вится - сразу уйдет. Трое детей - многовато, но все лучше, чем один. Один - всегда баловень, его постоянно придется развлекать. А трое будут играть друг с другом.
     Сразу после Бродвея она вышла и стала ловить такси. Тут же подъехала машина и, резко затормозив, остановилась за Анной и ее чемоданом. Хлопнула дверь, и машина влилась в общий поток.

Глава 1

     Весь фокус в том, что опасности и трудности не всегда сразу являют нам свое истинное обличье. Предвестником яростного шторма может быть столь маленькое и далекое облачко, что его и не заметишь. Когда мисс Мод Сил вер январским утром взяла свежую ?Тайме? и, просмотрев колонку ?Рождения, свадьбы, смерти?, с интересом уткнулась в колонку частных посланий, прозванную ?Колонкой скорой помощи?, она не догадывалась, что одно из объявлений станет отправной точкой в чрезвычайно опасном и ярком расследовании, одном из самых памятных в ее практике. Давным-давно она покончила с ?учительством? - так она определяла свою профессию - ради карьеры частного детектива. Именно этот род занятий обеспечил ей и приличное жилье в особняках Монтэгю, и современный комфорт. А ведь долгие годы не на что было надеяться, кроме как на проживание в чужих домах, а под старость - на убогое существование за счет тех грошей, которые удавалось урвать от жалованья. Всякий раз, думая о теперешнем своем положении, она испытывала чувство благодарности к Провидению - оно, и только оно вело ее, распорядившись направить свои таланты и энергию в другое русло. Она очень серьезно относилась к своей новой профессии, ощущая себя слугой Закона и Справедливости. Теперь она вносит свою скромную лепту в искоренение Зла и защиту невиновных. У нее появилось много преданных друзей, на чью поддержку она могла рассчитывать в трудную минуту. Фотографии, которыми была заставлена каминная полка и книжный шкаф и которые перемежали безделушки на маленьких столиках, свидетельствовали о том, что среди ее друзей много молодежи. Юноши и девушки, дети всех возрастов улыбались ей из старинных рамок времен королевы Виктории и короля Эдуарда - бархатных, серебряных, а также серебряной скани по бархату. Все эти рамки прекрасно сочетались с синими шторами в павлиньих перьях, с ковром в ярких гирляндах - тоже синим - и с резными ореховыми стульями в чехлах. Ковер был новый, но в викторианском стиле. Казалось, эти гирлянды излучали сияние той великой эпохи. Мисс Силвер считала свое
й самой большой удачей возможность окружить себя любимыми красками и мотивами своего детства. Цена ковра была просто невообразимой, но ведь он прослужит многие годы. Повыше фотографий на трех стенах висели репродукции с картин известного художника XIX века Милле: ?Гугенот?, ?Пробуждение души?, ?Загнанный олень?.
     Сама мисс Силвер в платье цвета сухого сена, сколотом у шеи крупной золотой брошью с витиеватыми инициалами ее родителей (внутри броши хранились драгоценные завитки их волос), замечательно гармонировала со всем антуражем. У мисс Силвер были мелкие черты лица, чистая кожа, густые волосы неопределенного мышиного цвета; на затылке они были забраны в косу, спереди нависали аккуратной челкой, и то и другое накрывала сеточка для волос. Маленькие ножки с тонкими лодыжками, обтянутые черными шерстяными чулками, были обуты в шлепанцы с потертыми носами. Она словно сошла с групповой фотографии из семейного альбома, и, взглянув на нее, каждый тотчас бы угадал в ней гувернантку и старую деву.
     Ее глаза медленно путешествовали по ?Колонке скорой помощи?.
     ?Приятная, общительная леди с радостью погостит в уютном доме. С благодарностью окажет небольшую помощь. Тяжелую работу и приготовление пищи - не предлагать?.
     Она про себя отметила, как много людей надеются получить что-то даром, Ниже следовало очередное подтверждение этого факта:
     ?Приглашаю даму в комфортабельный дом. Чтобы разделить с ней домашние обязанности. Желательно: любить кошек, водить машину, любить работу в саду, уметь обращаться с ульями. Рано вставать?.
     Мисс Силвер сказала: ?Вот это да!? - и продолжила чтение. Ее глаза выхватили необычное имя. Анна - это имя сейчас редко встречается в такой форме.
     ?Анна, где ты? Пожалуйста, напиши. Томазина?.
     Томазина? Мисс Силвер никогда не слышала такого имени. Очень приятно, что возвращаются старые имена. Энн, Сьюзен, Джейн, Пенелопа, Сара - исконно английские имена, связанные с историей, жизнь. Это отрадно.
     Помимо имени, ничто не задержало ее внимание. Ничто не сказало ей, что это - первая встреча, предшественница того дела, которое потребует от нее всего ее мужества, опытности и таланта, которые до сих пор ни разу ее не подводили.
     Далее следовал веселый призыв:
     ?Будьте истинными джентльменами! Молодому человеку 25 лет, без денег, без специальности, срочно требуется работа! Что вы можете предложить??
     Дочитав ?Колонку скорой помощи?, она сложила газету. Новости она уже узнала, а статьи, корреспонденции и прочие материалы пока подождут. Сейчас пора заняться письмами. Она села за внушительный письменный стол и приступила к длинному, прочувствованному посланию к своей племяннице Этель Бэркетт, жене банкира, проживавшей в одном из центральных графств Англии.
     Не был забыт ни один член этого славного семейства. Джон - такой милый, добрый, такой труженик... ?Я надеюсь, он справился с простудой, о которой ты говорила?. Три мальчика: Джонни, Дирек и Роджер - ходят в школу и хорошо учатся. А маленькой Джозефине скоро будет четыре года... ?Я понимаю, как вы все ее обожаете, но постарайтесь ее не испортить. Избалованные дети редко вырастают счастливыми, зато часто бывают причиной несчастья других?.
     После этого пассажа уже просто было сделать переход к проблемам младшей сестры Этель, Глэдис Робинсон. На маленькое аккуратное личико мисс Силвер набежала тень суровости.
     ?Глэдис как раз такая. Ее безрассудства уже нельзя оправдывать неведеньем молодости, год назад ей исполнилось тридцать. Ее поведение становится все более эгоистичным и нескромным, и я очень боюсь ее окончательного разрыва с мужем. Эндрю Робертсон - достойный человек, на редкость покладистый и терпеливый. Глэдис нужно было до свадьбы решать, весело ей с ним или скучно. Она ни о ком не думает, кроме себя?.
     Мисс Силвер настолько увлеклась строптивицей Глэдис, что обращение некой Томазины к Анне Бол совсем вылетело у нее из головы.

Глава 2

     - Не понимаю, почему ты так хлопочешь об этой своей знакомой,- сказал Питер Брэндон.
     Томазина ответила коротко:
     - От безысходности.
     Питер надменно взглянул на нее.
     - Что ты имеешь в виду - что больше некому о ней побеспокоиться, или это тебе больше не о ком беспокоиться? Если так, то...
     - Больше некому. У нее никого нет.
     Они сидели рядышком на жесткой лавке в одной из маленьких галерей, специализирующихся на зимних выставках. Стены были увешаны картинами, от которых Томазина предпочитала отводить взгляд. Она уже один раз пересела: хоть она и не жеманница, ее смущал вид голой дамы с пышными формами, пребывавшей, очевидно, в отвратительном настроении. Но уж лучше бы она не пересаживалась, ибо теперь перед ней полыхала красно-оранжевыми красками чудовищная картина: безголовая женщина держит в пальцах, лишенных кожи и мышц, огромную сковородку. В итоге ей волей-неволей приходилось смотреть на Питера, а она предпочла бы этого не делать, потому что она была барышней высокомерной и вздорной, что заставляло ее всячески пренебрегать Питером, но свое безразличие куда легче демонстрировать, повернувшись к объекту надменным профилем. Правда, она прекрасно понимала, что надменности ее профилю как раз и не хватает. Он у нее был не совсем идеальным - вернее, совсем не идеальным, хотя, по признанию многих, очень милым.
     Но Питер Брэндон считал, что глазеть на ее профиль - куда менее интересно, чем видеть ее лицо целиком - из-за глаз. Глаза у Томазины, бесспорно, были хороши. А также необычно!, потому что и в Англии, и в ее родной Шотландии большие серые глаза с черными ресницами - явление незаурядное. Глаза у Томазины были чистейшего серого цвета без малейшей примеси голубого или зеленого. Питер как-то заметил, что они точно соответствуют цвету его брюк. И еще от прочих серых глаз их отличал черный ободок вокруг радужной оболочки. А прибавьте к этому густые черные ресницы и юный здоровый румянец - тут было на что посмотреть. Питер снова горделиво на нее посмотрел и уточнил свою первую реплику:
     - Я не понимаю, что заставляет тебя так о ней хлопотать.
     Томазина говорила без акцента, но в ее голосе слышалась теплая распевность, свойственная жителям Шотландии.
     - Я уже говорила тебе.
     - Это та, которая то ли косила, то ли сопела? Вот так.- Молодой человек держатся очень чинно, но тут на мгновенье скосил глаза и тяжело засопел.- И ужасно этого стеснялась.
     Томазина едва не прыснула.
     - Нет, это Майми Вильсон. И не смей, пожалуйста, передразнивать, потому что она не виновата, что у нее аденоиды.
     - Значит, ее нужно было утопить в младенчестве. Ну ладно, что из себя представляет эта дамочка, Анна - как бишь ее фамилия?
     - Бол,- сдержанно ответила Томазина.- И ты с ней не раз встречался.
     Он кивнул.
     - Да, на твоем выпускном балу - разливанное море какао и толпы подружек. Анна Бол - припоминаю. Черненькая, с жирной блестящей кожей и выражением налицо ?Меня никто не любит, пойду в сад и буду есть червяков?.
     - Питер, что ты несешь! Просто ужас!
     - Еще бы не ужас. Ей бы побольше бывать на свежем воздухе и срочно заняться спортом. Налицо потеря интереса к окружающему.
     - О нет, тут ты ошибаешься, совсем наоборот. В этом смысле она была такая же, как все. Интерес к другим людям у нее отнюдь не потерян. Скорее наоборот...
     Питер вскинул брови.
     - Любопытная Варвара?
     - В общем-то да.- И по доброте сердечной добавила: - Но в меру.
     - Тогда я совсем не понимаю, зачем тебе о ней беспокоиться.
     - Потому что у нес никого больше нет. Я тебе это все время твержу.
     Питер сунул руки в карманы плаща - жест, эквивалентный подготовке к бою.
     - Слушай сюда, Томазина. Ты не можешь всю жизнь подбирать хромых уток, бездомных собак и подружек, которых никто не любит. Тебе двадцать два года - а сколько тебе было, когда я впервые потрепал тебя по головке, когда ты сидела в кроватке? Годика два. То есть я знаю тебя уже двадцать лет. И все это время ты кого-то спасаешь, пора остановиться. Сначала подыхающая оса, потом был полураздавленный червяк, потом бродячие шавки и недоутопленные котята. Тетя Барбара была просто святая, иначе у нее бы поехала крыша. Она тебе все прощала.
     По правде говоря, Барбара Брэндон приходилась теткой скорее Томазине, чем Питеру, потому что была урожденная Эллиот и вышла замуж за Джона Брэндона, дядюшку Питера. Она не так давно умерла. В глазах Томазины заблестели слезы, и они стали нестерпимо прекрасны. Она с запинкой сказала:
     - Да... Это было очень великодушно с ее стороны.
     Питер отвел глаза. Если он и дальше будет на нее смотреть, он дрогнет, а сейчас нельзя проявлять слабость. Сила воли прежде всего. Выстоять в этой неравной борьбе ему помогло лишь то, что Томазина почти сразу же вскинула голову и сказала невпопад:
     - Кроме того, я не верю, что ты трепал меня по головке в кроватке.
     - Кроме чего, позволь спросить?- До чего все-таки женщины непоследовательны!
     У Томазины появились ямочки на щеках.
     - О, просто кроме того...
     К этому моменту у Питера набралось достаточно надменности, чтобы снова посмотреть на нее.
     - Детка моя, я это отлично помню. Мне было восемь лет, почти девять. Не воображай, что я тебя приласкал, ничего подобного. У тебя вся голова была в кудряшках, и я хотел проверить, действительно они такие жесткие на ощупь, какими кажутся, или...
     - Они не выглядели жесткими!
     - Они выглядели жесткими, как стружки, только черные.
     На ее щеках опять возникли ямочки.
     - Ну и какими они оказались на ощупь?- Голосок Томазины стал более певучим.
     Питер вдруг, словно наяву, почувствовал под рукой те мягкие, пружинящие завитки... Они у нее и сейчас такие же. Он твердо сказал:
     - Как перья. И хватит об этом. Нашла повод заговорить о другом, но зря стараешься. Речь сейчас не о твоих волосах, а об Анне Бол, В школе она была для тебя вроде хромой собачонки, и с тех пор ты никак не успокоишься. Но вот она слиняла, и вместо того, чтобы возблагодарить счастливую звезду, ты ищешь бед на свою голову и пытаешься снова ее отловить.
     - У нее никого больше нет,- упрямо сказала Томазина.
     Питер нахмурил брови, давая понять, что не на шутку начинает сердиться.
     - Томазина, если ты будешь это повторять, мое терпение лопнет. У этой девушки нашлись новые друзья, и она слиняла. Бога ради, отстань от нее!
     Томазина покачала головой:
     - Непохоже. Она никогда не умела заводить друзей, это ее всегда удручало. Особенно тяжело ей пришлось во время войны, потому что она наполовину немка, она жутко комплексовала. У нее была ужасная мать - тетя Барбара ее знала. Так что я не думаю, что у Анны были шансы нормально устроить свою жизнь.
     - Но она все же получила работу, не так ли?
     - Тетя Барбара нашла ей работу - присматривать за дочерью майора Дартрея.
     - Как мне жаль этого ребенка.
     - Работа была не из самых удачных, но все же она поехала с ними в Германию и прожила там два года. Она писала ворчливые письма, но не уезжала. А потом они поехали на восток, дочку отдали в детский сад неподалеку от дома матери миссис Дартрей, и Анна отправилась к ее кузине, которой требовалась компаньонка. Там она выдержала только месяц. Кузина - богатая женщина, очень нервная и здорово больная; конечно, они не могли ужиться. Анна написала, что уедет, как только кончится месяц. И что она нашла другую работу и напишет, когда туда доберется. Но так и не написала. Как видишь, я не могу не волноваться.
     - Не понимаю почему.
     - Я не знаю, где она!
     - Узнай у той нервной богачки, у кузины Дартреев.
     - Она твердит, что не знает. Говорит, Анна ей ничего не сказала. Она из тех ничего не соображающих теток, у которых тут же начинает болеть голова, если попросишь их вспомнить имя или адрес. Я билась с ней полчаса. Просто какая-то медуза, думает только о себе любимой, ни до кого ей нет дела.
     - А что, медузы умеют думать?
     - Миссис Дагдейл - вряд ли, она только колышется. Я не смогла вытянуть из нее ни слова про Анну. Питер, мне тревожно. Годами Анна писала мне, по меньшей мере, раз в неделю - по выходным и все то время, что жила у Дартреев.
     - Чтобы рассказывать, как ей отравляют жизнь и какие все вокруг негодяи!
     - В общем да, в таком роде. Я была для нее отдушиной. Всегда нужно иметь кого-то, кому можно все это высказать. И вдруг - это молчание. Ни единой строчки, прошло четыре месяца, как она уехала от миссис Дагдейл. Тебе это не кажется странным?
     - Может, она уехала за границу.
     - Это не помешало бы ей писать. Она писала, когда была у Дартреев, она сказала, что еще напишет. Питер, как ты не понимаешь, с ней что-то случилось!
     - Я не знаю, что тут можно сделать. Ты поместила глупое объявление в ?Тайме?, но из этого ничего не вышло.
     - Почему это оно глупое?
     - Потому что ты напрашиваешься на неприятности,- строго сказал Питер.- Ты не чувствуешь, когда нужно отступиться. Никакого благоразумия. Послушай моего совета, оставь все как есть.
     Томазина густо покраснела.
     - Я бы оставила, если бы знала, что с ней все хорошо. А если нет? Если...- Она остановилась, не желая продолжать. Примерно такое ощущение бывает, когда подходишь к углу и боишься выглянуть - что там тебя ждет? Она побледнела.
     Питер упрямо повторил:
     - Не понимаю, что ты можешь предпринять.
     - Я могу пойти в полицию,- сказала Томазина.

Глава 3

     А неделю спустя детектив-инспектор Эбботт пил чай у мисс Мод Силвер, к которой относился с нежностью племянника и с уважением, которым обычно не балуют незамужних тетушек. Мисс Силвер, безусловно, была старой девой, и данный статус вполне ее устраивал. При всем своем великодушии к влюбленным парочкам и почтении к святым материнским обязанностям, она никогда не жалела о своем независимом положении. Теткой Фрэнку Эбботту она не была, но дружеские узы, их связывавшие, не уступали крепостью узам кровным. Ее странности, ее чопорный вид, трогательная челка, стоптанные шлепанцы, цитаты из лорда Теннисона, мелькание спиц в умелых ручках, моральные максимы и викторианская неколебимость принципов постоянно подпитывали его непочтительную смешливость. Но при всем при том он испытывал к ней горячую симпатию, восхищение и уважение, которые редко выражал, но которые всегда были неизменны. С первого знакомства и по сей день все эти чувства неуклонно нарастали, как он однажды признался, сделав это с удовольствием и с тонким расчетом на дальнейшее сотрудничество.
     Он отдал дань сандвичам трех видов, булочкам и слоеному пирожному, испеченному Эммой Медоуз в его честь. Обычные посетители булочек и сандвичей не удостаивались, тем более душистого меда из деревни, привезенного миссис Рэндал Марч, но для мистера Фрэнка Эмма всегда де лала исключение. Не то чтобы она считала службу в полиции подходящим для джентльмена занятием, и уж тем более она не считала таковым работу частного сыщика - для леди. Но последние годы приучили ее к множеству социальных перемен: теперь чего только не бывает!
     Надо сказать, молодой человек, в третий раз протянув ее пустую чашку, меньше всего походил на полицейского. Весь от гладко зачесанных, блестящих волос до хороших туфель, начищенных до такого же блеска, он являл собой образец элегантности. Костюм, платок, носки, галстук - на всем лежала печать элитарности. Изящная высокая фигура, бледный цвет лица, длинноватый нос, прозрачные голубые глаза придавали ему особый шарм изысканности. Рука, протянувшая чашку за очередной порцией чая, была прекрасной формы, как и сухощавые узкие ступни, обутые в блестящие туфли.
     Разговор за чаем шел оживленный, гость с изяществом и ловкостью менял темы. Оказывается, преступления продолжают совершаться, а преступники продолжают ускользать. На рынке орудуют очень ловкие мошенники. Недавно кто-то подвозил богатея из тех, что едят с золотой тарелки, и тот словно растворился в воздухе. В настоящий момент Фрэнк был удручен нападением на банк.
     - Таких банков развелось теперь слишком много, вот в чем проблема. Малые отростки в лондонской густой кроне. В богом забытой деревне, которой никогда не стать городом. В сущности, ее имел в виду Теннисон, когда сказал: ?Туда вступаю неохотно, где речка встретилась с ручьем?.
     Любовь мисс Силвер к викторианской поэзии была общеизвестна, так что это был дерзкий вызов. Она снисходительно его приняла:
     - Ты, конечно, знаешь, что это стихотворение совсем о другом, оно о девичестве, а написал его Лонгфелло.
     Он взял сандвич.
     - Жаль, такая хорошая цитата! Как бы то ни было, в местечке Эндерби-Грин управляющего банком схватили и убили беднягу вчера перед самым закрытием. Молодой клерк схлопотал пулю в плечо и, по счастью, остался жив. В этот день у них скопилась большая сумма - работали все магазины,- и этот тип прихватил полторы тысячи фунтов. Теперь все интересуются, куда смотрит полиция. Веселенькое дельце! Я думал, вы уже знаете из газет.
     Мисс Силвер подняла голову.
     - Никто его не видел? Не слышал выстрелов?
     - На улице работал отбойный молоток, так что они бы не заметили и автоматную очередь, не то что пару выстрелов из пистолета! Описание, данное клерком, подходит к тысячам людей. Он заметил рыжие волосы, а с такими никто не пойдет стрелять, это явно маскировка. Однако парнишка сделал-таки одну полезную вещь. Перед самым ограблением он чертил надпись красными чернилами и ухитрился испачкать ими несколько банкнот, когда передавал их грабителю. Говорит, тот ничего не заметил.
     - Клерк поправится?
     - О да. Управляющий же был застрелен мастерски, у н