рассказала маме, а она заметила: "Мужчина, который забыл первую жену, забудет и тебя, не сомневайся". Вот что сказала мама, и я такой не буду, но и выходить замуж за человека, для которого я сама буду служить лишь чьим-то обрамлением, не хочу.
     - Я тебя хорошо понимаю.
     - Он такой симпатичный, правда? Но когда дело касается того, чтобы жить с человеком, то красота не в лице, а в том, что он делает. Я хочу сказать, надо хорошенько подумать перед тем, как на что-то решиться, правда?- Фэнси прыснула со смеху.- Я столько наболтала... Не знаю, что ты обо мне подумаешь. С тобой почему-то легко говорить. Ну, может, пойдем?
     По дороге домой она призналась Карру:
     - Я ее представляла себе совсем не такой. Элизабет довольно мила.
     Карр скривил рот в улыбке.
     - Да, мила.
     Он сказал это так, как будто подшучивал над ней, но над чем тут шутить?! Все-таки Карр странный. Ты можешь из кожи вон лезть, чтобы его рассмешить, но с таким же успехом можно обращаться к кирпичной стенке. А потом вдруг засмеется, когда нет ничего смешного. И все-таки, пока он смеется...
     Она опять вернулась к теме Элизабет Мур.
     - Жалко, что она не замужем. Я даже подумать не могу, что в двадцать пять лет могу быть не замужем.
     На этот раз он откровенно засмеялся. А что тут смешного?
     - Ну, голубушка, тебе до этого еще далеко. Сколько? Пять лет?
     - Шесть. И я не вижу, что тут смешного! Девушка не должна надолго откладывать замужество, так мама говорит. Она говорит, выбери свой путь, нет ничего хорошего, если выйдешь замуж, а мужчина потребует, чтобы все было так, как хочет он. Я не хочу сказать, что он должен ходить по струнке, но когда двое вместе, то будет правильно, если оба будут брать и давать, а когда пойдут дети - ну, тогда, конечно, будешь больше давать, чем брать, если ты меня понимаешь. Вот что мама говорит, а она вырастила шестерых, она знает.
     Карр перестал смеяться. Никогда еще он не испытывал меньше любви к Фэнси, чем сейчас, но нравилась она ему вдвое больше, чем раньше. Он сказал:
     - Твоя мама очень умная женщина, я хотел бы с ней познакомиться. И я думаю, что со временем ты станешь кому-то хорошей женой.
     - Но не тебе?
     Слова сами сорвались с языка, но что сказано - того не воротишь. А он смотрел на нее с загадочной улыбкой в глазах и говорил:
     - Нет, думаю, что не мне.
     Ее прелестные щечки покраснели. Она устремила на него открытый взгляд больших голубых глаз и сказала:
     - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Наверное, мы оба думали, что у нас что-то получится, но не получилось. Я поняла это сразу, как только увидела тебя рядом с Элизабет. Ты был в нее влюблен?
     Его взгляд стал холодным.
     - Давным-давно.
     - Был влюблен - это не совсем точно. Я сказала бы, что ты и сейчас в нее влюблен. Вы подходите друг другу, если ты понимаешь, о чем я говорю. Вы были помолвлены?
     Он повторил те же слова:
     - Давным-давно.
     Они шли и молчали. Фэнси думала: "Нельзя же идти две с половиной мили и молчать! Я сейчас закричу, а он решит, что я свихнулась. Как же тихо на деревенской улице, даже мысли слышны". Чтобы нарушить молчание, она сказала:
     - Она тоже в тебя влюблена, это я тебе говорю.
     Он нахмурился, но не рассердился, потому что положил руку ей на плечо.
     - Если у тебя не получится самой, всегда можно обратиться в брачное агентство. А теперь давай не будем говорить обо мне, лучше расскажи про свою маму и про остальных пятерых.

Глава 6

     Катерина Уэлби оглядела свою гостиную и подумала, что комната выглядит очень мило. Некоторые вещи пообтрепались, но все еще вполне приличны, как и подобает вещам из Меллинг-хауса. За маленький столик времен королевы Анны ей в любой момент - захоти она продать его - дадут двести фунтов. Как и персидские коврики, он был подарком миссис Лесситер - ну, почти что подарком, с этим никто не будет спорить. В случае чего миссис Мейхью припомнит, как сама слышала, что миссис Лесситер сказала: "Даю миссис Уэлби эти коврики и столик из Голубой комнаты". И еще добавила: "Ими вполне можно пользоваться". Но миссис Мейхью не придется вспоминать, разве что кто-то ее к этому подтолкнет, а Катерина Уэлби подталкивать не собирается. Почти все в Гейт-хаусе досталось ей на несколько спорных основаниях. Она намеревалась обсудить это с Джеймсом Лесситером. В сущности, поэтому она и ждала его к себе на кофе. Все, что есть в Гейт-хаусе, ей предстояло представить как дары его матушки.
     Она еще раз огляделась с признательностью и удовольствием. Конечно же, тетя Милдред намеревалась отдать эти вещи ей. И не имеет значения, что занавески выкроены из старых выброшенных штор бог знает какой давности и уже полинявших, но ведь парча-то дивная: на тускло-розовом фоне ровные ряды чуть заметных голубых и зеленых веночков. Парчи хватило и на то, чтобы обить кресла и диван, а диванные подушки вторят по цвету веночкам. Катерина оделась в тон комнате. Зеркало в золоченой раме над камином отразило тускло-голубое платье для домашних приемов, красивые волосы и гордый поворот головы. Тут же она услышала долгожданные шаги, вышла на узкую площадку и распахнула дверь.
     - Джеймс, входи! Очень рада! Дай я на тебя посмотрю! Не будем подсчитывать, сколько лет мы не виделись, правда?
     Он был без шляпы, в темном костюме, без пальто и шарфа. Она провела его в освещенную комнату, и он, засмеявшись, сказал:
     - Судя по тебе, этих лет вовсе не было. Ты ничуть не изменилась.
     - Да что ты!- просияла Катерина.
     - Ты стала только красивее, но, думаю, знаешь это и без меня. А что ты скажешь обо мне - я изменился?
     Она смотрела на него с неподдельным изумлением. Раньше он был симпатичным парнем. В сорок пять лет он стал красивым мужчиной, чего никак нельзя было ожидать, фотография в доме тети Милдред не солгала. Не переставая улыбаться, она сказала:
     - Думаю, ты прекрасно обойдешься без подпитки своего тщеславия. О, Джеймс, как я рада тебя видеть! Подожди минутку, сейчас принесу кофе. Ко мне девушка приходит только утром.
     Когда Катерина вышла, он осмотрелся. Все было ему знакомо; некоторые вещи были очень ценными. Видимо, их для нее сюда поставила мать. Надо встретиться с Хоулдернессом и выяснить, как все выглядит с точки зрения закона. Если он думает продавать Меллинг-хаус, то с Гейт-хаусом впридачу, и ему придется предъявить пустующее владение. Но если Катерина получила Гейт-хаус без мебели и платит за него ренту, ее будет невозможно выселить. Беда в том, что, скорее всего, нет никакого письменного соглашения, и нечем будет доказать, что в этом домике не предусмотрено наличие мебели из Меллинг-хауса. Если мать отдала ее Катерине, он ничего не сможет поделать. Красивая женщина Катерина, красивее, чем была двадцать пять лет назад, правда, по теперешним меркам, полновата. Он подумал о Рете. Вполне возможно, что и она потолстела, с девушками-статуэтками такое случается. Ей сейчас сорок три года.
     Вошла Катерина с подносом и с улыбкой на губах.
     - Ты уже виделся с Ретой?
     - Нет еще.
     Она поставила поднос на столик с резной окантовкой. Ценная вещь, он помнил ее. Оглядевшись, Джеймс решил, что Катерина неплохо устроилась - больше чем неплохо.
     - Вот будет забавно, если мы уговорим ее прийти! Я попробую. Есть только одна причина, по которой она не придет.
     - Какая?
     Катерина засмеялась.
     - Дорогой Джеймс, ты забыл, что такое Меллинг. Он не меняется.
     Она взяла трубку. Он подошел и встал рядом. Щелчок и в трубке раздался голос Реты. Да, голос прежний, он не изменился, как и Меллинг...
     - Это Катерина. Послушай, Рета, у меня Джеймс. Да, стоит рядом со мной. И мы оба хотим, чтобы ты пришла! А если ты в качестве оправдания выставишь Карра с его девушкой, я подумаю тоже самое что и Джеймс.
     - Буду рада снова увидеться с Джеймсом,- спокойно ответила Рета.- Не оставляй для меня кофе, я уже пила.
     Катерина положила трубку и весело взглянула на Джеймса.
     - Я так и знала, что это ее заденет! Она не захочет, чтобы ты подумал, будто она избегает встречи с тобой.
     - Почему она должна избегать?
     - Я тоже думаю, что нет ни малейшей причины. А забавно все-таки, что вы оба так и не женились...
     - У меня не было ни времени, ни намерения,- бросил он отрывисто.- Одному сподручнее разъезжать.
     - И много ты разъезжал?
     - Относительно.
     - Получил, что хотел?
     - Более или менее. Всегда есть перспективы.
     Она со вздохом подала ему кофе.
     - Должно быть, это было замечательное время. Расскажи мне о нем.
     Рета Крей ступила на пятачок у подножия лестницы и кинула пальто на перила. Она была зла на Катерину, что та подстроила ей ловушку. Ей уже было сказано "нет", но когда ее слушал Джеймс, Рета не смогла отказать. Всем в Меллинге, и ему в том числе, должно быть ясно, что она встретила его спокойно, с дружеским безразличием. Она посмотрелась в зеркало. От злости у нее раскраснелись щеки, придав лицу живые краски. Рета пришла в чем была - в домашнем красном платье. Оно слегка село, классические длинные складки тесно облегали тело. Рета открыла дверь гостиной в тот момент, когда Катерина говорила:
     - Как это великолепно!
     Джеймс Лесситер увидел в дверях Рету и встал ей навстречу.
     - Привет, Рета.
     Их руки соприкоснулись. Рета ничего не почувствовала. Злость ушла, напряженность ослабла. Это было не привидение, которое вернулось из прошлого, чтобы терзать ее. Перед ней стоял незнакомец, красивый, статный мужчина средних лет. Джеймс и Катерина расположились по разные стороны камина. Она поставила стул между ними и села - инородное тело в комнате пастельных тонов. У нее рябило в глазах от изобилия мелких вещиц, но благо, все они были нежного, бледного цвета.
     - Я зашла только поздороваться. Я не могу остаться, у меня в гостях Карр с другом.
     - Карр?- Джеймс повторил имя, как это сделал бы любой незнакомец.
     - Сын Маргарет. Помнишь, она вышла замуж за Джека Робертсона. Они оставили мне Карра, когда уехали на восток, но они так и не вернулись, и его вырастила я.
     - Карр Робертсон...- Это было сказано так, как обычно произносят чужое имя.- Я сожалею о Маргарет. Сколько лет мальчику?
     - Его уже не назовешь мальчиком. Ему двадцать восемь лет.
     - Женат?
     - Был. Она умерла два года назад.
     - Печально. Кажется, я задаю глупые вопросы.
     - Такое в жизни случается,- со спокойствием произнесла Рета. Катерина отклонилась в сторону, ставя чашку на стол.
     - Не бери в голову, Джеймс. В сущности, никто из нас не знал Марджори, Меллинг был ей не интересен. По-моему, Рета видела ее не больше десяти раз. Что касается Карра, думаю, у него есть кому поплакаться и у кого найти утешение. Друг, которого он привез с собой,- ослепительная блондинка.
     - Что за дешевка, Катерина!- одернула Рета.
     Прежний откровенный голос, прежняя откровенная злость. Афина Паллада, презирающая смертных. Рета - красивое создание, но, возможно, с ней нелегко жить. Он начал расспрашивать о людях Меллинга.
     Через двадцать минут она собралась уходить.
     - Я тебя провожу,- предложил Джеймс.
     - В этом нет необходимости, Джеймс.
     - Приятное не всегда бывает необходимым. Катерина, если позволишь, я потом вернусь, так что не прощаюсь.
     На улице совсем стемнело. Луны на небе не было, но не было и облаков. Звезды заволокла легкая дымка, не плотнее, чем туман в сентябре перед восходом солнца. Воздух был влажный и чистый, пахло дымом и прелыми листьями.
     Они прошли треть недолгого пути к дому Реты, когда Джеймс заговорил.
     - Мне в самом деле нужно с тобой поговорить, Рета. Я не знаю, какое соглашение было между матерью и Катериной по поводу Гейт-хауса. Может, ты сможешь мне в этом помочь?
     Она замедлила шаги.
     - Не знаю, чем я могу тут помочь. Почему ты спрашиваешь у меня?
     - Разве это не лучший способ выяснить?- удивился Джеймс.- Я надеялся на более беспристрастное отношение.
     - Тогда тебе лучше переговорить с мистером Хоулдернессом.
     - Я так и сделаю. Но у меня такое впечатление, что он не все знает. Ты же помнишь, какая моя мать - она все делала по-своему: самодержица, гранд-дама. Скорее всего, ей и в голову не пришло упомянуть о приватном соглашении с Катериной. Я хотел бы знать, говорила ли она тебе о нем? Давай еще немного пройдемся. Так говорила?
     - Да. Когда Катерина приехала сюда после смерти мужа, она сказала: "Тетя Милдред пустила меня жить в Гейт-хаус за ничтожную ренту". А когда я после этого встретила твою мать, она мне сказала: "Я разрешила Катерине жить в Гейт-хаусе. Похоже, Эдвард Уэлби оставил ей доход в две с половиной пенни в год".
     - А про ренту моя мать ничего не говорила?
     - Нет.
     - А про мебель?
     - Да, она сказала, что Катерина может занять две комнаты в первом этаже, и, видимо, ей придется разрешить Катерине взять кое-какую мебель.
     - Это может означать что угодно. Меня интересует, эту мебель она отдала напрокат или насовсем?
     - Не знаю.
     - Некоторые из вещей довольно ценные.
     - Догадываюсь. Может, Мейхью знает?
     - Нет. Слушай, это длилось годами. То и дело моя мать говорила: "Я разрешила миссис Уэлби взять то-то и то-то". Или Катерина говорила: "Миссис Лесситер сказала, что я могу взять то и это". Предметы уносились в Лодж - и ни малейшего упоминания о том, отданы они насовсем или на время. Я сомневаюсь, что некоторые вещи мать могла отдать просто так.
     - Да, непонятно. Может, сама Катерина скажет, подарены эти вещи или нет?
     Джеймс засмеялся.
     - Дорогая моя Рета!
     В его голосе и смехе было столько сарказма, что к этим трем словам ничего не надо было добавлять.
     Они дошли до ворот Лоджа и повернули обратно. Оба вспомнили, как часто они так гуляли - под звездами, под луной, среди темных сумерек, переполненные любовью настолько, что не было сил расстаться. Любовь ушла, как ушла юность и эти долгие прощания. Единственное, что осталось, думала Рета, так это прежнее завораживающее чувство близости. В комнате Катерины Джеймс показался ей незнакомцем. Сейчас, в темноте, ее охватила... нет, не прежняя любовь, а прежнее ощущение присутствия близкого человека. И оно подтолкнуло ее на опрометчивые слова:
     - Джеймс, а ты не мог бы... отпустить ее?
     Он засмеялся.
     - Отпустить со всем этим?
     - А почему бы нет? Ты обходился без этих вещей долгие годы. Ты сделал много денег, не так ли? К тому же никто не сможет точно сказать, каковы были намерения твоей матери. Если поднимется скандал, Катерина... будет страшно расстроена.
     - Не сомневаюсь,- с усмешкой сказал он.- Но видишь ли, все не так просто, как ты думаешь. Мне предложили за Меллинг-хаус очень хорошую цену, но я должен предоставить пустующее владение. Это относится и к Гейт-хаусу. Если Катерина получила меблированный дом, тогда все в порядке - я ее извещу, и она должна будет выехать. Но если дом был не меблированный, тогда это совсем другое дело. Вот мы и опять дошли до твоей калитки. Я должен вернуться. Посмотрим, что сообщит мне Катерина, но если она не изменилась, в чем я уверен, то нам и на два квартала не подступиться к правде.
     - Джеймс!
     Он снова засмеялся.
     - Ты тоже не изменилась. Ты все тот же добрый друг, а я - тот же злейший враг. Не забывай, ты ничем не обязана Катерине. Она изо всех сил старалась перебежать тебе дорогу.
     - Все это в прошлом.
     - А сейчас ты хочешь, чтобы я не был к ней суров. Ну-ну! Жить так, как ты,- это не окупается, но я понимаю, что ты не можешь иначе. Ты даже не пытаешься, а я тем более не намерен сворачивать со своего пути. Как ты знаешь, он мне никогда не изменял. Если есть хоть фартинг долга, я его получу.
     - Не понимаю, что ты имеешь в виду.
     - Разве? Что ж, объясню: я вот думаю, ограничились ли, притязания Катерины простым переносом мебели? Есть у меня такая мысль, что она уже давно стала по ту сторону закона.
     - Джеймс!
     - У меня отличная память, и мне кажется, что в доме пропало множество мелких ценных вещей, которые легко было обратить в деньги. Позволь, я открою тебе калитку.
     - Джеймс...
     - До свиданья, дорогая. Как я уже сказал, ты совсем не изменилась. А жаль.

Глава 7

     На следующий день после своего приезда мисс Силвер отправилась с миссис Войзи по магазинам. В Меллинге были мясная лавка, булочная, где продавались также пирожные, бисквиты, фруктовые консервы в стеклянных банках, и конфеты, и бакалея, где набор товаров приближался к ассортименту универмага. Например, вы могли начать с левого конца прилавка - купить бекон, кофе и пшеничную крупу, постепенно продвигаясь направо, вы покупали яблоки, картошку и овощи, дальше видели веревки, садовый инвентарь, хозяйственные сумки, сапоги и туфли, развешанные по стене на гвоздях, как связки лука. Где-то посредине размещался стенд с открытками - наличие пресс-папье возвещало о том, что магазин служит и почтовым отделением, где можно получить марки и бланки для телеграмм. Понятно, что при таком разнообразии предложений бакалея становилась местом встреч. Мисс Силвер была представлена мисс Эйнджер, сестре викария, грозной даме с седыми волосами и римским носом, в твидовом костюме, который выглядел на ней, как боевые доспехи,- на такое сравнение наводили то ли крупная черно-белая клетка на сером фоне, то ли сама фигура мисс Эйнджер. Она ругалась с миссис Гроувер из-за бекона и с трудом оторвалась от этого занятия.
     - Слишком толстый кусок и слишком много жира... Говорите, ваша школьная подруга? А, здравствуйте... И чтобы больше такого не было, иначе я пожалуюсь викарию.
     Миссис Гроувер покраснела, стиснула зубы и сдержалась. Миссис Войзи сделала шаг к почтовому стенду и схватила за руку мисс Крей.
     - Реточка, я хочу познакомить вас с моей подругой. Мы вместе учились в школе.
     Рета вздохнула - она спешила, но двадцатилетний опыт общения с миссис Войзи научил ее тому, что с ней спешить не удастся, она не отпустит свою большую, крепкую руку, пока не выполнит общественную обязанность. Рета поздоровалась и тут же получила приглашение на чай.
     - И не пытайтесь отговориться, что вы не можете, Реточка, потому что я точно знаю, что Карр и мисс Белл уехали в город на целый день. Пекарь видел, как они уезжали. Он сказал, что все знает, потому что в это время небо заволокла черная туча, а он заметил, что мисс Белл без зонтика, и выразил пожелание, чтобы она не промокла. По его словам, он посоветовал ей взять зонтик, но она только засмеялась. Сколько еще они будут жить у вас?
     - Точно не знаю. Карр привез с собой рукописи для правки.
     - У него такой вид, как будто ему не мешало бы взять долгий отпуск. Так вы придете на чай? Я позвоню Катерине, приглашу и ее. Я хочу, чтобы Мод Силвер познакомилась с вами обеими.- Она наклонилась к Рете и сказала громогласным шепотом: - Она знаменитый детектив.
     Мисс Силвер разглядывала открытки. Меньше всего она была похожа на детектива, и Рета испуганно переспросила:
     - Что она делает?
     - Расследует преступления,- объяснила ей миссис Войзи прямо в ухо. Она наконец отпустила руку Реты и отступила на шаг.- Жду вас в полпятого. Мне совершенно необходимо перекинуться словечком с миссис Мейхью.
     Миссис Мейхью покупала лук и шесть килограммов картошки.
     - Я раньше и не думала, что придется выходить дальше своего сада, но мистер Эндрю был не в состоянии поддерживать чистоту в доме, это правда, и мистер Гроувер действительно не умеет, ну, и деваться было некуда. Так что если Сэм после школы сможет мне все это занести...- Она повернулась, маленькая кроткая женщина с жалобным голосом, и ее тут же прижала в угол миссис Войзи.
     - Ах, миссис Мейхью, вы, наверное, совсем захлопотались после возвращения мистера Лесситера. Как это неожиданно, правда? Всего лишь на прошлой неделе я сказала викарию: "Что-то ничего не слышно насчет того, что Меллинг-хаус снова оживет",- и еще я сказала, что мне жаль, что он стоит закрытый. Ну, я надеюсь, на этот раз мистер Джеймс больш