л  Гахлан.  -  Мы  всегда
говорили, что могущество семи Орденов велико,  но  отнюдь  не  беспредельно.
Смертные Ливни...
   - Вот именно! - Император подбавил в голос еще толику  льда.  -  Смертные
Ливни, опустошающие плодородные провинции, с которыми  вы  никак  не  можете
справиться, Нечисть в подземельях Мельина.., теперь  еще  это  покушение.  Я
недоволен, досточтимые.
   Маги молчали. Сежес улыбнулась.
   - Недовольство повелителя будет  рассеяно  в  самое  ближайшее  время,  -
сладким голоском пропела она. - Мы уже идем по следу. Очевидно, он  приведет
нас к тайной твердыне Дану и эльфов.  Нам  потребуются  войска,  повелитель.
Второй и пятый легионы, этого, полагаю, будет достаточно.
   - Двенадцать тысяч мечей? - Император непритворно удивился.  -  Но  зачем
столько? Это же целая армия! Я считаю, что...
   -  Два  легиона,  -  улыбка  мгновенно  покинула  лицо  волшебницы.  -  И
полагающаяся конница. Осадных машин не надо.
   -  Три  тысячи  конных,  итого  -  пятнадцать.  С  этим  можно  завоевать
королевство!
   - Радуга смиренно просит Повелителя преклонить свой слух к нашей просьбе,
- Сежес откровенно издевалась.
   "А что, если?.." - быстро подумал Император. И, поспешно пряча только что
возникший в голове план, кивнул.
   - Император преклоняет слух к просьбе Радуги. Вы  получите  легионы.  Как
только вы сообщите мне, куда должна двинуться армия.
   Это допускалось. Император командовал войском, на это маги  семи  Орденов
пока что не покушались. Да и зачем, если приказы армии все равно исходят  от
них?
   - Разумеется, - Сежес церемонно присела. -  Как  только  мы  будем  знать
точно, мы тотчас же сообщим повелителю. Надеюсь, легионы будут готовы.
   - Легионы будут готовы выступить через  час,  -  с  раздражением  ответил
Император, указывая на громадные часы в дальнем конце зала советов. Часы эти
Радуга подарила его деду.
   - Замечательно, - Сежес поклонилась,  и  остальные  маги  последовали  ее
примеру. - И последнее, чем мы дерзнем отягчить память  повелителя  мира.  В
Черном Городе, на Лобном  месте,  сегодня  уже  вот-вот  должна  совершиться
казнь. По приговору Суда Радуги. Нами схвачена женщина, практиковавшая магию
без патента семи Орденов. И, разумеется, податей в имперскую  казну  она  не
уплачивала также. Она занималась черной волшбой,  в  том  числе..,  м-м-м..,
тантрического характера. Любовные напитки, от которых люди  сходили  с  ума,
впадали в буйство и зубами грызли  собственных  недавних  любовников  -  это
самое  меньшее  и  легкое  из  обвинений.  Кроме  того,   она   практиковала
некромантию,  строжайше  запрещенную  всем,  кроме  Верховных  магов,  -   в
интересах кое-каких частных сыскных контор. В результате  один  труп  у  нее
вырвался, и несколько часов терроризировал мирных обывателей,  пока  команда
магов не уничтожила его. В соответствии с эдиктом вашего покойного  прадеда,
Радуга  обладает  правом  собственного  Суда  по  обвинениям  в   незаконном
колдовстве.  Суд  состоялся,  женщина  приговорена  к  смерти...  А   теперь
покорнейше просим  позволения  удалиться.  Идти  по  следу  магов-изменников
нелегкое дело, требуется присутствие всех нас. Да! Эскорт повелителя ожидает
его за дверью. Семеро адептов третьей ступени. Они будут неотлучно  с  вами,
повелитель.  Мы  обязаны  исключить  любую  случайность.   -   Она   лилейно
улыбнулась.
   "Наверное, это правильно..." - нашел в себе силы подумать Император.
   "...Проклятые маги! И эта лилейная  ухмылка  Сежес!...  Конечно,  она  не
случайно заговорила о суде и казни. Прадедушка, чтоб ему  отлились  все  его
бесчисленные злодейства, в обмен на продлявшие  жизнь  и  потенцию  эликсиры
даровал Радуге право собственного суда. И теперь любой подданный Империи мог
оказаться в руках магов - не перед судом гласных, как в  крупных  купеческих
городах, отчаянно цеплявшихся за последние остатки  вольностей,  и  даже  не
перед  судом  сеньора,  который,  каким  бы  дураком  и  самодуром  ни  был,
побаивался связываться с сильными крестьянскими общинами. Восстания поселян,
поражавшие как жестокостью повстанцев, так и карателей и тем не менее никого
толком так и не замирившие, крепко засели в памяти даже самых тупых баронов.
   А маги.., понятно, что обвинить кого-то  в  незаконном  колдовстве  проще
пареной репы. Тем  более  если  за  фабрикацию  доказательств  берется  сама
Радуга.
   И даже Император бессилен помиловать этого осужденного.  Прадед  зачем-то
добавил еще и этот пункт. А чтобы изменить изданный другим Императором указ,
надо.., ох, сколько всего надо!"
   Император вновь почувствовал, как внутри закипает черная злоба. Он  будет
душить и вешать, жечь живьем и сажать на толстые  колья,  чтобы  помучились,
чтобы не получили легкой смерти. Как только.., как только...
   Ладно, хватит об этом. И о казни  тоже  хватит.  Он  не  в  силах  ничего
изменить - так зачем думать об этом?..
   ...Никакими делами государства он сегодня  заниматься  не  стал.  Сегодня
человек Серой Лиги должен был  отправить  первое  сообщение.  О,  нет,  нет,
конечно же не Императору - Патриарху. Может, оно уже пришло?
   Разумеется, просто так отправиться к Серым  было  нельзя.  Та  встреча  с
Хеоном подготавливалась долго и в строжайшей тайне - хотя кто  знает,  можно
ли утаить хоть что-то от  Радуги?  Мысль,  посетившая  Императора  в  Черном
Городе - насчет визита в обиталище  Патриархов,  была,  конечно  же,  чистым
ребячеством.
   Доверять Император мог только Вольным. Эти презирали магов и  не  боялись
смерти. Пытками - как простыми, так и магическими -  их  можно  было  только
убить, но не заставить говорить. Правда, точно так  же,  как  и  магов,  они
презирали шпионов Серой Лиги. И следить за Вольными проще простого.  Подобно
магам Радуги, они не расстаются со  своими  куртками,  а  уж  о  том,  чтобы
красться незаметно, и речи нет. "Разведчик - не воин", а ничего страшнее для
Вольного не существует. Дозорными и прознатчиками у них служит особая  каста
отверженных... Ни один из них пока не принял имперского подданства.
   "Проклятье! Никого, никого под рукой, ни одного, ни единого!"
   Нет сил сидеть. Сорвался с места, рывком отдернул  занавесь.  Под  нудным
дождиком уныло мокла столица. За дверью томились присланные Радугой адепты -
эти молча ждать не умели, кряхтели, переговаривались, для чего-то обращались
к Вольным - те, разумеется, не отвечали ни слова.
   "Клетка. И выхода нет. Некого послать к Серым. И нельзя  идти  самому.  И
кто-то, похоже, на самом деле пытается до него дотянуться -  если  отбросить
мысль, что оба покушения не что иное, как разыгранное Радугой представление,
повод приставить к нему еще и караул из магов".
   Закинув ногу на ногу, владыка Империи беспомощно  сидел  возле  покрытого
бегущими дождевыми струйками оконного стекла.
   Чуда он не дождется. Серая Лига не всесильна.  Если  вокруг  него  теперь
постоянно  будут  ошиваться  эти  семеро  мерзавцев  в  однотонных   плащах,
Патриархи  (они-то  знают,  как  обстоят  дела  на  самом  деле  и   кто   в
действительности правит Империей!) могут и отказаться от всего дела.  С  них
станется. Ссориться с Радугой - такое только в страшном сне приснится.
   И неотступно преследовали его слова Сежес - "казнь начнется вот-вот...".
   Вызвать конвой было делом одной минуты. Император  властно  махнул  своим
новоявленным телохранителям.
   - Проводите меня к Лобному месту. Я должен видеть казнь.  Моя  подданная,
пусть даже и сбившаяся  с  пути  истинного,  имеет  право  лицезреть  своего
повелителя в последний час жизни.
   Он заметил наглую ухмылку  на  толстых  губах  мага.  Мол,  чушь  несешь,
мальчик в короне. Не до тебя ей, и плевала приговоренная на всех и всяческих
повелителей.
   Император знал, что волшебник прав. Но  сейчас  ему  было  ровным  счетом
наплевать. Пусть думают, что хотят, пусть считают  его  безобидным  глупцом,
медвежонком с вырванными клыками и когтями. Пусть думают, что он не  опасен.
В свое время он докажет им, как они ошибались.
   Возможно, Сежес бы и  принялась  его  отговаривать;  но  эти  адепты,  не
слишком высокой третьей ступени, прекословить монарху не осмелились.
   Кавалькада, оставляя за собой согнувшиеся в низких поклонах улицы, летела
через Белый Город.
   Дождь перестал, словно по заказу.
   Ворота.  Кривоватые  улочки  Черного  Города,  сочащийся  запах  гнили  и
нечистот. Сколько Радуга ни бьется, пока ничего не помогает. Хотя Императору
доводилось слышать о волшебниках, посланных в наказание  управлять  потоками
нечистот в сливных тоннелях под городом.
   Лобное место помещалось в самой середине  широкой  площади,  скорее  даже
вытоптанного пустыря. Незамощенная,  пыльная,  несмотря  на  частые  осенние
дожди, окруженная неказистыми деревянными домишками, в обычные  дни  площадь
использовалась как один из самых  больших  скотных  рынков.  И  целая  армия
рабов-осужденных занималась по ночам тем, что убирала с нее  дурно  пахнущие
кучи навоза. Сейчас же никакого скота тут, конечно, не было.  А  были  толпы
народа,  жадно  тянущие  шеи,  привстающие  на  цыпочки,   взбирающиеся   на
принесенные с собой ящики, чтобы только поглазеть  на  небывалое  зрелище  -
магики казнят магичку!
   Заключались ставки на то, сколько  осужденная  продержится  на  медленном
огне.
   Костры, топоры, веревки и прочее, быстро  отнимающее  жизнь  преступника,
Радуга давно отвергла. Схваченному и осужденному колдуну предстояло испытать
на себе кое-что особое из арсенала семи Орденов  -  после  чего  несчастного
растягивали на громадной бронзовой решетке, под  которой  раздували  тлеющие
угли, бдительно следя, чтобы огонь, обереги  Спаситель,  не  разгорелся  или
чтобы жертва не умерла бы от ожогов слишком быстро.
   Казнь никогда не продолжалась менее трех часов. А порой -  особенно  если
осужденный попадался упорный и сильный, наперекор всему цеплявшийся за жизнь
- аутодафе могло длиться  и  шесть  часов,  и  восемь,  и  даже  целую  ночь
напролет.
   При виде Императора площадь взволновалась. Вольные теснили народ  конями,
расчищая дорогу;  арбалетчики  вскинули  оружие,  готовые  разрядить  его  в
любого, кого они лишь только сочтут подозрительным.
   Лобное  место,  каменный  круг  в  человеческий  рост  высотой,  уже   не
пустовало. Осужденную, молодую и красивую женщину  лет,  наверное,  двадцати
пяти, облаченную в балахон всех семи цветов Радуги,  держали  за  руки  двое
палачей, по традиции скрывавших  лица  под  черными  масками.  Третий  палач
возился  с  мехами.  Брезгливо  отстраняясь  от  осужденной,  застыли   трое
магов-исполнителей. Они же  обязаны  были  не  дать  жертве  пустить  в  ход
чародейство. Хотя мало кто мог перенести процедуры Отъема Силы  и  сохранить
способность хотя бы зажечь лучину без кремня и огнива.
   Громадная бронзовая решетка весело и ярко блестела - ее окружал настоящий
частокол факелов.
   Император молча сидел в седле. Его слова здесь не  требовалось.  Это  был
Суд Радуги, и хозяин Мельина значил тут не больше, чем самый что ни на  есть
распоследний раб, отпущенный поглазеть на экзекуцию.
   Осужденная лишь мельком взглянула в его сторону.  Спасения  ей  ждать  не
приходилось. Помиловать несчастную мог только Совет Семицветья.
   ...Обвинение зачитывали  долго  и  нудно,  перечисляя  бесконечные  вины.
Император пропустил все это мимо ушей.  Он  смотрел  на  собравшуюся  толпу.
Толпу, которая в считанные  мгновения  могла  смять  редкую  цепь  орденской
стражи, разметать, растоптать палачей и отхлынуть,  точно  океанская  волна,
пряча в себе еще одну песчинку - только что  стоявшую  на  каменном  помосте
смертницу.
   Однако Император знал, что подобного никогда не случится. И даже не из-за
боевых магов, что недобро зыркали на скопившееся внизу многолюдство.
   Казнят магика. Или магичку, что  еще  лучше,  острее  получается  забава.
Магов народ ненавидел. Тихой, но упорной ненавистью,  как  всегда  ненавидит
тех, кто хоть чем-то  от  него  отличается.  Было  время,  когда  ненавидели
эльфов, гномов или Дану. Теперь Нелюдь сгинула, жалкие остатки возбуждают не
ненависть, а скорее жалость.
   А вот маги... Истинные волшебники.., и плевать, что осужденная еще  вчера
считалась одной из них, и никто, даже близкие соседи, не  подозревали  о  ее
ремесле. Сегодня толпа увидит, как поджаривают чародейку.  И  ничего,  кроме
этого, толпа знать не желает.
   Император  смотрел.  Слушал.  Громкий  и  напряженный  голос   орденского
герольда, предупреждавшего всех,  еще  занимающихся,  "отринув  увещеванья",
незаконной волшбой, как можно скорее покаянно припасть к  ногам  милосердной
Радуги. Тогда и только тогда могут они еще рассчитывать на прощение. Иначе -
смерть! Такая же, что постигнет и эту преступницу.
   Черный камень в императорском перстне  ожил.  Дрогнул,  точно  в  страхе.
Цепкий взгляд молодого правителя обежал толпу - ему хотелось знать, есть  ли
на площади кто-то из близких осужденной. И - почти сразу поймал окаменевший,
сверхнапряженный взгляд.
   Это был гном. Гном из того малого  числа,  кто  сумел  выплатить  немалую
подать за право жить в имперской столице. На груди у него, как  и  положено,
висела тяжелая деревянная бирка. Кожаный фартук, покрытый пятнами, обтягивал
могучую грудь. Ручищи гнома бессильно висели вдоль тела. Гном неотрывно,  не
шевелясь, смотрел на приговоренную.
   Каким образом Императору удалось поймать этот взгляд?..
   Гном. Очень интересно. Гном и волшебница без патента семи Орденов. Что-то
очень странное крылось за этим, и, наверное, в другое время Император бы  не
преминул обратиться к Серым, чтобы выяснили, в чем  тут  загадка.  Раньше  -
конечно. Но не теперь.
   Толпа громко ахнула. С приговоренной сорвали плащ; она судорожно прикрыла
наготу руками.
   Еще не успели угаснуть отзвуки, когда стоявшие на  помосте  маги  нанесли
первый  удар.  Люди  на  площади  увидели,  как  кисти  рук  женщины   стали
стремительно надуваться, распухать, пальцы обращались  в  уродливые  толстые
отростки, кожа молниеносно почернела, пахнуло зловонием. А затем кожа начала
медленно лопаться, брызнула кровь пополам  со  сгнившей  под  действием  чар
плотью. На кончиках пальцев показалась белизна костей.
   Площадь взвыла, точно волчья стая при виде  обессилевшей  добычи.  Однако
даже ее рев не смог перекрыть истошных воплей жертвы.
   Император чувствовал, как хрустят его собственные зубы. Не отрываясь,  он
смотрел  на  разворачивающееся  перед  ним  чудовищное  действо;  волшебники
Радуги; точно бисирующие перед публикой артисты,  резко  замедлили  действие
своих чар. Теперь кожа на разбухших кистях лопалась куда  медленнее,  народу
словно бы предлагалось вдосталь насладиться мучениями приговоренной.
   Площадь вопила, скакала, кривлялась, изрыгала похабные ругательства,  как
бы в смущении закрывала лица передниками - и едва ли не один только  гном  в
первых рядах,  возле  самого  кольца  стражников  стоял  по-прежнему  молча,
безгласно и недвижимо.
   Волшебники Радуги теперь тащили свое заклятье вверх от кистей  женщины  к
ее локтям. Соединенные черными обрывками  истлевшей,  как  у  трупа,  плоти,
висели костяшки фаланг. Веревки и чары  не  давали  приговоренной  упасть  -
экзекуцию должны были увидеть все.
   Император заметил, как рука гнома поползла  под  его  передник.  Движение
было медленным и неспешным; и правитель ничуть не удивился, заметив в ладони
гнома блестящее лезвие.
   Стражники Радуги несли свою службу кое-как, глазея на казнь, а отнюдь  не
наблюдая за толпой. Вокруг гнома народ сходил с ума, только что не  бился  в
корчах; и потому никто, кроме Императора, так  ничего  и  не  заметил  -  до
самого  последнего  мига,  когда  гном  резко  взмахнул  рукой  и   короткий
метательный нож, сверкнув в алом пламени факелов, вонзился  точно  в  сердце
несчастной.
   Тело  отшвырнуло  назад,  такова  оказалась  сила  броска.  Уже  мертвая,
осужденная повисла на руках палачей; а гном, упреждая готовых  броситься  на
него со всех сторон, внезапно вспомнивших уставы стражников, что-то  швырнул
на землю, прямо себе под ноги, тотчас исчезнув в клубах плотного серого дыма
- как оказалось, донельзя едкого. Все оказавшиеся рядом, как один, зашлись в
жестоком кашле.
   Мгновенно  поднялась  жуткая  суматоха.  Император  не  без  удовольствия
смотрел  на  суетящихся  возле  трупа  магов  -  казнь   сорвалась,   добыча
ускользнула. Кто-то посмел вырвать осужденную из  их  рук;  и  теперь  делом
чести для Радуги становилось взять виновного и распять его  на  кресте  вниз
головой.
   - Возвращаемся, - бросил Император эскорту. Смотреть на дальнейшее он  не
собирался.
   Во дворце он закрылся в своем кабинете. И стал ждать.
   Что сделает теперь Радуга? Что сделает теперь Серая Лига, ведь ясно,  что
гном из их числа - Подгорный народ никогда не отличался ловкостью в  метании
ножей.
   Император прождал до вечера. Ничего. Патриархи молчали. Радуга - тоже.
   А вокруг, буравя повелителя подозрительными взорами, постоянно  крутилась
новая "охрана".

Глава 9

   Фесс очнулся внезапно, резким толчком. И тотчас понял,  что  не  "очнулся
сам", а что его привели в сознание.
   Круглая комната без окон, по стенам - мягкие пушистые ковры  и  гобелены,
на гобеленах - легендарный  основатель  Радуги,  Глава  Ареопага,  первый  и
последний Держатель Скипетра, Комнинус Страза в полный  рост  и  в  парадном
облачении. Спина Фесса в один миг стала мокрой. "Попался! Радуга! И, судя по
алой оторочке ковров и гобеленов, алым  занавесам  и  алой  обивке  вычурной
мебели, кресел и диванов с завитушками, это - Арк. Хуже не придумаешь".
   Фесс мысленно застонал. Где, где,  где  он  мог  так  проколоться?  Когда
совершена ошибка? Ведь слежки не было!..
   ...Потом он вспомнил схватку в подземелье. Боги, что же это был за  ужас,
откуда он там взялся? Слепая девушка.., кажется, он ее зарубил...
   Фесс осторожно поднялся. Не связан, не избит. Цел и невредим.  На  нем  -
его собственная одежда.., правда, аккуратно надпоротая  в  тех  местах,  где
были тайнички с отмычками и прочей специальной  снастью  воина  Серой  Лиги.
Маги Арка обыскивали тщательно, а найдя  что-то,  аккуратно  изымали,  слова
другого не подберешь.
   Ну что ж, судя по обстановке, он пока на положении "вынужденного  гостя".
Иначе бы, наверное, сунули в  красочно  декорированную  камеру  пыток.  Хотя
магам ни дыба, ни "испанский сапог", ни  прочие  деликатные  изобретения  не
нужны. Они спрашивают, и им отвечают.
   Он не успел углубиться  в  размышления  на  эту,  вне  всякого  сомнения,
вдохновляющую тему. За его спиной раздался голос:
   - Мое почтение, Кэр.
   Фесс неторопливо обернулся.
   Дверей  в  комнате  не  было.  Очевидно,  маг  воспользовался   заклятьем
Перемещения, одним из самых сильных заклятий, когда-либо созданных Радугой -
если, конечно, не вошел через потайной ход. Фессу очень хотелось  бы  верить
во второе.
   Маг был высок и немолод. Правда, годы не согнули ему спину и не заставили
ссутулиться плечи. Осанка воина. Чин едва  ли  ниже  командорского.  Резкие,
выступающие надбровные дуги, а сами брови - невероятной длины и заплетены  в
причудливые косички, поднимающиеся к вискам. Такого Фесс  еще  не  видел.  У
магов Арка новая мода?
   - Ну, привет, раз здороваешься, - сказал Фесс.  Маг  знал  его  настоящее
имя, и это было плохо. Очень плохо.
   - Зови меня Арбелем. Я Командор Ордена Арк. Чин мой,  как  ты  понимаешь,
соответствует гроссмейстеру иных орденов.
   - Хорошо, буду звать Арбелем. Вот только без гроссмейстера, можно? У меня
такие умные слова плохо получаются, - самым невинным  голосом  заявил  Фесс.
Маг чуть прищурился.
   - Неплохо держишься, - одобрительно сказал он. - При том, что Серая  Лига
проваливших дело  воинов,  как  правило,  скармливает  муравьям.  Слышал,  у
Патриарха Элара есть такой премилый загородный домик?..