нула, выпрямилась и огляделась. Стол стоял в метре от окна. Она посмотрела в окно, увидела сад, сбегающий вниз к аллее. У деревьев был поникший, траурный вид - половина листьев облетела, те, что остались, были потрепаны и еле держались на ветках. Она увидела уродливую витую лестницу с железными перилами, спускающуюся в сад. Увидела длинное балконное окно в обрамлении тяжелых коричневых штор - одна штора свисала, другая была отброшена. И увидела клочок белой бумаги, лежавший на полу под шторой.
     Она подошла, подняла его и протянула Арчи.
     - Что ж, мистер Миллар, вы оказались правы. Они здесь.
     Это был тот клочок бумаги, который Маргарет приклеила к стеклу, но он высох и отвалился.
     Арчи прочел послание, нацарапанное карандашом:
     - "Подвал. Ч и М".
     Он посмотрел на след от пули и снова тихонько присвистнул.
     - Что это значит?
     - Мы это безусловно выясним. Вы знаете дорогу в подвал? Думаю, нужно идти прямо туда.
     Она еще не закончила говорить, когда уже была в дверях. Арчи пошел за ней.
     У двери, ведущей в подвальное помещение, мисс Силвер нашла еще один клочок бумаги. Она одобрительно покашляла.
     - Приятно иметь дело с таким умным человеком.
     - О, вы очень любезны!
     - Это относится не к вам, мистер Миллар. Мисс Лангтон очень умна, даже для женщины.
     Они спустились, дошли до того места, где в короткий темный коридорчик выходили три двери.
     - Две всегда открыты,- сказал Арчи.- Про эту Фредди вечно ворчал, что сделает там ковровое покрытие, эта для угля, а третья - винный погреб.- Он толкнул дверь.- Конечно, заперта.
     Он подергал висячий замок и прокричал:
     - Эй! Алло! Чарлз! Ты здесь? Есть там кто-нибудь?
     Гулкое эхо прокатилось под потолком. Оно отозвалось: "Чарлз", потом: "здесь" - и умерло. Что-то со звоном упало.
     Мисс Силвер порылась в сумке, вытащила металлический стержень и вложила его Арчи в руку.
     - Что это?
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Ну, по-моему, это называется отмычка, инструмент, популярный у взломщиков. Я должна считаться со своей репутацией. Но если вы...- Она опять покашляла.- По-моему, это счастливый случай, не правда ли?
     - Небеса помогают тем, кто сам себе помогает,- отозвался Арчи.
     Мисс Силвер подавала ему советы опытного взломщика.
     Во внутренней тюрьме ничто не нарушало тишину - тяжелая и вязкая, она с каждой минутой становилась все тяжелее. Прошло полчаса после того, как Чарлз и Маргарет обменялись словами. Началась пытка жаждой. Было уже за полдень, и надежда угасала, как угасает свет после захода солнца. Их солнце зашло. Лучик надежды, поддерживавший их, угас. Оба лежали в забытьи в темном, надежно укрытом месте.
     Первый звук был совсем слабый. Он потревожил устоявшуюся тишину и был так слаб, что казался миражом звука - беспричинным, нереальным.
     Маргарет шевельнулась, нашла в темноте руку Чарлза, повернула к нему голову и шепотом позвала:
     - Чарлз...
     Он сжал ее руку.
     - Ты слышал?
     - Да.
     - Чарлз, что это было?
     Опять опустилась тишина. Слабый звук достиг их тогда, когда с грохотом распахнулась дверь винного погреба, и этот грохот эхом прокатился по всем коридорам.
     Мисс Силвер осветила фонариком аккуратные стойки с бутылками вина, вверх-вниз и вправо-влево. В дальнем конце погреба, где стояли две бочки и гора ящиков, она подобрала с пола еще одну бумажку.
     - Они были здесь, мистер Миллар. Думаю, нужно отодвинуть бочки.
     По другую сторону стены, за бочками, Маргарет прислушивалась так, как никогда не прислушивалась с того момента, как Фредди Пельхам оставил ее в одиночестве. Но ничего не услышала.
     Но что-то же она слышала! Может, они пришли и ушли? Эта мысль пронзила ее, и если раньше хотелось кричать, то от этой ужасной мысли Маргарет лишилась голоса. Она попробовала сказать Чарлзу, чтобы он кричал, но пересохшее горло не слушалось ее, и она вцепилась в Чарлза.
     И тут тишину разорвал резкий звук - это отодвинулись болты, и распахнулась дверь. Шум был оглушительный. Крик Арчи сотрясал подвал, пляшущий луч фонарика ослепил ее, и на нее опять навалилась темнота.
     Когда она открыла глаза, кто-то вливал ей воду в рот, и было светло. Она посмотрела на свет и удивилась. Как великолепен серый свет Лондона! Она пила и пила. Вода - это такое чудо! Свет, воздух, вода! Она глубоко-глубоко вздохнула, как будто была где-то между сном и явью. Она лежала на диване в кабинете. Маленькая женщина в сером плаще прижимала к ее губам потрескавшуюся чашку с водой.
     Маргарет сделала еще один блаженный глоток и села. Она увидела Чарлза - пыльного, окровавленного, небритого. Она и представить себе не могла, что бывает лицо грязнее, чем сейчас у Чарлза. Он поставил чашку, из которой пил, подошел к ней и поцеловал. Неважно, что у него такое грязное лицо. Это чудесно! Как чудесно быть живой! И быть вместе! Ее захлестнуло такое чувство счастья, что она заплакала.
     Вдруг она вспомнила про Фредди и про мать, которая ждет его в Вене.
     - Фредди... кто-нибудь может его остановить?
     Она вскочила.
     - Чарлз, еще не поздно! Не поздно, не поздно! Арчи!!!
     Чарлз Морей обнял ее одной рукой.
     - Надо все ей сказать,- обратился он к мисс Силвер.- Маргарет...
     - Мисс Лангтон, ваша мать в безопасности. Мистер Пельхам... арестован,- спокойно сказала мисс Силвер.
     Маргарет прижалась к Чарлзу. Силы покинули ее, ей стало холодно. Мисс Силвер похлопала ее по руке - прикосновение было добрым и ласковым.
     - По пути сюда я купила газету. Приказ на арест мистера Пельхама поступил, когда он был в полете. Самолет в тумане потерпел крушение над Каналом. Пилота подобрала лодка. Мистер Пельхам утонул. Дорогая, ваша мать в полной безопасности.
     Маргарет попыталась сказать "спасибо". Она знала, что мисс Силвер добрая, знала, что пришло освобождение. Но силы ее были исчерпаны.
     Она отвернулась и уткнулась лицом в пыльное пальто Чарлза Морея.
     Из письма мисс Маргот Стандинг к ее подруге Стефании:
     "...Я все тебе расскажу на Рождество. Мы чудесно проведем время. Ты познакомишься с Арчи. Мы не помолвлены, потому что папа сказал, что я еще мала для помолвки, и Арчи так говорит. Арчи меня любит до безобразия, он, конечно, так не скажет, но я уверена. И папе он нравится до безобразия. Я думаю, что мне подойдет кольцо с сапфиром. Но я не хочу выходить замуж еще сто лет.
     Маргарет и Чарлз поженятся на следующей неделе. Я бы с удовольствием была подружкой невесты, но она не хочет никого, это из-за отчима. Он был такой милый человечек, я думаю, она его ужасно жалеет. Он утонул, когда летел на самолете, поэтому они с Чарлзом не собираются делать помолвку, они сразу женятся. Мне кажется, это скучно до безобразия..."



СВЕТЯЩЕЕСЯ ПЯТНО

Патриция ВЕНТВОРТ
Перевод с английского И.Топоркова. Spellcheck tymond






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Сюжет романа развивается с необычным для всего сериала напряжением - это не героиня, отправляющаяся после пятиминутных размышлений на край Англии, а разномастная толпа людей, согнанных в один дом и подведенных под подозрение. В некоторой степени "Светящееся пятно" - более мягкий вариант "Десяти негритят", и все неприятные люди должны умереть в непосредственной зависимости от тяжести их проступков.
     С каждым очередным романом о мисс Силвер увеличивается количество случаев, когда она как бы случайно сталкивается с главными действующими лицами очередной драмы и активно вмешивается в ситуацию. Столь частое повторение начинает создавать впечатление о мисс Силвер как о ведомой судьбой вершительнице справедливости. Что же касается Злого Дядюшки, то он вместе с Кэрроллом ассоциируется с дьяволом, таким образом оппонируя в глобальном смысле этого образа.
     В романе мисс Силвер выступает также как оплот нравственности, что проявляется здесь гораздо ярче, чем в других романах,- в основном благодаря построенному на теме шантажа сюжету. И все это оттеняется клубком взаимоотношений в семье Тоутов, в которой женщины тяжело переносят грязноватую атмосферу нуворишества, в семье Мастерменов, в которой брат отказывается поделиться с сестрой наследством, в семье Оукли, где никому нет дела до воспитания ребенка, И наконец в образе Доринды Браун, слишком хорошо знающей, как были приобретены деньги, доставшиеся ей капризом судьбы в наследство. Роман вполне можно было выпустить под названием "Грязные деньги". Особенно, подчеркивает писательница, деньги, заработанные на бедствиях людей во время войны. Нувориши - неприятный слой общества в любой стране, и отдельные сцены в романе достаточно умело это препарируют.
     Читатель же здесь должен испытывать неподдельное удовольствие, наблюдая разворачивающуюся панораму званого вечера, прекрасно зная, что он закончится убийством, и заранее стараясь запомнить все передвижения и мельчайшие детали в одежде действующих лиц, потому что на первый взгляд совершенно непонятно, зачем Дядюшке нужно было подстраивать обвинение Доринды в магазинной краже, еще более непонятно, зачем Джастин заставляет свою невесту наниматься на нежелательную ей работу... Поистине хотелось бы надеяться, что не вес молодые люди будут ждать убийства как повода сделать предложение девушке!
     Впервые напечатан в Англии в 1947 году.
     Перевод В. Тирдатова выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.
     А. Астапенков

Глава 1

     Когда Доринда Браун восьмого января в четыре часа вошла в клуб "Вереск", она не имела ни малейшего понятия о том, что сделала первый шаг по дороге, которая приведет ее в весьма странные места. Если бы кто-нибудь сказал ей об этом, она бы рассмеялась. Доринда часто смеялась, откинув голову назад, поблескивая глазами и превосходными белыми зубами. Женщину менее добродушную могло бы обидеть замечание Джастина Ли, что, когда она смеется, можно пересчитать все ее зубы. Но Доринда лишь снова засмеялась и сказала: "Мои зубы всегда при мне".
     Клуб "Вереск", строго говоря, был не настоящим клубом, а меблированными комнатами, которые при некоторой доле фантазии превращались в частный отель. Его хозяйка, мисс Доналдсон, полагала, что, назвав свой отель клубом и поставив в маленьком темном холле большую вазу с шотландским вереском, она отдает дань патриотизму и утонченности. Правда, слово "частный" в данном случае отнюдь не гарантировало клиентам клуба-отеля качественной частной жизни, уединение. Само здание - и большое - находилось в районе, пришедшем в упадок, и в конце концов его просторные помещения разделили на маленькие каморки, где помещалась лишь узкая кровать, а постояльцу едва хватало места, чтобы подняться с нее. В некоторых каморках имелась часть окна, а в других - только узкая щель, не пропускающая никакого воздуха в жаркие дни, зато вполне достаточная для сквозняка в дни холодные. Доринде досталась каморка со щелью.
     Проходя через холл, она столкнулась с мисс Доналдсон, высокой и костлявой особой с весьма суровым выражением лица. Строгая внешность отпугивала вновь прибывших, но ненадолго, ибо, несмотря на внушительные манеры, стянутые в тугой узел волосы и густые брови, эта женщина была милейшим и простодушным созданием, не требующим от жизни большего, чем возможность обходиться тем, что есть, не влезая в долги.
     - О, мисс Доналдсон!- воскликнула Доринда.- Я получила ее!
     - Работу, за которую вы говорили?
     Двадцать лет в Лондоне не смогли отучить Юфимию Доналдсон от специфических шотландских оборотов.
     Доринда кивнула.
     - Но эта работа не в Шотландии?
     Доринда покачала головой, и мисс Доналдсон печально вздохнула.
     - Я подумала, что, если у вас есть там родственники, было бы приятно...
     Доринда снова покачала головой.
     - У меня их нет.
     Мисс Доналдсон выглядела разочарованной.
     - Странно - вы ведь так молоды. Возьмите, к примеру, меня - я приехала на юг более двадцати лет тому назад, а у меня в Шотландии тридцать пять родственников, считая четвероюродных и пятиюродных братьев и сестер.
     Доринда засмеялась.
     - Таких дальних родственников я не знаю.
     - Ну да, вы ведь говорили, что ваша мать была англичанка - это все объясняет. А мистер Ли, который заходил к вам пару раз, родственник со стороны матери?
     - Очень дальний,- ответила Доринда.- Из тех, кого можно называть кузеном, если вам этого хочется, или вовсе не считать родственником. Седьмая вода на киселе.
     Мисс Доналдсон прокомментировала это старинным шотландским восклицанием "имфм", которое могло означать практически все что угодно. В данном случае, оно означало, что она понимает смысл сказанного Дориндой, но не одобряет ее, и раскатисто добавила:
     - Р-р-родственники бывают очень непр-р-риятными, но р-родная кровь это вам не вода, и в случае надобности они станут за вас гор-р-рой.
     Чувствуя гордость от того, что произвела впечатление, Доринда улыбнулась своей обворожительной улыбкой и двинулась дальше.
     - Я как раз собиралась позвонить.
     Мисс Доналдсон снова произнесла "имфм" и удалилась в мрачную клетушку, которую именовала своим офисом.
     Доринда вошла в телефонную будку и закрыла дверь. Это было единственное место в доме, где можно было говорить, не опасаясь, что тебя подслушают. Сквозь стены каморок можно было расслышать каждое слово. И в холле, и в коридорах, и в столовой, и в комнате отдыха всегда находились любители послушать чужие разговоры. У некоторых старых леди в жизни не осталось иных интересов. Сидя вечерами на скамье у камина, они обменивались подслушанной информацией. А когда кто-то принимал ванну, было слышно, как льется вода, и если ее расходовали больше, чем полагалось, это становилось известно всем постояльцам. Особое негодование вызывала Джудит Крейн, принимавшая ванну дважды в день, но, к счастью, она съехала в конце недели.
     Зато телефонная будка была звуконепроницаемой. Забавно было видеть, как люди открывают и закрывают рот, будто рыбы в стеклянном аквариуме, вид у всех такой потешный. Но самой ей находиться в будке очень нравилось: словно оказался в собственном мире. Причем не один - с помощью волшебного телефонного диска одиночество можно было разделить с кем хочешь.
     Доринда опустила монеты в щель, набрала номер и стала ждать. Для проходящих мимо, она являла собой отрадное зрелище. Кругом было столько унылых, печальных, сердитых и раздраженных лиц, что приятно было видеть хоть одно веселое. Доринда почти всегда выглядела веселой. Даже во время единственного визита к дантисту: хотя ее и пугал незнакомый жутковатый аппарат, она умудрилась и там улыбаться. Доринда шла по жизни с улыбкой - не только на губах, но и в глазах, которые сияли и казались золотистыми, когда Доринду что-то радовало. Ее густые каштановые волосы тоже отливали золотом. Джастин Ли как-то сказал, что они скорее цвета грецкого ореха, снисходительно добавив, что он имел в виду полированное ореховое дерево. Доринда, которой тогда было десять лет, долго стояла перед ореховым бюро в гостиной, пытаясь определить, означали ли слова Джастина похвалу. Она приложила косу к дереву и посмотрела на нее. Действительно, цвет тот же, особенно если волосы тщательно причесаны и блестят. С тех про Доринда уделяла много времени причесыванию. Но коса ей не нравилась, потому что другие девочки в школе носили короткую стрижку. Поэтому в один прекрасный день Доринда взяла ножницы тети Мэри и откромсала ее. Во время тут же разразившейся бурной семейной сцены она безмятежно улыбалась, понимая, что косу приклеить назад невозможно. Сейчас Доринда была симпатичной девушкой с ямочками на румяных щеках и алыми губами, которым не требовалась помада. Росту в ней было пять футов и пять дюймов, а фигура радовала глаз приятными округлостями, не обнаруживая при этом склонности к полноте.
     В трубке послышался гудок и голос Джастина Ли, произнесшего "алло" тем немного скучающим тоном, которым он привык отвечать на телефонные звонки.
     - Это ты?- осведомилась Доринда.
     - Допустим.
     - Слушай. Я получила работу.
     - В самом деле? И какую?
     В его голосе не ощущалось особого интереса. О господи! Неужели можно оставаться таким занудой, когда сама она ну просто готова лопнуть от радости!
     - Одна из девушек показала мне объявление во время ленча - я имею в виду, ее ленча...
     - Значит, ты не ходишь на ленч?
     - Ну почему... Обычно хожу, но сегодня у меня не было времени, потому что я сразу же помчалась по указанному адресу - в отель "Кларидж". Когда я туда явилась, там уже сидели шесть девушек, и вид у них был довольно кислый. Я подумала, что если они торчат тут весь день, то у меня нет ни единого шанса. Я поднялась последней, и миссис Оукли сказала, что у нее от всего этого уже кружится голова. Когда я собиралась войти, в коридор вышла рыженькая девица, топнула ногой и громко прошептала: "Я бы не согласилась и за тысячу фунтов в год". Потом она усмехнулась и добавила: "Наверное, зря не согласилась, но, боюсь, в конце концов, я бы ей перерезала горло, и себе тоже, и вообще каждому, кто подвернулся бы под руку".
     В голосе Джастина затеплилось слабое любопытство:
     - Ну и ну... признаться первому встречному, что готов перерезать всем горло? Со мной такого не случалось. Ты заинтриговала меня. Что ты ей ответила?
     - Я спросила: "Почему?"
     - Вопрос по существу.
     - А она ответила: "Сами увидите. Я бы ввязалась в это, только если бы осталась совсем на мели". Тогда я сказала, что я именно в таком положении.
     - В самом деле?
     - Почти,- бодро отозвалась Доринда.
     - Так вот почему у тебя не нашлось времени для ленча?
     - Ну, теперь это не имеет значения, раз я получила работу. Слушай дальше. Я вошла. Миссис Оукли лежала на диване. Шторы были опущены на всех окнах, кроме одного и свет падал как раз туда, где мне предстояло сидеть. Полное ощущение, будто ты на сцене - только без костюма и без грима.
     - Не отвлекайся.
     - Свет падал мне в глаза, и сначала я почти ничего не видела, но голос у нее был недовольный, это я сразу поняла. Когда я привыкла к свету, то увидела, что у нее светлые волосы, которым она... ну, не позволяет седеть. По-моему, ей было уже за сорок, но она походила на избалованного ребенка. Бледно-розовый пеньюар, совсем как в кино, а в руке она держала золотую бутылочку с нюхательной солью.
     - Кто "она"?
     - Миссис Оукли. Ее мужа зовут Мартин, и он финансист. У них куча денег и пятилетний сын. Его тоже зовут Мартин, но они называют его Марти. Ужасное имя для мальчика - тебе не кажется?
     - Кажется. Продолжай.
     - Ну, сначала миссис Оукли стонала и жаловалась, что от всех этих девушек у нее кружится голова. Я спросила, неужели ни одна из них не подошла? А она ответила, что нет - у них не те голоса, особенно у последней, а ей нужен голос, который не действует на нервы. Тогда я осведомилась насчет моего голоса, потому что если он тоже действует ей на нервы, чего ради мне тратить время. Она понюхала соль и сказала, что мой вроде бы действует на нее успокаивающе. Больше мы не говорили о других девушках, и миссис Оукли назначила мне целых три фунта в неделю!
     Но Джастин опять не проявил особого энтузиазма.
     - А что это за работа? Что тебе придется делать? Доринда хихикнула.
     - Миссис Оукли называет это быть ее секретарем. Но, по-моему, мне придется делать за нее абсолютно все: писать письма, менять цветы в вазах, отвечать на телефонные звонки. Иногда она не в состоянии слышать голоса даже ближайших друзей, а к приходу мужа вечером ей нужно быть в форме. Также я должна буду присматривать за Марти, когда у его воспитательницы свободный день, и тому Подобное.
     - И где все это будет происходить? В "Кларидже"?
     - Нет. У них есть сельский коттедж в Саррее <Саррей - графство на юго-востоке Англии к югу от Лондона>. Там они и будут жить: она, ее муж, Марти, его воспитательница, я, ну и еще куча слуг. К тому же каждые выходные они собираются принимать гостей. Коттедж называется Миллхаус, и мы отправимся туда зав