорожденного  младенца,  собирая
его кровь, чтобы потом составлять убийственные свои  снадобья?  Или  творить
черное колдовство, вызывая демонов из потаенных глубин  мироздания,  надеясь
выпытать их секреты и заставить служить себе?.. А может, этот парень  просто
решил наплевать на устав своего Ордена и ищет потаскушку на ночь?.."
   Их судьбы были во многом схожи,  судьбы  мага  Илмета  из  Ордена  Арк  и
невзрачного шпиона, который давно уже запутался  в  собственных  прозваньях.
Здесь, в Хвалине, ему предстояло сделаться Фессом. Это  имя  было  в  то  же
время и паролем-пропуском. Серая Лига дала ему одну явку в городе - на самый
крайний случай. Да еще - смертное заклятье, если  попадется  и  поймет,  что
пыток ему не выдержать.
   До сих пор Фессу ничего подобного не требовалось.
   В Хвалине он был второй раз. Но ориентировался в городе лучше старожилов.
Знал даже то, о чем они сами забыли, вроде заброшенных подвалов,  пересохших
колодцев, подземных ходов, когда-то прорытых то ли для обороны,  то  ли  еще
зачем; и сейчас он уже дважды настигал своего коня, как  звался  на  жаргоне
Лиги тот, за кем следишь, пройдя через пустые, затхлые подземелья.
   "Нет, этот парень идет явно не в бордель. Они миновали  веселый  квартал,
миновали Малый Рынок, храм, Средний Рынок, городское собрание...
   К воротам, что ли ?"
   Однако же они остановились, так и не достигнув внешней стены.  Ярмарочная
площадь, она же - Балаганная. Только что  тут  делать  этому  магу  на  ночь
глядя?
   А маг, небрежно спешившись, заученной твердой  походкой  (в  любой  толпе
адепта Арка опознаешь по ней!) пересек площадь,  остановился  возле  вбитого
посередине столба, где ярмарочные распорядители вывешивали -  для  тех,  кто
сумеет прочесть - кто и когда приедет в славный град  Хвалин.  Обычая  этого
Фесс никогда не понимал и, сколь ни пытался, так и не  проведал,  откуда  он
взялся, кому нужен и почему не умирает, если читать  умеет  хорошо  один  из
пятнадцати? Болтали, что этот обычай завели по требованию кого-то из  магов.
Может быть. Кто ведает? Но, так или  иначе,  конь  постоял  возле  таблички,
вгляделся. Постоял еще некоторое время - и назад.
   ...Проводив  его  до  "Имперского  Льва",  Фесс  вернулся  на  ярмарочную
площадь. Уже совсем смерклось, улицы перегораживали рогатками, ночная стража
занимала свои места. Перед столбом с табличкой пришлось  засветить  потайной
фонарь-кроху; напрягая глаза, прочел:
   "Последнее представление перед Ливнями! Передвижной Цирк господ Онфима  и
Онфима. Небывалое зрелище! Спешите все!"
   И все это многобуквие - на небольшом пергаменте, со следами плохо  смытой
краски - видно, что листок использовался не раз. Кому от него польза? Многие
ли прочитают?
   Бросив ломать голову, Фесс вернулся в гостиницу. Пробравшись  на  чердак,
при помощи слуховой трубки удостоверился в том, что маг на самом деле спит -
и сам забылся, словно охотничий пес, в чуткой дреме.

***

   Вольные, брат и сестра Каны, заперли  за  собой  дверь  тотчас  же,  едва
переступив порог убогой комнатушки. Ничего иного Нелюдям не полагалось.  Вот
получите имперское подданство, вот  отречетесь  от  своего  прошлого,  тогда
пожалуйста, милости просим в лучшие гостиницы. А пока - не обессудьте.
   -  Слава  Горе,  -  выдохнула  девушка.  -  Хвалин.  -  Она  говорила  на
общеимперском, с характерным для столичного говора четким и звонким "Г".
   Юноша ничего не ответил. Спокойно уселся на узкую лежанку,  опустил  руки
на колени и прикрыл глаза. Слова не нужны. Они пришли сюда делать дело.  Все
уже давным-давно обговорено - в гномьих  копях.  Теперь  осталось  дождаться
Сидри с обещанными деньгами. Для дела  нужно  оружие,  хотя  Вольные  вполне
могут обойтись и без него. Если проклятый гном успеет все уладить  (то  есть
сунет кому надо взятки) - завтра они с Алией двинутся на север.
   - Что ты молчишь?! - не унималась девушка. - Ну скажи же...
   - Не мешай, человече, - тихо ответил юноша.
   - Человече? - девушка покраснела.
   - А кто? Дитя человечье, подобранное моим народом,  -  спокойно  произнес
юноша. Ему и в голову не приходило, что это может обидеть или задеть  -  как
может обидеть или задеть правда?
   - Мог бы и не напоминать! - вспыхнула она.
   - Почему? - равнодушно удивился Кан-Торог.
   - Я Вольная! - прошипела девушка. Казалось, она готова вцепиться  ногтями
в лицо своему "брату". - Пусть не по крови - по духу! К чему ворошить былое?
   - Если будет нужно, ты сумеешь поймать стрелу  в  полете?  -  осведомился
молодой Капитан.
   Алия опустила голову. Она прекрасно владела оружием, она справилась бы  в
поединке с почти любым противником из рода людей  -  но  вот  особые  фокусы
Вольных так и остались для нее недоступны. Требовалось  нечто  большее,  чем
воспитание и прилежание. Требовалась кровь.
   - Поэтому замолчи, - с прежней бесстрастностью  сказал  Кан-Торог,  вновь
закрывая глаза.
   Несколько мгновений девушка гневно смотрела на  своего  спутника;  тонкие
ноздри ее трепетали от ярости, пальцы  судорожно  тискали  костяную  рукоять
кинжала.
   - Отчего ты сердишься? - снова заговорил юноша. - Признаюсь,  никогда  не
мог понять этой твоей привычки. Да и то - какая из  тебя  Вольная,  Drearann
Aeodni, если ты даешь волю чувствам после  того,  как  получила  задание  на
самом Круге Капитанов?
   - Да, ты прав, брат мой, - девушка опустила голову.  -  Ты  прав,  прости
меня, прости...
   Кан-Торог вновь изумленно воззрился на спутницу.
   - Теперь ты просишь прощения. У меня. Зачем?  Если  мы  добьемся  успеха,
никому не будет дела до твоих слов и мыслей. Если мы проиграем,  судить  нас
станет все тот же Круг. У него тебе и придется просить прощения, не у  меня.
Ох уж эта мне людская порода!  Не  обижайся,  Тави,  -  вот,  я  уже  и  сам
заговорил как твои сородичи! - ты неплохой боец,  скажу  больше  -  один  из
лучших, иначе Круг не дал бы  тебя  мне  в  спутницы,  тебе  ведомы  людские
секреты, ты владеешь магией... Чего тебе еще? Стать Вольной по крови?  Такое
не дано никому. Нет на свете такого чародейства, что обратило бы твою  кровь
в подобие текущей в наших жилах. Пойми это, Тави. Я многословен,  это  грех,
но, идя с тобой на задание, я должен знать, что ты не подведешь из-за  того,
что станешь думать о чем-то еще, кроме.., ну, ты понимаешь меня.
   - Да. Да.., конечно. - Кан-Мола, Алия, Тави - девушка со многими  именами
мягко опустилась на пятки в дальнем углу убогой комнатенки. Закрыла глаза. И
теперь ее на самом деле стало невозможно отличить от  кого-либо  из  племени
Вольных. Какое волшебство превратило ее из обычной людской девчонки в полное
подобие загадочного нелюдского рода - оставалось неведомо Молчание вползло в
каморку, точно холодная змея. Вползло, заполняя бесчисленными  извивами  асе
вокруг; тишина неодолимо глотала звук за звуком, шорох за шорохом,  так  что
мало-помалу вокруг погруженных в безмолвие фигур сгустилось  облако  полной,
предельной, непроницаемой тишины.
   Глаза Кан-Торога чуть приоткрылись. Воин коротко взглянул на  спутницу  -
веки ее были опущены,  ресницы  не  дрожали,  грудь  поднималась  и  опадала
медленно, точно девушка глубоко и покойно спала.
   Однако, само собой, это было не так.

***

   В соседней каморке гном Сидри тщательно запер подозрительно тонкую дверь.
Хлипкий засов мог успокоить лишь полного глупца. Крепившие  запор  винты  не
выдержали бы и пары крепких пинков.
   Из глубин просторной, латаной-перелатаной дорожной  куртки  Сидри  выудил
потертый кожаный кошель; завязки  его  скрепляла  свинцовая  печать  Горного
Короля с оттиснутой руной Сердца Глубин. Бормоча под нос какие-то слова - на
тайном языке подземного племени, -  гном  согнул  ее,  выдернув  шнурки.  Из
кошелька появился небольшой, размером с детский  кулачок,  сверток  в  серой
тряпице. Сидри, похоже, вообще перестал дышать. Отложив в сторону печать, он
откинул край свертка.
   Лучина  в  кованом  поставце  неожиданно  мигнула.  Ровное  желтое  пламя
сменилось дымными синеватыми языками; грызущиеся на куче отбросов под  окном
псы дружно взвыли.
   - Rabbaar Drobdt!3 - шепотом выругался Сидри. И было отчего  -  гостиница
оказалась зачарована. Каждый  камень  в  ее  фундаменте,  каждая  источенная
древожорами доска в стенах, каждый  колченогий  стул  и  каждый  заплеванный
стол, каждая полная клопами постель и каждая  мерцающая  лучина  -  все  они
жадно, неусыпно следили за чужой волшбой, ждали ее, алкали  и,  стоило  этой
магии проявиться - тотчас поднимали тревогу.
   Гном поспешно зажал сверток в могучем кулаке. Левая рука Сидри  торопливо
сорвала с пояса одну из бесчисленных сумочек. Завязки разошлись сами  собой,
на столе появились древний желтый зуб какого-то неведомого чудовища, тусклое
бронзовое кольцо с кроваво-алым кусочком дерева в  оправе  вместо  камня  и,
наконец, крохотное невзрачное  перо,  на  вид  обычное  воробьиное.  Бормоча
заклятия, гном положил желтый зуб острием к мерцающей лучине,  надев  кольцо
на старую кость; перышко легло сверху.
   Лучина тотчас же перестала мигать, и гном с облегчением вздохнул. Да, да,
конечно,  об  этом  немедленно  узнают  адепты  Радуги  -   их   в   Хвалине
полным-полно, город лежал на стыке владений Красного Арка, не имеющего цвета
Нерга и  Фиолетового  Кутула,  он  всегда  кишел  шпионами  и  соглядатаями,
доглядчиками и прознатчиками  всех  без  исключения  Орденов.  Не  оставляли
Хвалин своим вниманием и Серые Мастера, сказочная  лига  воинов-разведчиков;
хаживали в Хвалин и гномы, особенно из молодых,  особенно  те,  что  еще  не
расстались  с  иллюзиями,  что  Самоцветный  Трон  Горного  Короля  в   один
прекрасный день вновь займет свое прежнее место под Царь-Горой...

***

   Лучина перестала мигать, и  Кан-Мола,  Алия,  Тави,  девушка  со  многими
именами с усталым вздохом расслабила сведенные судорогой боли плечи. Держать
заклятье дольше было уже выше ее сил.  Радуга  ничего  не  заподозрит..,  но
Сидри об этом знать не следует.

***

   Переведя дух и поминутно косясь на усмиривший мигание лучины желтый  зуб,
Сидри продолжал ворожбу. Теперь ему удалось развернуть тряпицу;  на  грязной
столешнице неожиданно остро и ярко блеснул  не  правильной  формы  кристалл,
абсолютно бесцветный и прозрачный; свет прихотливо играл на сотнях граней.
   Тихо бормоча себе под нос слова наговора, гном чуть  присел,  так,  чтобы
взгляд его оказался на одном уровне с досками стола.  Прищурил  левый  глаз,
всматриваясь в сверкающий камень; затаил дыхание...
   Лучина  вновь  предостерегающе  замигала.  Кто-то  тяжело  застонал   под
половицей; из дымохода донеслось приглушенное завывание. У гнома задергалась
щека, но взгляда он от камня так  и  не  оторвал.  Воздух  в  каморке  начал
потрескивать, под потолком заплясали  рои  синих  светляков.  По  лбу  Сидри
покатились крупные капли пота -  откуда-то  снизу  донеслись  грубые  голоса
ночной стражи. Очевидно,  хозяин  таверны  успел  поднять  тревогу.  Однако,
несмотря ни на что, Сидри не прерывал заклятья.
   Над кристаллом неторопливо сгустилось синеватое облачко, плотное,  словно
стелющийся низиной  туман.  Затем  на  поверхности  этого  облачка  возникла
воронка,  синие  нити  колдовского  морока  закружились,  одна   за   другой
втягиваясь в таинственный танец; со  дна  воронки  ни  миг  глянула  Тьма..,
глянула и  исчезла,  уступив  место  бездонному  звездному  небу.  Миг  -  и
созвездия  поползли  вбок,  появилась  черная  изломанная  линия,  очертания
далекого горного хребта. Одна из гор, казалось,  носит  на  каменной  голове
корону - четыре острых рога, четыре копейных навершия, с молчаливой  угрозой
нацелившиеся  в  пустоту   небосвода.   Коронованный   колосс   стремительно
приближался, рос, заполняя собой все вокруг; гном замер, не в силах оторвать
взгляд. Сейчас он не смог бы остановить действие заклинания, даже если б  от
этого зависело жить ему или умереть.
   А затем на склоне исполина появилось нечто еще  более  темное,  чем  даже
камень, черная плоть гор - зияющий провал пещеры, алчная пасть, вечно ждущая
добычу глотка. Сидри дернулся всем телом,  заскреб  ногами  по  полу,  точно
стремясь отползти, отвернуться, укрыться от внезапно глянувшего на  него  из
тьмы острого и  голодного  взора,  заглушить  прозвучавший  мягкий  зловещий
голос:
   - Ты сам пришел сюда, ты мой!..

***

   - Магия! - Кан-Торог одним стремительным движением оказался на  ногах.  -
Тави!
   - Спокойно, - отозвалась девушка, не двигаясь и даже не  разжимая  зубов.
Глаза ее оставались закрытыми. - Это необходимо, брат. Сидри должен отыскать
Путь. И отыскать его он должен именно здесь, в Хвалине  -  если  ты  еще  не
забыл, конечно, на чьих костях покоятся фундаменты здешней цитадели и  храма
Мертвых.
   Юноша быстро, отрывисто кивнул. Выхватил из длинного дорожного баула пару
ничем не примечательных палок и ринулся в коридор - снизу  по  лестнице  уже
грохотали тяжеленные