души какой-то голос прошептал: "Тебе стоит сказать все это себе самой". Боль пронзила ее. Лайл спросила:
     - Она очень несчастна?
     - Все глаза выплакала,- неожиданно лаконично ответила мисс Коул.
     Лайл поднесла руку к щеке. Этот ее жест выражал расстройство.
     - Но она не будет против? Я не хочу...
     Мисс Коул горячо замотала головой. Вишни загремели.
     - Сисси о вас очень высокого мнения. Она никого так не послушает, как вас. Мне, конечно, стыдно думать, что племянница приходила и плакалась вам насчет Пелла. Но потом она нарадоваться не могла на вашу доброту. И она прислушалась к вашим словам, потому что пересказала мне кое-что. Вы знаете, как это бывает: если девушка кого-то любит, она его послушает, а если нет - пропустит все мимо Ушей. А я уверена, что Сисси о вас очень высокого мнения, как я уже сказала.
     Лайл поднялась. Если не сказать, что она обязательно увидится с Сисси, мисс Коул будет тараторить, пока Лайл все-таки не пообещает. Легче и вправду поговорить с Снеси, чем спорить с мисс Коул. И можно отдать Сисси тот клетчатый жакет. Это действительно отличная идея. Лайл одновременно подбодрит Сисси и избавится от жакета. Каждый раз, видя его в гардеробе, она вспоминала слова Алисии: "Этот ужасный жакет!" Но Сисси он понравится. Лайл быстро проговорила:
     - Если Сисси может прийти сегодня вечером, я с ней поговорю. Скажите ей, что у меня есть кое-что для нее.
     Мисс Коул тоже встала, подняла с пола коричневую сумочку, убрала носовой платок и пожала Лайл руку:
     - Вы очень, очень добры!

Глава 16

     Когда мисс Коул наконец ушла, Лайл встала у стеклянной двери и выглянула наружу. На лужайке остались лишь пустые кресла. Теперь их накрыла тень от кедра.
     Если все-таки придется поговорить с Дейлом о Пелле, надо покончить с этим не откладывая. Если он вошел в дом из сада, то сейчас может быть в рабочей комнате. Никто никогда там не работал, но по традиции, унаследованной от предков, кабинет стал личной комнатой Дейла. В Тэнфилде все происходило именно так: маленькая гостиная Лайл принадлежала ей не потому, что нравилась,- просто это всегда была личная комната хозяйки Тэнфилда. По той же причине ей приходилось спать в огромной, мрачной спальне. И мечтать о другой спальне было бесполезно.
     Лайл направилась в кабинет через оружейную комнату. Впоследствии она часто задавала себе вопрос, что заставило ее выбрать именно такой путь. Если бы она просто вошла в дверь, ведущую в рабочую комнату, все могло бы произойти иначе. Но сколько Лайл ни думала, она не могла себе этого объяснить. Может быть, потому, что дверь была приотворена, Лайл и подошла ко входу в кабинет. Из комнаты не доносилось ни звука. Лайл толкнула дверь и заглянула внутрь.
     И увидела Дейла. Он стоял спиной к Лайл, обнимая Алисию. Алисии почти не было видно - лишь краешек белой юбки и руки, охватившие шею Дейла. И их лица, прижатые друг к другу. Лайл увидела достаточно. Не задерживаясь, она покинула комнату.
     В своей маленькой гостиной Лайл опустилась на диван и попыталась успокоиться. Поцелуй значит не слишком много. А для некоторых мужчин он совсем ничего не значит.
     Не стоит делать из мухи слона или думать, что наступил конец света из-за того, что Дейл поцеловал свою кузину.
     Нет, обманывать себя тоже нельзя - это не был братский поцелуй. Но она ведь обидела мужа. Дейл принес жене подарок, а он ей не понравился. И она при всех показала это. После этого Алисии удалось легко сыграть на его оскорбленных чувствах, использовать его старое чувство к ней и раздуть пламя из искорки страсти. Лайл была настолько уверена, что все произошло именно так, будто стояла в кабинете рядом с ними и все видела. Она обладала на редкость тонким чувством справедливости и теперь пыталась верно оценить и взвесить вину Дейла. Ей нельзя плакать, потому что Алисия заметит следы слез на ее лице. Нельзя показывать ей свое горе, потому что Алисия ее ненавидит. Но Дейл женился на ней, а не на Алисии. Дейл любит ее. Дейл ее любит... Сердце как будто медленно перевернулось в груди. Любит?
     Прежде чем Лайл успела ответить на свой вопрос, из сада появился Рейф.
     - Совсем одна, моя сладкая? Что ж, мне повезло, не так ли? Честно говоря, я соскучился по мисс Коул. Цитата из местной песенки: "Я скучаю о моей мисс, а моя мисс скучает обо мне". Интересно, правда скучает? А есть и другой вариант: "Я целую мою мисс, а моя мисс целует меня".- Рейф сморщился, словно от боли.- Кошмарная мысль! Думаешь, она поцеловала бы меня, если бы я попросил? Или, скорее, если бы я не просил?
     Он упал в кресло и нараспев продекламировал:

     Поцелуи, что крадет ночь,
     И ночь же возвращает,
     Они - любовь и наслаждение,
     Они - радость и боль.

     Это из Гейне, перевод - мой собственный. Старик явно очень много об этом знал. Как ты думаешь, что случится, если процитировать это мисс Коул?
     Его слова заставили Лайл рассмеяться.
     - Она подумает, что ты очень умный. Они там, в деревне, все считают тебя ужасно умным. И она скажет: "Я, конечно, не знаю, мистер Рейф".
     Он взглянул на нее и быстро отвел глаза. У Лайл возникло обескураживающее чувство, будто этого мгновения ему хватило, чтобы понять все, что она очень хотела скрыть Но в конце концов, с Рейфом это было не страшно. Он ничего не принимал всерьез, поэтому не имело значения, знает ли он о тебе что-то важное. Он даже заставлял Лайл чувствовать, будто все ее заботы слишком незначительны, чтобы кого-то волновать. Рейф казался таким поверхностным! Или она не знала, что скрывается в глубине? Да и есть ли в нем эта глубина?
     Его взгляд пробежал дальше, ни на чем не останавливаясь, потом вновь вернулся к ней.
     - Ты не хотела бы переделать для себя эту комнату, все здесь поменять?
     Лайл посмотрела на него с сомнением.
     - Не думаю. Она мне не принадлежит.
     Она не повторила тех слов, что сказала Эйми Мэллем: "Дейлу это не понравится". Сейчас не было нужды это говорить. Ведь оба они отлично понимали: обычаи Тэнфилда установлены раз и навсегда и не подлежат изменению. Как законы индийцев и персов. И Дейл, верный подданный Тэнфилда, не примет никаких перемен.
     Рейф внимательно разглядывал Лайл.
     - Но разве тебе не хочется иметь свою собственную комнату?
     - Не знаю,- повторила она.- Здесь этого не может быть.
     - Но хотя бы часть этой комнаты может стать твоей? Ты ведь здесь ничего не меняла, не добавляла? Каждая хозяйка добавляла в обстановку что-нибудь свое. Почему тебе не повесить новые гардины? Эти скоро превратятся в прах.
     Лайл покачала головой.
     - Нет, они как раз подходят для этой комнаты.
     Рейф нахмурился и на мгновение стал очень похож на Алисию.
     - Подходят, потому что такие же древние, ты это имеешь в виду? Но, не желая ничего добавить от себя, ты нарушаешь традицию. Все в этой комнате очень старое, кроме нас. Это пианино принадлежало нашей бабке. От нее мы унаследовали взрывной характер, но пела она как ангел, я помню. А ковер мой отец привез из Китая. Ты знаешь, он служил во флоте. А бабка подобрала к ковру шторы. Агата, сестра моей прапрабабки, вышила этот безобразный узор из розочек, чертополоха и трилистников еще во времена Индийского восстания . А каминная полка в стиле ампир принадлежит ее матери. В ее времена это считалось произведением искусства. А бюро приобрела в свою очередь ее мачеха и вот теперь ты стоишь здесь, окруженная этими реликтами, но ничто не говорит о твоем присутствии в этой комнате. Ничто не говорит о том, что эта гостиная принадлежит Лайл - кроме самой Лайл в зеленом льняном платье. Это странно, ведь правда?
     Как будто чей-то холодный палец прикоснулся к Лайл. Она поднесла руку к лицу. Щеки ее тоже были холодны.
     - Перестань! Из-за тебя я чувствую себя привидением!
     Рейф рассмеялся.
     - Довольно притягательная мысль, тебе не кажется? Не призраки прошлых поколений посещают нас, а мы, бестелесные и несуществующие, входим в их дома.
     Лицо ее побелело.
     - Да, я чувствую себя именно так. Тэнфилд вызывает такие чувства. Поэтому я его ненавижу.
     Выражение лица Рейфа внезапно изменилось. До этого момента оно было добродушно-насмешливым. Но сейчас как будто тень пробежала по лицу. Так сереет и меркнет вода, когда на небе собираются тучи. Рейф произнес помрачневшим голосом:
     - Да, ты ненавидишь Тэнфилд. Но на твоем месте я не стал бы говорить об этом вслух. Например,- он снова заулыбался, глаза его заблестели: - Дейлу этого не следует говорить-.
     Лайл сжала руки на коленях.
     - Рейф, ты ему не скажешь!
     Он рассмеялся.
     - Я полагаю, это значит, что сама ты ему об этом не говорила.
     - Конечно нет. Я и сейчас не хотела этого говорить, у меня просто вырвалось. Рейф, не рассказывай ему! Это причинит ему страшную боль!
     - Это и тебе может причинить боль, моя сладкая. Ты об этом не думала?
     - Что ты имеешь в виду?
     Лайл увидела настойчивый вопрос в его взгляде, а потом - снова насмешку.
     - Ты и правда не понимаешь?
     Она покачала головой, глядя на свои сцепленные руки.
     Рейф присвистнул.
     - Ты не очень-то сообразительна, моя сладкая. "Не слишком умна и прекрасно подходит для того, чтобы утолять повседневный голод человеческой натуры", как сказал поэт Вордсворт. "Совершенная женщина, созданная, чтобы предостерегать, утешать и повелевать". Только в этом доме повелевает Дейл, а я занимаюсь предостережениями А тебе остается чудесная женская обязанность утешительницы. И если Дейл потеряет Тэнфилд, нелегко тебе будет ее выполнить. Об этом ты думала?
     - Да,- произнесла Лайл.
     - Что ж, я продолжу размышления на эту тему. Я подозреваю, нам не приходится особенно надеяться на то, что удастся всучить правительству еще немного земли. Тогда тебе придется постараться обольстить Робсона, чтобы он вложил в это дело кругленькую сумму и помог нам продержаться на плаву. А когда нас сменит следующее поколение, мы сможем упокоиться с миром.
     Лайл подняла глаза и увидела, что Рейф не смотрит на нее. Он сидел опираясь локтем на колено и положив подбородок на руку, устремив глаза на китайский ковер.
     - У меня не получается притворяться,- ответила Лайл.- Я уже пыталась, но все бесполезно: Робсон видит меня насквозь.
     Брови его дернулись от тика.
     - Ты, кажется, не прозрачная.- Его голос стал неприятно скрипучим.
     - Ты даже не знаешь, как я старалась.
     Плечо его тоже дернулось.
     - Бедное, невежественное дитя! Ты и вправду такая глупая, какой кажешься? Нельзя стараться полюбить или возненавидеть, разлюбить или перестать ненавидеть. Или скрыть от кого-то любовь или ненависть. Думаю, Робсон раскусил тебя точно так же, как и Дейл. А если это так, считай, что сейчас ты слышишь предсказание цыганки.
     - Рейф!
     Он наклонился, расцепил ее руки и повернул их ладонями вверх. Они были холодными и дрожали.
     - Черноволосый мужчина и блондинка...
     Лайл принужденно засмеялась.
     - Это подходит только для карт и кофейной гущи! Гадание по руке начинается с линии жизни, линии сердца и так далее.
     Его пальцы сжали ее запястья. Лайл подумала, что его руки с виду такие тонкие, сильнее, чем у Дейла.
     - С тобой случится что-нибудь ужасное, если ты прервешь колдовской заговор! Так, я вижу темного мужчину и светловолосую женщину, и свадебные колокола, и чудесное спасение. А еще... Что это? О, путешествие, долгое морское путешествие. Ты поплывешь через океан на другой край земли.
     - Не поплыву!- Лайл попыталась вырвать руки.
     - А мне кажется, тебе стоит это сделать. Так будет лучше. К тому же это читается по линиям твоей руки.
     Лайл подняла глаза. Рейф смотрел на нее с каким-то странным выражением, которого она не могла разгадать. Его взгляд был насмешливым, но в нем угадывалось и что-то еще. Внезапный импульс заставил Лайл спросить:
     - А нет ли на моей ладони темноволосой женщины?
     - Тебе нужна темноволосая женщина? Хорошо, ты ее получишь. Она может быть одной из причин твоего путешествия.
     Краска залила лицо Лайл. Она снова попыталась освободить руки.
     - Рейф, отпусти меня! Мне все это не нравится. Отпусти меня!
     Он внезапно разжат пальцы. Лайл стояла перед ним, глубоко и неровно дыша, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Рейф продолжал смотреть на нее.
     - Зачем ты это сказал? Ты хочешь, чтобы я уехала?
     - Я подумал, что тебе лучше бы уехать.
     - В Штаты?
     - Чудесное воссоединение семьи.
     Лайл сказала прерывающимся голосом:
     - У меня нет семьи.
     - Кузены могут оказаться очаровательными. Мне кажется, ты упоминала о кузенах. Мысли о знакомстве с ними обладают очарованием неизвестного.
     Лайл пошла к стеклянной двери и остановилась. Словно она вырвалась на свободу, но силы ее иссякли, и она не могла двинуться дальше. Не оборачиваясь, Лайл спросила:
     - Ты хочешь, чтобы я уехала?
     - Да.
     - Почему?
     - Меньше слов - больше пользы, моя дорогая.
     Теперь она повернулась к Рейфу.
     - Почему?
     Он пожал плечами.
     - Воссоединение семьи и рука, протянутая через океан.
     Лайл выпрямилась и подняла голову.
     - Я должна уехать?
     - Именно так я и думаю.
     - А Алисия останется?
     - А так, похоже, думает Алисия.
     Лайл повернулась и вышла через стеклянную дверь. От нее к террасе вели четыре ступеньки. Перед тем, как ступить на первую, Лайл обернулась.
     - Мне не кажется, что ты хороший предсказатель.

Глава 17

     Впоследствии события того вечера пришлось не раз рассортировать, просеять, дать им отстояться и снова просеять. Но тогда они показались всем совершенно заурядными и скучными.
     Обед длился с восьми до без двадцати девять. Рейф и Алисия болтали. Красота кузины Дейла сияла. Ее шею украшало ожерелье из зеленых камней. Дейл пил больше, чем обычно. Лайл делала вид, что ест. Без пятнадцати девять, когда вся компания пила кофе на террасе, миссис Джернингхэм сообщили, что пришла Сисси Коул. Потом ей задавали множество вопросов об этом посещении. Но в тот вечер это был лишь разговор двух несчастных женщин.
     Лайл сразу же разбила лед между ними, принеся жакет в красно-желто-зеленую клетку. Девушка, даже измученная неудачным романом, всегда может извлечь некоторое удовольствие из новой одежды. А все вещи миссис Джернингхэм были дорогими и хорошо сшитыми. Этот жакет надевали всего три или четыре раза. Сисси примеряла его перед зеркалом восемнадцатого столетия в позолоченной раме, и на губах ее дрожала слабая улыбка. Слишком яркие клетки шли ей намного меньше, чем Лайл. Из-за них ее бледное лицо становилось совсем уж бесцветным, а голубые глаза выглядели водянисто-серыми. Но она смотрела только на жакет - совершенно новый и самый красивый из всех ее вещей.
     - О, миссис Джернингхэм, он чудесный!
     Девушка осторожно сняла жакет и вывернула его наизнанку. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее в нем на обратном пути, особенно этот Уильям. Но она сможет надеть его, как только сойдет с дороги. Вероятно, такие мысли роились в ее в голове.
     Что касается Лайл, то она обрадовалась перемене в настроении Сисси. Было совершенно очевидно, что девушку заставили прийти сюда, и это возмутило Сисси. Но теперь ее напряжение исчезло. Не снимая руки с жакета, Сисси сказала:
     - Вы очень добры! Тетя сказала, что вы хотели меня видеть.
     Как раз этого Лайл хотелось меньше всего. На сердце у нее было очень тяжело от осознания победы Алисии. Она чувствовала себя поверженной и бессильной, но ей нужно было найти хоть какие-то слова для Сисси. Лайл начала:
     - Мне кажется, она ужасно переживает за тебя.
     Сисси фыркнула и вздернула подбородок.
     - Никто ее об этом не просит! И она не одна тут переживает!
     - Ты имеешь в виду, что ты тоже несчастна?
     Сисси кивнула, всхлипнула и извлекла носовой платок из нагрудного кармана платья.
     Лайл положила руку на ее колено.
     - Может быть, тебе хочется ненадолго уехать? Моя подруга ищет прислугу для своих детей. У нее две маленькие дочки, и ей нужен человек, который мог бы отводить их в школу и забирать домой, а также шить для них. Может быть, тебя это заинтересует?
     Сисси заглушила платком рыдание и отрицательно покачала головой.
     - Тебе не кажется, что тебе станет легче, если ты ненадолго уедешь?
     - И никогда больше его не увижу?- плача, произнесла девушка.
     Лайл почувствовала, что ее глаза тоже наполняются слезами. Слова "никогда больше" задели самую чувствительную струнку в душе.
     - Какая польза от того, что ты с ним видишься?
     - Никакой,- опять всхлипнула Сисси. Проглотив слезы, она засунула платок обратно в карман и встала, сжимая клетчатый жакет.- Все равно об этом бесполезно говорить, а мне пора идти. Вы были очень добры ко мне. Спасибо за жакет.
     Лайл вернулась на террасу и застала там одного Рейфа. Взглянув на нее поверх вечерней газеты, он сказал сладчайшим голосом:
     - Дейл уехал, чтобы совершить ночной полет. Алисия повезла его на летную площадку. Я собираюсь пройтись. Почему бы тебе не отправиться спать? Ты выглядишь совершенно обессиленной.
     Лайл взяла свою чашку. Кофе был холодным и горьким.
     - Ты знал, что он собирается летать?- спросила она.
     Рейф покачал головой.
     - Совершенно внезапное решение. Он только что туда позвонил.- Снова уставясь в газету, он добавил: - Я думаю, в Европе скоро будет война, моя сладкая.

     Птички в своих маленьких гнездышках
     Будут воевать до старости.
     Те, кто побольше, выкидывают меньших вон,
     Чтобы те погибли от голода.
     Вот они, дары цивилизации!

     Лайл отставила чашку.
     - Сколько времени Алисия собирается здесь жить?
     Рейф уронил газету.
     - Это звучит так, как будто тебе кажется, что она уже слишком долго здесь живет!
     - Разве нет?
     - Слишком долго или недостаточно долго.- Голос его все еще звучал мягко.
     - Что ты имеешь в виду?
     Внезапно Рейф мрачно посмотрел ей в глаза.
     - Ты и правда хочешь, чтобы я объяснил?
     - Да, пожалуйста.
     Брови его поднялись.
     - Будь по-твоему. Ты хочешь, чтобы Алисия уехала. Ты могла бы выгнать ее на прошлой неделе. Я не хочу сказать, что тебе бы это удалось, потому что ее позиции очень сильны. Это ее родовое поместье, ее дом, и не очень-то хорошо со стороны чужого человека было бы пытаться ее выжить. К тому же она всегда была совершенно неприступной, да и сейчас такой осталась. Это, знаешь ли, очень много значит. Все же неделю назад у тебя был небольшой шанс. Хотя я, скорее всего, поставил бы на Алисию: у нее совершенно нет совести, и она намного жестче тебя. А сейчас это пустой разговор. Прошлая неделя осталась позади, и ничто ее не вернет. Теперь тебе придется ждать, пока чары ослабеют, а до этого может пройти много времени. Алисия - очень обольстительная женщина, и она продаст душу дьяволу, лишь бы заполучить Дейла.
     Лайл стояла перед ним и слушала. Голос Рейфа был холоден, как восточный ветер. Она чувствовала такую боль, словно ее открытая рана истекала кровью. Но не кровь уходила из ее сердца, а надежда, юность и любовь. Лайл услышала слова Рейфа:
     - Это может длиться очень долго, но все же не вечно. Ты же не хочешь оставаться здесь и смотреть на это, правда?
     Он поднялся и подошел к ней.
     - Ты просила у меня совета, моя сладкая? Не важно, просила или нет, вот он: на следующие несколько месяцев Европа станет страшно неприятным местом. На твоем месте я бы уехал, пока это возможно. Поезжай в Штаты. Если ты станешь нужна Дейлу, он за тобой приедет. Если нет - что ж, в этой стране очень легко получить развод.
     Лайл стояла совершенно неподвижно, глядя на него. Лицо ее побелело, глаза расширились и потемнели. Помолчав секунду, она проговорила дрожащим голосом:
     - Почему вы все меня ненавидите? Почему вы хотите, чтобы я уехала?
     Рейф положил руки ей на плечи.
     - А разве ненависть недостаточная причина? Чего тебе еще надо? Разве ненависти недостаточно? Это очень опасная штука, зн