было пропасти, она бы не стала об этом спрашивать. "Твое жилище будет и моим... "
     Эллиот отозвался, не делая ощутимой паузы:
     - У Кадоганов. Это очень любезно с их стороны и, конечно, весьма удобно. Только Ида жалуется, что Джон и я все время говорим о работе.
     "Выходит, ее даже не интересовало, где я,- с горечью подумал он.- К чему этот разговор? Все равно что беседовать у могилы. Это не Филлида, А призрак, пытающийся вериться в прошлое. Но зачем пытаться, если это невозможно?"
     - Почему у тебя... такое лицо?- неуверенно спросила Филлида.- В чем дело?
     - Я просто подумал, что ты призрак.
     Ее глаза слегка расширились, А ресницы дрогнули. Эллиот видел, как такое происходит с людьми, получившими неожиданный удар, и ощутил свирепую радость, что смог причинить ей боль.
     - Разве я выгляжу как привидение?- допытывалась она.
     - Нет.
     Филлида была все так же красива - с такими же сияющими голубыми глазами, алыми губами и розовыми щеками.
     - Почему же ты это сказал?
     - А разве это не правда?
     Она опустила голову не в знак согласия, А словно будучи не в силах смотреть на него.
     - Тогда ты тоже призрак?
     Эллиот коротко усмехнулся.
     - Призраки не преследуют друг друга, верно?
     - Не знаю.- Филлида вновь посмотрела на него.- Эллиот, не могли бы мы просто поговорить об... обычных вещах?
     Этот вопрос выбил его из колеи.
     - Едва ли, Фил. Для этого уже поздновато.
     - Пожалуйста, Эллиот...- Ее голос стал совсем тихим - Все это было так ужасно - я имею в виду сегодняшний вечер. Айрин плакала, и вообще все хуже некуда. Прошу тебя...
     - Ладно, Фил. Только без предубеждений.
     - Конечно. Ты знаешь, что он имел в виду?
     - Ну, он был достаточно откровенным.
     Филлида склонилась к нему.
     - Думаешь, это правда? Кто-то в самом деле... Не знаю, как такое могло произойти!
     - Да, я думаю, это правда.
     Краски померкли. Голубые глаза стали испуганными и озадаченными.
     - Но о чем он говорил?
     Прежде чем Эллиот успел ответить, Грейс Парадайн окликнула:
     - Фил, дорогая!
     Оставалось только присоединиться к другим.
     Улыбка мисс Парадайн выглядела несколько натянутой.
     - Они думают, Фил, что нам следует разойтись. Фрэнк хочет забрать Айрин домой. Мне казалось, мы должны продолжать, но Айрин очень расстроена... Не знаю, как лучше...
     Фрэнк Эмброуз, стоящий рядом с пей, нахмурился.
     - Это бессмысленно, тетя Грейс. Можно притворяться до определенного момента, но всему есть пределы, и я уже достиг своего. Я уезжаю домой и забираю Айрин. Бренда и Лидия могут поступать, как им заблагорассудится.
     - Ну, ты ведь не ожидаешь, что, мы пойдем пешком, не так ли?- осведомилась Бренда.
     На сей раз Лидия с ними согласилась. Чем скорее они отправятся домой, тем лучше. Тетя Грейс сумеет изобразить хорошую мину при плохой игре для прислуги - ей это удается, как никому другому. "Миссис Эмброуз беспокоилась из-за своей дочурки - ей сегодня слегка нездоровилось,- а так как мистеру Парадайну тоже немного не по себе... " Лидия живо представляла, как она это говорит и как Лейн внимает ей с почтительным сочувствием.
     Попрощавшись, семейство Эмброузов удалилось.
     Спустя десять минут за ними последовали Марк и Дики. Вечеринка закончилась.
     В большой гостиной остались Эллиот, Филлида и Грейс Парадайн с Албертом Пирсоном в качестве амортизатора. Было трудно сказать, осознал ли он свое положение и нашел его невыносимым или же был искренен, заявив, что у него есть срочная работа. Алберт не казался встревоженным - впрочем, таковым он не выглядел никогда. Чувствовал ли о" себя хоть раз за двадцать девять лет жизни неловко при каких-либо обстоятельствах, было известно только ему самому. Для окружающих Пирсон являл собой упорную эффективность, которая временами действовала на нервы. Непогрешимость требует изрядного количества обаяния, которого, к сожалению, недоставало Алберту. Тем не менее сейчас трое оставшихся в гостиной сожалели о его уходе.
     Последовала затяжная пауза. Филлида стояла у камина, глядя на огонь с отрешенным видом. Грейс Парадайн тоже не стала садиться. Эллиот стоял в паре ярдов от них, скрывая под обликом вежливого гостя смущение и горькую иронию. Если женщины ожидали, что он заговорит первым, им пришлось бы ждать долго.
     Мисс Парадайн внезапно обуяло возмущение. Этому человеку хватило наглости явиться сюда и навязывать свое общество Филлиде! Она не могла простить Джеймсу, что он его поощрял. Каким шоком это явилось для Фил! И чего Эллиот ждет теперь, когда все гости ушли?
     - Думаю, нам лучше пожелать друг другу доброй ночи,- наконец заговорила она.- Лейн проводит вас к выходу.
     Смущение Эллиота испарилось в один миг. Его охватил такой бешеный гнев, что все остальное начало казаться абсолютно несущественным.
     - Разве мистер Парадайн не предупредил вас?- небрежным тоном отозвался он.- Должен извиниться, но мне придется заночевать здесь. Мистер Парадайн настоял на этом, так как мы находимся в весьма неприятной ситуации.
     Мисс Парадайн стояла молча. Ее щеки запылали, на языке вертелись слова, вызванные охватившей ее яростью. Однако ей удалось сдержаться. Сильнее гнева и всех прочих эмоций было сознание, что ее слушает Филлида и что она не должна выглядеть перед ней виноватой. Что бы ни говорил Эллиот, нельзя вызывать у Филлиды сочувствие к нему.
     - Нет, Джеймс ничего мне не сказал,- ответила Грейс, тщательно подбирая слова.- Хотя, мне кажется, ему следовало меня предупредить.
     Эллиот умел восхищаться даже тем, что ему не нравилось. Ему очень не нравилась Грейс Парадайн, но он никогда не недооценивал ее как противника. Однако они сражались за Филлиду, она победила, и гнев, вызванный этой победой, стер последние остатки восхищения.
     - Я с вами согласен,- кивнул он.- Но в этом нет моей вины. Я здесь не по собственному желанию - мистер Парадайн настоятельно требовал моего присутствия. Сейчас я должен его повидать, поэтому вынужден откланяться.
     Грейс Парадайн кивнула и сделала шаг назад. Эллиот посмотрел на Филлиду, которая сразу же отвернулась от камина и направилась к нему.
     - Доброй ночи, Эллиот.
     - Доброй ночи,- отозвался он, не двигаясь с места, то ли в ожидании того, что она сделает, то ли будучи не в силах отвернуться.
     Все с тем же рассеянным, мечтательным видом Филлида подошла к нему и подставила щеку для поцелуя. Это выглядело так просто и естественно, что он, не раздумывая, коснулся ее губами и сразу же отстранился. Филлида обернулась к мисс Парадайн.
     - Доброй ночи, тетя Грейс,- сказала она и вышла из комнаты.
     Потрясенный Эллиот стоял неподвижно. Они были мужем и женой, потом разошлись, встретились, как посторонние, и разговаривали друг с другом, как всего лишь знакомые. Неужели Филлида настолько позабыла их страстную любовь, что могла предложить ему поцеловать ее так, как целуют бабушку? Он молча наблюдал, как Грейс Парадайн идет к двери следом за Филлидой.
     Оцепенение не оставляло его и во время беседы с Джеймсом Парадайном. Впрочем, она была недолгой - Джеймс явно не ожидал Эллиота и не имел желания его задерживать.
     - Пришли исповедаться?- саркастически усмехнулся он, сидя за письменным столом с мрачным видом.- Ну, выкладывайте! Я занят, иначе я бы высказал вам, каким дураком я вас считаю.
     - Благодарю вас, сэр. Лидия только что мне это сообщила.
     - Она слишком много болтает. Ей нужен муж, который держал бы ее в ежовых рукавицах. Ричард на эту роль не подходит. Но я говорю о вас. Вы поступили глупо, придя ко мне. Это вас чертовски компрометирует.- Он неприятно усмехнулся.- Если кто-нибудь вас видел, ваша репутация погибла. Все сочтут, что вы пришли сознаваться.
     - В чем?
     - В какой-нибудь глупости,- ответил Джеймс Парадайн.- Дураков куда больше чем умных, и я пришел к выводу, что их создал сам дьявол. Ладно, идите. Утром вы получите ваши чертежи.
     Выйдя из кабинета, Эллиот увидел Алберта Пирсона.
     - Не мог бы я поговорить с вами, Рей?
     Едва ли в мире был хоть один человек, с которым Эллиоту хотелось говорить меньше, чем с Албертом, но отказаться было невозможно.
     - Я думал, у вас есть работа,- заметил он, но это не произвело никакого эффекта. Алберт всего лишь сказал, что этим может заняться позднее, и последовал за Эллиотом в его комнату. Она находилась в дальнем конце спального этажа и всегда предназначалась ему, прежде чем он женился на Филлиде. Комната была достаточно просторной и выглядела бы еще большей, если бы не обилие мебели. Кровать красного дерева, гардероб, комод, письменный и туалетный столы, кресло, три стула и умывальник почти не оставляли на полу свободного места.
     Войдя, Алберт закрыл за собой дверь.
     - Не возражаете, если я побуду здесь до начала первого? Понимаете, мистер Парадайн поставил меня в неловкое положение, учитывая, что я живу в этом доме. Хорошо Эмброузам - они могут отправиться к себе домой и обеспечить друг другу алиби, как и Ричард с Марком. Кузина Грейс и Филлида могут держаться вместе, если захотят. А мне что делать после того, как он заявил: "Я буду у себя в кабинете до полу ночи"? Кто сможет подтвердить, что я не приходил к нему и не признался в том, на что он намекал за обедом? Я именно тот член семьи, которого они предпочли бы видеть в этом качестве, верно? Если вы не можете представить их себе сваливающими все на меня, то я могу без труда. Репутация - мой единственный капитал, и я не вправе им рисковать. Мне нужен свидетель, чтобы доказать, что я не приближался к мистеру Парадайну до полуночи.
     Эллиот прислонился к спинке кровати, сунув руки в карманы.
     - У вас имелась пара минут, чтобы признаться до моего появления, не так ли?- ехидно заметил он.
     Алберт покачал головой.
     - Нет. Когда я подошел к кабинету, там был Лейн - он принес поднос с напитками и может это подтвердить. После его ухода я оставался там не больше полминуты. Полагаю, никому не придет в голову, что мне хватило времени признаться в чем бы то ни было за тридцать секунд.
     - Это действительно маловато.
     - Вот именно. Поэтому, если я останусь здесь до начала первого, на меня ничего не смогут повесить.
     Эллиот поднял брови. Стрелки часов на каминной полке показывали четверть одиннадцатого. Он никогда не симпатизировал Алберту, и провести почти два часа в его обществе не казалось ему приятной перспективой. Больше всего Эллиот хотел побыть в одиночестве.
     - Я собирался лечь спать,- произнес он самым сухим тоном, на какой был способен.
     Однако Алберт явно не был намерен сдаваться. Все Парадайны отличались упрямством, но именно его мать, Миллисент Парадайн, заслужила прозвище "Милли-мул".
     - Я должен думать о своей репутации.
     Эллиот изобразил дружелюбную улыбку.
     - Я мог бы запереть вас и забрать с собой ключ.
     Сходство Алберта с покойной миссис Пирсон стало заметнее.
     - У меня может иметься другой ключ. Я не могу рисковать. Кроме того, вы подумали о вашем собственном положении? Вы ведь знаете, что кузина Грейс вас не слишком жалует, так что мы в одинаковой ситуации. Если мы будем сидеть здесь вдвоем, она ничего не сможет нам пришить. Понятно? Я смогу заявить, что вы оставались в кабинете со стариком недостаточно долго, чтобы в чем-нибудь признаться. В итоге для нас обоих все будет о'кей.
     Едва ли факты можно было изложить более кратко и убедительно. Эллиоту пришлось подчиниться неизбежному.
     Алберт расположился в кресле, А Эллиот сел на кровать. По крайней мере, его участие в беседе сведется к минимуму, так как никто в Англии не был способен к более продолжительным монологам, чем Пирсон. Компетентный анализ японской внешней политики за последние двадцать лет естественным образом сменился биографией и карьерой маршала Чан Кайши . Слова проносились мимо Эллиота, никак не отпечатываясь на его мыслях. Они даже успокаивали. Голос Алберта звучал то громче, то тише. Слушать его не было никакой необходимости.
     Иногда до Эллиота доходило, что Алберт рассуждает о коммунизме, системе пропорционального представительства или эволюции угрей, но в основном он оставался поглощенным собственными размышлениями.

Глава 4

     Закрыв за собой дверь гостиной, Филлида подобрала длинную белую юбку и, как ветер, понеслась вверх по лестнице и по коридору, в конце которого находилась ее комната. Войдя туда и не зажигая свет, она повернула ключ в замке. Никто не должен приходить сюда и разговаривать с ней. Дверь заперта и останется запертой.
     Филлида включила свет и с облегчением огляделась вокруг. После господствующих в доме оттенков темно-красного цвета комната казалась очаровательной - кремовые стены, светло-голубые портьеры с рисунком в виде ракушек, современная мебель серебристо-серых тонов, отполированная вручную, кровать с голубыми покрывалами и подушка ми и синим с серебристыми полосами одеялом, серый, лишенный рисунка ковер. Все в комнате выглядело новым и жизнерадостным и было подобрано Грейс Парадайн.
     Филлида с неуверенным видом стояла посреди комнаты. Она ждала того, что должно было произойти - стука в дверь, голоса, произносящего ее имя.
     - Фил, дорогая, ты не впустишь меня?
     Увидев, что ручка поворачивается, она быстро отозвалась:
     - О, это ты, тетя Грейс? Я только что легла.
     - Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
     - Спокойной ночи, тетя Грейс.
     После паузы послышались удаляющиеся шаги. Филлида глубоко вздохнула. Теперь она действительно осталась одна. Прежде всего она включила все лампы над туалетным столиком и над длинным зеркалом на стене. Свет озарил кремовые, серебристые и незабудочно-голубые краски комнаты и белое платье Филлиды.
     Она стояла, глядя в зеркало, и видела комнату и себя, как будто смотрела в узкое окно в серебряной раме на девушку - в соседней комнате. Но это была уже не та девушка, которую Филлида видела в зеркале весь год. 1942 год уходил, забирая с собой эту девушку. Филлида больше не хотела видеть ее. Она подошла ближе, чтобы заглянуть в глаза новой Филлиде, но сразу же повернулась, медленно направилась к двери и выключила весь свет, кроме лампы с абажуром возле кровати, потом так же медленно двинулась к камину и села.
     Просидев так около четверти часа, Филлида встала, подошла к двери и открыла ее. Коридор был темным и пустым - яркие лампы на потолке уже выключили, и лишь тусклый свет проникал с лестничной клетки. Всюду было тихо. Филлида прислушалась, но нигде не было ни звука.
     Подождав минуту, она вышла из комнаты, бесшумно закрыла за собой дверь и двинулась по коридору. Рядом с ее комнатой была дверь ванной, А с другой стороны - двери спальни и гостиной Грейс. Далее находилась лестничная площадка, откуда широкие ступеньки спускались в холл.
     На нижней ступеньке Филлида снова остановилась и прислушалась. Одна лампа горела в холле всю ночь, освещая двери столовой и гостиной слева от Филлиды, А также дверь библиотеки и обитую сукном дверь, ведущую в западное крыло справа. В этом крыле находились комнаты, которые Джеймс Парадайн оборудовал для своей жены, когда она стала инвалидом - спальня, гостиная, ванная и гардеробная. Они выходили окнами на террасу и реку, А попасть в них можно было из коридора между ними и библиотекой и бильярдной. В дальнем его конце была лестница, ведущая на верхний спальный этаж. Спальню миссис Парадайн после ее смерти никто никогда не занимал, но Джеймс Парадайн пользовался ванной, спал в гардеробной и превратил гостиную в кабинет.
     В этом кабинете он сидел и ждал, глядя на дверь и ловя каждый звук. На письменном столе перед ним аккуратно лежали папка с промокательной бумагой, подставка с ручками, блокнот и красивая серебряная чернильница, подаренная служащими по случаю его бракосочетания. В левом углу стола лежал номер "Таймс".
     Джеймс Парадайн сидел неподвижно, когда в дверь постучали. Звук был настолько тихим, что мог бы остаться неуслышанным. Но так как он ожидал его, то сказал:
     - Войдите!
     Было невозможно определить, удивило его появление Филлиды или нет. Она вошла почти бегом и затем, словно импульс исчерпал себя, остановилась, прислонившись к двери и все еще держась за ручку.
     - Могу я поговорить с тобой, дядя Джеймс?
     Он устремил на нее проницательный взгляд, который всегда пугал ее в детстве и почти напугал сейчас. Дыхание Филлиды участилось, А в глазах появилось затравленное выражение.
     - Разумеется, Филлида,- ответил Джеймс Парадайн.- Проходи и садись. Если ты повернешь ключ, мы можем быть уверены, что нам не помешают.
     Филлида заперла дверь, подошла к столу и села на стул, на котором за час или два до того сидел Эллиот. Несколько секунд ее расширенные, испуганные глаза не мигая смотрели на Джеймса Парадайна. Потом она покраснела и отвела взгляд.
     Губы Джеймса скривились в саркастической усмешке.
     - Ну, Филлида,- осведомился он,- ты пришла, чтобы признаться?
     Она снова посмотрела на него.
     - Полагаю, что да, дядя Джеймс.
     - И в чем же ты собираешься вся?
     - Когда ты говорил это за обедом.- быстро спросила Филлида,- ты, конечно, не имел в виду Эллиота?
     - Что заставляет тебя так думать?
     - То, что он не мог бы...
     - Весьма похвальные чувства, дорогая моя. Жена всегда должна быть уверена в честности мужа.
     Словно почувствовав вызов в его голосе, Филлида вскинула голову.
     - Ты считаешь, что у меня больше нет прав защищать Эллиота. Но я знаю, что есть вещи, на которые он не способен.
     Джеймс Парадайн кивнул.
     - Восхитительно сказано, дорогая, и абсолютно верно. Чтобы облегчить твою душу, могу тебя заверить, что не жду признания от твоего мужа. А теперь как насчет твоего признания?
     Она снова опустила взгляд.
     - Это не совсем признание... Кроме того, я думаю, что это... Не знаю, как сказать...
     - Глупости?- предположил Джеймс Парадайн.
     Филлида опять бросила на него испуганный взгляд, но на сей раз в нем был намек на печальную усмешку.
     - Возможно... не знаю. Но я хотела поговорить об этом с тобой.
     - А почему со мной? Я думал, что твоя наперсница - Грейс.
     В голосе Филлиды послышались нотки отчаяния.
     - Она слишком заинтересована. Я хотела поговорить с кем-нибудь, кто...
     Джеймс Парадайн окинул ее насмешливым взглядом.
     - Кто имеет беспристрастную точку зрения. Ну, продолжай.
     - Я не знаю, что рассказывала тебе тетя Грейс в прошлом году - об Эллиоте и обо мне...
     Джеймс приподнял черные брови.
     - Дай мне вспомнить... Вы вернулись из свадебного путешествия, провели Рождество в Лондоне с Лайонелом Реем и его женой и приехали сюда тридцатого декабря. В канун Нового года у нас была обычная вечеринка, А шестого... нет, седьмого января Грейс сообщила мне, что вы разошлись.
     - Она говорила почему?
     - Насколько я помню,- сухо отозвался Джеймс Парадайн,- она сказала, что Эллиот оказался "абсолютно недостойным" тебя, и намекнула, что у тебя есть основания для развода. Для этого было рановато. Ты собираешься рассказать мне, что произошло на самом деле?
     - Да.- Филлида посмотрела ему в глаза.- Я ни с кем об этом не говорила. Люди всегда хотят давать советы.
     - Скверная привычка,- согласился Джеймс Парадайн и добавил с усмешкой: - Я оценил комплимент.
     - Тетя Грейс все для меня делала, и я ей очень благодарна,- продолжала Филлида.- Но когда кто-то тебя так сильно любит, ты иногда начинаешь чувствовать, будто не Можешь шевельнуться, чтобы не причинить ему боль. Когда я обручилась с Эллиотом, то чувствовала, что обидела тетю Грейс, А выйдя за него замуж, обижу ее еще сильнее. Он ей не правился.
     - Не правился,- кивнул Джеймс.- Могу заверить тебя, дорогая, в отсутствии даже одного шанса на миллион, что ей понравился бы любой мужчина, который предложил бы тебе стать его женой.
     Взгляд Филлиды снова стал испуганным.
     - Это огорчало меня, но я ничего не могла сделать Мы поженились и уехали в свадебное путешествие. Спустя два дня тетя Грейс полу