ергатройд, напоминавшее сдобную булку.
     Миссис Мергатройд считала ее прекрасной слушательницей, покровительствовала ей и добродушно похлопывала по руке. Линдолл спас Пелем Трент, пригласивший ее на "Эпоху танца".

Глава 18

     Супруги Джоселин сняли меблированную квартиру и обосновались в ней так же легко и быстро, как в собственном доме, в который вернулись после непродолжительного отсутствия. Глубоко несчастный, старающийся думать только о новой, увлекательной работе Филип не мог не заметить, что за три с половиной года пребывания во французской деревушке у Энн обнаружился талант организатора, которого ей прежде недоставало. Девушка, которая бросала шляпку, пальто и шарф там, где было уместно снять их, превратилась в женщину, умеющую обходиться без прислуги, но поддерживать в доме идеальный порядок. Девушка, способная разве что вскипятить чайник и сварить яйцо, научилась готовить изысканные блюда из немногочисленных ингредиентов, доступных в военное время. О том, чтобы привезти в город миссис Рамидж, Энн и слышать не хотела: "Здесь она затоскует. И потом, в этом нет необходимости - я умею готовить".
     - С каких это пор?- удивился Филип и наткнулся на пристальный взгляд ясных серых глаз.
     - С тех пор, как я пожила во Франции, дорогой. Самое подходящее место, чтобы научиться стряпать, не правда ли?
     Этот краткий эпизод оставил необычный привкус - из тех, которые долго ощущаются во рту. В остальном жизнь наладилась проще, чем в Джоселинс-Холте. Супругам не приходилось делать вид, что они рады "уединению вдвоем". В доме почти всегда была работа. Филип приводил к себе знакомых, Энн встречалась с подругами. Она то и дело звонила по телефону, приглашая кого-то на ленч, кого-то на чай, связывая нити отношений, разорванные почти четыре года назад. Эта бурная деятельность вызывала у Филипа чувство облегчения. Чем насыщеннее жизнь Энн, тем меньше у нее времени для супружеских взаимоотношений. Меньше всего Филип хотел, чтобы все помыслы Энн сосредоточились на нем или его работе. Последняя требовала абсолютной конфиденциальности и не предполагала обсуждений, но в любом случае он предпочел бы держать язык за зубами.
     К сожалению, Энн этого не понимала. Очевидно, с детства ей вдолбили в голову аксиому: "Не забывай обсуждать с мужчинами их работу - им это нравится". Насколько Филип знал мать Энн, такие высказывания были в ее стиле. Наконец ему пришлось почти грубо заявить:
     - Я не имею права распространяться о своей работе. К тому же это смертельно скучно.
     Энн с мягким упреком отозвалась:
     - Отчего же? Но что ты имеешь в виду? У тебя секретная работа?
     Он нахмурился и сдержанно объяснил:
     - Почти вся работа такого рода требует секретности. И потом, мне приходится заниматься ею целыми днями. Я не желаю обсуждать ее, словно прогулку в Гайд-парке.
     - А я думала, мужчинам нравится говорить о своей работе.
     Разворачивая "Тайме", он уклонился от ответа.
     Так прошел первый вечер в новой квартире. В этот же вечер Нелли Коллинз не вернулась домой.
     Утром миссис Смитерс позвонила в полицию.
     - Хозяйка дома, где я живу, мисс Коллинз, не вернулась домой. Не знаю, что и думать.
     Обремененный семьей, солидный сержант Браун попытался успокоить ее:
     - И давно она покинула дом?
     - Вчера днем!- сердито выпалила миссис Смитерс.- С ее стороны просто непорядочно оставлять меня совсем одну в доме! Ее лавка закрыта, хотя, конечно, какое мне до нее дело! Мне пришлось рассчитываться с молочницей, хотя это тоже не мое дело. Но не могла же я позволить молоку пропасть в военное время!
     - Конечно,- согласился сержант Браун и спросил: - Когда, вы говорите, миссис Коллинз ушла из дома?
     - Вчера днем. Надела свой лучший костюм и сказала, что встречается с подругой. И ни слова о том, что она не вернется или задержится в городе - ни единого! И вот уже десять часов, а от нее ни слуху ни духу, и не известно, где она и когда вернется! По-моему, это непорядочно по отношению ко мне!
     Миссис Смитерс была так раздражена, что у сержанта Брауна невольно вырвались слова "несчастный случай".
     - Возможно, произошел несчастный случай.
     - Почему же она не сообщила об этом?- взорвалась миссис Смитерс.
     К тому времени как сержант Браун повесил трубку, он успел исполниться сострадания к мисс Коллинз. Вероятно, с ней произошло что-то серьезное, если она решилась вывести из себя миссис Смитерс. Он принялся обзванивать лондонские больницы. Ничего не узнав о даме средних лет, в ярко-синем костюме и черной шляпке с букетиком синих цветов, он позвонил в Скотленд-Ярд.

Глава 19

     Мисс Силвер была глубоко набожной и искренне благодарила судьбу не только за успехи в профессиональной деятельности, но и за скромный комфорт, который обеспечивала ей эта деятельность. Отчасти причиной ее благодарности было сознание того, что ей дарована привилегия раскрывать коварные замыслы злодеев и служить Правосудию - это слово мисс Силвер неизменно писала с заглавной буквы. Много раз ее вмешательство помогало оправдать невиновных и восстановить их репутацию. Воспоминания об этом доставляли ей удовольствие. В одном из раскрытых ею дел фигурировали Гарт и Дженис Олбани.
     На следующий день после поездки в Блэкхит мисс Силвер сидела перед пылающим камином в своей квартире в особняке Монтэгю-Меншинс. Она почти закончила вязать чулок для Джонни Бэркетта, над которым трудилась в поезде вчерашним днем. Сразу после этой пары ей предстояло взяться за следующую: она пообещала племяннице Этель связать целых три пары чулок к Рождеству. Какая удача, что она запаслась этой добротной пряжей еще до того, как была введена карточная система! Мисс Силвер не обладала даром предвидения, но хорошо помнила баснословные цены на одежду во время Первой мировой войны и после нее, и потому заранее приняла меры. Именно поэтому она вязала чулки для Джонни, не мучаясь угрызениями совести оттого, что его братья Дерек и Роджер останутся обделенными.
     Не переставая вязать, она окидывала комнату удовлетворенным взглядом. Замечательная комната - комфорт, вкус, уют! В ней преобладал тот оттенок синего цвета, который во времена молодости мисс Силвер называли "павлиньим". Плюшевые, тщательно вычищенные шторы, которые она еще не успела задернуть, ковер с вытертым углом, удачно спрятанным под книжным шкафом, обивка викторианских стульев с гнутыми ореховыми ножками - все было выдержано в одной цветовой гамме. Большой, делового вида письменный стол с двумя тумбами был сработан из той же блестящей желтой древесины, что и стулья, и тот же цвет повторялся в кленовых рамах гравюр на стенах - "Пузыри", "Пробуждение души", "Черный брауншвейгц", "Монарх из Глена". Еще несколько викторианских гравюр украшали спальню, а чтобы избежать однообразия, мисс Силвер время от времени меняла гравюры местами. На каминной и книжной полках, на столе между двумя окнами было расставлено множество фотографий - большинство в серебряных и филигранных рамочках. Детские личики, молодые матери, малыши - мальчики и девочки, между которыми попадались высокие мужчины в форме - иногда родственники, но чаще всего - люди, которые помогали мисс Силвер служить Правосудию, и дети, которые не появились бы на свет, если бы не она. Это была не только галерея портретов, но и послужной список.
     Мисс Силвер носила простые домашние платья, свои густые волосы мышиного оттенка она аккуратно заплетала в косу и укладывала на макушке, над завитой челкой, подстриженной по моде, введенной покойной королевой Александрой. После тридцати лет забвения эта прическа пережила мимолетное возрождение десять лет назад и снова канула в Лету, но мисс Силвер хранила ей верность, неизменно пряча волосы под незаметную сетку. Высокий жесткий воротник оливково-зеленого шерстяного платья был заколот по бокам костяными булавками. Длина юбки была вполне благопристойной, но давала возможность убедиться, что у мисс Силвер тонкие изящные щиколотки, облаченные в черные шерстяные чулки, и маленькие ступни в расшитых бисером туфлях, о происхождении которых могла бы рассказать только она сама. Спереди оливковое платье было застегнуто брошью из мореного дуба в виде розы, с жемчужиной в середине. На тонкой золотой цепочке висело пенсне для чтения мелкого шрифта, которым мисс Силвер пользовалась лишь изредка. Пенсне было отведено влево и прикреплено к платью старомодной жемчужной брошью.
     Услышав звонок телефона, мисс Силвер повесила чулок для Джонни на подлокотник кресла и направилась к письменному столу. В трубке знакомый голос произнес ее имя.
     - Мисс Силвер, это вы? Говорит сержант Эбботт из Скотленд-Ярда. Я хотел бы навестить вас, если можно.
     - Разумеется!- радостно отозвалась мисс Силвер.
     - Вы позволите приехать прямо сейчас?
     - Конечно.
     До приезда сержанта Эбботта мисс Силвер успела связать полосу шириной в три четверти дюйма. Гость был принят, как обожаемый молодой родственник. К мисс Силвер он питал искреннее почтение и привязанность. Только в ее присутствии он забывал о своих обычных холодности и надменности, в ледяных голубых глазах появлялись теплые огоньки. В остальном он был просто рослым, элегантным молодым человеком, продуктом государственной школы и нового Полицейского колледжа. Друзья до сих пор звали его Денди - это прозвище он получил, поскольку обильно пользовался маслом для волос. Эбботт по-прежнему носил довольно длинные волосы, безукоризненно зачесанные назад. Его темный костюм был безупречно сшит, туфли начищены до блеска. При посторонних мисс Силвер обращалась к нему "сержант Эбботт", но наедине предпочитала называть "дорогим Фрэнком". Если перспективный детектив Скотленд-Ярда преклонялся перед мисс Силвер, то она в свою очередь считала его весьма способным учеником.
     Обменявшись приветствиями, они устроились у камина. Мисс Силвер снова взялась за вязание и спросила напрямик:
     - Ну, чем могу помочь, Фрэнк?
     - Не знаю,- ответил Фрэнк Эбботт, помолчал и добавил: - Надеюсь, многим... а может, и нет,- он вынул блокнот, достал из него клочок бумаги и положил на колени собеседницы.- Узнаете?
     Мисс Силвер отложила вязанье и внимательно оглядела обрывок бумаги. Он имел приблизительно треугольную форму, с неровным основанием и двумя ровными сторонами - очевидно, его оторвали от листа писчей бумаги. С одной стороны обрывок был чистым, но на другой мисс Силвер увидела записанные в столбик слоги "вер", "ншинс", "хем". В мрачном молчании она разглядывала их. Второй из этих слогов был почти стерт.
     - Так что же?- напомнил о себе Фрэнк Эбботт.
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Это мое имя, мой адрес и мой почерк. Если бы ты не узнал его, ты не сидел бы сейчас здесь.
     Фрэнк кивнул.
     - Вы написали кому-то свое имя и адрес. Вы не помните кому?
     Она снова взялась за вязание. Клочок бумаги лежал у нее на коленях. Пощелкивая спицами, мисс Силвер не сводила с него глаз.
     - Помню.
     - А вы не ошибаетесь?
     Ее кашель на этот раз прозвучал укоризненно.
     - Я промолчала бы, если бы не была уверена.
     - Это я знаю. Но дело обстоит очень серьезно. Вы скажете мне, кому дали свой адрес, когда и при каких обстоятельствах?
     Мисс Силвер перевела взгляд с бумажного треугольника на лицо Фрэнка.
     - Вчера я ездила в Блэкхит. На обратном пути моей соседкой по вагону оказалась некая мисс Коллинз, мисс Нелли Коллинз. Она сообщила мне, что ей принадлежит маленький магазин неподалеку от станции в Блэкхите и что она едет в город, на встречу с человеком, от которого мисс Коллинз надеялась узнать что-нибудь новое о своей бывшей воспитаннице. Мисс Коллинз считала ее погибшей. Встреча должна была состояться на вокзале Ватерлоо без четверти четыре. Прежде чем мы расстались, мисс Коллинз пригласила меня в гости, если я когда-нибудь еще приеду в Блэкхит. В ответ я назвала свое имя, она попросила записать его и я выполнила ее просьбу. Фрэнк, умоляю, скажи, что с ней случилось?
     Он отозвался:
     - Вы дали ей и свой адрес. Зачем? По личным или профессиональным соображениям?
     - А почему ты спрашиваешь об этом?
     Голубые глаза блеснули.
     - Я должен знать, почему вы назвали свое имя и адрес незнакомому человеку: потому, что почувствовали расположение к нему и хотели встретиться еще раз, или потому, что он нуждался в вашей профессиональной помощи.
     Мисс Силвер кашлянула.
     - Я и сама не знаю. Неужели бедняжка умерла?
     - Видимо, да. Труп еще не опознали. Боюсь, мне придется попросить вас...
     Мисс Силвер склонила голову.
     - У меня есть другое предложение. Мисс Коллинз дала мне свой адрес и упомянула, что у нее снимает первый этаж некая миссис Смитерс. Лучше бы на официальном опознании присутствовала она. Конечно, я не откажусь опознать мою попутчицу, но приватно, только в присутствии полицейских. По-моему, мы столкнулись с чрезвычайно серьезным делом, Фрэнк. Расскажи мне все. Где нашли труп и этот обрывок бумаги?
     - Вы записали свое имя и адрес на листе, вырванном из блокнота. Вы видели, куда мисс Коллинз положила его?
     - Конечно. Она открыла сумочку и сунула листок в карман, где лежало зеркальце. А где его нашли?
     Сержант Эбботт по-прежнему медлил с ответом.
     - Сегодня утром миссис Смитерс позвонила в полицию. Нам передали приметы мисс Коллинз. Ни в одной из лондонских больниц ее не оказалось. Сначала мы решили, что тревога ложная. Миссис Смитерс, которая подняла ее, объяснила, что мисс Коллинз собиралась встретиться с кем-то из своих знакомых. Вполне могло выясниться, что мисс Коллинз решила побыть в гостях подольше. В сущности, миссис Смитерс это не касалось. Она питается отдельно, у нее есть свой ключ. Жители Блэкхита сочли, что мисс Коллинз решила немного развлечься. Такое случается с каждым, беспокоиться незачем. Но сегодня ближе к вечеру мы получили донесение из Руислипа.
     Мисс Силвер повторила последнее слово вопросительным тоном.
     - Это близ Харроу.
     - Понятно. О чем говорилось в донесении?
     - О дорожном происшествии. На окраинной улочке нашли труп пожилой дамы в синем костюме и поношенной черной шляпке с пучком синих цветов. Ее буквально раздавило колесами. Мороз стоит уже несколько дней, следов шин на улице не осталось. Эксперт-медик утверждает, что она умерла за двенадцать часов до того, как обнаружили труп. Эта улица тихая и почти всегда безлюдная. Возможно, все двенадцать часов труп пролежал там. Его нашел мальчишка, развозивший газеты на велосипеде. Он уверяет, что ничего не трогал, просто спрыгнул с велосипеда, осмотрелся и поспешил в полицейский участок, куда явился в половине восьмого,- Фрэнк сделал паузу.
     Мисс Силвер перестала вязать.
     - Продолжай.
     - Труп лежал чуть левее середины проезжей части, наискосок, лицом вверх, с раскинутыми руками - обычная поза. Шляпка слетела с головы погибшей и валялась справа, на расстоянии ярда, сумочка - слева, возле трупа. В сумочке мы нашли простой носовой платок, изящный карандашик, кошелек с фунтовой банкнотой, шестнадцатью пенсами серебром и несколькими медными монетами, и билет до Руислипа, в вагон третьего класса...
     Мисс Силвер перебила:
     - В какую сторону она шла в момент наезда - к станции Руислипа или от нее?
     - От станции, до которой не меньше мили. Вернемся к сумочке. В боковом кармане мы нашли разбитое зеркало - и больше ничего. Но констебль, который доставал осколки, порезался, и решил вытрясти их из кармана. Среди осколков он заметил обрывок бумаги.
     Последовала минутная пауза. Мисс Силвер снова принялась за вязание. Это не смутило Фрэнка Эбботта. Он знал: если мисс Силвер есть что сказать, она не станет молчать, а если сказать ей нечего, то и ни к чему ждать. Он хорошо изучил привычки мисс Силвер.- Я сразу понял, что записи на этом клочке бумаги имеют отношение к вам, а потом узнал почерк. Лэм велел мне сразу же побывать у вас. Мисс Силвер кивнула.
     - Надеюсь, старший инспектор Лэм здоров?
     На миг Фрэнку представился его начальник: на его лице отчетливо читалась досада, глаза налились кровью, голос звучал раздраженно: "Черт бы побрал эту женщину! Без нее не обошлось даже какое-то несчастное дорожное происшествие в Миддлсексе! Ладно, поезжайте к ней, если вам так хочется,- только не попадите пальцем в небо!" Фрэнк отогнал отрадное видение и заверил мисс Силвер, что его шеф в добром здравии.
     - На редкость достойный человек,- заметила мисс Силвер, продолжая быстро вывязывать петли. Подумав, она спросила: - Как ты думаешь, при каких обстоятельствах этот клочок был оторван от листа, на котором я записала свой адрес?
     - А какого размера был этот листок вначале?
     - Примерно в половину страницы маленького блокнота, который мисс Коллинз вынула из сумочки.
     - Вы видели, как она сунула бумагу с адресом в боковой карман, где лежало зеркало. Вы не заметили, было ли зеркало разбито?
     - Не могу сказать. Верхний край был цел, но маленькие зеркала легко бьются, они так непрочны! И сумочка была отнюдь не новой. Очевидно, ее купили еще до войны. Таких теперь уже не делают. Нет, зеркальце вряд ли было целым до аварии.
     - Значит, за него мог зацепиться лист бумаги, и от него оторвался клочок. Но это не осталось бы незамеченным.
     Спицы мисс Силвер пощелкивали.
     - Кем, Фрэнк?
     - Тем человеком, который счел необходимым вынуть из кармана листок. Он сразу заметил бы, что угол листа оторвался, верно?
     - Если вокруг было бы светло.
     Фрэнк Эбботт присвистнул.
     - Вы хотите сказать - это произошло после аварии?
     - После убийства,- поправила мисс Силвер.
     На этот раз Фрэнк промолчал и слегка прищурил холодные голубые глаза. Наконец он выговорил:
     - Убийство?
     - Несомненно.
     - Почему вы так считаете?
     Мисс Силвер кашлянула.
     - А разве ты сам иного мнения?
     - У меня нет никаких причин считать произошедшее убийством.
     Она улыбнулась.
     - Не в твоих привычках так долго обсуждать обычное дорожное происшествие.
     - Верно, но меня привел сюда ваш почерк. А когда начался разговор, я понял, что у вас в рукаве припрятаны кое-какие козыри.
     Едва заметно изменив выражение лица, мисс Силвер дала собеседнику понять, что она не в восторге от подобных оборотов речи.
     Фрэнк Эбботт расцвел обаятельной улыбкой.
     - Значит, они у вас все-таки есть?
     Чулок для Джонни быстро поворачивался на спицах. Мисс Силвер объяснила:
     - Всю дорогу мисс Коллинз говорила без умолку. Она назвала мне имя человека, с которым должка была встретиться, и добавила, что обещала никому не рассказывать о предстоящей встрече. Может показаться странным то, что она проговорилась первому встречному, но у нее случайно вырвалась одна фамилия... Мисс Коллинз не имела оснований полагать, что эта фамилия мне знакома...
     - Но вы узнали ее?
     - Да. Когда мисс Коллинз поняла, что проговорилась, она не сочла нужным скрывать остальное.
     - Какую же фамилию она упомянула?
     Мисс Силвер продолжала, тщательно выбирая слова:
     - От мисс Коллинз я узнала, что несколько лет она опекала маленькую девочку. Когда ребенку минуло пятнадцать лет, его отец умер, а сироту взяла к себе одна из родственниц - правда, дальних. Это случилось десять или одиннадцать лет назад. Пока мисс Коллинз рассказывала об этом, у нее случайно вырвалась фамилия "Джойс", а девочку она однажды назвала Энни.
     Фрэнк Эбботт переменился в лице.
     Мисс Силвер деликатно кашлянула.
     - Вижу, тебе тоже знакомо имя Энни Джойс. Мисс Коллинз не произносила имя вместе с фамилией. Но рассказывая про дочь мистера Джойса, она назвала малышку Энни. Очевидно, мисс Коллинз жилось одиноко, а тут представился случай поговорить. Ее переполняло желание поделиться сведениями, почерпнутыми из газет, она с нетерпением ждала встречи, на которую так спешила. Как только она обнаружила, что фамилия Джойс мне знакома, она рассказала мне всю историю.
     - И что же вы узнали?
     На минуту мисс Силвер задумалась, потом ответила:
     - Разумеется, она читала газеты и знала о недавних события