или в Германии, в Италии или еще не знаю где.
     - Но не в Швейцарии? Насколько я знаю, вы учились в Швейцарии.
     - В Швейцарии он не был никогда,- заявила мисс Стандинг и взяла следующую конфету.
     - Он писал вам о своем завещании?
     Маргот сделала большие глаза.
     - Конечно нет! Знаете, он мне практически не писал.
     - Так-с,- сказал мистер Хейл.- Это неудача. Видите ли, мисс Стандинг, мы находимся в большом затруднении. В течение последних пятнадцати лет все дела вашего отца находились в наших руках. Но полное представление о них имел мой отец - у него с последним мистером Стандингом сложились доверительные отношения. Если бы мой отец сейчас был с нами, мы бы все выяснили в несколько минут.
     - А разве ваш отец не с вами?
     Мистер Хейл прочистил горло и указал на черный галстук:
     - Мой отец скончался месяц назад.
     - Ох,- сказала мисс Стандинг. Она помолчала и вдруг, с неожиданным изяществом сменив тон, подалась к нему и сказала: - Мне ничего не рассказали о папе. Мамзель сказала, что ничего не знает кроме того, что было в телеграмме. Это вы послали телеграмму? Я так ничего и не знаю.
     - Мистер Стандинг умер внезапно,- сказал мистер Хейл.- Он отплыл на яхте от Мальорки...
     Маргот повторила название.
     - Где это - Мальорка?
     Мистер Хейл просветил ее. Он также поведал ей, как он выразился, "о печальных обстоятельствах" смерти отца. Оказывается, яхту застал в море шторм, мистер Стандинг отказался покинуть палубу, и его смыло волной за борт.
     В этом месте мистер Хейл выразил заготовленные соболезнования, затем прочистил горло и добавил:
     - К сожалению, нам не удалось найти следы завещания или какое-либо свидетельство, предполагающее, что он его составлял.
     - Разве это важно?- безразлично произнесла Маргот.
     Мистер Хейл нахмурился.
     - Это очень важно для вас, мисс Стандинг.
     - Вот как?
     - Боюсь, что да.
     - Но ведь я его дочь. Зачем же завещание? Ведь я у него одна, так?- Она по-прежнему говорила равнодушно. Мистер Хейл - старый болтун. Он вообще не человек, он - черный костюм и неодобрительная гримаса. Она невпопад сказала: - Будьте добры, мне нужны деньги. У меня совсем ничего нет. Я на последние купила конфеты - заставила мамзель остановить такси, выскочила и схватила их. Все было мрачно до безобразия, я почувствовала, что без конфет просто умру.
     Мистер Хейл на это никак не отреагировал. С пугающей торжественностью он спросил:
     - Вы совсем не помните свою мать?
     - Нет, конечно. Мне было всего два года.
     - Когда она умерла?
     - Наверное...
     - Мисс Стандинг, не скажете ли вы мне девичью фамилию матери?
     Она покачала головой.
     - Ну как же! Вы должны знать!
     - Я не знаю...- Поколебавшись, она сказала: - По-моему, меня назвали в ее честь.
     - Да? Назовите свои имена полностью.
     - У меня только одно имя. По-моему, меня окрестили Маргарет, и, по-моему, так звали мою мать. Но меня всегда называли Маргот.
     - Мисс Стандинг, неужели отец никогда не говорил с вами о матери?
     - Нет. Повторяю, он со мной практически не разговаривал. Он всегда был занят до безобразия. Он никогда со мной не говорил.
     - Тогда почему вы считаете, что вас назвали в честь матери?
     Легкий румянец сделал мисс Стандинг еще прелестнее.
     - У него был портрет, который он всегда держал под замком. Знаете, бывают такие штучки - дверца, замочная скважина, а внутри миниатюра. Мне всегда хотелось знать, что там внутри.
     - Ну и?..
     - Не знаю, должна ли я говорить...- с добродетельным видом произнесла она.
     - Мне кажется, вы просто обязаны сказать.
     Что-то в голосе мистера Хейла напугало ее. Она шарахнулась, вскинула на него испуганные глаза и, запинаясь, торопливо принялась рассказывать:
     - Мне не разрешалось заходить в его кабинет. Но однажды вечером я зашла, потому что думала, что его там нет. Его и не было. А когда я услышала, что он идет, у меня оставалось время только на то, чтобы спрятаться за шторами. Мне было страшно до безобразия, я боялась, что он никогда не уйдет, и мне придется всю ночь простоять за шторой.
     - Да. Продолжайте.
     - Он писал письма, расхаживал по комнате. А потом как будто застонал, и я испугалась и выглянула из-за шторы. Он открывал этот портрет. Снял ключик с цепочки для часов и отпер. Он смотрел на портрет целую вечность. Еще раз застонал и шепотом сказал: "Маргарет", два раза.
     - Вот оно что,- сказал мистер Хейл.
     У Маргот пылали щеки.
     - Почему вы так говорите, как будто я вам рассказала про погоду?! Я рассказала такую вещь, которая секретна до безобразия и ужасно романтична!
     - Дорогая мисс Стандинг...
     - Я вся трепетала до безобразия!
     - Вы видели портрет?
     - Н-нет. Значит, так. Я только успела взглянуть, и тут он отвернулся... ну, вы понимаете.
     - Да?
     - Это была миниатюра, а вокруг нее маленькие бриллиантики. Они сверкали как не знаю что, я только увидела, что она белокурая, как я. И все. Я видела ее один лишь миг. Она была ужасно красивая.
     Мистер Хейл покашлял.
     - Выходит, нет никаких доказательств, что эта миниатюра - портрет вашей матери.
     - Конечно ее. Чей же еще!
     - Не исключено. Позвольте спросить, портрет находится в этом доме?
     - Он всегда возил его с собой. Наверное, он на яхте.
     - Боюсь, он вместе с ним упал за борт. Стюард говорил о портрете, который вы описали. Он сказал, что мистер Стандинг всегда носил его с собой. Итак, мисс Стандинг, вы вполне уверены, что не знаете девичью фамилию матери?
     - Я же вам сказала, что не знаю.
     - Или хотя бы где ваш отец с ней познакомился?
     Маргот помотала головой.
     - Вы не знаете, где они поженились?
     - Нет. Я ничего не знаю, сказала же вам - не знаю.
     - Вы знаете, где вы родились?
     - Н-нет. Во всяком случае... нет, не знаю.
     - Что вы хотели сказать? Вы что-то собирались сказать.
     - Только то, что... нет, не знаю... я думаю, что не в Англии.
     - А! Не скажете ли почему?
     - Он сказал - давно, я была еще маленькая,- он сказал, что он родился в Африке. Я спросила: "А где я родилась?" - и он ответил: "Далеко-далеко отсюда". Я подумала: видимо, я родилась не в Англии, а еще где-то.
     Мистер Хейл пощелкал языком - обычно это записывают как "тц-тц!". Так он выразил свое презрение к подобному воспоминанию. В качестве доказательства оно никуда не годилось. Он прочистил горло с еще большей значительностью.
     - Мисс Стандинг, если не будет найдено завещание, или свидетельство о браке вашей матери, или ваше свидетельство о рождении, то ваше положение станет исключительно серьезным.
     Рука Маргот с конфетой застыла на полдороге ко рту.
     - Почему это оно станет серьезным? Я папина дочь.
     - Этому нет никаких доказательств,- сказал мистер Хейл.
     Маргот расхохоталась.
     - Ой, смешно до безобразия! Все знают, что я его дочь! Вы смешной до безобразия! Кто же я, по-вашему, если не Маргот Стандинг? Это же просто глупо!
     Мистер Хейл насупился.
     - Мисс Стандинг, дело очень серьезное, и я умоляю вас отнестись к нему серьезно. Я не верю, что мистер Стандинг составил завещание. Я знаю, что он не делал этого до двенадцатого августа сего года, когда заплатил за визит отцу. Это было шесть недель назад, и после того, как он ушел, отец сказал, что он безуспешно убеждал мистера Стандинга в необходимости составить завещание. Отец сказал такие слова: "Странное дело,- сказал он,- человек в положении мистера Стандинга откладывает такую простую и необходимую акцию, как составление завещания. Учитывая особые обстоятельства его дочери, он просто обязан это сделать, чтобы обеспечить ее будущее". Мисс Стандинг, это точные слова моего отца, и я привожу их в подтверждение того, что он был осведомлен о некоторой незаконности вашего положения.
     Маргот вытаращила глаза.
     - Что вы имеете в виду?
     - При отсутствии какой-либо информации и в свете сказанного моим отцом...
     - Господи боже мой, что вы имеете в виду?
     - Я имею в виду,- сказал мистер Хейл,- что брака, по-видимому, не было.
     - Как же так, ведь есть я!- сказала мисс Стандинг.
     - По-видимому, вы незаконнорожденная.
     Мисс Стандинг молча смотрела на него. Она повторила слово "незаконнорожденная" - оно прозвучало очень музыкально. Она просияла и с неподдельным интересом спросила:
     - Как Вильгельм Завоеватель? Как сыновья Чарлза II?
     - Точно так,- сказал мистер Хейл.
     - Потрясающе до безобразия!- воскликнула мисс Стандинг.

Глава 6

     Когда мистер Хейл закончил объяснение законного положения незаконной дочери человека, умершего без завещания, глаза мисс Стандинг округлились от недоверия.
     - В жизни не слышала ничего более несправедливого. До безобразия,- твердо сказала она.
     - К сожалению, от этого закон не меняется.
     - Тогда что хорошего в том, что женщинам дали право голоса? Я думала, Что они изменят законы, несправедливые до безобразия. Так нам всегда говорила мисс Клей.
     Мистер Хейл никогда не слышал о мисс Клей, которая была ни много ни мало как заместительница мадам Мардон. Сам он был противоположного мнения об избирательном праве для женщин.
     - Вы хотите сказать, что я ничего не получу?- спросила мисс Стандинг, выпрямившись в кресле и сложив пухлые ручки на коленях, прикрытых синей шерстяной юбкой.
     - По закону вы ни на что не имеете права.
     - Но это совершенно позорно! Вы хотите сказать, что у папы были миллионы, но я не получу ничего вообще? Кто же, если не я? Кто-то же должен их получить! Или государство их просто украдет?
     - Ваш кузен мистер Эгберт Стандинг является законным наследником. Он... э... без сомнения, сочтет уместным выделить вам некоторое содержание.
     Мисс Стандинг вскочила, словно подброшенная пружиной.
     - Эгберт! Вы шутите, вы конечно шутите!
     Мистер Хейл принял оскорбленный вид.
     - Нисколько, мисс Стандинг!
     Маргот топнула ногой.
     - Я не верю ни единому слову! Папа не любил Эгберта. Он назвал его паразитом. Я это прекрасно помню, потому что я не знала, что означает это слово, и спросила его, а он велел посмотреть в словаре. И сказал, что не знает, чем он заслужил такого племянника, как Эгберт. Он сказал, жалко, что его брата Роберта не утопили в детстве, тогда бы у него не было Эгберта. Вот что сказал папа, и вы еще думаете, что он бы захотел, чтобы все его деньги, и все вещи, и картины достались человеку, к которому он так относился?! Папа обожал эти чудовищные мрачные картины, он бы ни за что не захотел отдавать их Эгберту. Эгберт тоже их обожает, не знаю почему, и это папу злило больше всего. Какие все-таки бывают смешные люди, правда?
     Когда мистер Хейл ушел, Маргот продолжила письмо к Стефании.
     "Ой, Стефания, кто сейчас приходил! Мистер Хейл, нотариус! Старый оболтус, голос нудный до безобразия - когда у священника бывает такой голос, заснешь и в церкви. Но мне спать не пришлось, потому что он говорил вещи, убийственные до безобразия. Выдал целую кучу семейных секретов, сказал, что считает, что я незаконнорожденная, как все равно какая-нибудь историческая личность! Раньше мне только в исторических книгах попадались незаконнорожденные. А он говорит, что и я такая, потому что думает, что отец и мать не были женаты. Я этого не понимаю, но он говорит, что нет никакого свидетельства о браке и о моем рождении. Видишь, какая глупость? Если бы я не родилась, меня бы не было! А я есть, и тогда кому нужно это свидетельство о рождении?! А он говорит, что я не получу никаких денег..."
     В офисе мистер Хейл приступил к расспросам мистера Эгберта Стандинга. Раньше он его не видел и теперь рассматривал с некоторым неодобрением. Он не любил толстых молодых людей, не любил молодых людей, которые сидят развалясь, не одобрял галстуки с болтающимися концами и запах душистых сигарет. Вполне обоснованные подозрения у него вызвали волнистые волосы Эгберта. На какое-то мгновение он даже проникся жалостью к мисс Стандинг, так ему не понравился Эгберт. Не понравился он и юному клерку, который сидел в углу и записывал.
     Помимо всего прочего, с мистером Эгбертом Стандингом было трудно вести дело. Он откидывался в кресле, зевал, пробегал пальцами по искусственным волнам шевелюры мышиного цвета. У него было круглое невыразительное безбровое лицо, светлые глаза и светлые ресницы. Мистеру Хейлу он страшно не нравился. Казалось, немыслимо пробудить в нем интерес к обеспечению мисс Стандинг и даже к собственному положению в качестве наследника.
     Мистер Хейл повторил высказывания мистера Хейла-старшего, как он повторял их Маргот.
     - После слов отца у меня не осталось сомнений в том, что положение мисс Стандинг не вполне законно. Отец надавил на мистера Стандинга, чтобы тот составил завещание, но мистер Стандинг уклонился. Я уверен, что отец знал больше, чем рассказал. Как я понимаю, мистер Стандинг ему доверял. Позвольте спросить, не говорил ли дядя с вами на эту тему?
     Эгберт развалился в кресле и зевнул.
     - Вроде бы говорил.
     - То есть как это - вроде бы?
     - Я что-то припоминаю... я... э-э... я не очень интересуюсь делами.
     - Вы можете мне сказать, что говорил ваш дядя?
     Эгберт пробежался рукой по волосам.
     - Я... э... у меня очень плохая память.
     - Мистер Стандинг, это очень важный вопрос. Вы подтверждаете, что дядя говорил вам что-то, что привело вас к предположению, будто ваша кузина - незаконнорожденная?
     - Что-то в этом роде.- Голос Эгберта ослаб от изнеможения.
     - Что он сказал?
     - Я... э... не припоминаю. Меня не интересуют семейные дела.
     - У вас должны быть какие-то воспоминания.
     - Кажется, дядя был очень возбужден... кажется... да, я припоминаю. Он разозлился на меня... да, я думаю, что на меня. Помнится, он сказал что-то в таком роде...- Эгберт замолк и стал критически разглядывать большой палец на правой руке.
     - Что? Что он сказал?
     - Вообще-то я точно не помню. Что-то насчет завещания.
     - Да? Это очень важно.
     - Вообще-то я не помню, что он сказал. Но у него был рассерженный вид. Что-то там насчет завещания. Он сказал пусть его повесят, если он оставит имущество мне. Но ведь он так и не составил завещание, верно?
     - Нам не удалось его найти. Что он еще сказал, мистер Стандинг?
     - Да вообще-то немного. Насчет моей кузины... знаете ли...
     - Что? Что он сказал насчет кузины?
     Эгберт зевнул.
     - Извините, мне это было совершенно неинтересно.
     Мистер Хейл еле сдерживал нетерпение.
     - Что сказал ваш дядя по поводу положения его дочери?
     - Я не помню...- томно сказал Эгберт.- Что-то насчет незаконности... что-то в том же роде он мне написал.
     Мистер Хейл резко выпрямился.
     - Ваш дядя писал вам о положении своей дочери?
     Эгберт покачал головой.
     - Он писал про клуб, куда я собирался вступить, он сказал, что забаллотирует меня.
     Мистер Хейл стукнул по столу.
     - Вы сказали, что он написал вам про дочь!
     - Нет, он написал, что забаллотирует меня в клуб. О дочери он вскользь упомянул.
     - В письме такого рода? Мистер Стандинг!
     - Если подумать, это было не в том письме. Я же говорил вам, что у меня плохая память.
     - О, так было и другое письмо? И что он в нем сказал?
     - Но я не помню,- раздраженно сказал Эгберт.
     - У вас есть это письмо? Вы его сохранили?
     Эгберт слегка взбодрился.
     - Может, и есть, не знаю... я ужасно рассеян, оставляю письма где попало. Знаете ли, мой человек иногда их выбрасывает, иногда нет. Можно у него спросить.
     - Он вряд ли вспомнит, но вы могли бы посмотреть.
     Эгберт задумчиво произнес:
     - Он все письма читает... Он мог бы вспомнить...
     Годы самоконтроля не прошли даром для мистера Хейла. Он закусил губу, помолчал, потом сказал:
     - Будьте добры, вы не могли бы попросить его произвести тщательные поиски? Это письмо может быть важным доказательством. Если в нем содержится собственное признание мистера Стандинга, что его дочь рождена вне брака, вопрос будет улажен.- Он сделал паузу и добавил: - В вашу пользу.
     - Полагаю, так и будет,- томно сказал Эгберт.
     Мистер Хейл зашелестел бумагами.
     - Возможно, сейчас еще рано поднимать этот вопрос, но если вы преуспеете и станете наследником, я полагаю, вы будете готовы рассмотреть вопрос о выделении некоторого содержания вашей кузине. Я упоминаю об этом сейчас, потому что если мы будем иметь ваши заверения в этом вопросе, то нам нужно подготовиться к тому, чтобы выдать ей небольшой аванс. Она оказалась совершенно без денег.
     - Неужели?
     - Абсолютно. В сущности, она уже сегодня просила меня дать ей денег.
     - Неужели?
     - Говорю вам, просила, и я буду рад услышать вашу точку зрения на предмет ее содержания.
     Эгберт зевнул.
     - У меня не бывает точек зрения. Искусство - вот что меня интересует. Моя небольшая коллекция... фарфор.... миниатюры... графика... Искусство.
     - Мистер Стандинг, я должен спросить вас со всей серьезностью: готовы ли вы гарантировать небольшое содержание вашей кузине?
     - С какой стати?
     Мистер Хейл объяснил:
     - Если вы станете наследником состояния последнего мистера Стандинга, вы будете очень богатым человеком.
     Эгберт опять покачал головой.
     - Не слишком, после того как каждый урвет себе кусок,- заметил он.
     Мистер Хейл понял, что это относится к налогу на наследство.
     - Все равно вам достанется очень много,- сухо сказал он.- Содержание вашей кузине...
     В третий раз Эгберт покачал головой.
     - Никаких подачек. Если бы было завещание, или если бы оказалось, что дядя был-таки женат на ее матери, разве она стала бы выделять мне содержание? Ни за что!
     - Вряд ли можно проводить подобную аналогию.
     - Никаких подачек,- еще раз повторил Эгберт,- в том числе в виде содержания. Кое-кто,- он пробежался рукой по волосам,- кое-кто посоветовал, чтобы мы поженились. Что вы об этом думаете?
     - Вопрос скорее в том, что об этом думает сама мисс Стандинг.
     - И что? Ее это вполне устроит, не так ли? Я подумал, что с моей стороны это будет отличное предложение, оно устраивает нас обоих, разве вы не видите? Если объявится завещание или свидетельство о браке, мне это до лампочки А если не объявится - ей. Я думаю, что это отличное предложение.
     - Безусловно, оно дает обеспечение мисс Стандинг,- подтвердил мистер Хейл.
     - Или мне,- сказал Эгберт.

Глава 7

     В тот вечер мистер Арчи Миллар возместил Чарлзу пропущенный обед. Они заняли столик в углу огромной обеденной комнаты отеля "Люкс". Арчи был в ударе, полон дружелюбия и искренней симпатии к Чарлзу.
     - Я - как Виртуозный Племянник из серии "Брошюры для милых крошек". Уже в семнадцатый раз за этот год меня призвали к смертному ложу тети Элизабет. И она каждый раз оживает, потому что каждый раз прихожу я! Она не собирается умирать в течение ближайших ста лет, но старушка без конца развлекается: посылает за мной, вечно меняет завещание и дает мне ценные советы. Вечно говорит о моих промахах и недостатках, на что я отвечаю: "Ты права" - и она оживает! Врач сказал, что для нее это великолепный тоник. Ради бога, но я не хотел бы, чтобы она посылала за мной, когда я обедаю с приятелем.
     Чарлз обдумывал, сколь много можно рассказать Арчи. Пропади пропадом эта Маргарет! Только путается под ногами. Он нахмурился и внезапным вопросом прервал поток разглагольствований Арчи:
     - Расскажи про Пельхамов. Они живут все там же, на Джордж-стрит, шестнадцать?
     Арчи опустил вилку для рыбы.
     - Так ты ничего не слышал?
     - Ни слова с тех пор как уехал.
     - Миссис Пельхам умерла шесть месяцев назад,- сообщил Арчи.
     Чарлз был потрясен. Маргарет обожала свою мать. Временами ему казалось, что она обожает ее сверх меры. Красивая, эмоциональная, с неуловимым, не поддающимся описанию шармом, она никогда не испытывала недостатка в поклонниках. Чарлз и сам преклонялся перед