на минуту миссис Бартон не позволила себе забыться и заподозрить мистера Гранта в греховной связи с Агнес: для нее он был джентльменом, расставшимся с женой по неизвестной причине. Какая досада! Мисс Сисели Эбботт - очень приятная молодая леди, они с Грантом были так счастливы! Когда она вернулась к родителям, в доме воцарилось уныние. Сисели привнесла в дом свежую струю, ее пес Брамбл вечно вертелся под ногами, носился по лестнице, как жеребенок, умильно выпрашивал косточки. Досадно, что мистер Грант и мисс Сисели расстались, но всем известно, что случается с одинокими джентльменами. От дальнейших выводов миссис Бартон воздерживалась.
     Все эти мысли промелькнули в ее голове в одно мгновение. Тем временем Грант Хатауэй осведомился:
     - А в чем дело? Агнес мрачновата, но, по-моему, работает старательно.
     - Я не нахожу изъянов в ее работе. Вдаваться в подробности мне бы не хотелось, мистер Грант.
     - Как вам угодно.
     - Да, сэр.
     И он вернулся к письму.
     Когда Агнес в половине пятого принесла в кабинет чай, Грант все еще писал. Она включила свет и минуту стояла молча, глядя на него. Перед ней были только плотный твидовый пиджак, широкие плечи, затылок и рука, скользящая по бумаге, но Агнес впитывала это зрелище всем своим существом. Она была худой смуглой женщиной с сальной кожей лица и густыми прямыми черными волосами. С ее лица не сходило мрачное выражение.
     Словно почувствовав на себе ее взгляд, Грант заерзал и сказал, не оборачиваясь:
     - Поставьте поднос и ступайте. Я хочу закончить письмо.
     После минутного замешательства она бесшумно вышла из комнаты и закрыла дверь. Грант написал еще три-четыре строки, поставил подпись, обернулся и налил себе чаю. Пока чай остывал, Грант вложил письмо в конверт и адресовал его Джеймсу Рони, эсквайру, в Пассфилд, Ледстоу, близ Ледлингтона.
     Потягивая чай, он размышлял о только что принятом решении. Джеймс был готов уплатить за юного Стивена кругленькую сумму, а Грант нуждался в деньгах. И смышленый мальчик был ему по душе. В наше время хозяйство надо вести с умом, если хочешь преуспеть. Но и без денег не обойтись.
     Он сидел, мысленно строя планы. Скривив губы, он задумался о том, что скажет Сисели. В сложной и замысловатой игре, которую они вели, Стивен Рони играл роль маленького, но полезного козыря. Интересно, что скажет жена, когда он выложит этот козырь.
     Он все еще сидел на прежнем месте, когда Агнес пришла задернуть шторы и унести поднос. Она подошла к столу, но к подносу не притронулась.
     - Можно поговорить с вами, сэр?
     Только в этот момент Грант заметил ее. Обычно его не отвлекали ее появления в комнате и легкий шорох штор. Но едва Агнес заговорила, он сразу вспомнил недавнюю сцену.
     - В чем дело?- спросил он резче, чем следовало бы.
     Агнес уставилась на него - другого слова не подберешь. На ее лицо падала тень, глаза глубоко сидели в глазницах, щеки под скулами были впалыми, верхняя губа не гармонировала с очертаниями подбородка - общее впечатление было удручающим. Атмосфера в комнате стала напряженной.
     Чувствуя себя совершенно беззащитным, Грант встал. Сдавленным голосом Агнес пробормотала:
     - Миссис Бартон дала мне расчет. Я хочу знать почему.
     - Спросите у миссис Бартон.
     Агнес всплеснула руками.
     - И вы согласились уволить меня?
     Немыслимая ситуация! Грант вынул из шкатулки сигарету и прикурил ее, чтобы хоть чем-нибудь занять руки.
     - Сожалею, Агнес, но этими вопросами занимается миссис Бартон.
     Она удивленно взглянула на него, приоткрыла рот, но передумала отвечать. Когда она заговорила, Грант сразу понял, что поначалу она хотела сказать совсем другое.
     - Мистер Грант, не увольняйте меня! У меня никого...- она осеклась.- Мне некуда идти. Я не сделала ничего плохого, она даже не объяснила, в чем дело, а если вам что-нибудь не нравится, я обещаю исправиться!
     Ему стало неловко. Сколько эмоций! Что же будет дальше? Видимо, Агнес только внешне невозмутима и бесстрастна. Голос Гранта зазвучал еще резче:
     - Нет, Агнес. Найти работу можно везде. Отменять решение миссис Бартон я не стану. Поэтому не трудитесь понапрасну - вы только расстроитесь.
     Глядя на него в упор, она произнесла:
     - Я могу расстроить еще кое-кого.
     Грант начинал сердиться. Он не терпел скандалов, а этот был ему особенно неприятен. Он уже понял, что миссис Бартон поступила мудро, отделавшись от этой истерички. Отошел к столу, стряхнул пепел в пепельницу и заключил:
     - Я ничем не могу вам помочь. Будьте добры унести поднос.
     Она направилась к нему странной скользящей походкой, от которой Гранту порой становилось страшновато. Остановившись у самого стола, Агнес положила на него ладони и уставилась Гранту в глаза.
     "Эта женщина не в своем уме",- подумал он и убедился в этом, когда она повторила ту же реплику, слегка изменив ее:
     - Если я расскажу все, что мне известно, расстраиваться придется не только мне.
     - Хватит болтать чепуху. Уберите поднос.
     Она наклонилась над столом и плачущим голосом продолжала:
     - Думаете, я хочу навредить вам? Я не скажу ни слова, только не увольняйте меня. Иначе мне станет все равно.
     Грант подошел к камину и взялся за колокольчик.
     Агнес повернулась к нему. Она по-прежнему держалась за край стола, но теперь стоя к нему спиной. На бледном лице сверкали глаза.
     - Если вы позвоните, вы об этом пожалеете! Потом уже ничего не исправишь! Будь здесь Библия, я бы поклялась на ней. Если вы сейчас позвоните, я сразу пойду в полицию.
     Его рука повисла в воздухе.
     - Очевидно, вы знаете, о чем говорите. А я - нет.
     Она понизила голос до еле слышного шепота.
     - Ее нашла... нашли их обеих...
     - Не понимаю, что вы имеете в виду.
     - Неужели вы еще не знаете? Она не сказала вам? В газетах об этом напишут только завтра. Девушку, которую в пятницу видела Мэри Стоукс, вчера нашли в подвале дома лесника.
     Грант промолчал. Внутри него все сжалось, каким-то чудом он выдержал удар. Его рука безжизненно повисла. Агнес продолжала:
     - Все говорили, что Мэри Стоукс все выдумала, а она говорила чистую правду. Жаль, что ей сразу не поверили Но теперь уже поздно - ее убили.
     Сердито и недоверчиво он переспросил:
     - Мэри Стоукс убили?
     - В субботу вечером, после того как Джо Тернберри проводил ее домой. Нашли ее только в воскресенье утром после того как вы уехали. Так я и думала: вы еще ничего не знаете.
     - Да, я впервые об этом слышу. Но откуда я мог узнать?
     Она не сводила с него глаз.
     - Не найти Мэри они не могли. Но второй труп... если бы не он, все решили бы, что Мэри прикончил Джо Тернберри. Его подозревали, пока не обнаружили второй труп в доме лесника. Стало ясно, что Мэри говорила правду. Она видела руку убийцы в луче фонаря и, наверное, заметила какую-то примету, которую не могла не запомнить. Видимо, убийца понял это и убил Мэри.
     - Тише!- вскрикнул он сердито, и Агнес угрюмо умолкла, прислонившись к столу и сверля Гранта взглядом запавших глаз.
     Его лицо окаменело, он погрузился в раздумья, не глядя ни на кого и ничего не видя. Агнес была горда собой - она сумела остановить его, заставила задуматься. И это еще не все, у нее еще есть козыри. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой могущественной. К реальности ее вернул резкий голос Гранта.
     - Ладно, ладно. Унесите поднос.
     Так он решил отделаться от нее? Разрешить старой ведьме ее уволить? Как бы не так! Агнес вцепилась в край стола и выпалила:
     - Так просто вы от меня не отделаетесь! Я слишком много знаю!- и, заметив, что он опять потянулся к колокольчику, продолжала: - Не смейте! Не вздумайте звонить! Зачем вы заставляете меня говорить все это? Я вовсе не хочу вредить вам. Но я знаю, что вы видели ее, знаю, что она приходила сюда, и я слышала, что она говорила!
     Грант медленно обернулся.
     - Объяснитесь!
     Дрожащим, срывающимся голосом она напомнила:
     - Я хочу только остаться здесь.
     - Довольно об этом. Объясните, на что вы намекали.
     - Я видела ее.
     Он коротко усмехнулся.
     - И это вы называете объяснением?
     Ее плоская грудь поднялась и опала.
     - Вы не слушаете меня, и напрасно. Я не желаю вам зла.
     - Если вам есть что сказать, говорите.
     - Сейчас. Вы не даете мне открыть рта. Это было в пятницу на прошлой неделе. Миссис Бартон взяла выходной и заставила меня последовать ее примеру. Она никому не дает ни единого шанса, старая ведьма,- вот и тогда она сначала выпроводила меня, а потом ушла сама. Но я перехитрила ее, хлопнула дверью, и она подумала, что я ушла. Когда она покинула дом, я вернулась к себе - назло ей!- и как раз в это время зазвонил телефон.
     Лицо Гранта мгновенно изменилось: теперь на нем отражалась ярость.
     - Так вы подслушивали!
     Агнес всхлипнула.
     - Так получилось. Я хотела убедиться, что это она... миссис Хатауэй. Хотела узнать, кто звонит,- она или кто-нибудь еще. И я услышала ваш разговор.
     - Значит, такое случалось и прежде? И что же вы узнали в тот раз?
     Агнес вскинула голову.
     - Я услышала женский голос. "Мистер Хатауэй? Я хочу поговорить с мистером Хатауэем".

Глава 24

     Марк Харлоу обернулся, сняв руки с клавиатуры.
     - Ну как?
     Сисели в короткой коричневой юбке и темно-красном джемпере с высоким воротником стояла у камина. В комнате было темно, горела только лампа на пианино. Сисели держалась в тени, ее кудрявые волосы разметались. У ее ног растянулся Брамбл, положив голову на передние лапы и отбросив задние в сторону, точно тюленьи ласты. Полакомившись на ужин кроликом, он спал глубоким мирным сном молодости.
     В доме было тихо. Полковник и миссис Эбботт ушли на чай к единственным соседям, у которых полковник охотно бывал. Очевидно, сейчас он неторопливо играл с викарием в шахматы - оба обожали эту игру. Побывав в коттедже Мисс Винни, Фрэнк Эбботт и старший инспектор Лэм уехали и увезли с собой мисс Силвер. Вернувшись домой, Сисели застала на крыльце Марка. Устав от тайн, допросов и туманных выводов, Сисели неожиданно для себя обрадовалась гостю. Они выпили чаю, и теперь Марк рассказывал, что пишет музыку для нового ревю Лео Тэнфилда, и играл отрывки.
     Очнувшись от раздумий, Сисели недоуменно спросила.
     - Что?
     - Дорогая, не так откровенно!
     - Я не слушала.
     Если Марк и рассердился, то не подал виду, только улыбнулся и спросил:
     - А вы будете слушать, если я сыграю тот же отрывок еще раз?
     - Буду.
     И он заиграл снова - блистательное вступление, великолепное развитие темы, а потом - ритмичный, искрометный речитатив. Безукоризненное исполнение. Доиграв последний аккорд, он повторил свое: "Ну как?"
     - Бойко,- отозвалась Сисели.
     - Что вы хотите этим сказать, дорогая?
     - Не называйте меня так.
     Он вскинул брови.
     - Даже наедине?
     - Особенно когда мы наедине.
     Марк разразился смехом.
     - Стало быть, в присутствии сплетников это допустимо, а между нами - невозможно? А вы забавны.
     - В присутствии посторонних мне нет дела до ваших манер, но это еще ничего не значит.
     - Ничего?
     - Да, Марк.
     Он встал и подошел к ней. В его голосе зазвучали ленивые и насмешливые нотки.
     - Слушайте, Сисели, долго это еще будет продолжаться?
     - Что именно?
     - Этот ваш брак. Почему вы не расторгнете его.
     - Как будто это так просто!
     - Люди разводятся каждый день.
     Сисели промолчала.
     - Так как же?
     Склонив голосу набок, она ответила:
     - Я не желаю говорить о своем браке. Это касается только меня, и больше никого.
     - Вам же хуже! Чем упорнее вы храните молчание, тем сильнее страдаете. Цивилизованные люди говорят о подобных вещах вслух, а не превращают их в трагедии. Не знаю, почему вы с Грантом расстались, но факты налицо: вы живете в одном доме, он - в другом. Вы упорно молчите. Думаете, никто ничего не замечает? Если вы хотите помириться с ним, миритесь, и я снова буду вашим общим другом. Но если мириться вы не намерены, нет смысла продолжать эту игру. Откажитесь от нелепого фарса и дайте мне и себе еще один шанс.
     Сисели вскинула брови. Ее тон стал ледяным.
     - Это предложение?
     - Сисели! Вы слишком суровы.
     - Вы сами виноваты.
     - Я просто спросил, почему вы не разводитесь.
     - Хорошо, я объясню. Все очень просто: Грант не желает разводиться. А я сама не могу подать на развод, поскольку у меня нет никаких оснований. Через три года он имеет право развестись со мной, но и этого он не сделает. Вот и все.
     Марк изумленно уставился на нее.
     - Значит, выхода нет?
     - Никакого,- Сисели закрыла тему своего замужества и продолжила: - По-моему, последние фразы резковаты. Лучше было бы играть их вот так,- она подошла к пианино и взяла несколько аккордов.- Или вот так... Да, так будет лучше.
     Марк встал рядом с ней у клавиатуры.
     - Не знаю... я хотел придать им резкость. Даже подчеркнул диссонансы. Сисели, неужели нам не на что рассчитывать?
     - Да, не на что. И давайте прекратим этот разговор, пока я не потеряла терпение. Если вам нравятся диссонансы - ваше дело, но, по-моему, вы ошибаетесь. Вещица слишком уж легкая, и заканчиваться она должна легко и гладко.

Глава 25

     Можно совершить долгое путешествие, не сдвинувшись с места. Грант Хатауэй по-прежнему стоял у камина, сунув руку в карман брюк. Агнес Рипли не шевелилась. Она вцепилась в край стола, к которому прислонилась с твердым намерением добиться своего. Но уверенности в этом не было. Она была слишком взволнована и взбудоражена, чтобы замечать что-либо, кроме собственных ощущений. За краткое время отношения между ней и Грантом изменились до неузнаваемости. Они перестали быть хозяином и горничной, стали просто мужчиной и женщиной. Времена влюбленной женщины и мужчины, который не нуждается в ней, канули в Лету. Между ними возник тот антагонизм, который неизменно возникает в отношениях мужчины и женщины. Цивилизация слегка обуздала его правилами поведения, религия укротила, а поэзия - возвысила, но антагонизм этот был еще жив, с ним приходилось считаться, и его неистовая сила была готова сокрушить все препятствия.
     И эти препятствия рухнули. Того, что выпалила Агнес, уже невозможно было вернуть. Забыв про стыд, она выкрикнула эти слова, доставившие ей болезненное наслаждение. Ей давно не терпелось избавиться от груза мыслей, тяготивших ее: "Вы убили их обеих, но я люблю вас. Мне нет дела до того, сколько людей вы убили - я все равно вас люблю". В ней говорила не любовь и не ярость. Неведомая сила воспользовалась ее устами, завладела ею. Агнес выслушала эти слова так, будто их произнес кто-то другой.
     - Луиза Роджерз - вот как ее звали. Откуда я узнала? Наверное, этого не знает даже полиция. Но я могла бы сказать им - и еще многое добавить. Передать все, что я слышала. Все, что она говорила по телефону. Я могла бы сообщить, как вы дождались и впустили ее. Сказать, что она говорила вам - потому что я все слышала.
     Грант не спускал с нее глаз. Он будничным тоном произнес:
     - Вы сошли с ума.
     Ответом ему был новый бурный поток слов.
     - Да, да - я сошла с ума от любви к вам. С самого начала - но вы даже не замечали меня. Что в ней такого, если из-за нее все остальные стали безразличны вам? Смуглая худышка, почти дурнушка! Когда она ушла, я подумала: "Может, теперь-то он обратит на меня внимание?" Но этого не произошло!
     - Агнес, вы действительно спятили.
     На миг гнев в ней угас, пламя взметнулось и потухло. Голос Агнес сорвался.
     - Я не прошу о многом - вы могли быть просто добрее ко мне. Почему бы и нет?
     На лице Гранта отразилось недовольство, и гнев снова вспыхнул. Агнес обрушила на него ливень обвинений и угроз.
     - А ведь от меня зависит, повесят вас или нет. Если я позвоню в полицию и все расскажу, вас повесят. Потому что вы убили Луизу Роджерз! И Мэри Стоукс, которая все знала! Вы убили их обеих! Вы убили, убили, убили их!
     В приступе мгновенной ярости Грант выкрикнул:
     - Да замолчите же, черт бы вас побрал!- и шагнул к Агнес. Она вздрогнула. Передумав, он метнулся к двери и широко распахнул ее.- Уходите немедленно! Утром вы должны покинуть этот дом.
     Она выпрямилась, опустив онемевшие руки. Гневные слова иссякли. Она дала им волю, и они помогли ей добиться, но чего, она не знала. Слова кончились. Ее пронзил холод. В приливе гнева человек чувствует себя прекрасно, но гнев утихает вместе со словами. Агнес стало холодно. Грант смотрел на нее, как на уличную грязь. Мысленно она твердила: "Холодно... как холодно..." Холод и горечь овладели ею, как несколько минут назад овладела неистовая ярость.
     Он сам сказал, как ей поступить. Она прошла мимо Гранта, не глядя на него, и покинула комнату.

Глава 26

     Старший инспектор Лэм сидел в полицейском участке Лентона в компании инспектора Смита и сержанта Эбботта и готовился к допросу подружки Альберта Каддла, которую должен был разыскать и привезти констебль Мэй. Альберту Каддлу еще не предъявили обвинения, но взяли с него подписку о невыезде. Дальнейшая его судьба целиком зависела от показаний мисс Мейзи Трейл.
     Инспектор Смит решил воспользоваться долгим ожиданием. Не только служащих Скотленд-Ярда посещали удачные мысли - сегодня такие мысли пришли в голову и инспектору Смиту. С застывшим лицом, ничем не выдавая мнения о себе, как о многообещающем инспекторе, заслуживающем повышения, он начал излагать суть своей идеи, слегка смущаясь от того, что его слушают.
     - Мне в голову пришла одна мысль, сэр... насчет мистера Феррана.
     - Что такое?- голос Лэма звучал отнюдь не ободряюще.
     Фрэнк Эбботт откинулся на спинку жесткого стула, небрежно положил ногу на ногу и приготовился к развлечению. Его шефу не нравилось это дело с двумя трупами. Он был окончательно растерян, озадачен и сбит с толку. В таких случаях Лэм срывал зло на ком попало, и его первой жертвой мог стать сержант Эбботт. А Смит, ни о чем не подозревая, ринулся в омут головой. Он продолжал деревянным, невыразительным тоном:
     - Видите ли, эту историю о драгоценностях, похищенных у Луизы Роджерз, и о том, что она приехала сюда, чтобы встретиться с похитителем, никто не может подтвердить. По-моему, все это выдумки.
     Лэм недовольно уставился на него, но сдержался.
     - А вы что-нибудь узнали в отеле "Бык" в Ледлингтоне?
     - Да. Луиза Роджерз действительно останавливалась там. Эти подробности Ферран не стал бы выдумывать, зная, что мы можем их проверить. Луиза пробыла там со второго до седьмого января. Я поговорил с портье, но он не помнит, отдавал ли ей конверт с адресом. Если бы Луиза обронила конверт, его отдали бы ей. Но чужой конверт - зачем? Почему именно ей? А что касается двух джентльменов, заезжавших выпить, такое случается чуть ли не каждый вечер: легче вспомнить вечер, когда в отеле не бывало приезжих. Как видите, показания мистера Феррана не подтвердились, вот я и решил, что он сочинил всю эту историю.
     - Но зачем?
     - Тот же вопрос задал себе и я. Предположим, он сам убил Луизу. Из любви, из ревности - такое случается сплошь и рядом. Кому известно, что она взяла чужую машину и куда-то уехала одна? Мистеру Феррану. А если она была не одна, если он сопровождал ее - или встретился с ней по дороге. Потом они поссорились, и он убил Луизу. Потом увел машину в Бэзинстоук, оставил там и сел в лондонский поезд.
     Лэм угрожающе вытаращил глаза.
     - А кто перенес труп в дом лесника в субботу вечером и спрятал в подвале? По-вашему, Ферран вернулся? Если так, откуда он узнал о доме лесника и о том, что в нем есть подвал? Мы и то нашли его после долгих поисков, а француз с трупом в руках, да еще в темноте сразу обнаружил подвал! Ха!
     В ответ на этот возглас и удар кулаком по столу в дверь постучали. Вошел констебль Мэй - рослый, румяный и бесхитростный.
     - Мисс Трейл здесь, сэр.
     На Мейзи Трейл был дешевый облегающий жакет, юбка по ко