она мне потребуется, потому что это - отягчающее вину обстоятельство! Если вы оставите меня в покое, я может быть и перестану сердиться к тому времени, когда он вернется домой. Значит, он взял "остин". Честно говоря, я бы предпочла, чтобы на нем уехал Ниниан. Так куда же девался Джеффри?
     Эдна нервно крошила хлеб на скатерть рядом со своей тарелкой.
     - Я на самом деле не знаю. Я не спрашивала.
     Адриана рассмеялась.
     - Возможно, возможно - мужчины в самом деле этого не любят. Особенно если они собираются что-то натворить.
     Хотя, конечно, Джеффри... - Адриана рассмеялась, не договорив.
     - Тебе не кажется, дорогая, что ты слишком сурова? - небрежно заметил Ниниан.
     - Возможно, - ответила Адриана, кладя себе салат. - В любом случае, - продолжала она, - поскольку Джеффри здесь нет, он не сможет вести нашу машину. Это сделает Мириэл. Нет, Ниниан, для тебя у меня другое поручение. Мы высадим тебя и Дженет в Ледбери - вы обменяете книги в библиотеке и кое-что купите. Короче говоря, Дженет будет делать покупки, а ты - нести свертки.
     - Мне нужно забрать Стеллу, - заметила Дженет.
     - Из танцкласса? Ничего, посидит у викария подольше.
     Мы можем забрать ее на обратном пути. Все решено, и хватит об этом.
     - После ленча я обычно отдыхаю, - обреченным голосом заявила Мейбл Престон.
     - Я тоже, - отрезала Адриана, - но часа на отдых более чем достаточно. Человек не должен позволять себе обзаводиться дурными привычками. Ну ладно, все решено, и пусть каждый будет готов к выходу ровно без четверти четыре.
     Ниниану было позволено вести машину до самого Ледбери. Затем наступил ужасный момент, когда Адриана вдруг засомневалась, стоит ли его отпускать:
     - Мириэл так нервно водит машину, - сказала она. - Да, голубушка, это именно так, и незачем испепелять меня глазами, - она ослепительно улыбнулась Дженет:
     - Надеюсь, вы благодарны мне за то, что я позволяю вам похитить нашего единственного кавалера. А теперь, Мейбл, я хочу показать тебе башню Руффорда. Сама-то я и пытаться не буду туда залезть, но Мириэл пойдет вместе с тобой.
     Сегодня вид сверху должен быть просто отличным.
     Мириэл все еще протестовала, говоря, что боится высоты и ни за что не полезет на башню, когда машина, взревев, рванулась с места.
     Ниниан рассмеялся.
     - С Адрианой не поспоришь! Но чего ради заставлять эту несчастную Мейбл карабкаться на самый верх башни?
     Они обменяли книги в библиотеке и довольно быстро покончили с длинным списком покупок, настолько рутинных, что не имело смысла ехать за ними - все это, за исключением, пожалуй, библиотеки, можно было устроить по телефону. Впрочем, как заметил Ниниан, дареному коню в зубы не смотрят.
     - По-моему, Адриана просто хотела оставить нас наедине.
     - Чушь! - ответила Дженет и тут же получила отповедь.
     - Ты слишком торопишься с выводами! Причем это не первый случай, когда я говорю тебе об этом! Адриана пытается сосватать нас для собственной забавы, а то, что Мириэл так злится, придает забаве дополнительную пикантность.
     - С какой стати ей злить Мириэл?
     - Вопрос не ко мне, дорогая, - но факт очевиден.
     Смею предположить, что это такая игра - Адриана не упустит случая метнуть дротик в любую мишень - не со зла, а просто ей хочется посмотреть, удастся ли нас поддразнить.
     Если удается - очко в ее пользу, а если мы сумеем отразить удар или не обратим на него внимания, ну что ж, тогда это наша победа.
     - Люди могут ненавидеть тех, кто с ними так играет, - рассудительно заметила Дженет.
     Ниниан рассмеялся.
     - По-моему, Адриану это бодрит.
     Их обещали подобрать на углу, на повороте к вокзалу, в четверть пятого, поскольку, как уверяла Адриана, пять часов совсем не поздно для чая и они в любом случае будут дома без четверти пять. Но без двадцати четыре Ниниан заявил, что если он немедленно не подкрепит свои силы, у него немедленно разовьется ненависть к походам за покупками, которая может стать хронической.
     - И только подумай о том, как неприятно тебе будет это обнаружить!
     Дженет сурово глянула на него - так ей, во всяком случае, казалось самой.
     - Мне?
     - Именно. Неужели ты не боишься, что у меня разовьется подобный комплекс? Представляешь, тебе не удастся всучить мне даже малюсенький списочек покупок, провожая меня на службу и целуя на прощание!
     Проигнорировав всю фразу, за исключением единственного поразившего ее слова, Дженет, затаив дыхание, переспросила:
     - На службу?
     - Конечно. Разве я не говорил? С первого октября я становлюсь подневольной клячей в издательстве. У меня будет свой конверт с зарплатой и свой письменный стол в задней комнате с видом на помойку.
     Ниниан заметил, как изменилось выражение лица Дженет - потеплело и оживилось:
     - О, Ринган! - воскликнула она и затем добавила поспешно:
     - Тебе это очень противно, да?
     Он тихонько взял ее за локоть и крепко сжал.
     - Если бы мне было противно, я бы просто не стал этого делать. На самом деле думаю, это может оказаться довольно интересно. Это "Фирт и Сондерс", ну ты знаешь. Ты должна помнить Эндрю Фирта. Мы всегда были друзьями, и, когда я узнал, что у него открылась вакансия, я подумал, что могу вложить деньги покойного кузена Джесси Рутерфорда, которые он мне оставил. Эндрю сказал, что они, скорее всего, меня возьмут, и действительно взяли. Я закончил еще одну книгу, так что теперь я не с пустыми руками.
     Дженет молчала. Они брели вдоль витрин магазинов.
     Вокруг было полно народу, они шли сквозь толпу. Это что-то новенькое. Значит, Ниниан рассказал ей то, о чем ни словом ни обмолвился Стар. Он рассказывал Дженет многое, но обычно Стар тоже об этом знала.
     - Я думала, твоя книга - вторая - хорошо расходится.
     - Да. А следующая пойдет еще лучше, и так далее. Но не думай, пожалуйста, что я решил бросить писать - просто у меня есть неплохой план. А теперь свернем вот сюда и выпьем чайку. Подходящее местечко, чтобы поболтать.
     В двух шагах от них, в узенькой извилистой улочке, сверкал большой золотой чайник-вывеска, новенькая и блестящая. Заведение, которое он рекламировал, вряд ли было сильно древнее - подобное сооружение долго не простояло бы. Мутные окна бутылочного стекла пропускали ровно столько света, чтобы видеть чуть дальше вытянутой руки, а потолочные балки грозили сотрясением мозга всякому, кто был хоть чуточку выше шести футов. Пока они пробирались через зал, плотно заставленный маленькими столиками, Ниниан наклонился к ней и шепнул:
     - Вообще-то "Чайник" - занятное местечко. Люди прячутся тут, когда не хотят, чтобы их узнали. И представь себе, именно здесь они и сталкиваются нос к носу с теми, с кем меньше всего хотели бы встретиться. Но вон там, в дальнем конце зала, есть и вправду укромные уголки.
     Они добрались до столика в закутке, совершенно скрытом от любопытных глаз. Под потолком еле тлела оранжевая лампочка. Воображаю, что тут за чай, подумала Дженет, знавшая из опыта, что средневековый колорит - один из способов замаскировать серьезные огрехи. Но когда чай наконец принесли - в приземистом оранжевом чайнике, на редкость неудобном, - тот оказался очень неплох, а пирожные так просто великолепны. Съев четыре пирожных, Ниниан продолжил рассказ о своей предстоящей работе в издательстве:
     - Знаешь, я не хочу, чтобы книги были для меня средством заработать на кусок хлеба. По-моему, это самоубийство - по крайней мере для меня. Приятно, когда можешь сказать: мне плевать, что думает публика - я намерен писать о том, черт меня дери, что сам выбрал. Хочется мне корпеть над книгой год - и буду корпеть, и не желаю, чтобы мне мешали. А если мне приспичит спалить всю эту писанину у всех под носом - возьму да и спалю. Единственная проблема в том, что я привык есть каждый день, а лавочники, алчные души, требует, чтобы по их счетам. платили. Получается, дружок, что надо зарабатывать денежки, а идея с издательством лично мне представляется плодотворной. Плохо ли - честно трудиться плюс иметь возможность врезать собратьям по перу либо протянуть им руку помощи - смотря по тому, что тебе в голову взбредет, - и за все это еще получать неплохое жалованье! Кроме того, это еще и не худший способ вложить капиталец.
     Думаю, что вряд ли скоро кому-нибудь захочется национализировать издательское дело, а до тех пор мы будем исправно получать заработанное.
     Дженет поставила на стол свою чашку, глаза наконец привыкли к полумраку, и она разглядела, где находится блюдечко.
     - Что, без комментариев? Почему ты не спрашиваешь, что я хочу сделать, когда начну получать хорошие деньги?
     - А что, надо было спросить?
     - Ну, по крайней мере я ждал такого вопроса. Но я все равно скажу. Я собираюсь жениться, а статистика показывает, что жены предпочитают регулярное поступление денег в семейный бюджет - это спасает от неловких ситуациях в очередях. Жены не любят ждать, пока треска на прилавке потеряет товарный вид и окажется завернутой в газету. И тем более не любят просить продавца подождать с присылкой счета до тех пор, пока не выйдет очередная книга. Это чревато снижением социального статуса и падению в глазах других.
     Подливая себе чаю, Дженет обожгла пальцы и поспешно поставила чайник на стол.
     - Снова без комментариев? - спросил Ниниан.
     - Рыбу в кредит не покупают. Для этого надо выпускать по книге в неделю или хотя бы в месяц, и то надо быть на очень хорошем счету, чтобы тебе это позволили.
     - Вообще-то я не особенно люблю рыбу, так что уж будь добра запомни и готовь ее мне не чаще двух раз в неделю.
     Повисло молчание, наконец Дженет ответила:
     - Мне не нравится, когда со мной так разговаривают.
     - Правда?
     - И той девушке, на которой ты собираешься жениться, тоже не понравится.
     Ниниан ответил, смеясь:
     - Ну, тебе виднее! Давай сменим тему. Есть предметы куда романтичнее, чем какая-то рыба. Давай решим вопрос о квартире. Я располагаю секретной предварительной информацией об одном, по-моему, подходящем варианте. Парень, который теперь ее снимает, получил работу в Шотландии и согласился уступить ее аренду мне. Я говорю тебе об этом сейчас, чтобы потом на месте не пререкаться. Давай завтра подъедем в город и окончательно все решим.
     Дженет смотрела прямо перед собой. Оказывается, в уединенном закутке кафе, таком укромном на первый взгляд, совершенно негде спрятаться. Дженет ощущала на себе взгляд Ниниана, догадываясь, каков он, этот взгляд, - насмешливый, дразнящий, пытающийся нащупать брешь в ее защите. И даже если бы она могла спрятать от него лицо - глаза и губы, румянец на щеках и участившееся дыхание, Ниниан знал секрет, способный вмиг разрушить всю ее защиту, заветный секрет из дней далекого детства, когда ей незачем было прятать свои чувства. И Дженет сказала самым равнодушным голосом, на какой только была способна в этот момент:
     - Снимать квартиру или нет - решать той, кому в ней жить.
     - Естественно. Но я хочу, чтобы ты посмотрела - что да как там.
     - Мне нужно присматривать за Стеллой.
     - Она может остаться на ленч в доме викария - она обычно всегда остается, когда няня берет выходной. Стар договорилась об этом с миссис Лентон. Мы можем уехать на автобусе в половине десятого и вернуться к половине пятого. Знаешь, это действительно очень важно - чтобы ты посмотрела эту квартиру. Он хочет там кое-что оставить - линолеум, всякие там занавески, которые к его эдинбургскому жилью ну никак не подходят - там он будет жить в теткином доме, где окна, по его словам, девять футов высотой .
     Вспыхнув от гнева, Дженет посмотрела в лицо Ниниану.
     - Я уже говорила тебе, что мне не нравятся подобные разговоры!
     - Но дорогая, нам ведь понадобятся занавески и линолеум - представь себе, я их раздобуду, а ты заявишь, что не сможешь жить с ними рядом!
     - Я и не собираюсь жить с ними рядом.
     Лицо Ниниана внезапно изменилось - он схватил Дженет за руки.
     - Не собираешься, Дженет - это правда?
     - А зачем мне жить с твоими занавесками?
     Ниниан трясся от беззвучного смеха.
     - Просто они - часть тех даров, которыми я собирался тебя оделить. Нет, это теперь устарело. На последней свадьбе, на которой я был, это называлось "обеспечить". Такая жалость, ты не находишь? Мне нравилось, как это звучало:
     "Я оделяю тебя". Немного старомодно, но такова природа свадеб.
     - Ни о какой свадьбе речи не было.
     - Была речь, дорогая, и вполне определенная речь.
     В течение последних десяти минут я старательно укладывал к твоим ногам и мою зарплату, и линолеум, и все остальное - ты что, не заметила?
     Дженет ответила "Нет", вернее, она попыталась произнести "Нет", но ее язык и губы не произнесли ни звука.
     - Попробуй еще раз! - сказал Ниниан тем же дрожащим от смеха голосом. И тут же склонил темноволосую голову и поцеловал ее руки, которые он держал в своих так крепко, что, казалось, никогда их не отпустит.
     В это мгновение все вокруг словно закружилось и одновременно словно замерло. Едва губы Ниниана коснулись ее руки, как Дженет поняла, что не сможет сказать "нет". Но по крайней мере ей хватит сил не позволить себе сказать "да". Невозможно, просто невозможно - вообще что-нибудь сказать.
     И тут из-за ширмы, отделявшей их от соседнего закутка справа, раздался мужской голос - он принадлежал не кому иному, как Джеффри Форду, сидевшему в каком-то ярде от их столика:
     - Ну, здесь-то нас никто не увидит, - удовлетворенно сказал он и в ответ прозвучал женский смех.
     Дженет выдернула руку, и раздосадованный Ниниан воскликнул "Черт!" - не слишком громко, зато от души. Было слышно, как по другую сторону ширмы отодвигают стулья и садятся.
     Дженет встала, забрала сумочку и устремилась к выходу. Ниниан двинулся следом и положил руку ей на плечо - Дженет ее стряхнула. Когда они уже удалилась в темное пространство зала, женский голос негромко, но очень отчетливо произнес:
     - Я так себя вести не собираюсь, не бойтесь!

Глава 14

     Дженет проснулась среди ночи. Ей снился сон, и ощущение этого сна продолжалось наяву - так капли остаются на коже, когда уже выйдешь из воды. Дженет села, ожидая, пока сонные ощущения окончательно уйдут. Этот сон прежде снился ей часто, но вот уже довольно давно не давал о себе знать. Обычно он приходил тогда, когда девушку что-то тревожило, но она и представить себе не могла, что могло встревожить ее этой ночью. Да неужели? А Ниниан и его разговоры о том, о чем сама она твердо решила забыть? Стоп, если рассудить здраво - что он такого сказал? Ничего - или все-таки что-то конкретное? Но какой же дурочкой надо быть, чтобы позволить заманить себя в собственное прошлое - в страстные мгновения, в легкую неопределенность, в их ни к чему не обязывающую дружбу? Она сказала "никогда больше", но стоило только Ниниану взглянуть на нее, поцеловать руку и ее сердце дрогнуло, желая вернуть его.
     Во сне Дженет переходила вброд речку - неглубокую славную речушку с галечным дном, просвечивающим сквозь коричневатую воду и золотистым от солнца. Но перейти на другой берег никак не могла, и с каждым шагом речушка становилась все глубже. Вода потемнела и грозно рокотала, словно забыв о том, что такое солнечный свет. Обычно на этом месте Дженет просыпалась, но однажды она зашла так далеко, что вода поднялась до ее губ, а рокот в ушах заглушал все остальные звуки. Нынче все было не так уж плохо: она проснулась, когда вода поднялась не выше колен. Все, теперь уже не поднимется.
     Дженет посмотрела на открытые окна с раздвинутыми занавесками - их силуэты лишь угадывались на фоне более густого мрака стены. Девушка выбралась из постели и босиком подошла к правому окну, ощупью обходя туалетный столик между кроватью и окном. Ночь была тихой, теплой и очень темной - так бывает, когда нависнут тучи и снаружи ни единый лист не дрогнет. Дженет опустилась на колени и высунулась в окно, опираясь локтями на подоконник - там пахло осенью. Где-то горел костер - тянуло дымком и всеми созревшими и поспевающими плодами, чье время наступило или вот-вот наступит. Мягкость и тишина ночи убаюкали ее тревогу. Этот сон больше не вернется. Она постоит здесь еще немножко и опять ляжет в постель.
     Внезапно на гравий дорожки под окнами упал луч света - длинная тонкая ломаная полоска пересекла дорожку и высветила высокие кусты мускусных роз на клумбе, потом, дрогнув, сдвинулась назад и погасла. Но через мгновение появилась снова, уже значительно правее. Занавески в одной из комнат первого этажа были задернуты неплотно - определенно кто-то только что прошел через нее с фонариком в руках. Кто бы это ни был, теперь он, миновав смежную комнату, вошел в маленькую гостиную Эдны Форд.
     Ситцевые занавески приглушили свет, и на дорожке вместо четкой полоски теперь лежало туманное пятно.
     Дженет встала и прошла в детскую. Окна там были закрыты, но, поскольку они были створчатыми, а не подъемными, открыть их можно было абсолютно бесшумно. Дженет высунулась в окно и убедилось, что туманное пятно по-прежнему на месте. Оглянувшись назад, девушка посмотрела на светящийся циферблат настенных часов, минутная стрелка стояла между девятью и десятью - без четверти, нет, почти без десяти два. Может, это Эдна спустилась вниз - за книгой, например, или потому, что ей просто не спится. А может быть, это Джеффри. Или Мириэл.
     Или Адриана, хотя на нее не похоже. Нет, определенно, если бы Адриане что-то понадобилось внизу, она бы послала Мейсон, и Мейсон бы ничуть не удивилась. Однако у Мейсон есть все, что может потребоваться среди ночи, вплоть до чая и кофе, в маленькой буфетной, в той части дома, где расположены остальные комнаты Адрианы. Конечно, это мог быть любой из живущих в доме или даже кто-то, кто не должен был здесь находится. Теперь Дженет просто не могла лечь, не выяснив, что к чему. Вдруг завтра утром она спускается к завтраку - а все столовое серебро, например, пропало. Но идти на грабителя в одиночку неразумно. Нужно позвать Ниниана.
     И в тот момент, когда эта мысль пришла ей в голову, внизу открылось окно, точнее, высокая, начинающаяся от самого пола стеклянная дверь с ручкой-защелкой. Раздался слабый, едва различимый скрип, дверь распахнулась, и свет погас. Раздался шорох шагов по гравию и тихий шепот двух голосов. Надеясь расслышать, что именно говорят внизу, Дженет перегнулась через подоконник.
     Но услышала лишь неразборчивое бормотание - она не могла даже с уверенностью сказать, были ли голоса мужскими или женскими. А затем отдельные звуки составились в слова, а слова - в предложение, но Дженет по-прежнему не могла сказать, кто его произнес - мужчина или женщина. Первым было имя Адрианы - словно водой в лицо плеснули. Остальное предложение, сколько она ни прокручивала его в голове, понятнее не становилось: "Тут никому ничего, пока она здесь болтается".
     Кто-то уходил прочь по дорожке. Дженет слышала, как звук шагов постепенно затихал, пока не стал совсем неразличим, как и мигающий свет фонарика. В это время другой человек шагнул назад в гостиную Эдны и закрыл дверь.
     Дженет слезла с подоконника и, выйдя в коридор, направилась к ведущей вниз лестнице. Внизу, в холле горел свет - всего лишь слабенькая лампочка, но в заполнившем дом мраке она казалась намного ярче.
     Дженет увидела внизу Эдну Форд в сером фланелевом халате с зачесанными назад и накрученными на алюминиевые бигуди волосами. Свет падал ей на лицо - по щекам текли слезы. Дженет не раз слышала выражение "ломать руки", но никогда бы не подумала, что люди действительно могут это делать. Но Эдна в самом деле заламывала руки - заламывала и плакала. Переплетенные тонкие пальцы мучительно выгибались назад - так выглядят люди, которых лишили всего и бросили в пустыне.
     Что бы ни произошло или не происходило, Дженет понимала, что оно не предназначено для ее глаз. И девушка вернулась в темный коридор, по которому только что вышла на лестничную площадку.
     Но не успела она дойти до двери детской, как усл