ьных. Как говорил святой Павел, "когда страдает один, все мы страдаем вместе с ним".
     Мисс Вейн уронила шерсть и прижала к носу скомканный носовой платок.
     - Как хорошо вы сказали! Дорогая, я, кажется, запутала моток! Как глупо с моей стороны!
     С ловкостью, приобретенной многолетней практикой, мисс Силвер расправила пряжу.
     - Сейчас просто натяните потуже. Не понимаю, почему надо винить себя за вполне объяснимый интерес к смерти этой девушки. Случай печальнейший, я бы даже сказала крайне угнетающий, а подумать только, каково ее друзьям!
     Мисс Рени всхлипнула:
     - На репетиции венчания мне показалось, что она была заплаканной, но кто же мог вообразить...
     - Вот уж действительно, - неопределенно отозвалась мисс Силвер.
     Тут моток снова упал, и мисс Рени разрыдалась:
     - Все время думаю: как же она, бедняжка, тогда выглядела, все видели, что она плакала, говорили, что у девушки что-то стряслось. Почему же никто не пошел ее проводить и не выяснил, что именно? Никто, никто этого не сделал, а теперь уже слишком поздно! - Женщина высвободила обе руки из ниток и прижала платок к лицу. - А все эти ужасные письма. - Она высморкалась и вздохнула. - Наверное, вы о них не слышали?
     Ответ прозвучал сдержанно:
     - Когда писали в газетах о расследовании по поводу смерти Дорис Пелл, упоминалось, что анонимное письмо послужило причиной гибели девушки. Да, собственно, такие письма ни к чему хорошему и не могут привести.
     Мисс Вейн всхлипнула:
     - Это ужасно! Мне не хотелось заговаривать о них первой, я ведь не знала, слышали вы о них или нет.., а иногда так хочется с кем-то поделиться. Джойс всегда боится, что Дэвид что-нибудь услышит. Чепуха все это - неужели пятилетний мальчик поймет хоть слово про анонимки? Да он и не понимает, что это такое!
     - Часто совсем маленькие дети схватывают и запоминают совершенно неожиданные вещи, - наставительно произнесла мисс Силвер.
     Мисс Вейн вынула нос из платка. Слова ее звучали искренне и доверительно:
     - Мы с Джойс не очень близки, а я привыкла все обсуждать с моей дорогой сестрой. Она бы просто пришла в ужас, узнав о письмах. Знаете, несколько лет тому назад подобная история случилась в Литл-Пойнтоне, в десяти милях отсюда. Было два самоубийства, даже Скотленд-Ярд вызывали. Письма приходить перестали, но так и не нашли того, кто этим занимался. Кое-кто считал, что это проделки жены почтмейстера, но мы с сестрой этому не верили. Она была такая усердная прихожанка, а уж до чего любезна, когда заходишь в ее магазин. Они с мужем держали еще и бакалейную лавку. Наша тетушка Мартин жила совсем рядом с ними, так что мы с Эстер узнавали обо всем, можно сказать, из первых рук. Тетушка всегда повторяла, что никогда не поверит ничему плохому о такой набожной женщине, как миссис Солт. Кстати, ее сестра, миссис Гурни, тоже держит почту и магазин в Тиллинг-Грине... Но, полагаю, никто не будет подозревать, будто она имеет какое-то отношение к анонимным письмам, которые теперь у нас тут все стали получать.
     Мисс Силвер была всецело занята сматыванием красной пряжи в клубок.
     - А что, есть какие-то основания для таких подозрений? - как бы между делом поинтересовалась она.
     Мисс Вейн вспыхнула:
     - Ну что вы, дорогая, конечно нет! Неужели мои слова позволяют такое подумать? Правда, ей известны все деревенские новости: в магазине часто сталкиваются знакомые, приятели - как не перекинуться парой слов... Моя дорогая сестра всегда говорила, что пойти в лавку, значит потерять уйму времени. Мне она говорила: "Если ты пришла в магазин что-то купить, то сделай это и уходи. Сплетни и безделье лучшие друзья, и от них одни неприятности". Сразу уйти, правда, бывало нелегко, но я старалась... Наверное, никто меньше меня не прислушивается к разговорам, я все узнаю в последнюю очередь. И пока Хильда Прайс не выложила мне, я и представления не имела, что бедняжка Конни, кажется, знала, кто пишет эти жуткие письма. Наверное, вся деревня уже была в курсе, а я и знать не знала.
     - А почему же стали считать, что Конни знает про письма?
     Наконец, сопровождаемая оговорками, вроде "не люблю повторять с чьих-то слов" и "в это просто не верится", на свет божий была извлечена история со звонком и визитом Конни к священнику. Версия мисс Рени мало отличалась от рассказанного ранее Джойс Родни. Конни плакала, когда звонила преподобному Томасу, и казалась очень подавленной, когда уходила от него. Она что-то знала о письмах и пришла поделиться этим с мистером Мартином, но ушла, так ничего и не открыв. Мисс Нидхем услышала:
     "Сказанное назад не воротишь, и изменить ничего уже нельзя будет", - сказала девушка. "Да, вы правы, - ответил мистер Мартин. - Так что обдумайте-ка все еще раз. Но если вы знаете, кто пишет эти грязные письма, у вас есть долг перед людьми".
     - А сейчас, - всхлипнула мисс Рени, - уже не угадаешь, что там знала бедная Конни, - она мертва! Так что если хочешь сделать что-то полезное, то делай это не откладывая, Эстер всегда так говорила. Даже такую поговорку на латыни знала, но я ее уже не помню.
     Мисс Силвер знала латынь в достаточном объеме, чтобы процитировать забытую мисс Рени поговорку: "Bis dat qui cito dat" - "Вдвойне дает тот, кто дает быстро".

Глава 17

     Полицейские сразу же записали показания тех, кто обнаружил тело Конни Брук, допрос же остальных свидетелей, проходивших по этому делу, был назначен на одиннадцать часов утра в субботу. Поскольку мисс Вейн выразила желание присутствовать на публичной процедуре дознания, мисс Силвер предложила ее сопровождать, что было с благодарностью принято.
     - Ах, это было бы чудесно! Это такая поддержка для меня! До прошлого года я никуда не ходила одна, без моей дорогой сестры, а дознания так расстраивают нервы!
     В иных обстоятельствах мисс Силвер объяснила бы хозяйке, что есть очень простой способ избежать расстройства: просто-напросто никуда не ходить. Но поскольку ее профессиональный интерес к этому делу совпадал с желанием мисс Рени отправиться на слушания, она не стала раскрывать ей секрет спокойной жизни. Мисс Вейн вышла из своей комнаты в глубоком трауре, это платье она надевала на похороны мисс Эстер. Женщина призналась постоялице, что она запаслась дополнительным носовым платком, поскольку на дознаниях она всегда плачет: "Ведь так мало времени прошло с тех пор, как я была на расследовании по делу Дорис Пелл".
     В распоряжение коронера, должностного лица при органах местного самоуправления, который разбирает дела о насильственной или внезапной смерти, предоставили самую большую комнату в гостинице "У Джорджа", и она была битком набита. Поскольку медицинское заключение гласило, что смерть наступила в результате приема большой дозы снотворного, то в качестве свидетеля вызвали мисс Мегги Рептон.
     Женщина приняла присягу и села, теребя носовой платок и судорожно вздыхая. Она отвечала на вопросы настолько тихо, что присутствовавшие могли понять, что она говорит, лишь после того, как коронер повторял ее слова. Мисс Рептон призналась, что дала Конни Брук пузырек со снотворным.
     - Зачем вы это сделали?
     Ответное бормотание коронер озвучил как: "У нее была бессонница".
     - Вы сказали ей, сколько таблеток следует принять?
     Мисс Мегги отрицательно помотала головой и что-то прошептала.
     - Значит, вы считали, что дозировка написана на пузырьке? Вы в этом уверены?
     Вмешался инспектор полиции, сказав, что дозировка на флаконе указана, но буквы очень бледные, полустрершиеся. Вещь была представлена для изучения коронеру.
     - Да, прочесть почти невозможно, - заключил тот. - Итак, мисс Рептон, сколько таблеток оставалось в пузырьке?
     Обнаружилось, что мисс Мегги не имеет об этом ни малейшего представления. Ей задали целую серию вопросов, пытаясь выяснить хотя бы приблизительно, был ли пузырек полупустым, наполненным лишь на четверть или почти пустым, но определенного ответа так и не получили. Женщина вздыхала, временами у нее совсем пропадал голос, она прижимала к глазам скомканный платок, но вопрос о количестве злосчастных таблеток остался невыясненным.
     После нее вызвали мисс Эклс, которая громко, отчетливо произнесла присягу и толково и деловито приступила к даче показаний. Да, она возвращалась с приема вместе с Конни и попрощалась с ней около своего дома. О снотворном они говорили, и она решительно предостерегала девушку не принимать больше одной таблетки. Когда ей второй раз задали вопрос на ту же тему, мисс Метти терпеливо повторила, словно растолковывая нерадивому ученику:
     - Конни обычно снотворные не принимала, поэтому я сказала, чтобы она пила не больше одной таблетки.
     - Что же она на это ответила?
     - Да ничего. Мы заговорили о том, что она с детства не может проглотить пилюлю целиком. Конни собиралась растолочь таблетку и растворить порошок в какао, которое было уже сварено и стояло на плите. Сначала я ее предупредила, что вкус будет отвратительный, но потом вспомнила, что она не ощущает вкуса того, что ест и пьет.
     - Да, у нас есть показания доктора Тэйлора, что мисс Брук в результате болезни еще в детстве потеряла способность чувствовать вкус, и обоняние у нее тоже было нарушено. Итак, мисс Эклс, вы предостерегали девушку, чтобы она не принимала больше одной таблетки, а она случайно вам не говорила, какую дозировку ей рекомендовала мисс Рептон?
     - Извините, но в нашем разговоре это не прозвучало.
     Затем, обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы коронера, женщина описала, как на следующее утро к ней прибежала Пенни Марш и как они вместе вернулись в коттедж "Крофт", и она увидела мертвую Конни, лежавшую в своей постели. На вопрос о том, не она ли вымыла кастрюльку из-под какао и убрала ее, мисс Экло не задумываясь ответила:
     - Нет, я этого не делала. Скорее всего, сама Конни вымыла кастрюлю.
     - Не следует строить предположения по поводу поведения мисс Брук. Нас интересуют только факты.
     Пожалуй, нельзя было сказать, что Метти Эклс недовольно вздернула подбородок, в ее жесте содержался лишь легкий намек на это. Но в нем читалось, что если бы не уважение к суду... Поэтому она только позволила себе решительно заявить:
     - Конни никогда бы не оставила после себя грязную посуду.
     Слушания по этому делу на сегодня были закончены, коронер покинул свое председательское место, публика разошлась, и гостиница опустела.

Глава 18

     Валентина Грей шла по парку, спеша на свидание к Джейсону. Наконец она увидела его, и он стремительно пошел ей навстречу. Джейсон обнял девушку, и они долго стояли так, не размыкая рук и ощущая себя единым целым. Наконец юноша заговорил:
     - Когда мы поженимся?
     - Не знаю, ты не просил моей руки.
     - А я и не собирался просить. Перед уходом я этого не сделал, потому что не знал, удастся ли вернуться назад.
     И сейчас не попрошу - сама знаешь, это ни к чему.
     - А может, мне хочется, чтобы мне сделали предложение.
     - Стоя на коленях, в романтическом стиле? Пожалуйста! - Молодой человек тут же рухнул на колени - хорошо, что под ними оказался мягкий ковер из сосновых иголок, - поцеловал по очереди ее руки и сказал:
     - Окажите мне честь, станьте моей женой!
     Девушка смотрела на любимого сияющими глазами, ноздри ее трепетали, руки в ладонях Джейсона дрожали.
     В ней не было ничего от прежней Валентины, которая с отсутствующим видом стояла в церкви, стоически вынося репетицию своего венчания с Гилбертом Эрлом.
     - Не знаю, - голос ее дрожал.
     - Все ты прекрасно знаешь. Напоминаю, выбора нет - я не позволю тебе выйти замуж ни за кого другого.
     Валентина улыбнулась:
     - И как же ты мне не позволишь?
     Джейсон поднялся с колен и обнял девушку:
     - Заявлю протест против заключения брака. Понимаешь, меня давно подмывало отмочить что-нибудь в этом духе.
     - А что, есть такая практика - заявлять протест?
     - Мне кажется, да. Ты просто уже в церкви громко просишь внимания и заявляешь, что есть причины, делающие этот брак невозможным. Тогда священник прерывает венчание и просит поговорить с тобой в ризнице. Дальнейшая служба уже никого не интересует, и тебя меньше всего, поскольку ты лихорадочно соображаешь, что скажешь священнику.
     - И что же ты ему скажешь? Понимаешь, для такого протеста должна быть серьезная причина.
     - Знаешь, у меня есть старинное кольцо с девизом, оно принадлежало моей матери и находится в нашей семье еще со времен Непобедимой армады. Буквы внутри кольца такие мелкие, что прочесть их можно только с лупой, но они четкие - надпись, должно быть, обновляли не раз. Так вот, там написано: "Ничто, кроме смерти, не разлучит нас, если ты любишь меня так же сильно, как я люблю тебя".
     Я хочу подарить это кольцо тебе. Ты не считаешь, что это достаточно уважительная причина, чтобы не выходить замуж за другого?
     - Должно быть, уважительная...
     Джейсон поцеловал ее, и девушка не успела закончить фразу.
     - А тебе придется опять исчезать? - робко спросила девушка, когда уже смогла говорить.
     - Во всяком случае, туда, где я был, меня уже не отправят. Там меня уже знают, поэтому появляться в том же месте бессмысленно. Ты не хочешь стать землевладелицей и заняться сельским хозяйством?
     - Обожаю сельское хозяйство.
     - Тогда тем более тебе есть смысл выйти за меня.
     - Джейсон, я не знаю, как мне выбираться из этого положения. Понимаешь, все думают, что я все еще обручена с Гилбертом, а венчание отложено из-за смерти Конни Молодой человек засмеялся:
     - Как мало ты знаешь! У меня же есть более полная информация от миссис Нидхем. Полдеревни жалеет бедного мистера Эрла, поскольку ему отказано из-за того, что вернулся Джейсон Лей, а другая половина его совершенно не жалеет, а гадает, чем же он так замарался, раз ты решилась ему отказать. И те и другие согласны в одном - ты дала ему от ворот поворот и свадьба отменяется. Юноша уехал, но ни письма, ни звонка с обеих сторон не последовало, что отметили и почтальон, и девушка с коммутатора. Так что вопрос считается окончательно решенным. Тебе пора бы уже сообщить об этом семейству и дать объявление в газете.
     - Я уже сказала Роджеру и Мегги, дядя, естественно, сообщил Сцилле.
     - Ну и как они?
     Девушка комично изобразила ужас, схватившись за голову:
     - Ой, тетя Мегги расплакалась и сказала, что брак - штука крайне ненадежная и она рада, что самой ей, слава богу, удалось избежать подобного испытания.
     - Бедняга Мегги.
     - Милый, тетя глубоко убеждена в этом. Ты не представляешь, с каким большим чувством все было произнесено. Были приведены примеры - во-первых, моих родителей, которые были крайне несчастны в браке, и, во-вторых, Роджера со Сциллой.
     - А что сказал дядя?
     - Удивительно, но он почти ничего не сказал. Знаешь, я ему говорю, что не выйду за Гилберта, а он даже не спросил почему. Стоит себе, смотрит в окно, даже не повернулся ко мне, а потом этак задумчиво: "Полагаю, ты лучше знаешь, что тебе надо". Я согласилась, что, мол, да, лучше. И на этом все. - Джейсон молчал, и через некоторое время Валентина продолжала:
     - В четверг утром я получила отвратительное анонимное письмо и с тех пор все думаю, не пришло ли и дяде что-либо подобное.
     - Томми тоже получил анонимку.
     - Неужели и Томми? - воскликнула девушка.
     - Да, я сам видел.
     - Слушай, Джейсон, а про что там?
     - Но только никому ни слова.
     - Ну о чем ты говоришь!
     - Гилберт, оказывается, хочет стать двоеженцем, а Томми, оказывается, хочет ему в этом поспособствовать, собираясь вас обвенчать. В общем озадачили старика. С одной стороны, на анонимные письма обращать внимание дурной тон, а с другой, возникает вопрос, вдруг это правда и он будет нести ответственность, что не уберег девушку от ужасного шага, хотя и был предупрежден о злодейских замыслах бедного Гилберта. Да Томми должен на нас молиться, что мы его избавили от страшных сомнений.
     Валентина поднесла руку любимого к лицу и потерлась о нее щекой. Господи, как хорошо, что не надо выходить замуж за Гилберта, жизнь так приятна и безоблачна.
     - А в письме не говорилось, что Гилберт женился, когда был в Канаде, на девушке по имени Мари Дюбуа?
     - Именно это и говорилось. Правда, не уточнялось, где именно и когда. Автор в лучших традициях этого жанра в подробности не вдавался. Дай-ка припомнить... Кажется, Гилберт ведь был в Канаде?
     - Когда-то очень давно, ему тогда было не больше двадцати. Вот это да, если он в самом деле женился на этой самой Мари!
     - А почему бы и нет? Если Гилберт свалял дурака по молодости лет, а она потом взяла и умерла, то почему необходимо сообщать всем об этом браке? Или, скажем, они могли развестись. Но не думаю, что он стал бы нарушать закон, вряд ли его привлекает карьера двоеженца. Когда-нибудь мы его об этом спросим. Так, между прочим, если выдастся случай... На коктейле, или на железнодорожной станции, или в любом другом месте, где обычно случайно встречаешь тех, с кем не планировал увидеться.
     - Какой ты дурачина!
     Оба от души расхохотались. Как чудесно, просто божественно, смеяться над тем, что вот-вот могло стать кошмаром твоей жизни!
     - Считаешь, я на такое не способен? Ошибаешься! Когда-нибудь, после нашей свадьбы, обязательно спрошу, готов биться об заклад на два пенса. Вопрос задам тактично, что-нибудь вроде: "Да, кстати, а что случилось с той девицей из Канады, Мари Дюбуа, на которой ты был женат?"
     - Хорошо, давай поспорим - не сделаешь ты этого!
     - Поживем - увидим!

Глава 19

     Сцилла Рептон находилась сейчас в кабинете. Она сняла телефонную трубку и назвала лондонский номер. Девушка на коммутаторе, разумеется, будет подслушивать, если сочтет, что разговор того стоит, но какая, собственно, разница? Живя в деревне, надо смириться с тем, что вся твоя жизнь на виду. Если тебе часто пишет один и тот же человек, миссис Гурни, сортирующая деревенскую почту, начинает узнавать отправителя по почерку и достаточно язвительно может намекнуть, что она в курсе твоих проблем. Сцилла не раз слышала, как та небрежно бросала из-за прилавка:
     - Нет, миссис Лоусон, от вашего Эрни ничего нет, только открытка от сестры из Бирмингема.
     Через некоторое время Сциллу соединили с Гилбертом.
     Голос молодого человека звучал довольно уныло, что чрезвычайно развеселило женщину:
     - Перестань, Гилберт, что за тон! Можно подумать, мы с тобой поссорились!
     Молодой человек перешел на французский:
     - Пожалуйста, веди себя благоразумно. - Произношение у него было великолепное.
     Сцилла рассмеялась:
     - Тебе не о чем беспокоиться. Роджер оповестил меня, что свадьбы не будет.., стало быть, и денежек тоже. В Тиллинг-Грине любой от мала до велика знает, что свадьба эта была задумана наспех и ни к чему хорошему привести не могла, и в данном случае я готова присоединиться к мнению здешних деревенских кумушек: хорошо, что все кончилось именно так, а то как бы потом не пришлось раскаиваться.
     - Меня не интересует ни мнение деревенского общества, ни твое.
     Миссис Рептон смягчила тон:
     - Пройдет время, и все забудется, дорогой. Послушай, я собираюсь в город, мы могли бы вместе пообедать. Ты как?
     - Не нахожу, что ты выбрала подходящий момент.
     - Фу, как гадко ты отвечаешь. Не забывай, тебя отвергла Вэл, а не я. Мне казалось, я должна тебя немножко утешить... У тебя такой голос, как будто ты в этом очень нуждаешься. Необходимо, чтобы тебя поскорее увидели с кем-нибудь другим. Я имею в виду, что приятнее отвечать на вопрос, кто та роскошная блондинка, с которой ты обедал, чем поначалу тащиться одному в какую-нибудь кошмарную закусочную, а потом принимать соболезнования по поводу несостоявшегося брака. И тебе и мне сейчас просто необходимо взбодриться. Дома я скажу, что поехала к зубному врачу. Это всегда хорошо проходит, да мне и действительно пора нанести ему визит. А Мейми без лишних вопросов одолжит нам свою квартиру. Так что встречаемся в понедел