едующее утро Филип Джоселин не сразу направился в своей кабинет в министерстве, а двинулся по лабиринту коридоров и наконец вошел в кабинет Гарта Олбани. Гарт поднял голову и замер. Филип никогда не отличался здоровым румянцем, но этим утром выглядел ужасно: бледная, бескровная кожа, осунувшееся лицо, обозначившиеся на нем морщины.
     - Ну?- нетерпеливо воскликнул Гарт и вздрогнул, когда Филип расхохотался.
     - Что "ну"? Поживем - увидим, если она не окажется умнее. Вчера вечером мне в кофе подсыпали снотворное.
     - Что?!
     Филип небрежно кивнул.
     - Это ясно как день. Я спал как убитый, и до сих пор меня клонит в сон, несмотря на холодный душ и превосходный утренний кофе. Жаль, что мисс Энни Джойс - вражеская шпионка, потому что готовит она изумительно. Зачем она усыпила меня вчера и чем занималась после того, как я заснул,- понятия не имею. Но не помешало бы снять отпечатки пальцев с моего портфеля и ключей. Я старался не прикасаться к ним и к содержимому портфеля. Конечно, она могла надеть перчатки и обвести нас вокруг пальца, но едва ли она до этого додумалась,- он положил на стол Гарта портфель и связку ключей, завернутую в носовой платок. Ключи звякнули. С кратким "до скорого" Филип покинул комнату.
     Гарт Олбани тяжело вздохнул. Ему и без того досталось нелегкое дело, а теперь оно еще больше осложнилось.
     Во втором часу дня Линдолл Армитидж сидела в гостиной квартиры Лиллы Джоселин, чудесной комнате в форме буквы "L" с окнами, обращенными на восток и запад, откуда можно было любоваться и восходом, и закатом. Два западных окна располагались напротив двери, а одно восточное - в слегка закругленном углу гостиной, где стояло пианино Лиллы. За пианино сидел Пелем Трент. В дверь позвонили, и как раз в эту минуту он снял руки с клавиатуры, одновременно развернувшись на круглом табурете.
     - Изумительная музыка,- заявила Лилла.
     Линдолл хотела что-то добавить, но ей помешали послышавшиеся в холле шаги. Ее сердце забилось, она невольно вскочила и бросилась к двери - потому что узнала хорошо знакомую ей походку Филипа. Одного этого звука хватило, чтобы она затрепетала. Ей следовало оставаться на месте, а не бежать навстречу, но усидеть она не смогла. Все эти мысли промелькнули у нее почти одновременно и улетучились. Неизвестно почему, она задрожала и растерялась. Когда она проходила мимо пианино, дверь распахнулась, в комнату вошел Филип, а вместе с ним появилось нечто другое - Лин не знала, что именно. Казалось, в гостиную ворвался холодный вихрь, но это был не ветер, а выражение на лице Филипа.
     Он захлопнул дверь, остановился, прислонившись к ней спиной, и объявил:
     - Энн умерла.
     Линдолл затаила дыхание, но не издала ни звука. Лилла ахнула.
     Только в этот момент Филип заметил, что в комнате они не одни. Некоторое время он молча стоял на месте, затем открыл дверь и вышел. Прежде чем Линдолл успела опомниться, он покинул дом. В холле хлопнула дверь.

Глава 29

     Немногим ранее старший инспектор Лэм и сержант Эбботт вышли из лифта и позвонили в восьмую квартиру Тентерден-Корт-Меншинс, дома со слишком пышным названием, построенного на углу Тентерден-Гарденс незадолго до войны. От садов, давших название всей улице, осталась только живая изгородь да несколько голых деревьев, в том числе одно пострадавшее при бомбежке. На месте двух домов в ряду остались прогалины, остальные были невредимы.
     Подержав палец на кнопке звонка не меньше минуты, Фрэнк Эбботт пожал плечами и переглянулся со старшим инспектором. За дверью заливался звонок, но ни шагов, ни других звуков не слышалось.
     - Никого нет, сэр.
     Лэм нахмурился.
     - Может, она сбежала, а может, ушла за покупками. Спуститесь вниз и спросите швейцара, не видел ли он ее.
     - А если он никого не видел?
     Лэм задумался. В кармане у него лежал ордер на обыск, и ему не хотелось тратить время на пустую болтовню, а тем более - втягивать в это дело швейцара. Но спросить, не видел ли он сегодня леди Джоселин, не повредит, а там будет видно.
     Эбботт вернулся с известием, что сегодня утром швейцар не видел леди Джоселин. Старший инспектор снова нахмурился и извлек из кармана отмычку, с которой не расставался.
     - Я бы предпочел, чтобы сэр Филип оказался дома и впустил нас сам,- пробурчал он,- так было бы лучше. Хотя, конечно, его можно понять. Но наша работа и сентиментальность несовместимы. Ну, открывайте!
     Фрэнк Эбботт открыл замок и распахнул дверь. Они вошли в небольшой пустой холл с двумя дверями. Обе были приоткрыты, словно кто-то не стал закрывать их ради удобства. Однако в квартире никого не было, и это сразу бросалось в глаза.
     Они направились прямиком в гостиную. В окна заглядывало бледное солнце. Все вещи стояли на своих местах, порядок был безукоризненным. Стулья сдвинуты в ряд, подушки взбиты. Но камин остался невычищенным, в нем виднелось обугленное полено на ворохе пепла. Фрэнк Эбботт посмотрел на него и вопросительно приподнял бровь.
     Лэм хмыкнул, огляделся и двинулся через холл ко второй двери, приоткрытой пошире. Прикасаться к ней не понадобилось. Не пришлось и переступать через порог, чтобы отыскать леди Джоселин. Комната служила Филипу Джоселину кабинетом. Леди Джоселин лежала скорчившись возле письменного стола, и оба мужчины сразу поняли, что она мертва.
     Помедлив, Лэм шагнул через порог и огляделся. Женщина, арестовать которую он явился, не дожила до суда. Кем бы она ни была, что бы ни натворила, больше ее не существовало. Она лежала, уткнувшись лицом в сброшенный со стола телефон. На золотистых волосах и простом сером ковре запеклась кровь.
     Лэм склонился над трупом, ни к чему не прикасаясь.
     - Ее убили выстрелом в голову, почти в упор,- определил он.- Кажется, она пыталась дотянуться до телефона. Придется звонить в Скотленд-Ярд. Пользоваться этим аппаратом нельзя. Посмотрим, нет ли второго в спальне.
     Телефон в спальне нашелся - новенький голубой аппарат, который почему-то выглядел странно рядом с незаправленной постелью Филипа, его туфлями, щетками на туалетном столе и обычным для мужской спальни легким беспорядком.
     Вернувшись в кабинет, Фрэнк Эбботт доложил:
     - В спальне есть телефон. Постель не убрана.
     - Постель?
     - Да, на односпальной кровати. Она спала в другой комнате, смежной с гостиной. Там все убрано - постель накрыта покрывалом, всюду порядок.
     Лэм хмыкнул - это означало, что он задумался.
     - Похоже, все было так... Он уходит на работу в половине девятого, насколько мне известно. Она убрала в своей спальне, но навести порядок у него не успела - он говорит что прислуги у них нет. Интересно, кто готовил завтрак?
     Вдвоем они вошли в маленькую, ярко отделанную кухню. На чистой скатерти в клетку стояли чашки с остатками кофе, кофейник и молочник. Булочки и масло остались нетронутыми.
     - Видимо, у них не было аппетита. Но кому могло прийти в голову начинать день с кофе? По мне, нет ничего лучше поджаренного бекона и чашки крепкого чаю!
     - Опомнитесь, сэр, какой бекон!
     - Знаю, знаю - время военное. Но свою порцию бекона я все равно предпочитаю съедать на завтрак. Пора заканчивать осмотр - парни скоро приедут. И все-таки это не укладывается у меня в голове - завтракать чашкой кофе!
     - Вчера ему подсыпали снотворное. А она... она долге прожила во Франции и, должно быть, привыкла начинать день с чашки кофе и булочки.
     Старший инспектор Лэм всем видом выразил крайнее недовольство.
     - В таком случае ясно, почему Франция проиграла войну. Кофе! Да разве умеют воевать те, кто пьет эту бурду?- В этот момент зазвонил телефон.- Кто бы это мог быть? Сейчас узнаем.
     Фрэнк Эбботт взял голубую трубку. Взволнованный голос воскликнул:
     - Кто это? Филип, это ты?
     - Нет,- ответил Фрэнк и умолк.
     Голос был чудесный, нежный, молодой и встревоженный. После минутного колебания незнакомка продолжала:
     • Это квартира восемь, Тентерден-Корт-Меншинс?
     - Да. А кто это говорит?
     - Миссис Перри Джоселин. А леди Джоселин дома? Можно поговорить с ней?
     - К сожалению, нет.
     Женщина ахнула.
     - Господи! Прошу вас, скажите - что-то случилось?
     - А почему вы так думаете, миссис Джоселин?
     - Филип сказал...- она осеклась.- Но ведь это неправда, верно? На самом деле она жива?
     - Сэр Филип сказал вам, что леди Джоселин умерла?
     - Да, но обратился не ко мне... Он ворвался в комнату, застыл, глядя на Лин - на мою кузину, мисс Армитидж,- и выпалил: "Энн умерла". Я ахнула, а он поспешно ушел, поэтому мы не смогли расспросить его. Я не поверила ему, но решила на всякий случай позвонить.
     - Когда это произошло, миссис Джоселин?
     - Кажется, без четверти час. Но кто вы такой? Вы врач? Вы не могли бы объяснить, в чем дело? Несчастный случай? Она жива?
     - Увы, нет.
     Он повесил трубку, обернулся и обнаружил, что нахмурившийся Лэм стоит у него за спиной.
     - Странно, сэр. Вы слышали, что она сказала? Это был л миссис Перри Джоселин. Она утверждает, будто четверть часа назад Филип Джоселин ворвался к ней домой и объявил, что его жена мертва. Откуда он узнал?

Глава 30

     Филип Джоселин вышел на улицу с неприятным ощущением того, что он выставил себя на посмешище. От кофе, выпитого вчера вечером, у него до сих пор кружилась голова. Должно быть, он спятил, если ворвался в гостиную Лиллы и сообщил о том, что следовало бы сказать Линдолл наедине: "Энн умерла". Это вышло само собой. Он не собирался даже заходить к Лилле, просто оказался поблизости и вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть Лин. Он ничего не планировал. Снотворное и спутанные мысли сыграли с ним злую шутку.
     Он понятия не имел, куда идет. Только не домой. Пока еще рано, но в конце концов придется. Пусть сами во всем разберутся. Он вдруг вспомнил, что не ел весь день. Может быть, стоит перекусить, чтобы голова перестала кружиться. Он свернул на оживленную улицу и вошел в первый попавшийся ресторан.
     Через полчаса дверь квартиры ему открыл старший инспектор Лэм.
     - Скверное дело, сэр Филип.
     - Что вы имеете в виду?
     - А разве вы не знаете?
     - Если бы я знал, я бы не спрашивал. Ее нет?
     Лэм бесстрастно смотрел ему в лицо.
     - Можно сказать и так.
     Внезапно в голове у Филипа прояснилось. Он почти выкрикнул:
     - Что случилось?
     - Вот что,- отозвался Лэм и отошел от двери кабинета.
     Сделав шаг, Филип застыл. В комнате было трое мужчин. Один щелкал затвором фотоаппарата. Энни Джойс лежала там же, где упала. Филип поймал себя на том, что по-прежнему мысленно называет ее Энни Джойс, а не Энн Джоселин или женой. Ее еще не успели увезти. Едва взглянув на Энни, Филип понял, что она мертва. Он ощутил краткий укол раскаяния, но тут же его лицо закаменело. Попятившись, он спросил ровным тоном:
     - Она покончила с собой? До вашего прихода или при вас?
     Лэм покачал головой.
     - Ни то и ни другое. Ее кто-то убил и унес оружие.
     - Убил?
     - Несомненно. Давайте пройдем сюда,- старший инспектор провел его в гостиную.- Сейчас ее увезут, а я должен поговорить с вами. Это сержант Эбботт. Если вы не возражаете, он будет делать записи. Нам понадобятся ваши показания. Надеюсь, вы не откажетесь дать их.
     Фрэнк Эбботт прикрыл дверь и взял блокнот. Солнце скрылось за тучу, в комнате стало сумрачно. Мужчины сели. Лэм начал:
     - Нас известили, что это дело требует особой конфиденциальности - в нем замешан шпионаж. А теперь еще и убийство.
     - Вы уверены, что это не самоубийство?- уточнил Филип.
     - О самоубийстве не может быть и речи: из-за расположения раны, отсутствия оружия и так далее. В нее кто-то стрелял. А теперь я задам вам вопрос в лоб: она была жива сегодня утром, когда вы покидали квартиру?
     Филип Джоселин вскинул брови.
     - Конечно была!
     Лэм продолжал допрос размеренным, серьезным голосом, слегка выкатывая глаза и не спуская с Филипа проницательного, немигающего взгляда. Ничто не выдавало в нем волнения - ни дрожь век, ни едва заметные гримасы на одутловатом багровом лице. Жесткие черные волосы инспектора окружали лысую макушку. Он снял пальто, но даже в костюме едва помещался в кресле, сидя совершенно неподвижно и положив ладони на круглые колени.
     - Эксперт определил, что она умерла несколько часов назад. В какое время вы ушли из дома сегодня утром?
     - Без двадцати девять.
     Лэм кивнул.
     - Вы позавтракали?
     - Выпил кофе,- предельно лаконично ответил Филип.
     Лэм хмыкнул.
     - Потому что вчера вечером вам подсыпали снотворное?- Судя по тону, он сильно сомневался в целебных свойствах кофе.
     - Да.
     - Значит, пока вы спали, ваш портфель с бумагами из министерства открыли вашим же ключом и ознакомились с его содержимым?
     - Да.
     - Отпечатки леди Джоселин...
     Филип резко перебил:
     - Она не была ни моей женой, ни леди Джоселин. Убитая - вражеская шпионка по имени Энни Джойс.
     - Но она выдавала себя за леди Джоселин?
     - Да.
     - Ее отпечатки нашли на ключах и бумагах в портфеле?
     - Да.
     - Это были секретные документы?
     - Поддельные, но по виду неотличимые от настоящих. В портфеле лежал и поддельный ключ к шифру, но там не было ничего, что могло бы представлять ценность для шпиона.
     - Значит, вы предвидели, что портфель попытаются вскрыть?
     - Я считал, что это вполне возможно, и не хотел рисковать. Видите ли, я согласовал действия с разведкой и получил инструкции.
     - А вы предчувствовали, что вас попытаются усыпить?
     - Нет. Но это неважно - правда, я только сейчас начинаю приходить в себя. Предугадать все я не мог. Обычно я сплю крепко, и она могла бы этим воспользоваться.
     - А она знала, что вы крепко спите?
     - Нет.
     Фрэнк Эбботт записывал, склонившись над гладко отполированным столом и отражаясь в его блестящей поверхности. В этой гостиной все сияло чистотой - кроме камина с кучей вчерашней золы. Фрэнк размышлял: "Он чего-то не договаривает. Если она была жива, когда он уходил, как он мог без четверти час узнать, что она умерла? Из министерства он вышел в половине первого. Мы приехали сюда первыми, он не Успел побывать дома".
     Лэм продолжал:
     - Вернемся к погибшей. Разумеется, я читал в газетах о том, как она вернулась из Франции и заявила, что она и есть леди Джоселин. Можно узнать, были ли сообщения в прессе достоверными и точными?
     - Пожалуй, да. Я читал лишь некоторые.
     - Вы поверили ей, признали, что она леди Джоселин?
     - Нет.
     - Не могли бы вы пояснить свой ответ?
     - Пожалуйста. Я знал, что это не моя жена. Она была похожа на Энн, знала все, что могло быть известно только моей жене, но я чувствовал, что рядом со мной - чужой человек. Остальные родственники сразу поверили ей и не могли понять, откуда у меня взялись сомнения.
     - Сходство было явным?
     - Явным, поразительным и тщательно сфабрикованным.
     - Чем вы его объясните?
     - Все очень просто. Мой отец стал наследником своего дяди, сэра Эмброуза Джоселина. У Эмброуза был незаконнорожденный сын, отец Энни Джойс, и законнорожденная дочь - мать моей жены. В нашей семье большинство характерных черт передается из поколения в поколение, но все равно сходство было поразительным.
     - Энни Джойс и леди Джоселин приходились друг другу двоюродными сестрами?
     - Да.
     Лэм поерзал на месте и слегка подался вперед.
     - Если вы твердо знали, что погибшая - не кто иная, как Энни Джойс, почему же вы позволили ей выдавать себя за леди Джоселин? Ведь она жила здесь на положении вашей жены и под этим именем, верно?
     Гнев и гордость отразились на лице Филипа. Он отвечал инспектору потому, что считал это своим долгом, понимал, что скрытность повредит ему, и знал, что его единственный козырь - равнодушие.
     - Одно время я верил, что она та, за кого себя выдает. Доказательства были слишком убедительны.
     - Какие доказательства, сэр Филип?
     - Выяснилось, что ей известны подробности нашей семейной жизни, о которых знали только мы с женой. После этого у меня не осталось выбора. Я считал, что обязан сделать шаг ей навстречу. Она выразила желание поселиться со мной.
     - Значит, какое-то время вы верили ей?
     - Недолго.
     - Почему же вы изменили свое мнение?
     - От давней подруги моей жены, которая была ее подружкой у нас на свадьбе, я узнал, что леди Джоселин вела чрезвычайно интимный и подробный дневник. Я сразу понял, что именно этот дневник стал источником, из которого Энни Джойс черпала сведения, чтобы убедить меня.
     - Когда вы узнали о дневнике?
     - Позавчера.
     - И вы обратились в разведку?
     - Нет, сотрудники разведки обратились ко мне - они получили тревожную информацию относительно Энни Джойс. Мне предложили принести домой поддельные документы и старый ключ к шифру и невзначай упомянуть о них в присутствии Энни. Она подсыпала мне в кофе снотворное и открыла портфель. Я принес разведчикам несколько предметов с отпечатками ее пальцев для сравнения. Они установили, что отпечатки на портфеле принадлежат Энни.
     Минуту Лэм сидел молча. В тишине было слышно, как он постукивает ногой по полу. Входная дверь квартиры с грохотом захлопнулась. В гостиной вновь воцарилась тишина. Лэм не спешил заговорить.
     - На этот вопрос вы можете не отвечать, если хотите. Но я все-таки обязан спросить: это вы стреляли в нее?- наконец произнес он.
     Филип вскинул брови.
     - Я?! Конечно нет! С какой стати?
     - Вы могли проснуться и увидеть, как она роется в вашем портфеле.
     Филип устремил на него открытый взгляд серых глаз.
     - В этом случае я позвонил бы в полицию.
     - В самом деле, сэр Филип?
     - Но я, к сожалению, не проснулся. Повторяю, мне подсыпали снотворное.
     Лэм хмыкнул.
     - Полагаю, у вас есть оружие?
     - Разумеется.
     - Где оно сейчас?
     - В кабинете, во втором ящике письменного стола, справа.
     - Вы уверены, что оно там?
     - Там я видел его в последний раз.
     - В таком случае пойдем и посмотрим. Остальные уже ушли.
     Они направились в кабинет. Шествие возглавлял Филип Джоселин и замыкал Фрэнк Эбботт. Комната выглядела как обычно, телефон стоял на столе, и только пятно на ковре напоминало о трагедии.
     Филип рывком выдвинул ящик. В нем оказались тетради аккуратная стопка конвертов - и больше ничего. Нахмурившись, он открыл верхний ящик, но и в нем револьвера не обнаружил. В столе его не нашли.
     - Его здесь нет.
     - Когда вы видели его в последний раз?
     - Вчера вечером, когда доставал из стола конверты. Он лежал рядом.
     Хмурясь, он смотрел на стол. Стопка конвертов лежала там, где он вчера оставил ее - казалось, к ней никто не прикасался.
     - Думаете, в нее выстрелили из моего револьвера?
     - Очень может быть. Это мы узнаем, когда найдем его.
     Фрэнк Эбботт размышлял: "Если он убийца, то он хорошо держится. А он вполне мог пристрелить ее... или она нашла револьвер... Вполне могла найти... Предположим, он поймал ее с поличным и попытался отнять оружие, она стала отбиваться... Он выхватил у нее револьвер, она испугалась, бросилась к телефону, а он выстрелил... Не хватает мотива, или мы чего-то не знаем, как обычно бывает... Могло случиться и другое: он потерял голову... но он не из таких... А потом он решил избавиться от оружия, чтобы никто не смог доказать, что стреляли именно из него..."
     Лэм продолжал расспросы:
     - В какое время вы появились в министерстве сегодня Утром, сэр Филип?
     - В десятом часу. А почему вы спрашиваете?
     - В какое время вы ушли оттуда?
     - В половине первого.
     Это Лэм уже знал и потому кивнул.
     - Вы не возвращались домой?
     - Нет.
     - Точно?
     - Абсолютно.
     - Куда вы направились, выйдя из министерства?
     - Сначала к моей кузине миссис Джоселин. Я хотел остаться у нее на ленч, но передумал, когда увидел, что у нее гости.
     - Что было потом?
     - Я перекусил в ресторане и пошел домой.
     - Вы говорите,