воспоминания - воспоминания некроманта, той поры, когда он еще не был
некромантом, а всего-навсего взыскующим истины и мастерства молодым чародеем,
добравшимся, как ему казалось, до цитадели мудрости и оплота высокого
волшебства.

    И угодившего в ловушку, выбираться из которой ему пришлось поистине
страшной ценой.

    - Я почти что бессмертен... дочка. Меня мог убить один-единственный
человек на свете - мое собственное дитя. Ребенок от меня и чародейки, неважно
какой, лишь бы с магическими способностями. И я знал, что прежде наступления
дня расплаты я должен заставить тебя сразить меня... Я не мог приказать тебе,
зачаровать или что-либо еще, ты должна была сделать это только по собственной
воле. Понимаешь? Я даже не мог покончить жизнь самоубийством - нет такого
меча, что стал бы повиноваться мне.

    - Не говори.. не говори... молчи... - прошептала Ниакрис, давясь слезами.

    - Да что уж теперь молчать? Ты можешь догадаться обо всем сама. Зачем мне
потребовалось убивать твою маму и Велиома прямо у тебя на глазах? Какой вообще
был смысл в этом убийстве? Никакого, скажу я тебе. Никакого, кроме лишь
одного, - ты должна была возненавидеть меня до такой степени, чтобы ничто: ни
время, ни расстояние не стали бы для тебя преградой... и я добился своего...
почти добился, - его голос дрогнул. - Но следящие за договором... те, у кого я 
купил силу, чтобы справиться со Зверем, исправить мою давнюю ошибку... кажется,
поняли, в чем дело. И теперь... о-ох... - у колдуна вырвался вздох, и он
замер - уродливой раскоряченной грудой чужой, нечеловеческой плоти, в ожидании
неминуемой казни, уже слыша тяжелые шаги палача на лестнице.

    Ниакрис ревела в голос - от ужаса, стыда и бессилия.

    Поздно бежать - бежать отсюда некуда. Нечем сражаться - ее "боевые
заклятия" хороши разве что против зомби... зомби? - там, наверное, все еще
сражаются насмерть гномы...

    - Уже нет, - сдавленно ответил колдун. - Зомби остановились... гномы
отходят к лесу... молодцы, потому что именно отходят, а не бегут... знала б
ты, что они сейчас там видят...

    Ниакрис ни в малейшей степени не было интересно, что же они там видят. Она
чувствовала надвигающуюся гибель - точнее, даже не гибель, а что-то еще более
ужасное, чем просто угасание сознания. Она рыдала, словно спеша выплакать все
слезы, скопившиеся за долгие годы, как никогда остро чувствуя свое бессилие.

    - Конечно, ты просто обязана была меня убить... - глухо сказал колдун. -
Свет избавился бы разом от двух зол - меня и... и того, кто сейчас идет сюда.
Но... вампир оказался слишком усерден... и я... и мне... как ты понимаешь
теперь, я должен был играть всерьез, чтобы ты не поддалась памяти крови и
ворвалась сюда с полным убеждением, что чем скорее ты убьешь меня, тем
лучше... но ты оказалась слишком сообразительной, и тот, кто идет сюда вершить
суд и расправу. взыскивать старые долги, мигом это почуял... И понял, как я
намерен ускользнуть от расплаты...

    Ниакрис, всхлипывая, вытерла рукавом щеки. Как бы то ни было, она - воин
Храма! И ее учили не сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, недаром же
один из наставников любил повторять: "Из каждого безвыходного положения есть 
самое меньшее два выхода".

    Или даром ей даны острый ум и хитрость, позволявшие брать верх над самыми
сильными противниками - пусть даже и в созданных Учителем иллюзиях?! Или 
даром твердили ей в Храме, что чистая Сила - ничто, если не подкреплена
изворотливостью и ловкостью?! Нет, нет и еще раз нет!

    Терять им вообще, уже нечего. Человек, сидящий перед ней, готов был
заплатить за свой грех самую страшную цену, он сам осудил себя и сам вынес
приговор - вот только она, Ниакрис, не смогла как следует сыграть роль палача. 
Вмешались другие...

    Стены замка трясло все сильнее. Дрожа, стало опадать пламя по краям зала,
ходуном ходили намертво, казалось бы, прибитые к черному трону черепа.

    Декорации в громадном театре, выстроенном для одного-единственного зрителя
и одновременно актера - ее, Лейт-Ниакрис.

    Она невольно повернулась - туда, где лежало тело бедного монаха, погибшего
за нее.

    Тела не было.

    Неужели?..

    - Ну конечно, - устало сказал отец. - Разве я мог допустить, чтобы ты шла
одна через такие места...

    Все вставало на свои места.

    Ниакрис только медленно покачала головой. Ее отец предусмотрел все...
кроме ее догадливости.

    Но разве зря ей попалось то, похожее на пень существо?! Понятно, ее...
Враг? Убийца близких?.. или все же - отец? - не зря послал ей навстречу это
создание! Он не мог говорить открыто, словами, не мог прибегнуть к простой
передаче мыслей - ей, Ниакрис, предстояло догадаться самой.

    Кровь вскипала в жилах, боевой азарт плавился, обращаясь в то, чему на
человеческих и нечеловеческих языках нету даже названия.

    Отец, отец, да ты, похоже, сам не знал, что оживет во мне в эти минуты!..

    Теперь Лейт точно знала, что ей делать.

    Тяжелый шаг давящей все и вся мощи напрасно будет сотрясать твердь
Эвиала - без якоря, каким был ее несчастный отец, эта мощь не задержится
здесь, плоть мира для нее слишком хрупка, тонка и прозрачна - подобно тому, 
как не удержаться обычному человеку на небесном облаке и не разогнать его,
неважно, размахиваешь ли ты руками, рубишь мечом или пронзаешь копьем.

    Ниакрис вскинула руки и звенящим голосом начала выкрикивать слова,
рвущиеся сейчас на волю из самых глубин ее сознания.

                             * * *

    Далеко-далеко от угрюмых гор до фундаментов и оснований содрогнулся
древний Храм Мечей, и сам Стоящий во Главе прервал свой транс, чтобы подняться
на заклинательную башню, и с тревогой всматривался в небосвод, где менялись
сейчас, искривляясь и смешиваясь, вековечные пути звезд и планет.

                             * * *

    И еще дальше от обреченного замка, в гордом Ордосе, в Академии Высокого
Волшебства, декан факультета малефицистики, на котором не было ни одного
ученика, дуотт Даэнур, закрыв глаза, всматривался в фантастическую пляску
сил, затеявших свой дикий танец над дальними восточными горами.

                             * * *

    И хозяйка Волшебного Двора, молодая, но уже прославленная чародейка
Мегана, обеспокоенно наблюдала, как скрипит ее бронзовая астролябия, повинуясь
порывам ветров магии, не чувствительных для простых смертных, отражая
неистовость схватки сошедшихся над Эвиалом сил.

                             * * *

    Ниакрис заклинала огнем и тьмой, ветром и потоком, всеми стихиями и мощью
самой смерти. О, поистине редкостным даром наделена была ее мать, и
неудивительно, что никто из обычных чародеев не смог пробудить его к жизни - и
хорошо, что не смог.

    Потому что не нашлось бы того, кто сумел совладать с этим гибельным даром,
обрети он свободу.

    Знак Разрушения вспыхнул сейчас в небесах, и даже чужая сила на какое-то
время растерялась, наблюдая, как рвутся земля и небо, не в силах противостоять 
высвобожденной черной мощи человеческой души.

    Ниакрис заклинала.

    Память крови соединилась. Девушка ясно видела теперь и страшное
преступление отца, и горе матери, и отчаяние деда; Знак Разрушения ярко пылал
над ее судьбой, и никто, даже Высокие Боги, если они есть, даже Спаситель,
если правдивы сказки о нем, - никто не смог бы теперь удержать ее.

    Ибо каждый человек есть Бог, просто не успевший подняться достаточно
высоко.

    Дорога в бездны, указанная странным созданием, вспыхнула сейчас для
Ниакрис ярким, ослепительным звездным путем. Пусть - бездны, пусть - ужас,
пусть - битвы без конца; но они избавятся от давящего долга и отныне смогут
говорить с их преследователем совсем по-другому.

    Да, ее отец совершил ужасное и непрощаемое. Да, он выковал из Ниакрис
настоящий клинок, клинок для самого себя, и не его вина, что этот клинок
оказался чуть-чуть более догадлив, чем следовало. И этот клинок еще найдет, о
чем потолковать с кователем и что предъявить ему.

    Но все это будет потом.

    Ниакрис заклинала.

    Пласты земной плоти расходились. Рушились в ничто фундаменты замка,
проваливались башни, раскалывались стены. Остановились изумленные гномы, видя, 
как падают одна за другой шеренги зомби, лишенные поддерживавшей и
направлявшей их силы. Гномы видели черное облако, сгустившееся над замком; и
король, торжественно подняв меч, сурово произнес:

    - Они исполнили свой долг.

    И чувствовала Ниакрис бессильную ярость явившейся за долгом сущности,
потому что должник уходил в такие пространства, куда никогда не дотянется рука
заимодавца, ему останется лишь прибегнуть к помощи своих миньонов, а это уже
совсем другая история...

    И с последним криком, до конца выкорчевывая из своей души Знак Разрушения,
Ниакрис раскрыла земное лоно. Плоть Эвиала разъялась, темным потоком хлынули 
вниз обломки стен, стропил и крыш, вспыхивая и распадаясь, едва только
соприкоснувшись с чужим, - и в самой середине этого хаоса мчалась вниз сквозь 
непредставимое и недоступное смертным крошечная яркая искра - и нависшая над
Эвиалом бесформенная тень издала долгий разочарованный стон.

                                * * *

    Они падали. Заклинание Ниакрис содрало с ее отца налет чужой плоти, он
снова стал человеком - тем самым, каким она навсегда запомнила его в тот
страшный день в Пятиречье. Ей еще предстоит понять, кто он и как следует
поступить ей. Им двоим предстояла очень долгая дорога.

    Куда выведут их неведомые темные тропы? Когда и где два мага, отец и дочь,
вырвутся из своего плена? Кто станет их врагами и кто - друзьями? К каким
неведомым целям устремятся они теперь?..

    И какую цену придется заплатить им на сей раз за свою свободу?..

                                * * *

    Гномы уходили, то и дело останавливаясь, озираясь, - там, где совсем
недавно высилась гордая замковая скала, зияла кошмарная бездна, не пропасть, 
не провал, кои, сколь угодно глубокие, тем не менее всегда имеют дно, - но эта
бездна дна не имела. Вообще. Никакого. Немногие храбрецы Подгорного Племени
дерзнули подползти к краю, заглянуть вниз - после чего бежали в слепом страхе,
не в силах даже описать, что же так напугало их, твердых, как скала, сердцем
воинов.

    Рваная рана в косной плоти мира, разрыв, уводящий в пространства за
пределами света и знания, за край того, что все привыкли называть Эвиалом.
Правда, отнюдь не на дорогу к иным мирам Упорядоченного, но об этом гномы,
само собой, не знали.

    Странный монах и еще более странная девушка исчезли в поглотившей замок
некроманта черной буре, и больше никто из гномов их никогда не видел.

    Тем не менее честный и прямой Подгорный Народ не забыл воздать этой паре
должное в своих длинных балладах, посвященных этому штурму.

    А рану на теле земли постепенно затянуло. Однако долго еще после место это
считалось проклятым и приносящим беду.

    Едва заросший шрам на теле Эвиала дремал долго, очень долго - вплоть до
страшных лет, получивших в уцелевших летописях название "Войны Мага"...



ХРАНИТЕЛЬ МЕЧЕЙ II
СТРАНСТВИЯ МАГА
ТОМ ПЕРВЫЙ

Hик ПЕРУМОВ





Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru

Анонс

     Трудная дорога, политая кровью врагов и друзей, слезами отчаяния и скорби, приводит Хранителя Алмазного и Деревянного Мечей, мага и некроманта Фесса в Нарн, обитель Темных эльфов. Но обитатели волшебного леса отказывают ему в пристанище, прозревая будущеечерного волшебника как Апостола Тьмы, которому на роду написано принести гибель Эвиалу. Есть один способ проверить правдивость этого страшного пророчества, и Фесс принимает его, двигаясь дальше с погоней Святой Инквизиции за плечами и с надеждой на чудов душе.

СИНОПСИС, ИЛИ ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ?

     В первой Летописи Разлома, именуемой "Алмазный Меч, Деревянный Меч", была изложена история несостоявшегося Пришествия Спасителя в один из миров великой Сферы Упорядоченного. В давние годы, когда в том мире властвовали и вели между собой смертельную борьбу расы гномов и молодых эльфов, иначе называемых также Дану, мастерами-волшебниками этих двух народов были созданы два магических меча: гномами - Алмазный, или Драгнир, а Дану, властителями лесов, - Деревянный, или Иммельсторн. Вся сила и ярость народов оказалась вложена в эти Мечи; и, сойдись они в бою, этой яростью вполне мог быть уничтожен весь мир. Волею всемогущей судьбы два этих Меча пробудились одновременно. Иммельсторн попал в руки рабыни Дану, по имени Сеамни Оэктаканн, Драгниром не без хитрости, коварства и предательства завладел гном Сидри Дромаронг. Затем Деревянный Меч захватили маги людской расы, гном же Сидри благополучно добрался до убежища своего племени. Во вспыхнувшей войне, где все сражались против всех: людская Империя - против Радуги, семи магических орденов, Дану и гномы - против людей и друг с другом, вдобавок началось вторжение странных существ, именовавших себя Созидателями Пути; миру Мельина это грозило уничтожением. В кровавом хаосе войны начали сбываться зловещие Пророчества Разрушения, Алмазный и Деревянный Мечи уверенно шли навстречу друг другу, неся с собой смерть.
     Среди сподвижников Императора людей был некто Фесс, молодой воин и волшебник, рожд„нный вдалеке от плоти того мира, где ему пришлось сражаться. Он происходил из загадочной Долины магов, таинственного места в Междумирье, где испокон веку жили одни из сильнейших чародеев Упорядоченного. Фессу давно прискучила размеренная жизнь Долины, и он покинул родной мир, сделавшись воином и прознатчиком Императора в мире Мельина.
     Фесс был тем, кто в воцарившейся сумятице смог понять, что же нужно делать. В завязавшемся сражении, когда легионы Мельинской Империи сошлись с воинством гномов, н„сших с собой Драгнир, и последним отрядом Дану, направляемых и ободряемых Иммельсторном, Фессу удалось оказаться рядом со столкнувшимися наконец в последнем бою Алмазным и Деревянным Мечами...
     После чудовищного катаклизма Фесс, пытавшийся вернуться домой, в Долину магов, оказался вброшен в Эвиал, один из миров Упорядоченного, мир закрытый, со своими особенными законами магии. Запад этого мира занимала непроницаемая Тьма, и обитатели Эвиала верили, что эта Тьма вот-вот вторгнется в насел„нные людьми пределы, и тогда наступит неминуемый конец врем„н. В Эвиале сильна была вера в Спасителя, власть Церкви, и Инквизиция железом и кровью выкорч„вывала ереси.
     Память Фесса была искажена, и значительную часть воспоминаний, равно как и боевых навыков, он утратил. Он забыл сво„ прошлое, ничего не помнил о Долине магов и об Алмазном и Деревянном Мечах. Случайная встреча со старым магом Парри, открывшим в странном пришельце чародейские способности, привела Фесса в город Ордос, во всемирно известную Академию Высокого Волшебства.
     Судьба сделала Фесса аколитом факультета малефицистики. Он стал некромантом, Т„мным магом, изгоем, которого Церковь, Инквизиция и Белый Совет терпели только из-за участившихся случаев нападений Нежити, справиться с которой некромант мог лучше всех.
     Досрочно выпущенный из Академии, Фесс был направлен в северный приморский город Арвест, где он встретился с гномом Сугутором и орком Праддом, ставшими его верными спутниками.
     Упокаивая кладбище, где пробуждались к жизни свирепые и кровожадные чудовища, Фесс впервые в открытую столкнулся с Инквизицией, прибегавшей для достижения тех же целей к человеческим жертвам.
     Это столкновение переросло в настоящую войну, в один из моментов которой Прадд и Сугутор оказались в руках арвестских инквизиторов.
     Чтобы спасти их, Фесс вернулся в город - и как раз в это время на Арвест обрушилось вторжение Империи Клешней, молодой и хищной островной державы на дальнем западе Эвиала, почти у самых границ той самой Тьмы. В результате схватки город был разрушен до основания. Фессу и его спутникам удалось бежать. Отныне для Инквизиции, Церкви и сообщества Белых магов Эвиала они стали непримиримыми врагами...

Зачин Железный Хребет. Изгнанники

     Не топчи дорогу сапогами без смысла - завед„т на край света, не воротишься...
     Заповедь путешественников

     - Правда, мэтр, красивые у нас в горах рассветы? - Коренастый гном бестрепетно стоял на самом краю глубокой пропасти и, не щурясь, смотрел на поднимающееся солнце.
     - Побывал бы ты, бр-рат гном, у нас на Волчьих островах, не хвастался б попусту, - проворчал в ответ здоровенный клыкастый орк - он, в отличие от своего товарища, всем огромным телом прижимался к отвесной скале: тропинка, что вела над обрывом, здесь почти что сходила на нет, оставляя лишь узкий, в две ладони шириной, уступ.
     - Чего я там у вас не видел? - фыркнул гном, заложив руки в карманы, и, бравируя храбростью, покачался с носка на пятку. - Зимой вьюги с буранами, летом туманы с марями! И комары, а я их терпеть не могу.
     Небось в наших шахтах их не встретишь.
     - Зато у вас крыс каменных полно, зазеваешься - мигом отъедят тебе... - Орк явно собирался сообщить гному, какой же именно, по его мнению, части тела лишат каменные крысы его сотоварища, но тут в разговор вступил третий путник - человек в поношенном т„мном плаще, с мечом у пояса и длинным посохом мага в руке. Ч„рное древко заканчивалось округлым каменным янтарно-ж„лтым навершием. Человек выглядел ещ„ совсем молодо, но его короткие волосы уже успели полностью побелеть.
     - Хватит вам, - устало сказал человек, тот самый, кого гном назвал мэтром. - Горы позади оставили - радоваться надо, а вы вс„ препираетесь.
     - Э-э, мэтр! - беззаботно махнул рукой гном. - Горы пройти - то ж полдела, даже четверть дела! Невелико искусство - старыми шурфами проползти, сторожевые посты позади оставив! Вот теперь, мэтр, дельце предстоит посложнее - с Т„мными эльфами Нарна шутки плохи, что и говорить. Меня они, конечно, знают, хаживали мы, как говорится, и в этих краях, но...
     - Будет тебе болтать, Сугутор! - Орк оскалил клыки. - Нечего сказать - л„гкая дороженька твоими шурфами оказалась, ох, разрази меня на этом месте, очень даже л„гкая! - Орк выразительно поднял секиру. Лезвие покрывали свежие зазубрины и какие-то т„мные пятна, словно окалина. -
     Славно нас там встретили, долго помнить буду. Кабы не мэтр... Да и то сказать - куда нам деваться? На месте Арвеста яма дымная, на плечах - погоня... и Святая Инквизиция, гори она на собственных кострах, и вроде как даже маги Академии... Одна надежда, что в Нарн они не полезут.
     - Полезут, не полезут - что гадать-то? - заметил волшебник. - Обратного пути нет. С теми... гм... ну, которые в шахтах... я б второй раз дело иметь не хотел. Значит, пойд„м впер„д.
     - Впер„д-то впер„д, оно, конечно, да, - вздохнул орк. - Да вот только...
     Он умолк, глядя вниз. Чародей тоже сделал шаг к пропасти. Все трое, человек, гном и орк, замерли, молча глядя на открывшуюся их глазам картину.
     За их спинами вздымались остроконечные, кое-где покрытые вечными снегами вершины Железного Хребта, в недрах которого трудолюбивые гномы проложили целые лабиринты ходов и шахт в поисках золота, самоцветов и вообще всего ценного, что только может залегать под земл„й. Неприступные скалы резко обрывались вниз тысячелоктевой пропастью, и там, под„рнутые покрывалом утреннего тумана, темнели вершины бесчисленных деревьев - великий лес простирался далеко на юг и восток.
     Нарн почти не знал лиственных пород - молчаливыми рядами, словно готовое к бою войско, стояли ели, сосны, лиственницы, кедры и пихты. Вс„ это причудливо перемешивалось, чего никогда не увидишь в лесу обычном. Кедровая роща на холме плавно переходила в болотистый ельник низины.
     - А высоченные-то какие... - оглядывая деревья, нарушил молчание орк.
     Человек и гном согласно кивнули. Деревья Нарна и впрямь вырастали куда выше их обычных собратьев в других местах, хотя непонятно почему - земля тут не отличалась плодородием, бесчисленные речушки, водопадами срываясь со склонов Железного Хребта, оборачива