рролл соскользнул вниз по перилам и взбежал вверх по лестнице, он мог сбросить свои шикарные туфли и оставить их в удобном месте, чтобы потом надеть снова. Тоут мог нести туфли в руке - толстяки часто обладают легкой походкой. Но я не понимаю, зачем ему подниматься наверх, чтобы выключить свет, когда было бы гораздо проще сделать это внизу, у двери в гардеробную.
     - Ну, это версия Мастермена - Тоут мог последовать из гостиной за остальными, когда они вышли смотреть шараду, пометить по пути Порлока краской, пройти через темный холл и подождать за дверью в гардеробную. Это позволило бы ему орудовать находившимся там выключателем, а светящееся пятно на спине у Порлока - надежный ориентир в наступившей темноте. Теоретически такое вполне возможно, но доказательств никаких.
     Дверь медленно открылась, и появился Пирсон с подносом в руках. Судя по его поведению, сейчас он был дворецким, а не детективом. На подносе находились чайник, кувшин с молоком, сахарница эпохи королевы Анны <Анна I Стюарт (1665-1714) - королева Англии с 1702 года>, пара чашек с блюдцами, фруктовый пирог, тарелка с сандвичами, а также блюдо с крышкой, откуда исходил приятный запах тостов с маслом или оладий.
     Закрыв за собой дверь, Пирсон поставил поднос.
     - Я подумал, что вам пора выпить чаю, сэр. Под крышкой тосты с анчоусом, а на тарелке сандвичи с яйцом.- Доложив это, он вновь превратился в частного детектива.- Если позволите, сэр, я хотел бы кое-что сообщить, о чем вам, по-моему, следует знать.
     Лэм оторвал взгляд от блюда с крышкой.
     - Говорите!
     - Это касается горничной миссис Оукли...
     - Что с ней такое?- Лэм повернулся к Фрэнку Эбботту, который взял чайник.- Если хотите, наливайте себе эту жижу. Я пью только крепкий чай, как следует заваренный и с хорошей порцией сахара, какой готовила моя бабушка.- Он снова повернулся.- Ну, что там насчет горничной миссис Оукли?
     - Ее зовут Хупер, сэр, мисс Хупер. Ничего, сэр, кроме того, что мистер Порлок ей платил.
     Лэм выпрямился на стуле.
     - Вот как? Почему вы так думаете?
     Пирсон выглядел еще более виноватым, чем обычно. Почему-то он напомнил Фрэнку уховертку, высовывающуюся из-под камня - впрочем, Фрэнк не знал, высовываются ли уховертки из-под камней.
     - Я не думаю, сэр, я знаю. В таких домах телефоны очень удобны для подслушивания, так как у дворецкого в буфетной имеется параллельный аппарат. Если я видел, что мистер Порлок кому-то звонит, я просто шел в буфетную и закрывал дверь. А если ему звонила мисс Хупер - хотя, конечно, она себя не называла,- я соединял ее с мистером Порлоком и продолжал слушать. Соблюдая осторожность, можно было избежать щелчков.
     Фрэнк Эбботт добавил три капли молока в чай соломенного цвета.
     - Откуда вы знали, что звонит Хупер, если она не называла своего имени?- спросил Лэм.
     - Молодая леди на телефонной станции смогла сообщить мне номер абонента. Мисс Хупер называла себя мисс Робинсон. Вскоре я выяснил, что в Милл-хаусе нет никаких Робинсонов. По содержанию разговоров я понял, что звонит личная служанка.
     - Что она говорила?
     - Впервые она позвонила в прошлый вторник вечером. Я соединил ее с мистером Порлоком. "У вас есть, что сообщить?" - спросил он. "Не очень много,- ответила она.- Они прибыли, но воспитательница - мисс Коул - вернулась в город, а старая няня снова приехала сюда". Мистер Порлок сказал, что его интересует не старая няня, а новая секретарша. Горничная фыркнула и заявила, что миссис Оукли слишком балует девушку - предложила ей поехать в Лондон и выбрать себе вечернее платье. "Когда она едет?" - спросил мистер Порлок. "Завтра". Тогда он сказал ей, что миссис Оукли нужна светящаяся краска для часов сына, и велел ей убедить ее послать мисс Браун - секретаршу - в магазин "Де Люкс", так как там есть эта краска. "Только ничего не перепутайте,- предупредил мистер Порлок.- Она должна быть в "Де Люкс" между двенадцатью и часом". Он спросил, как будет одета мисс Браун, и мисс Хупер ответила, что у нее только одно пальто - светло-коричневое твидовое, довольно поношенное. Потом мистер Порлок стал спрашивать о ее шляпе, туфлях и сумочке. "У нее по-прежнему волосы и глаза одного оттенка?" - со смехом осведомился он, а горничная снова фыркнула и сказала, что не обратила на это внимания. "Что-нибудь еще?" - спросил мистер Порлок. Мисс Хупер ответила, что произошло нечто странное. Перед обедом миссис Оукли прошла из своей спальни в будуар - эти комнаты смежные,- и Хупер услышала, как она вскрикнула. Горничная вошла в будуар узнать, в чем дело и увидела, что ее хозяйка уставилась на скомканную фотографию, которую держала в руке. Потом она села и уронила фотографию, а Хупер подобрала ее. "Ну?" - спросил мистер Порлок. "Вы хотите, чтобы я сказала вам, кто был на этой фотографии?" - осведомилась горничная довольно ехидным тоном. "Назовите мне имя фотографа",- велел мистер Порлок. "Роубекер и сын, Норвуд",- ответила Хупер. Тогда он присвистнул и положил трубку. Минуты через две мистер Порлок позвонил по лондонскому номеру - вот по этому, сэр,- и поговорил с женщиной, которую называл Мейзи. "Между двенадцатью и часом дня,- сказал он ей.- Ищите девушку в светло-коричневом поношенном пальто из твида". Мистер Порлок сообщил ей описание секретарши, которое узнал у горничной, и добавил: "У нее волосы и глаза были совсем одинакового цвета. Думаю, они и теперь такие же - золотисто-коричневатые и очень красивые. Действуйте!" В тот раз это было все, сэр.
     - Значит, были и другие разы?
     - Да, сэр. Мисс Хупер позвонила на следующий день около половины восьмого и сказала, что не могла позвонить раньше, так как ждала, пока миссис Оукли пойдет в ванную. Хупер сообщила, что мистер Оукли и мисс Браун вернулись. Мистер Порлок выругался, а потом засмеялся и сказал: "А-а-а... Какая разница?" Потом он положил трубку.
     - Это все?
     - Нет, сэр. Хупер позвонила вчера после полудня и сообщила, что миссис Оукли очень расстроена с тех пор, как мистер Порлок приходил к ней в среду. "Она придет сюда вечером?" - спросил он. Горничная ответила, что хозяйка еще не решила окончательно, но думает, что придет, так как не хочет, чтобы мистер Оукли знал, что что-то не так.
     - Хм!- произнес Лэм.- Благодарю вас, Пирсон.
     Когда дверь за дворецким закрылась, он повернулся к подносу, налил себе хорошо заваренного чаю, щедро добавил молока и сахара и воздал должное тосту с анчоусом, сандвичам и пирогу. Единственным упоминанием инспектора о деле во время чаепития было следующее:
     - Значит, он приходил к ней в среду. Ладно, займемся этим после чая.
     Когда они шли через холл к парадной двери, к ним вдруг приблизился Джастин Ли.
     - Позвольте спросить... я отниму не больше минуты... В ожидании дознания я хотел бы заняться здесь своей работой, но для этого мне необходимо съездить в город за кое-какими бумагами. Что, если я уеду завтра утром и вернусь к ленчу?
     - Конечно, мистер Ли.
     Но оказалось, что это не все.
     - Мисс Лейн хотела бы составить мне компанию в поездке. У вас не будет возражений?
     На сей раз старший инспектор ответил не так быстро.
     - Я еще не беседовал с мисс Лейн. Едва ли она может быть важным свидетелем, но я бы хотел повидать ее. Обещаете привезти ее завтра к двум часам?
     - Постараюсь изо всех сил.
     Лэм двинулся дальше, но внезапно обернулся.
     - Зачем ей ехать в Лондон?
     - Ее кузина, леди Пемберли, очень слаба здоровьем. Мисс Лейн хочет ее навестить и успокоить. Она боится, что эта история могла стать причиной сильного потрясения. Я отвезу ее туда и привезу назад.
     - Хорошо, мистер Ли,- после еще одной длительной паузы ответил старший инспектор.- Но я бы хотел видеть мисс Лейн не позднее двух часов.

Глава 24

     Мартин Оукли встретил их категорическим отказом.
     - Моя жена больна. Она не может никого видеть.
     - У вас имеется врачебное свидетельство, мистер Оукли?
     - Нет, но это ничего не меняет. Я знаю свою жену куда лучше любого врача. Сейчас она не в состоянии никого видеть. Подумайте сами: практически в двух шагах от хрупкой, утонченной женщины был убит человек, и вы рассчитываете, что она сможет это обсуждать! От такого сильного шока она сама могла умереть! К тому же моя жена не в состоянии сообщить вам ничего, что не мог бы сообщить я. Мы все были там, стояли рядом друг с другом. Мистер Порлок отошел к лестнице, потом направился к нам, и в этот момент свет погас. Мы услышали стон и звук падения, а менее чем через минуту свет зажегся, и мы увидели Порлока лежащим на полу с кинжалом в спине. Это все, что знаю я, столько же знает моя жена. Линнет очень чувствительна и мягкосердечна. Она опустилась на колени рядом с Порлоком, чтобы посмотреть, нельзя ли ему помочь, а когда увидела, что он мертв, впала в истерику.
     - Я так и понял,- кивнул Лэм.
     Они находились в кабинете со сверкающей хромированной мебелью и с портьерами из алого бархата, которые старший инспектор мысленно заклеймил как "дешевую мишуру". Он знал, как должен выглядеть кабинет английского джентльмена, а это помещение выглядело совсем не так.
     - Вы давно знали мистера Порлока?- спросил Лэм.
     - Пару месяцев.
     - А миссис Оукли?
     - Она ни разу не встречала его до того, как он нанес официальный визит в прошлую среду.
     - Вы в этом уверены?
     - Разумеется, можете спросить кого угодно. Я встречался с ним исключительно по делам, а она даже не знала его в лицо.
     - Тогда как вы объясните, что ваша жена назвала его Глен?
     - Она не делала ничего подобного.
     - Мистер Оукли, в холле, кроме вас и вашей жены, присутствовали восемь человек. Все они утверждают, что миссис Оукли стала кричать: "Глен мертв! О, Глен, Глен!.."
     - Думаю, они ошибаются. Как она могла называть Порлока Гленом, если его звали Грегори? Мы все называли его Грег. Моя жена часто слышала от меня это имя, поэтому и сказала: "Грег мертв!" Она кричала и плакала, так что окружающие могли ослышаться.
     Последовала пауза, которую нарушил старший инспектор:
     - Я бы хотел повидать мисс Доринду Браун и горничную миссис Оукли. Наверное, лучше начать с горничной.
     Мартин Оукли встрепенулся.
     - Горничная служит у нас всего неделю и не была вчера вечером в Грейндже.
     - Тем не менее я бы хотел ее видеть, мистер Оукли.
     Хупер вошла в комнату в черном платье с маленькой старомодной брошью на шее. Мелкие кудряшки на ее голове наводили на мысль о парике или шиньоне. Под ними находились выпуклый лоб, бледные щеки и плотно сжатый рот. Подойдя к столу, она остановилась с привычно почтительным видом.
     - Ваша фамилия Хупер, и вы личная прислуга миссис Оукли?
     Сжатые губы чуть приоткрылись.
     - Да, сэр. Меня зовут Луиза Хупер.
     - Сколько времени вы пробыли в услужении у миссис Оукли?
     - Сегодня будет десять дней. Я поступила на службу в субботу, а сюда мы переехали во вторник.
     Говоря, Хупер смотрела в пол. Ее веки напомнили Фрэнку Эбботту навесы над окнами, которые часто видишь на морском побережье.
     - Давно вы знаете мистера Порлока?- почти сразу же осведомился Лэм.
     - Мистера Порлока?
     - Нам известно, что вы его знаете,- строго сказал инспектор.- Вы звонили ему по телефону, и ваши разговоры подслушали. Какой смысл тратить время? Он платил вам, и я хочу знать за что.
     Веки оставались опущенными, а губы - сжатыми. Но губы внезапно изогнулись в улыбке - очень недоброй.
     - Если джентльмен интересуется леди, не понимаю, какое до этого дело полиции.
     - Советую вам как следует подумать. Когда джентльмена убивают, полицию интересует все, что с ним связано. Понятно? Тогда отвечайте, почему он вам платил.
     Горничная продолжала улыбаться.
     - Его интересовала миссис Оукли.
     - Которую он ни разу не видел до прошлой среды?
     Веки резко поднялись. Глаза под ними были холодными и злыми.
     - Кто так говорит?
     - Мистер Оукли. Если вы располагаете иными сведениями, вам лучше их сообщить.
     Веки опустились вновь.
     - Он приходил повидать ее в среду во второй половине дня. Полагаю, джентльмен может нанести визит леди, которая его интересует.
     - Отпираться бессмысленно, мисс Хупер. Я уже сказал вам, что ваши разговоры с мистером Порлоком подслушали. Вы позвонили ему во вторник вечером и рассказали, что миссис Оукли нашла скомканную фотографию и очень из-за этого расстроилась. Потом вы осведомились, следует ли вам сообщить ему, кто изображен на этой фотографии. Он велел вам назвать имя фотографа, что вы и сделали - "Роубекер и сын, Норвуд". Итак, кто был на этой фотографии?
     - Откуда мне знать?
     - Вы хорошо это знали, когда говорили с мистером Порлоком.
     Хупер снова подняла глаза, стараясь не встречаться взглядом с инспектором.
     - Там был мистер Порлок.
     - Вы в этом уверены?
     Она кивнула.
     - Он хорошо выходит на снимках.
     - Вам известно, откуда взялась фотография?
     - Должно быть, ее подобрал мальчик. Она была в шкафу с его игрушками. Няня жаловалась, что он устроил в детской страшный беспорядок, пока ее не было. Она сказала, что мисс Браун забрала фотографию из детской.
     - И что случилось с ней потом?
     - Миссис Оукли сказала, что фотография испорчена, и бросила ее в огонь.
     - Мистер Порлок приходил к ней в среду во второй половине дня?
     - Да.
     - Где она его принимала?
     - Наверху в ее гостиной.
     - И какую часть их разговора вы слышали?
     - Я не подслушиваю у дверей.
     - А там есть дверь, у которой вы могли подслушивать? Дверь в ее спальню?
     - Повторяю: я не подслушиваю у дверей.
     - Я спрашиваю вас, есть ли дверь из ее гостиной в спальню. Могу спросить об этом саму миссис Оукли.
     - Да, есть.
     - Но вы у дверей не подслушиваете? Я не угрожаю вам, мисс Хупер никоим образом, я всего лишь указываю вам на некоторые факты. Мы расследуем убийство, и если вы будете препятствовать полиции, у вас могут возникнуть серьезные неприятности. Если вы подслушивали у той двери и располагаете информацией, которая может нам помочь,- ваш долг сообщить ее. Попытка воспользоваться этими сведениями в собственных целях квалифицируется как шантаж - а это серьезное преступление. Вы уверены, что вам пойдет на пользу, если мы вплотную займемся вашей биографией? Лично мне бы этого не хотелось. Итак, что вам удалось услышать из разговора миссис Оукли и мистера Порлока?
     Хупер задумалась. Конечно, миссис Оукли заплатила бы ей за молчание, но в следующую минуту побежала бы к мужу, заплакала у него на плече и все ему выложила. Мистер Оукли вряд ли отнесся бы к этому благосклонно. Нет, она не может допустить, чтобы полиция копалась в ее прошлом. Рисковать хорошо в молодости, а с возрастом понимаешь, что самое главное - безопасность. Лучше рассказать инспектору то, что он хочет знать, а потом попытаться что-нибудь вытянуть из миссис Оукли, прежде чем все выйдет наружу. Это труда не составит - она сначала плачет, а через минуту пудрится и мажется, чтобы муж ничего не заметил.
     Лэм дал ей время на размышление.
     - Ну?- осведомился он наконец.
     Хупер деловито кивнула.
     - Ладно, сэр, я все расскажу.
     - Вот и отлично. Тогда вам лучше сесть.
     Она опустилась на стул, положила руки на колени и устремила холодный взгляд на инспектора.
     - Дверь была приоткрыта. Миссис Оукли знала, что придет мистер Порлок, так как он звонил и я передала ей сообщение, но понятия не имела, кем он окажется.
     - Вы в этом уверены?
     - Я никогда не говорю того, в чем я не уверена.
     - Продолжайте.
     - Я подумала, что мне лучше послушать, о чем они будут говорить, потому что мистер Порлок велел мне устроиться сюда горничной и сообщать ему все, что он захочет знать. Он не объяснил мне причину, а я не люблю работать впотьмах. Прежде всего я услышала, как мистер Порлок назвал ее по имени. "Я так и думал, что это ты, Линнет,- сказал он,- но должен был убедиться". А она ответила: "Я думала, что ты умер" и назвала его Гленом.
     - Что было дальше?
     - Ну, я всего не помню, но миссис Оукли плакала и спрашивала, почему мистер Порлок позволил ей считать его мертвым. "Полагаю,- спросил он,- ты сказала Мартину, что ты вдова?" А она ответила, что думала, будто так оно и есть.
     - Вы имеете в виду...
     Горничная кивнула.
     - Все было ясно как день, Они были женаты, он сбежал от нее, а через девять месяцев она вышла замуж за мистера Оукли. Мистер Порлок говорил о двоемужии, напомнил, что закон нарушила она, а не он, и потребовал, чтобы она выставила "дипломат" мистера Оукли на подоконник кабинета. Мистера Оукли ожидали к чаю. Она должна была поставить "дипломат" за окно, когда он пойдет переодеваться к обеду, и не запирать окно, чтобы "дипломат" можно было вернуть и никто ни о чем бы не догадался. В конце концов миссис Оукли согласилась.
     - И она это сделала?
     - Не знаю, но думаю, что да. Ее легко напугать, а -мистер Порлок пригрозил, что отправит ее на скамью подсудимых за двоемужие и что мистер Оукли выставит ее на улицу. По-моему, она бы не осмелилась ослушаться.
     - А миссис Оукли ничего не рассказала мужу?
     - Нет, если у нее в голове есть хоть капля здравого смысла.
     - Почему вы так говорите?
     - Потому что так говорил мистер Порлок. Он сказал, что сомневается в ее умении держать язык за зубами, но если она проболтается мистеру Оукли, то отправится под суд за двоемужие.
     - Между мистером и миссис Оукли не произошло сцены, какая могла бы произойти, если бы он узнал, что она в действительности... ему не жена?
     - Н-нет...- Хупер заколебалась.- Разве только перед тем, как они отправились на обед к мистеру Порлоку. Мистер Оукли вошел, когда она одевалась, и я оставила их вдвоем. Миссис Оукли могла признаться мужу тогда или в машине.
     - Но вы не знаете, сделала ли она это?
     - Нет, я спустилась вниз.
     Отпустив горничную и велев прислать к нему мисс Браун, старший инспектор Лэм повернулся к Фрэнку Эбботту и заметил бесстрастным тоном:
     - Это все означает, что у мистера Мартина Оукли был весьма веский мотив.
     - Если жена рассказала ему.
     - Мы узнаем об этом больше, когда повидаемся с ней.

Глава 25

     Мисс Мастермен написала письмо. Оно начиналось обращением: "Дорогой мистер Трауэр...", заканчивалось словами: "Искренне Ваша Агнес Мастермен" и было написано четким, разборчивым почерком.
     Поставив свою подпись, мисс Мастермен положила письмо в конверт и адресовала его "гг. Трауэру и Уэйкфилду, адвокатам". Потом она надела поношенную шубу и шляпу и зашагала по подъездной аллее.
     Мисс Мастермен вернулась минут через двадцать. Ее брат гонял шары в бильярдной. Увидев на сестре шубу и шляпу, он нахмурился и спросил:
     - Где ты была?
     Прежде чем ответить, она подошла к столу. Мастермен наблюдал за ней с растущим беспокойством, а когда услышал ответ: "Выходила отправить письмо", это беспокойство перешло в тревогу. Он хотел спросить ее, что это за письмо, но вовремя сдержался. Конечно, это его не касается, но после смерти старой Мейбл Ледбери Агнес практически не писала писем. Кому же она написала теперь?
     Они стояли на расстоянии ярда друг от друга. Мастермену не нравился взгляд сестры. В нем ощущалась необычная твердость, как будто она приняла какое-то решение и намерена его осуществить несмотря ни на что.
     - Не лучше ли тебе снять шубу?- сказал он, отложив кий.- Здесь жарко.
     Агнес проигнорировала это замечание и спокойно сообщила:
     - Я написала мистеру Трауэру, что мы нашли новое завещание.
     - Ты что, с ума сошла?
     - Нет. Я говорила тебе, что больше так не могу. В письме я сообщила, что его нашли в банке из-под печенья, так что никаких неприятностей не будет.
     - Ты спятила!- повторил Мастермен.
     Она покачала головой.
     - Вовсе нет. Я подумала, что лучше сразу тебе рассказать. А теперь я, пожалуй, сниму шубу.
     Впоследствии Мастермен был рад, что Леонард Кэрролл выбрал этот момент, чтобы войти в комнату, очевидно, решив со с