такси полицейский и мисс Силвер. Генри отвел Хилари в отель, где ей удалось отмыть большую часть чернил с рук и признать печальный факт, что сделать то же самое с пальто никогда уже не удастся. Они только что покончили с ленчем.
     - Генри, нужно позвонить Селине,- повторила Хилари.
     - Это еще зачем? К ленчу она уж точно нас не ждала.
     - У меня такое чувство, будто я ее уже месяц не видела,- поежившись, сообщила Хилари.- Генри, а в Шотландии, чтобы пожениться, нужно еще что-нибудь, кроме согласия? Потому что, если нет, мы могли бы сделать это прямо сегодня, и тогда нам бы уже не пришлось возвращаться. Понимаешь, мне совершенно не хочется видеть свою кузину.
     Генри крепко ее обнял.
     - Дорогая, это было бы просто замечательно. Но по закону сначала нам пришлось бы прожить здесь какое-то время.
     - И долго?
     - Недели три, если не ошибаюсь. Понимаешь, несмотря на шотландскую фамилию, я ведь никогда здесь не жил. И потом, в Англии мы сможем пожениться гораздо быстрее.
     - Скверно,- несчастным голосом протянула Хилари и потерлась щекой о рукав Генри.- Правда ведь, ужас, да? Я про миссис Мерсер. Она так плакала! Генри, ей ничего не будет? Потому что даже если она что-то и сделала, то ее заставили. Она просто не смела ему отказать. Что бы она ни сделала, он заставил ее. Вот как с этим признанием.
     - Хм. Если только она действительно не стреляла в Джеймса Эвертона. А она могла.
     - Знаю. Поэтому и переживаю за нее так. Но я все-таки надеюсь, что стреляла не она.
     - Потому что в противном случае я просто не понимаю, каким боком тут замешан Берти Эвертон, а он точно в этом замешан. Он просто обязан быть в этом замешан. Вот те на! Только вспомнил. Где мой сверток?
     Он вскочил с дивана, в углу которого только что сидел рядом с Хилари, и принялся рыться в карманах.
     Хилари озадаченно на него смотрела.
     - О чем ты говоришь, милый? У тебя не было никакого свертка.
     - Это был не сверток, а улика. С большой "У". И я ее потерял!- Он схватился обеими руками за волосы.- Будь оно все проклято! Я просто не мог ее потерять! Когда я говорил на улице с мисс Силвер, сверток еще точно был у меня. Мы как раз о нем и говорили, когда вспомнили о тебе, и все остальное вылетело у меня из головы. Знаешь, Хилари, не хочется повторяться, но если бы ты делала, что тебя говорят, и оставалась там, где тебя оставили, то...
     Хилари скромно взглянула на него сквозь опущенные ресницы.
     - Знаю, милый. То миссис Мерсер была бы уже мертва.- Скромность оказалась напускной.- Ведь была бы! Скажешь, нет?
     Генри одарил ее хмурым неприязненным взглядом.
     - Зато я потерял этот чертов сверток, и если бы не ты...
     - Не начинай,- дрогнувшим голосом попросила Хилари.- Пожалуйста.
     И в следующую же секунду единственной заботой капитана Генри Каннингхэма стало, чтобы Хилари не расплакалась и чтобы ему было позволено и дальше любить ее, обнимать и оберегать.
     Явившаяся вскоре мисс Силвер застала очень трогательную сцену. Она остановилась в дверях и тихонько кашлянула, но, поскольку никто не обратил на это ни малейшего внимания, она еще немного постояла в дверях, размышляя, как это замечательно, когда двое молодых людей настолько увлечены друг другом, после чего кашлянула снова, и гораздо громче.
     Хилари вздрогнула и рывком оторвала голову от плеча Генри. Генри подскочил. Мисс Силвер светским голосом сообщила:
     - Я боялась, вы будете беспокоиться о своем пакете, капитан Каннингхэм. Я взяла его, поскольку решила, что у меня он будет в большей безопасности.
     Она протянула ему мятый, грязный пакет, перевязанный дешевой бечевкой. Генри принял его с заметным облегчением.
     - Вы его открывали?
     - Как можно!- воскликнула задетая в лучших чувствах мисс Силвер.- Разумеется нет, хотя, признаюсь, испытывала известное любопытство. Вы как раз говорили мне, что получили его от миссис Фрэнсис Эвертон и в нем находится весьма важная улика.
     - Это рыжий парик,- сказал Генри, развязывая веревку и отбрасывая бумагу на пол. В его руках действительно оказался самый настоящий рыжий парик.
     "О!" - сказала Хилари. "Бог ты мой!" - сказала мисс Силвер. Все трое уставились на парик. Рыжие волосы имели точно такой же оттенок, как у Берти Эвертона, точно так же казались слишком длинными для мужчины и были точно так же подстрижены.
     Мисс Силвер протяжно и удовлетворенно вздохнула.
     - Это действительно крайне важная улика. Поздравляю вас от всего сердца, капитан Каннингхэм.
     - Но что это означает?- тревожным шепотом спросила Хилари, глядя на мисс Силвер круглыми испуганными глазами.
     - Это означает,- ответила мисс Силвер,- что теперь я готова все объяснить. Может быть, мы присядем? Право же, не вижу особой нужды беседовать стоя. Нет, капитан Каннингхэм, благодарю вас, я предпочитаю сидеть на стуле.
     Хилари с превеликим удовольствием вернулась в угол дивана. Она продела руку под локоть Генри и выжидающе посмотрела на мисс Силвер, которая очень прямо сидела на сделанном под шератон стуле с ярко-желтой спинкой. Ее мышиные серые волосы были аккуратно стянуты в пучок, а голос звучал уверенно и спокойно. На ее дешевой маленькой шляпке безмятежно покачивались бархатные анютины глазки. Мисс Силвер стянула черные лайковые перчатки, аккуратно сложила их и убрала в сумочку.
     - Миссис Мерсер заговорила, и думаю, все, что она сказала на этот раз,- чистая правда. Парик, позволивший Фрэнсису Эвертону воплотиться в своего брата, обеспечив ему тем самым алиби на день убийства, является лучшим тому доказательством.
     - Значит, в отеле был Фрэнк Эвертон? Фрэнк?- спросила Хилари.
     - Я была уверена в этом с самого начала,- сказала мисс Силвер.
     - Но он же был здесь, в Глазго! Получал свое содержание.
     Мисс Силвер кивнула.
     - Без четверти шесть. Позвольте, я вкратце напомню суть дела. Вы тут же поймете, что все сходится. Алиби Берти Эвертона складывается из показаний людей, видевших его в отеле "Каледониан" во вторник, шестнадцатого июля, то есть в день убийства. Сам он утверждает, что, поужинав с дядей вечером пятнадцатого, успел на обратный поезд, отправлявшийся с Кингз-Кросс в час пятьдесят ночи, и утром шестнадцатого в девять тридцать шесть утра был уже в Эдинбурге. С вокзала он отправился прямо в отель "Каледониан", позавтракал и лег отсыпаться. В половине второго он спустился на ленч, после чего писал в своей комнате письма, успев между делом пожаловаться горничной на неисправный звонок в номере. Вскоре после четырех он вышел прогуляться и по пути заглянул в офис узнать, не было ли для него телефонных звонков. В отель он вернулся уже ближе к половине девятого вечера и, позвонив горничной, попросил принести бисквитов, сказав, что плохо себя чувствует и собирается лечь. Сама горничная утверждает, что он казался не столько больным, сколько пьяным, но, когда в среду утром она принесла ему чай, он уже полностью пришел в себя и выглядел совершенно нормально.
     Мисс Силвер сделала паузу, деликатно кашлянула и продолжила:
     - В показаниях Берти Эвертона, равно как и в свидетельствах очевидцев, я заметила несколько странностей. Во-первых, почему, проживая в отеле "Каледониан", он выбрал для поездки из Лондона в Эдинбург вокзал Кингз-Кросс? Поезда, идущие с Кингз-Кросс, приходят на станцию Уэверли, расположенную чуть не в миле от отеля. Если бы он сел на поезд в Юстоне {Вокзал и станция метро в Лондоне}, тот довез бы его прямиком до станции Каледониан, которую от отеля отделяет лишь пара дверей. Почему же тогда он выбрал именно Кингз-Кросс? Напрашивается вывод, что у него были на то очень веские основания. Следствие упустило этот момент, на суде же он, кажется, не упоминался вовсе.
     - Так почему же он поехал именно до Уэверли?- спросила Хилари.
     - А он не поехал,- ответил Генри, и мисс Силвер кивнула.
     - Именно, капитан Каннингхэм. На станцию Уэверли прибыл уже Фрэнсис Эвертон. Думаю, он добрался туда из Глазго на мотоцикле. Вам не удалось выяснить что-нибудь по этому поводу?
     - К сожалению, нет. Прошло слишком много времени.
     - Я так и думала. Тем не менее я совершенно уверена, что он воспользовался именно мотоциклом. Лучшей маскировки, чем мотоциклетная шапочка и очки, трудно себе и представить. После этого он мог преспокойно оставить мотоцикл на стоянке и, спустившись на станцию и предъявив в камере хранения квитанцию, которой, можно не сомневаться, брат заранее его снабдил, получить саквояж с одеждой Берти Эвертона и вот этим париком. Переодевшись в мужской уборной и спрятав в саквояж теперь уже собственную одежду, он мог взять такси и преспокойно успеть в отель "Каледониан" к завтраку.
     - Вероятно, это была самая рискованная часть плана?- спросил Генри.- Я имею в виду, завтракать у всех на виду в зале.
     - Нисколько. Первым делом я раздобыла фотографии обоих братьев. У них явно выраженное фамильное сходство, не считая того, что у Фрэнка короткие черные волосы и залысины, а у Берти Эвертона - рыжие, причем такие, что увидев раз, забыть их уже трудно. В парике Фрэнк мог обмануть любую гостиничную прислугу. И потом, не так уж и трудно скрыть собственное лицо. Можно приглаживать волосы, читать газету - сморкаться в конце концов. Да мало ли разных способов!
     - Горничная вообще не видела его лица,- возбужденно воскликнула Хилари.- Мы разыскали ее, и она все нам рассказала. Правда, Генри? Она сказала, что такие волосы ни с чем не спутаешь, и что когда он жаловался на звонок, то писал письма, сидя за столом к ней спиной, а когда заказывал бисквиты, то разглядывал что-то в окне, а когда она принесла их, только что вышел из ванной и вытирал лицо полотенцем. Я все из нее вытянула. Скажи, Генри?
     Генри обнял ее.
     - Дорогая, у тебя такой сквозняк в голове, что я начинаю бояться, как бы ты не простудилась.
     - Вы прекрасно справились,- сказала мисс Силвер.- Все было именно так. Риск, как вы понимаете, минимальный. Достаточно один раз увидеть прическу Берти Эвертона, чтобы запомнить ее на всю жизнь. Каждый, кто видел ее в отеле, был уверен, что видел именно Берти Эвертона. Вскоре после четырех Фрэнк вышел из отеля, заглянув по дороге в офис спросить, не было ли для него звонков. Саквояж с одеждой он взял с собой. Проще всего ему было переодеться на станции. После этого ему оставалось взять со стоянки мотоцикл, доехать до Глазго и без пятнадцати шесть явиться в офис мистера Джонстона. Ехать ему было, если не ошибаюсь, что-то около сорока двух миль, так что он спокойно туда успевал. До четверти седьмого он находился в офисе, а в половине, можно не сомневаться, снова был на дороге в Эдинбург. И тут он допустил одну большую ошибку, а именно - остановился выпить. Алкоголь, как известно, был его главным врагом, и он просто не устоял перед искушением. Как только я прочла в показаниях горничной, что, когда вечером вторника она явилась в половине девятого по вызову Берти Эвертона, он показался ей пьяным, у меня возникло чувство, что это один из ключей к разгадке. Я не ошиблась. Наведя справки, я выяснила, что пьянство никоим образом не входило в число пороков Берти Эвертона. Мне не удалось найти ни одного человека, который когда-либо видел его нетрезвым, и напротив - пристрастие к алкоголю его брата давно уже стало притчей во языцех. После этого я уже не сомневалась, что алиби Берти Эвертона весьма ловко и изобретательно сфальсифицировано. Всех подробностей, думаю, мы никогда уже не узнаем. Можно только предположить, что, отделавшись от горничной, Фрэнк Эвертон дождался подходящего момента и ушел из отеля. В свою собственную одежду он переоделся, скорее всего, наверху. Вечером в гостиничных коридорах не так уж много прислуги. Ему достаточно было незаметно выйти из номера, и на этом его роль заканчивалась. Он мог забирать свой мотоцикл со стоянки и ехать обратно в Глазго. Он сыграл свою роль идеально, но все же сделал одну вещь, которой точно не было в плане его брата. Он сохранил парик, который, уверена, должен был сразу же уничтожить.
     - И теперь этот самый парик разрушит алиби Берти Эвертона,- с величайшим удовлетворением заключила Хилари.
     Мисс Силвер кивнула:
     - Парик и признание миссис Мерсер.
     Хилари подалась к ней, чуть не свалившись с дивана.
     - То, которое ей продиктовал муж? Мисс Силвер!
     - Нет, не это. Бедняжка, она все повторяла, что это неправда, а когда я сказала, что вы можете подтвердить, что оно написано под угрозой смерти, призналась, что давно уже написала настоящее, выбрав момент, когда мужа не было рядом, и все это время носила его за корсетом, завернув в носовой платок. Там, правда, были сплошные ошибки и кляксы, но начальник полиции распорядился перепечатать его на машинке, и, перечитав его, она все подписала. Мы с начальником полиции старые знакомые, и он разрешил мне захватить с собой копию. Берти Эвертон будет незамедлительно арестован. Думаю, вам стоит поскорее связаться с миссис Грей и посоветовать ей нанять хорошего адвоката. А теперь, с вашего позволения, я прочту заявление миссис Мерсер.

Глава 35

     ЗАЯВЛЕНИЕ МИССИС МЕРСЕР
     - "Я хочу рассказать то, что знаю. Я не могу больше молчать. Он, конечно, убил бы меня, если бы я не сделала того, что он от меня хотел, но с тех пор я много раз думала, что, если бы я умерла тогда, мне не пришлось бы лгать на суде и смотреть, как отправляют в тюрьму мистера Джеффри. Мысли о нем и миссис Грей на давали мне с тех пор ни минуты покоя.
     Чтобы все объяснить, мне придется начать издалека. Еще девушкой я влюбилась в Альфреда Мерсера и, уступив ему, стала его любовницей. В конце концов об этом узнали, и меня тут же уволили. Мою историю случайно услышала миссис Бертрам Эвертон - мать мистера Берти,- гостившая в тех краях. Она решила дать мне второй шанс и взяла к себе в дом помощницей кухарки, а когда в конце концов та уволилась, я заняла ее место. Все это события двадцатипятилетней давности. Мистеру Берти тогда было пять лет от роду, а мистер Фрэнк вообще только-только родился. Мистер Берти был самым прелестным ребенком, какого я только видела в своей жизни, хотя теперь по нему этого и не скажешь. У него были такие чудные волосы - ни дать ни взять новенький пенни, и столько очарования, что перед ним просто невозможно было устоять. Думаю, это его и сгубило. Слишком уж легко ему все давалось. Он любил живопись и музыку, но больше всего он любил деньги. Он любил их больше всего на свете, и с этого-то все и пошло. Сначала он просто воровал деньги у других детей, но вскоре выяснилось, что многие из них отдают ему деньги сами, чтобы он только не ябедничал на них, и это уже выглядело похуже, чем воровство. Это просто разбило сердце его матери, и она никогда уже не сумела полностью прийти в себя. Потом его послали учиться за границу, откуда он вернулся законченным бездельником и связался в Лондоне с компанией точно таких же. А вскоре его мать умерла, и семья распалась. Я уехала и долгие годы ничего об Эвертонах не слышала.
     А потом я случайно снова встретила Альфреда Мерсера. Я работала тогда в Лондоне, и у меня как раз был выходной. Мы посидели с ним в кафе, выпили чаю, вспомнили старые времена, а потом стали встречаться опять. Вскоре он обрел надо мной такую же власть, как и прежде. Кажется, не было вещи, которой я не смогла бы для него сделать, и, когда он сказал мне уволиться, я тут же отказалась от места. Он сказал, что теперь мы поженимся и будем работать у мистера Джеймса Эвертона, который живет в Солвей-Лодж, Путни, и приходится моей миссис Бертрам деверем. И мы поехали туда и устроились на работу как семейная пара, потому что так хотел Альфред. Он обещал мне, что мы сначала поженимся, но все тянул и тянул с этим. У меня были свои рекомендации, у Альфреда - свои, и он сказал мистеру Эзертону, что мы женаты, а я не решилась возразить. Я и так никогда не возражала ему, а к тому времени начала уже бояться его до смерти.
     Примерно тогда же я узнала, что Альфред тайком встречается с мистером Берти. Однажды мы встретит его на улице. Он остановился и заговорил с нами, называя меня Лу - в точности как называл в детстве, когда приходил на кухню и хотел выпросить у меня сладости. Я тут же подумала про себя: "Ему и сейчас что-то нужно", только не знала что. А когда я сказала об этом Альфреду, он приказал мне заткнуться.
     Мистер Джеймс Эвертон не любил мистера Берти. Его душа целиком лежала к другому племяннику, мистеру Джеффри Грею, с которым они вместе работали. Кажется, они назывались присяжными бухгалтерами {Вокзал и станция метро в Лондоне}. Не знаю уж, как это вышло, только мистер Берти узнал о какой-то ошибке, которую его дядя допустил на своей работе. Подробностей я не знаю, но со слов Альфреда поняла так, что мистер Эвертон подправил отчетность, чтобы выручить какого-то своего друга, и, всплыви это, у него были бы крупные неприятности с законом. Мистер Джеффри, конечно, ничего об этом не знал, а дядя настолько дорожил его мнением, что готов был на все, лишь бы так оно и оставалось.
     И, конечно, он согласился встретиться с мистером Берти и все это обговорить. Мистер Берти специально приехал для этого из Шотландии. Это было пятнадцатого июля, за день до того, как мистера Эвертона убили. Мистер Берти приехал к ужину, а потом они вдвоем ушли в кабинет и долго там разговаривали. Я уже тогда догадывалась, что происходит что-то неладное, только не знала еще, что именно. Я просто поднималась наверх и, проходя через холл, слышала, что мистер Эвертон кричит на племянника так, словно уже и себя не помнит. И еще Альфред проговорился, что теперь мы обеспечены до конца жизни. Он поцеловал меня, чего уже очень давно не делал, и сказал, что подал наконец наше заявление и чтобы я купила себе новую шляпку и вообще привела себя в порядок. Но я еще ничего не знала тогда - клянусь, что не знала".
     - Шантаж!- воскликнул Генри.- Ничего себе! Так вот почему он изменил завещание! Он попросту влип, и Берти, воспользовавшись этим, заставил его переписать завещание на него!
     - Не мешай!- прошипела Хилари.- Читайте дальше, мисс Силвер.
     Мисс Силвер кивнула и продолжила:
     - "На следующий день мистер Эвертон скверно себя чувствовал. Альфред сказал мне, что он ездил менять свое завещание и мистер Берти уже поставлен об этом в известность. "Считай, что нам всем чертовски повезло",- сказал он. И еще сказал, что пригласил к ужину миссис Томпсон. Это случилось шестнадцатого июля. День был очень жарким и солнечным, и мистер Эвертон почти не выходил из своего кабинета. Он распорядился оставить холодный ужин в столовой, потому что не знал, когда спустится. Без четверти семь Альфред позвал меня наверх в нашу комнату и сказал, что мистер Эвертон застрелился. Он сказал, что никто не должен узнать об этом до тех пор, пока миссис Томпсон не пробудет в доме достаточно, чтобы снять с нас всякие подозрения. Он сказал, что нас обязательно обвинят в его смерти, если в этот момент мы будет в доме одни, а миссис Томпсон так плохо слышит, что просто не сможет сказать, был выстрел или нет. Потом он объяснил мне, что я должна делать и говорить, и поклялся, что, если я хоть раз ошибусь, он вырежет мне сердце. Он показал мне номе и предупредил, что тогда мне уже никакая полиция не поможет, а потом заставил встать на колени и поклясться, что я все выполню в точности. А чтобы миссис Томпсон ничего не заподозрила - потому что после всего услышанного я была в ужасном состоянии,- я должна была сказать ей, что у меня разболелись зубы. В половине восьмого пришла миссис Томпсон. Не знаю, как мне удалось не выдать себя. Альфред сказал ей, что я сама не своя от боли, и она в это поверила. В восемь я вышла с кухни, чтобы отнести тарелки в столовую, и, возвращаясь через холл, едва устояла на ногах, потому что услышала в кабинете голос мистера Эвертона. Он говорил по телефону - и это при том, что я час как считала его мертвым! Я просто окаменела. Он сказал: "Приезжай как можно скорее, Джеф" - и повесил трубку.
     Дверь была чуть приоткрыта, и я все прекрасно слышала. Я слышала, как он прошел через комнату и подтащил крес