голке ее скромной визитной карточки значились слова "Частные расследования". Профессиональным успехом мисс Силвер была отчасти обязана своей общительности: она на удивление легко находила общий язык с людьми. Ее не отпугивали ни чопорность, ни развязность. Впрочем, она предпочитала золотую середину между этими крайностями. Вот и сейчас она ответила незнакомке сдержанно, но дружелюбно, согласившись, что чуть не опоздала на поезд, но ее часы "вдруг остановились, поэтому пришлось смотреть на часы в столовой племянницы, а они оказались ненадежными". Именно такой завязкой разговора мисс Коллинз никак не могла пренебречь.
     - Так вы гостили у племянницы? Как мило!
     Мисс Силвер покачала головой. Свою черную фетровую шляпу она носила с довоенных времен, только в последнее время обновила отделку - ленту и пучок анютиных глазок.
     - Я приезжала к ней на ленч,- объяснила она,- и никак не могла пропустить этот поезд: я спешу в Лондон, меня пригласили на чай.
     Мисс Коллинз ответила ей завистливым взглядом. Ленч с племянницей, потом чаепитие - как богата событиями жизнь этой дамы!
     - Как мило!- повторила она.- Я часто думаю о том, что иметь племянниц и навещать их очень приятно. К сожалению, у меня нет родственников, кроме моей сестры, и мы обе не замужем.
     Мисс Силвер деликатно кашлянула.
     - Браки бывают разными: и счастливыми, и несчастными.
     - И все-таки хорошо иметь племянниц. За них не несешь такой ответственности, как за родных детей - вы же понимаете, о чем я,- но испытываешь к ним родственные чувства.
     Мисс Силвер сдержанно улыбнулась. Если бы она только что побывала в гостях у своей племянницы Этель Бэркетт, она ответила бы попутчице иначе, более воодушевленно, однако мисс Силвер всегда считала, что Глэдис слишком избалованна, а сегодняшний визит только подкрепил ее убежденность. Глэдис была моложе Этель и гораздо миловиднее, к тому же сделала неплохую партию, выйдя за вдовца вдвое старше ее, адвоката с прекрасной репутацией. Разумеется, сообщать об этом незнакомке мисс Силвер не собиралась, но втайне считала, что на Глэдис можно положиться с таким же успехом, как на ее неисправные часы. К тому же Глэдис снисходительно и покровительственно относилась к Этель и ее мужу, управляющему банка, а также к детям Этель, к которым сама мисс Силвер питала глубокую привязанность. Открыв сумочку, мисс Силвер извлекла из нее добротный серый чулок, который вязала для Джонни Бэркетта.
     - Конечно,- продолжала мисс Коллинз,- воспитывать детей - это огромная ответственность, будь они родными детьми или племянниками. Мы с сестрой воспитали одну девочку, и будь она сейчас жива, я навещала бы ее - я привязалась к ней, как к родной.
     Мисс Силвер с сочувствием взглянула на собеседницу.
     - Ваша воспитанница умерла?
     - Кажется, да,- нерешительно ответила мисс Коллинз, и на ее скулах проступил неяркий румянец.- Видите ли, мы с сестрой делали игрушки и рождественские календари" я до сих пор занимаюсь этим. Нам принадлежал целый дом. После смерти матери мы решили сдавать первый этаж, у нас поселились замечательные, очень приличные супруги с девочкой трех-четырех лет, они не доставляли нам ровным счетом никаких хлопот. Мы привязались к ребенку - такое случается. А потом миссис Джойс умерла. Мы не могли выставить бедного мистера Джойса за дверь - он был убит горем. Словом, мы стали опекать малышку Энни. Наверное, люди болтали бог весть что, но Кэрри намного старше меня, и, в конце концов, человеческие чувства никому не чужды. А знатные родственники о мистере Джойсе даже не вспоминали.
     Спицы мисс Силвер пощелкивали, чулок мерно покачивался в ее руках, на лице застыло внимательное выражение. Мисс Коллинз сделала паузу, и мисс Силвер подбодрила ее сочувственным: "Боже мой!"
     - Да, его никто не навещал,- возмущенно повторила Нелли Коллинз.- А сам он часто говорил о родных. Если бы его отец поступил, как подобало порядочному человеку, он стал бы баронетом и имел бы собственное поместье, а не прозябал в конторе. Родные, которым досталось все, могли бы обеспечить его, но им это и в голову не пришло. Двенадцать лет он прожил у нас на первом этаже, и верите ли, за все это время его никто ни разу не навестил. Родственники спохватились, только когда бедняга испустил дух.
     - Значит, после его смерти они все-таки побывали у вас?
     Мисс Коллинз вскинула голову.
     - Да, одна дама - она назвалась кузиной.
     Мисс Силвер негромко кашлянула.
     - Видимо, это была мисс Тереза Джоселин?
     Мисс Коллинз ахнула.
     - Но я же ничего не говорила... я даже не упоминала...
     Мисс Силвер улыбнулась.
     - Вы упомянули фамилию Джойс и назвали малышку Энни. Простите, если я что-нибудь напутала, но в газетах недавно писали о том, как леди Джоселин вернулась домой - после того, как три с половиной года ее считали погибшей. В статьях говорилось, что вместо нее по ошибке похоронили ее незаконнорожденную родственницу, которую удочерила мисс Тереза Джоселин. Эту родственницу звали Энни Джойс.
     Мисс Коллинз была явно поражена.
     - Я разговорилась, забыв обо всем, и фамилия сама сорвалась у меня с языка. Как я могла допустить такое? Ведь я дала слово!
     - Вы дали слово?
     Мисс Коллинз кивнула.
     - Да, одному джентльмену, который позвонил мне и договорился о встрече с леди Джоселин. Он не назвал своего имени, но думаю, это был сэр Филип. О баронетах я много читала, но никогда не разговаривала с ними, а этот человек говорил прямо как баронет.
     Мисс Силвер слушала ее с весьма лестным вниманием.
     - И что же он сказал вам?
     - Видите ли, я написала леди Джоселин - надеюсь, вы не сочтете этот поступок назойливостью...
     - Я ничуть не сомневаюсь, что назойливость вам не свойственна.
     Мисс Коллинз благодарно кивнула.
     - Так вот, я решила, что имею на это право - ведь я вырастила Энни.
     - О чем вы написали?
     - В письме я объяснила, кто я такая, и сообщила, что хотела бы встретиться с леди Джоселин, если она не против, чтобы узнать хоть что-нибудь о бедняжке Энни. Я с нетерпением ждала ответа, теряясь в догадках. А потом позвонил этот джентльмен. Я поставила дома телефон, еще когда была больна моя сестра, а теперь половину платы за него вносит дама, живущая на первом этаже - это очень удобно. Теперь, когда Кэрри уже нет в живых, я всегда могу позвонить подруге, если заскучаю. В письме я указала номер своего телефона, и этот человек позвонил мне, как я уже говорила. Он не назвал себя, только сообщил, что леди Джоселин согласна встретиться со мной, и спросил, смогу ли я увидеться с ней под часами на вокзале Ватерлоо без четверти четыре, со свернутой газетой в левой руке, чтобы она могла меня узнать. Аккуратно свернутая газета лежала рядом с ней. Мисс Силвер бросила взгляд на газету и снова перевела его на мисс Коллинз. Такое внимание очень льстило слушательнице.
     - Но я ответила, что это ни к чему: если леди Джоселин настолько похожа на бедняжку Энни, что сэр Филип перепутал их, тогда я сразу же узнаю ее в любой толпе. Он удивился: "Вот как?", и я подтвердила: "Конечно узнаю - в одной из газет я видела фотографию леди Джоселин и поразилась ее сходству с Энни". Знаете, есть люди, черты лица которых не меняются с возрастом. Лицо Энни почти не изменилось с тех пор, как ей минуло пять лет. Есть девушки, которые то худеют, то полнеют, да так, что их и не узнаешь. Но лицо Энни с годами не менялось. Леди Джоселин действительно очень похожа на нее. Вот я и сказала тому джентльмену: "Хорошо, я возьму с собой газету, но уверяю вас, это ни к чему: я узнаю ее всюду".
     Мисс Силвер продолжала заинтересованно слушать ее.
     - И что же он ответил?
     Нелли Коллинз подалась вперед, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей жилось одиноко, она отчаянно тосковала по Кэрри. Миссис Смитерс, живущая на первом этаже, была словоохотлива, но совершенно не умела слушать. Ее восемь детей уже обзавелись семьями и разъехались, поток семейных новостей никогда не иссякал - рождения, болезни, помолвки, несчастные случаи, продвижения по службе, смерти, крестины, похороны, беды и удачи, награды за успехи в учебе, крах бизнеса, роковая увлеченность зятя стриптизершей - словом, рассказам не было конца, и они порой раздражали Нелли. Потому она с особенным наслаждением рассказывала собственную историю немногословной, заинтересованной даме, которая умела слушать, как никто другой.
     Поезд уже не раз останавливался, но в вагон никто не входил. Доверительно придвинувшись к собеседнице, Нелли продолжала:
     - Он спросил, похожа ли леди Джоселин на снимке на Энни, и я ответила - да, очень похожа. Потом он захотел узнать, сумела бы я отличить леди Джоселин от Энни, и я объяснила, что только не на фотографии, а при встрече. "Но каким образом?" - спросил он, и я воскликнула: "Это же очевидно!" Он рассмеялся и произнес: "Расскажите об этом леди Джоселин, когда увидитесь с ней". Он был чрезвычайно любезен, и я решила, что это сэр Филип. А вы как думаете?
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Мне трудно судить.
     Нелли Коллинз была бы польщена, если бы собеседница подтвердила, что она беседовала с настоящим баронетом. Несколько разочарованная, Нелли поспешила подкрепить свою догадку:
     - А я все-таки думаю, что не ошиблась. Спрошу у леди Джоселин, когда увижусь с ней. Как по-вашему, это позволительно?
     - О да.
     - И я так считаю. Еще он спросил, говорила ли я кому-нибудь о письме, и попросил никому не сообщать о встрече с леди Джоселин. Он объяснил, что их утомили назойливые репортеры. Пожалуй, это все-таки был сэр Филип.
     Серый чулок продолжал вращаться. Мисс Силвер отозвалась:
     - Да, пожалуй.
     - И я пообещала, что никому не скажу ни слова, и не проговорилась даже миссис Смитерс - даме, которая живет у меня на первом этаже, там же, где когда-то жили Джойсы. Она порядочная женщина, но слишком уж болтлива, а вы же знаете, как быстро расходятся слухи!
     - Вы правы. Думаю, вы поступили разумно,- мисс Силвер кашлянула.- Значит, вы убеждены, что сразу отличили бы Энни Джойс от леди Джоселин. Что вы имели в виду? Какую-нибудь особую примету, которая есть только у мисс Джойс?
     По-видимому, Нелли Коллинз хотела кивнуть, но спохватилась, поджала губы и выпрямилась. Помолчав, она произнесла:
     - Простите, этого я не могу сказать.
     - Ну разумеется. Я просто задумалась о том, как нелегко бывает опознать человека. В газетных статьях я заметила немало недомолвок, но похоже, родные тоже не сразу поверили, что к ним вернулась именно леди Джоселин. В таком случае ваше свидетельство окажется особенно ценным.
     Впервые за много лет Нелли Коллинз почувствовала себя важной персоной и сразу загордилась. Густо покраснев, она ответила:
     - Так я ему и сказала. "Я промолчала бы, если бы не была уверена в том, что узнаю ее". Он засмеялся - признаться, весьма любезно - и ответил: "Похоже, вы абсолютно уверены в себе, мисс Коллинз" - меня зовут Нелли Коллинз. Я воскликнула: "Разумеется!", но не объяснила почему. Когда растишь ребенка с пятилетнего возраста, моешь его, одеваешь и так далее, о нем знаешь все, что только можно - верно?
     Мисс Силвер как раз соглашалась с ней, когда поезд вновь затормозил у платформы, где уже толпились пассажиры. Дверь вагона распахнулась, люди мгновенно заняли не только свободные места, но и проходы между сиденьями.
     Мисс Силвер убрала вязанье, Нелли Коллинз положила газету на колени. Разговор пришлось прервать.
     На вокзале Ватерлоо мисс Коллинз вежливо попрощалась с мисс Силвер на перроне.
     - Приятно путешествовать в хорошей компании! Надеюсь, мы еще встретимся, когда вы приедете навестить племянницу.
     На лице мисс Силвер возникла вежливая улыбка. Она сомневалась в том, что отважится в ближайшем будущем нанести следующий визит Глэдис, но не сочла нужным говорить об этом.
     - Я живу у самой станции. Каждый покажет вам мой дом - он называется "Дамская шкатулка", стены оттенка лаванды, в окнах - синие шторы. Моя фамилия - Коллинз, Нелли Коллинз.
     Мисс Силвер пришлось в ответ назвать себя, и Нелли Коллинз сразу открыла сумочку и вынула карандаш и листок бумаги.
     - Запишите, пожалуйста. У меня скверная память на фамилии.
     Мисс Силвер записала свою фамилию разборчивым почерком, подумала и прибавила адрес - Монтэгю-Меншинс, 15, Вест-Лихем-стрит.
     Мисс Коллинз сунула листок бумаги с адресом в боковой кармашек сумки, где обычно держала зеркальце, и обменялась с мисс Силвер энергичным рукопожатием.
     - Надеюсь, мы еще встретимся!
     Мисс Силвер промолчала. Слегка хмурясь, она зашагала по перрону. Впереди в толпе мелькнул пучок ярко-синих цветов на шляпе Нелли Коллинз, пропал, снова появился и тут же исчез, точно поплавок в волнах. Мисс Силвер потеряла его из виду. Весь перрон заполнила бурлящая толпа, в которой то и дело попадались симпатичные солдаты-американцы. И канадцы. И французские матросы в забавных шапочках, похожих на шотландские береты, только с красным помпоном на макушке. И поляки - смуглые, но с неожиданно светлыми волосами. Интересная, пестрая, многонациональная толпа. Взглянув на часы, мисс Силвер увидела, что уже без десяти четыре. Подняв голову, она в последний раз заметила мелькнувшее в толпе синее пятнышко - может, букетик на шляпе Нелли Коллинз, а может, и нет. Этого мисс Силвер так и не узнала.

Глава 17

     Мисс Силвер зашагала дальше. Предвкушение приятного чаепития омрачило чувство, которому она не могла дать названия. Мисс Нелли Коллинз заинтересовала ее, притом всерьез. Мисс Силвер хотела бы стать свидетельницей ее встречи с леди Джоселин. Обидно быть невысокой ростом: в густой толпе ничего не разглядишь. Впрочем, мисс Силвер никому не призналась бы, что считает свой низкий рост недостатком. В сущности, свою неполноценность она сознавала только в толпе. Во всех других обстоятельствах она держалась с достоинством и радовалась такой опоре.
     Она вошла в комнату, где уже беседовало трое или четверо гостей, и навстречу ей сразу поднялась хозяйка, Дженис Олбани, в недавнем прошлом - Дженис Мид.
     - Гарт не сможет прийти к чаю, но он просил передать вам привет и искренние сожаления... Это мистер и миссис Мергатройд... и Линдолл Армитидж - наша родственница.
     Супруги Мергатройд отличались внушительными размерами, а мистер Мергатройд - жизнерадостностью. Рассмеявшись, он спросил:
     - Должно быть, очень дальняя родственница, миссис Олбани?
     Дженис тоже засмеялась, на ее густых локонах вспыхнул отблеск. Глаза имели тот же каштановый оттенок, что и волосы.
     - Напротив - очень близкая.
     Мисс Силвер обменялась рукопожатиями с присутствующими и завела вежливые расспросы о полковнике Олбани, о шестимесячном младенце, крещенном Майклом в честь одного изобретателя, о тетушке полковника Олбани, мисс Софи Фелл. Выяснилось, что дела Гарта идут хорошо, но он очень занят в военном министерстве - "чуть ли не каждый день задерживается допоздна", а малыш Майкл в Бурне у мисс Софи.
     - Там ему лучше, чем в Лондоне, а я езжу туда-сюда. Хорошо, что за ним присматривает наша бабушка. Мне удалось найти работу в городе и быть рядом с Гартом.
     Появилось еще двое или трое гостей. Мисс Силвер оказалась рядом с Линдолл, и вскоре узнала, что мисс Армитидж служила в женской вспомогательной службе ВМС, но заболела и получила отпуск - "но мне не терпится снова взяться за дело".
     Мисс Силвер питала склонность к молоденьким девушкам. Окинув Линдолл доброжелательным взглядом, она заметила:
     - Должно быть, отпуск пошел вам на пользу. Время, проведенное приятно, пролетает почти незаметно, не так ли?
     - О да.
     Мисс Силвер давно поняла, что Линдолл Армитидж не до приятного времяпрепровождения. Она была бледна, под глазами залегли тени. Ни одна болезнь не способна придать такое страдальческое выражение глазам молодой девушки. Мисс Силвер исполнилась сожаления и спросила:
     - Вы гостите здесь у друзей?
     - У кузины. На самом деле мы не родные кузины, но тетя, которая меня вырастила, приходится тетей и ей, поскольку Лилла вышла замуж за ее племянника, Перри Джоселина,- объяснив все это, Лин осеклась, смущенно улыбнулась и спросила: - Сразу и не разберешься, верно?
     Мисс Силвер жизнерадостно отозвалась:
     - Семейные узы нелегко объяснить постороннему человеку. Вы говорите, что фамилия вашей кузины - Джоселин?
     - Да.
     - Боже мой, какое совпадение! Сегодня по дороге в город моей попутчицей оказалась некая мисс Коллинз, которая спешила на встречу с леди Джоселин.
     Линдолл вздрогнула и не смогла скрыть изумление.
     - С леди Джоселин?
     Мисс Силвер укоризненно кашлянула.
     - Значит, и она приходится вам родственницей?
     - Да, она жена моего кузена Филипа.
     Эти слова были произнесены очень просто, но едва они повисли в воздухе, как Линдолл поняла, что сказала неправду. Филип приходился ей таким же кузеном, как и Перри, но если степень ее родства с Перри было объяснить легко, то степень родства с Филипом - невозможно. На самом деле они вовсе не были кузенами, но стоило вспомнить об этом, всплывало множество других подробностей. Линдолл не могла произносить имя Филипа и не вспоминать обо всех узах, которые их связывали.
     Пристально наблюдая за ней, мисс Силвер заметила, как Линдолл поморщилась от душевной боли и поспешила прогнать ее. Никто не мог сравниться с мисс Силвер по наблюдательности, восприимчивости к атмосфере, умению подмечать каждую мелочь. Все произошло моментально и почти незаметно, но причиной этой мимолетности, по мнению мисс Силвер, была не переменчивость нрава, а привычка держать себя в руках.
     Почти не сделав паузы, Линдолл продолжала:
     - Но сегодня Энн ни с кем не встречается - насколько мне известно, ей некогда. Как раз сегодня они переезжают на квартиру в Тентерден-Гарденс. Днем она приехала из Джоселинс-Холта сразу после того, как оттуда были отправлены вещи. Лилла Джоселин, кузина, у которой я живу, пообещала помочь Энн распаковать их. Не понимаю, как Энн согласилась встретиться с мисс Коллинз.
     - Но мисс Коллинз будет ждать леди Джоселин под часами на вокзале Ватерлоо,- возразила мисс Силвер.
     Линдолл растерянно смотрела на нее. У нее возникло такое чувство, будто в темноте она оступилась на лестнице. Она была смущена, удивлена и не знала, что происходит. Перед ее мысленным взглядом вновь возникла светящаяся полоска вдоль дверного косяка. Дверь была прикрыта неплотно. Полоска света напоминала тонкую золотистую проволоку. Знакомый голос произнес: "Я могла бы написать Нелли Коллинз сама". Возможно, голос все-таки принадлежал Энн, но Линдолл не смогла бы поручиться за это. Мужской голос ответил: "Это не вам решать". Необъяснимые чувства страха и стыда, которые Линдолл испытала в коридоре парикмахерской, снова охватили ее. Вздрогнув, она произнесла:
     - Хотите еще чаю? Позвольте вашу чашку.
     Потом вошел очередной гость, Линдолл отозвали - в нее вцепилась миссис Мергатройд, которая хотела лишь одного: чтобы кто-нибудь выслушал ее рассказ о дочери Эдит и ее необыкновенном ребенке.
     Подразумевалось, что у Эдит есть и муж, но о нем миссис Мергатройд не упоминала. Единственной темой ее разговоров была Эдит - ее цвет лица, ее черты, таланты, дела, ее чудесный малыш, его черты, таланты и дела, что сказал сэр Понсонби Кэннинг про Эдит на ее первом балу, что сказал капитан Уилмот, когда сделал предложение Эдит через полчаса после знакомства, что сказал Эмори, когда ему заказали портрет Эдит. И так далее, и тому подобное - это был бесконечный поток слов, а от слушателя требовались только восхищенные взгляды и возгласы: "Что вы говорите!" Линдолл давно научилась выслушивать подобные излияния. С тех пор как она познакомилась с супругами Мергатройд, миссис Мергатройд говорила только об Эдит. Содержание разговоров оставалось неизменным, разве что супруги год от года становились толще даже в военное время. А Эдит не утратила ни толики совершенства.
     Линдолл сидела; внимательно глядя на круглое бледное лицо миссис М