, пока смерть не разлучит нас..." Вначале - голос Уильяма, очень твердый, уверенно произносящий клятвы, надевая кольцо на ее палец: "...Обещаю любить и почитать тебя..." Потом - ее, приглушенный: "Любить, почитать и заботиться, пока смерть не разлучит нас по священной воле Господней..."
     И молитва, и соединение рук, и "тех, кого соединил Господь, не разлучит человек..."
     У молодого священника, ведущего службу,- очень приятный голос. Он звучит сильно и звучно, объявляя их мужем и женой, благословляя их.
     Миссис Бастабл всхлипнула и вытерла глаза. Она всегда плакала на свадьбах. Абигейль Солт сидела очень прямо в своем черном пальто с меховым воротником. По случаю венчания она прикрепила к шляпе букетик неожиданных в этом сезоне васильков, и от этого глаза ее выглядели ярко-синими. В ризнице Кэтрин написала свою фамилию и слегка улыбнулась, глядя на нее. Потом встала рядом с Уильямом, ожидая, пока он тоже распишется. Он написал "Уильям Смит" и повернулся, чтобы уйти, но молодой священник остановил его.
     - Пожалуйста, еще имя вашего отца, мистер Смит.
     - Боюсь, я его не знаю.
     Уильям вел себя очень просто и спокойно. Священник же покраснел.
     - Боюсь...- начал он и запнулся.
     - Видите ли, я потерял память. Могу написать просто "Смит", если хотите.
     Дело, конечно, не в том, хочет священник или нет,- он действительно не знает. Ему придется сказать викарию. В конце концов, если уж человек не знает имени отца, то не знает.
     Уильям написал напротив этой графы "Смит" с прочерком. Затем священник вновь позвал Кэтрин.
     - Вам тоже нужно поставить имя своего отца, миссис Смит.
     Все с той же слабой улыбкой на губах Кэтрин наклонилась и поставила имя. Потом повернулась, чтобы принять поздравления от миссис Бастабл.
     - Я искренне надеюсь, вы будете счастливы, миссис Смит. И я уверена, мистер Смит - именно тот человек, с которым можно стать счастливой. Хотите - верьте, хотите - нет, но я никогда не видела его раздраженным, а если подумать, как часто злятся мужчины, то понимаешь, насколько он отличается от всех остальных. Мистер Бастабл был страшно раздражительным. И таким привередливым в еде, что в это трудно поверить. И все время рассказывал, как готовит его мать, а уж я даже не знаю, что может испортить отношения больше, чем это. Я всегда считала, что у меня мягкий характер, но когда он, бывало, разглядывал мои пшеничные лепешки и начинал рассказывать, насколько светлее они получаются у его матери, у меня всегда почти срывалось с языка: "А почему бы тебе тогда не остаться с ней, дома?" Но я никогда так не говорила. Я даже не знаю, что бы он мог тогда сделать, он был такой раздражительный, знаете ли.- Миссис Бастабл приложила к глазам платок и опять шмыгнула носом.- Ну, кто старое помянет, тому глаз вон, правда? А мистер Бастабл умер уже двадцать лет назад.
     У Абигейль для Кэтрин было не так много слов:
     - Я надеюсь, вы будете очень счастливы. И мистер Таттлкомб тоже надеется.

Глава 17

     В тот же вечер Фрэнк Эбботт заехал навестить мисс Мод Силвер в ее квартире на Монтэгю Меншинс. Что бы ни происходило в окружающем мире, здесь время как будто остановилось. Это не значит, что вся жизнь здесь проходила в праздном мечтании. "О, дорогой, нет!",- как сказала бы сама мисс Силвер. Фрэнк находил в пожилой даме неисчерпаемый источник для размышлений. И, хотя ее особенности не переставали смешить его, на самом деле он совершенно искренне преклонялся перед маленькой женщиной, которая начала свою карьеру, работая в "частном секторе сферы образования" - как она сама выражалась,- а теперь стала крайне популярным частным детективом.
     Но что касается комнаты мисс Силвер, то здесь время, казалось, и вправду остановилось. Она была обставлена мебелью, унаследованной от множества бабкиных сестер, мебелью того стиля, что обладал странной популярностью в шестидесятые годы девятнадцатого столетия. Стулья орехового дерева с их гнутыми ножками и широкими мягкими сиденьями вызывали воспоминания о кринолинах и широких сверху и суженных книзу брюках минувших дней. Гравюры знаменитых викторианских полотен, ковер, если не того же возраста, то украшенный узором той же эпохи. Картины иногда менялись местами с другими, висящими в спальне. Сейчас на стене гостиной можно было увидеть "Пузыри", "Надежду" и "Пробуждение души". На полу лежал новый, купленный год назад ковер веселого ярко-голубого оттенка с узором из гирлянд белых и розовых роз, обвитых зелеными лентами. Портьеры того же оттенка, что и ковер, но значительно потускневшие, пережили войну. Конечно, их еще нельзя было назвать ветхими, но мисс Силвер твердо намеревалась сменить их, как только почувствует, что вправе потратить столько денег на саму себя. Ведь двое мальчиков ее племянницы Этель теперь в школе, а за прошедший год к ее семейству прибавилась еще и дочь. Расходы на школьную форму и принадлежности очень велики. А в результате рождения долгожданной дочки после троих сыновей подряд финансовое положение семьи оказалось довольно напряженным. И не в правилах мисс Силвер было оставлять родных без помощи. Занавески вполне могут прослужить еще год или даже два.
     Мисс Мод сидела в своем удобном кресле рядом с уютным камином, и сердце ее переполняла благодарность судьбе. Двадцать лет она прожила в чужих домах и ожидала прожить еще столько же, прежде чем уйти на покой и получать скудную пенсию. Однако рука Провидения одарила ее новой профессией и скромными, но комфортными условиями. Каминная полка, книжный шкаф, два стола из разных комплектов и все остальные поверхности были уставлены огромным количеством фотографий благодарных клиентов в рамках из резного дерева, кованого или узорного серебра, в плюшевых рамках, покрытых филигранью. На многих из этих фотографий были изображены молодые люди и девушки, и дети, которые никогда бы не родились, если бы эта маленькая старая дева не применила свой разум и мастерство, чтобы решить проблемы их родителей.
     Фрэнка Эбботта приняли в этом доме, словно родного племянника. Он согласился выпить чашечку кофе, принесенную Эммой Медоуз, высоко ценимой экономкой мисс Силвер, и откинулся назад, потягивая кофе и чувствуя себя, словно в родном доме. По другую сторону камина мисс Силвер вязала из бледно-голубой шерсти пару детских чулок. Закончив три пары носков для Джонни, Дерека и Роджера, пожилая дама теперь снаряжала маленькую Джозефину для грядущей весны - такой переменчивой и ненадежной. У Этель трое детей, за которыми нужно присматривать, не говоря уж о муже и всяческой домашней работе. Так что у нее и в самом деле совершенно нет времени для вязания.
     В комнате царила приятная тишина. Только шорох падающего в огонь угля да позвякивание спиц над бледно-голубой шерстью. Фрэнк допил кофе, чуть наклонился, чтобы поставить чашку, и нарушил молчание:
     - Как это вы догадались, что лучший способ заставить людей говорить - это сидеть и вязать, заставив их почувствовать, что все хорошо и спокойно, и совершенно не важно, что они говорят?
     Губы мисс Силвер тронула слабая улыбка. Она продолжала вязать. Фрэнк рассмеялся.
     - Знаете, я был здесь сотню раз, и только сейчас мне пришло в голову, что ваш главный фокус - это чувство безопасности. Вот в чем вы убеждаете людей. Ваши картины, ваша мебель - все это пришло из спокойного, надежного прошлого. Все эти вещи принадлежат тому времени, когда почти не было налога на доход, а Европейские войны существовали для нас лишь на страницах газет. Люди видят эту комнату, а потом - единственный в ней современный штрих, ваш рабочий стол. Это заставляет их думать, что безопасность существует не только в прошлом, что ее можно принести и в наши времена и заставить работать на них.
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Мне это представляется несколько фантастичным.
     Фрэнк улыбнулся.
     - Сколько перепуганных людей побывало в этой комнате?
     Глаза ее на мгновение остановились на нем.
     - Очень много.
     Сержант кивнул.
     - Что ж, я был бы не прочь побиться об заклад, что лишь очень немногие из них покинули вашу квартиру в таком же страхе.
     Спицы продолжали звякать, шерстяная ткань медленно поворачивалась.
     - Думаю, у тебя что-то на уме. Что же?- наконец поинтересовалась мисс Силвер.
     Фрэнк, медля с ответом, откинулся назад и поглядел на нее. Никто другой не мог бы выглядеть в этой комнате так уместно, как эта женщина с мелкими, аккуратными чертами, довольно бледной гладкой кожей, дважды в день промываемой водой с мылом. Это лицо принадлежало тем временам, когда леди не пользовались косметикой. Даже пудра считалась "фривольностью". Прическа пожилой дамы больше соответствовала эдвардианской, чем викторианской эпохе: спереди волосы уложены в челку, как у покойной королевы Александры, и стянуты в аккуратный пучок сзади. И все это закреплено невидимой сеткой. За все годы знакомства Фрэнк ни разу не заметил, чтобы на ее тронутой сединой голове прибавилось еще несколько седых волосков. И точно так же казалось, что она совершенно не стареет. Она могла принадлежать к какому-нибудь семейству конца прошлого столетия - или начала настоящего. У нее был обычай носить летние шелковые платья зимними вечерами. Теперешний ее наряд, из тех, что продавщицы стараются всучить пожилым дамам, не гонящимся за модой, был сшит из ткани цвета вареного шпината с узором из оранжевых точек и черточек, наводящих на мысль о Морзе. Подол платья скромно прикрывал ноги до щиколоток, оставляя на виду лишь полоску черных шерстяных чулок и лаковые туфли, на носках украшенные бисером. Недостаток в виде треугольного выреза восполнялся сетчатой вставкой, закрепленной сверху воротником на косточке. Низ этого выреза украшала любимая брошь мисс Силвер - роза, вырезанная из черного мореного дуба с ирландской жемчужиной в середине. Пенсне на шнурке, применяемое лишь для чтения очень мелкого шрифта, было пришпилено на груди золотой булавкой в виде пластинки, усаженной жемчужинами. Стоял холодный январский вечер, поэтому легкое шелковое платье дополнял черный бархатный жакет. Этот наряд был нежно любим мисс Силвер - такой теплый и удобный, но нужно признаться, что его лучшие дни явно остались в прошлом, и теперь он представлял собой просто реликт. Однако этот недостаток не омрачал удовольствия хозяйки, которое она получала от его удобс
тва.
     Мисс Силвер, улыбаясь, окинула Фрэнка долгим, любящим взглядом, ожидая пока он заговорит. Когда он наконец раскрыл рот, в его голосе прозвучала странная неуверенность:
     - Я наткнулся на что-то... Не совсем понимаю на что.
     Мисс Силвер потянула за нитку бледно-голубой клубок.
     - Это тебя беспокоит?
     - Полагаю, да. Дело в том, что я не знаю, кроется ли здесь что-нибудь или нет. Возможно, ничего и нет - а может, и есть. Я не знаю, что делать, и не уверен, что вообще должен что-то делать.
     - Возможно, все несколько прояснится, если ты облечешь свои догадки в слова. Если, конечно, ты захочешь мне об этом рассказывать...
     Фрэнк не смог удержаться от смеха.
     - Я пришел сюда именно с этой целью, и вы это знаете.
     В покашливании мисс Силвер послышался легкий оттенок упрека.
     - Тогда, мой дорогой Фрэнк, предлагаю тебе начать.
     - Рассказывать почти нечего, но я бы хотел скинуть эту гору с плеч. Примерно неделю назад я шел по Селби-стрит - это вполне приличная улица на окраине, при выезде из Хэмпстеда,- как вдруг слева, из дверей дома появился человек и зашагал впереди. Я увидел его в освещенном дверном проеме. При свете можно было разглядеть его светлые волосы. Кто угодно мог точно так же заметить его. Это один из главных пунктов: любой другой человек мог разглядеть то же, что и я. После того как дверь захлопнулась, и он оказался на улице, видимость резко ухудшилась. Стоял влажный вечер, в воздухе висели капли дождя, но мы двигались по направлению к фонарю, и я видел его перед собой - за двадцать футов или чуть дальше. И вдруг, совершенно внезапно, появился еще один человек, и я не знаю, откуда он взялся - из другого дома, из прохода между домами... я не знаю. Этот второй сразу оказался между мной и светом фонаря, закрыв собой первого. Единственное, в чем я уверен,- на нем был дождевик и какая-то шляпа. Внезапно он замахнулся и опустил руку. Первый прохожий упал, я бросился к нему, а тот, кто ударил его, убежал, и я почти сразу потерял его из виду. Чуть дальше от фонаря - и уже ничего не видно. Я вернулся к человеку, лежащему на тротуаре, и оказалось, что он чудом избежал смерти. Его ударили по голове чем-то достаточно тяжелым, чтобы проломить череп. Но эта голова не из тех, что легко разбиваются. Он сам сказал мне, что череп у него крепкий. Шляпа смягчила удар.
     Мисс Силвер слушала внимательно, без всяких замечаний.
     Фрэнк подался вперед.
     - Парень был ошеломлен и несколько оцепенел. Я отвел его в полицейский участок, и там ему дали чашку чая. А потом я доставил его домой, в "Игрушечный базар Таттлкомба". Он - помощник хозяина, сейчас временно назначен ответственным за магазин. В дом на Селби-стрит он приходил навестить своего нанимателя, который после дорожного происшествия не встает с постели. Думаю, вам непонятно, к чему все это. Так вот. Этот парень назвался Уильямом Смитом, но это неправда. Я видел его раньше и теперь узнал. Я ему сказал об этом, а он ответил, что в сорок втором вернулся с войны под этим именем, и это все, что он о себе знает. Он лишился прошлого. Естественно, он захотел узнать, кто он такой, по-моему...
     Спицы мисс Силвер продолжали позвякивать.
     - И кто он такой, по-твоему?
     - В этом-то вся проблема: я не могу вспомнить ничего, кроме имени "Билл". Ну, вы же понимаете - все называют друг друга по имени, не думаю, что я когда-нибудь знал его фамилию.- Фрэнк рассказал мисс Силвер о вечеринке в "Люксе".- И вы можете мне поверить: он действительно принадлежал к такому обществу, и вы бы вряд ли могли ожидать, что он окажется подручным в "Игрушечном базаре" на окраине Лондона. Парень сам сказал мне, что он - не Уильям Смит, чью табличку каким-то образом присвоил. Тот человек из Степни, и Билл съездил туда, чтобы навести справки. Единственная родственница Смита - сестра - переехала, когда начались бомбежки, и исчезла из поля зрения. Но все соседи просто смеялись над мыс лью, что он - Уильям Смит. Они - кокни до мозга костей, гордятся этим и презирают то, что у них называется "выговор, как на Би-би-си".
     Мисс Силвер поглядела на него поверх вязания.
     - Любопытная история, Фрэнк.
     - Да, но вы выслушали только половину. Я снова встретился с этим парнем в четверг вечером. Я выходил пообедать и возвращался домой, когда увидел Уильяма Смита в очереди на автобусной остановке у Марбл-Арк. Я подошел и спросил, как он поживает. Билл ответил, что хорошо, но случилось еще кое-что - немного раньше тем же вечером. Он снова ходил к своему хозяину. На обратном пути он остановился посреди дороги, ожидая, пока переключится светофор. И вдруг, как он утверждает, кто-то толкнул его палкой в спину. Билл потерял равновесие и упал бы под автобус, если бы стоящий рядом мужчина не подхватил его. Когда он пришел в себя и осмотрелся, сигнал светофора уже поменялся и все устремились вперед, но среди этих людей не было никого, похожего на злоумышленника. Я спросил, собирается ли он рассказать о происшествии полиции, и он ответил "нет": он не понимает, чем полиция может помочь.- Секунду помолчав, Фрэнк добавил: - Я дал ему ваш адрес.
     Мисс Силвер кашлянула:
     - Мой дорогой Фрэнк!
     - Ну, я подумал, может быть, вы заинтересуетесь этим делом. Это, знаете, еще не все. Я передал вам последнее происшествие так, как мне его рассказали. Но из того, с чем столкнулся я сам, вытекают два крайне неприятных пункта. Вот первый. После того как Уильям упал, а я бросился к нему, человек, стукнувший его, собирался нанести еще один удар. Это, знаете ли, как-то неправильно. Парень упал и полностью потерял сознание. Если бы мотивом преступления было ограбление, то вор стал бы обшаривать его карманы. Так что я не думаю, что его целью было ограбление. Он задумал убийство. В руках он держал нечто вроде палки, но это, скорей всего, было что-то гораздо смертоноснее - возможно, кусок свинцовой трубы. И он собирался расправиться с Биллом. А второй удар, той же силы, что и первый, при том, что голова лежала на каменном тротуаре, точно довершил бы начатое. Парень настолько был поглощен задуманным, что не замечал меня, пока я не побежал, но даже после этого он все еще медлил. Билл был на волоске от его второго удара. Я закричал, парень потерял самообладание и бросился удирать через улицу.
     Пару секунд мисс Силвер молча продолжала вязать.
     - Ты думаешь, тот человек сидел в засаде, поджидая Уильяма Смита, а потом увидел, как тот вышел из дома, и попытался его убить?
     - Я не могу заходить так далеко в своих выводах - у меня нет никаких улик. Он мог увидеть Билла, мог узнать его, и я думаю, он совершенно точно пытался убить его. Это все, что я могу допустить.
     После небольшой паузы мисс Силвер произнесла:
     - Это первый неприятный пункт. А каков же второй?
     - Билл - тот парень, которого я встретил до войны на вечеринке в "Люксе",- был женат.
     - Боже мой!- воскликнула мисс Силвер.
     - На той вечеринке была девушка в золотистом платье, очень привлекательная. Они танцевали вместе большую часть вечера. Никого другого она и взглядом не удостоила. Меня-то - точно. Теперь: вчера вечером я обедал с моей кузиной Милдред Дарси и ее мужем, они только что вернулись, проведя семь лет на Востоке. Они тоже присутствовали на той вечеринке. Тогда они были только обручены. Милдред помнит Билла - он ей понравился. Но его фамилию она не помнит точно так же, как я. С девушкой в золотистом платье дело обстоит иначе. Милдред не имеет ни малейшего представления о ее имени, но выдала с полдюжины фамилий, самая возможная из которых, похоже, Лестер - если не Эллиот. Там была какая-то связь с ее тетей Софи, и Милдред уверена, что Билл и эта девушка поженились, так как тетка написала ей об этом и сообщила, что подарила им на свадьбу чайный сервиз. Моя кузина мыслит абсолютно нелогично. Она правда не помнит фамилии Билла или девушки, но упорно утверждает, что помнит этих людей отдельно от имен. И она уверена - по большей части из-за сервиза, я думаю,- что эти двое поженились.
     Мисс Силвер не отрываясь от вязанья задумчиво повторила услышанное:
     - Он потерял память... Он не знает, кем был до войны. Но ты уверен, что встречался с ним на вечеринке в "Люксе" в тридцать девятом. А твоя кузина миссис Дарси, которая там тоже присутствовала, утверждает, что он женился на девушке, с которой тогда был обручен. Ты знал этого человека только как Билла, а имени девушки ты вообще не помнишь. Миссис Дарси, напротив, помнит слишком много имен, но ни в одном из них твердо не уверена. Ты считаешь, что на его жизнь недавно покушался убийца.
     - Превосходное резюме!
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Что касается неприятных пунктов: ты сказал Уильяму Смиту, что считаешь виденное тобой нападение попыткой убийства?
     - Нет,- ответил Фрэнк.
     - И ты размышляешь, стоит ли тебе предостеречь его от опасности.
     - Возможно.
     - А также ты раздумываешь, нужно ли раскрывать данную тебе миссис Дарси информацию о его женитьбе.
     Рука Фрэнка поднялась и снова упала.
     - Вы абсолютно правы насчет обоих пунктов. Но что я могу ему сказать? Можно сказать, что парень, стукнувший его, собирался снова его ударить. Это ничего не доказывает, не так ли? Я не решаюсь сообщать ему, что моя кузина Милдред считает его женатым человеком. Видите ли, вы употребили слово "информация", но все, что произносит Милдред, абсолютно пусто и бесформенно. Я сказал вам, что ее мышление лишено какой-либо логики. Это выражение слишком мягко. Когда дело доходит до чего-то вроде свидетельства, у нее вообще пропадает способность мыслить логически. Она как будто бы ныряет в комнату, полную хлама, и вытаскивает на свет божий какие-то осколки и обломки. Если сложить их вместе, мо