предотвратить такое развитие событий? Может быть, цианистый калий предназначался для нее самой, был припасен на крайний случай? Но мисс Эклс - женщина решительная и самоуверенная, она могла пойти на прямое выяснение отношений с полковником, собрание благотворительного кружка делало их встречу вполне естественной. Метти знала от Флори, что Роджер в кабинете. Но ведь просто так девушка не стала бы сообщать мисс Эклс, где полковник, значит, сначала ее об этом спросили. Итак, женщина направилась к нему, причем специально задержалась по дороге рядом со мной и мисс Рептон, чтобы сообщить, что несет Роджеру чай. Предположим теперь, что полковник, воспользовавшись тем, что они одни, обвинил ее в весьма неблаговидном занятии. Он вполне мог так поступить и даже пригрозить, что объявит во всеуслышание о ее тайных делишках. Метти прекрасно знала характер Рептона и не сомневалась в реальности угроз. От отчаяния и безысходности у нее могло возникнуть желание заставить замолчать его любой ценой, а подсыпать незаметно цианистый калий в графин совсем нетрудно.
     Рэндал с восхищением посмотрел на почтенную даму.
     - Но объясните мне, - попросил он, - как можно отвлечь внимание человека, которого собираешься отравить, если графин стоит прямо перед ним на столе?
     Этот вопрос не показался трудным мисс Силвер:
     - Есть множество способов. Например, сказать, что в саду рыщет какая-то странная собака. Хозяин немедленно встает и идет к окну, а яд одним движением отправляется в графин. Конечно, цианистый калий следует предварительно растворить в маленьком пузырьке, который легко спрятать в карман или сумочку.
     - Да-а, вижу, у вас все продумано до мелочей. Обществу очень повезло, что вы не используете свои способности в преступных целях! - Укоризненный взгляд бывшей воспитательницы заставил Марча завершить эту тему, и он поспешил высоко оценить предположения мисс Силвер:
     - Безусловно, все вами описанное могло произойти. А надолго мисс Эклс выходила из столовой?
     - Да, она отсутствовала довольно долго.
     - А вы видели, как она вернулась?
     - Да.
     - Вы заметили что-нибудь особенное в ее поведении или облике?
     - Ты заинтересовался этим совершенно справедливо.
     В гостиную она возвратилась несколько возбужденная, со следами недавних слез, которые старалась запудрить. Конечно, вполне возможно, полковник мог сказать ей что-то не очень вежливое, поскольку был не в духе, а может быть, просто сообщил ей о своем намерении развестись со Сциллой - ведь говорил же он об этом с сестрой и мистером Бартоном. Если он не подозревал Метти как автора анонимок, то, понятно, ему захотелось поговорить о своих невеселых обстоятельствах с давней приятельницей.
     К серии этих предположений Рэндал отнесся уже без былого восторга:
     - Знаете, вы с легкостью строите гипотезы одну за другой, как карточные домики, и, надо отдать вам должное, домики получаются очень складные. Но построив этот самый домик, вы его с такой же легкостью и разрушаете. Вы знаете, мисс Силвер, я не умею лукавить, поэтому осмелюсь признаться, что отдал бы все ваши гениальные предположения за парочку настоящих доказательств. Пока что у нас есть хоть какие-то улики только против Сциллы Рептон. И самое главное - у нее был мотив к преступлению. Даже если женщина знала, что муж изменил завещание, - а она вполне могла и не знать, что это уже произошло, - все равно его смерть была ей только на руку: при благоприятном отношении родственников - хоть какие-то деньги на содержание, спасенная репутация и надежда выйти замуж за Эрла. Кроме того, миссис Рептон знала, что в сарае садовника хранится цианистый калий и могла с легкостью до него добраться. Вспомните, меньше чем за час до его смерти женщина серьезно поссорилась с мужем, а подсыпать яд в графин могла и во время ссоры, и до нее. Разговор ее с мужем закончился словами, услышанными Флори: "Ты сделал бы мне большое одолжение, если б умер". Все вместе складывается в довольно серьезное обвинение.
     - Несомненно, - подтвердила мисс Силвер. - Но все эти части обвинения не вяжутся со смертью Конни Брук и тем самым с анонимными письмами.
     Марч предпочел пропустить ехидное замечание мимо ушей и продолжил:
     - Давайте вернемся теперь к Метти Эклс. Одно из ваших последних предположений по ее поводу сводилось к тому, что, раз она не писала анонимок и Рептон не имел против нее никаких подозрений, значит, ее взволнованность была следствием того, что он сообщил ей о своем разводе. Вам не кажется, что это ваше предположение может быть подкреплено тем, что Метти мгновенно и недвусмысленно обвинила Сциллу в убийстве мужа? Но ведь мисс Эклс могла иметь в виду, что полковник, доведенный до отчаяния изменой жены, покончил жизнь самоубийством.
     С моей точки зрения, вполне убедительное объяснение поведения мисс Эклс.
     - А сама Метти Эклс что рассказывает о своем разговоре с Роджером?
     - К сожалению, ничего, что прояснило бы ситуацию.
     Она отнесла ему чай, полковник сидел за столом и выглядел "как обычно". Утверждает, что не задерживалась в кабинете, а поднялась в комнату мисс Мегги и привела себя в порядок, прежде чем вернуться в гостиную. Конечно, я могу нажать на нее и прямо спросить, говорил ли Роджер Рептон о своей жене Но, послушайте, неужели вы всерьез ее подозреваете?
     На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
     - Ты совершенно справедливо отметил, - задумчиво произнесла наконец мисс Силвер, - подозрения - это не доказательства, но я верю, что обнаружить хотя бы одно доказательство вины человека, совершившего по крайней мере два убийства, возможно. И искать это доказательство или даже доказательства следует именно в области, которая объединяет эти преступления, и я абсолютно убеждена, что это вопрос об анонимных письмах. Вот только копать придется глубже, чем предполагалось сначала. Поэтому мне хотелось бы вернуться к письмам, полученным Дорис Пелл, которая утонула в пруду. Она жила с тетей, бывшей горничной миссис Грей, местной портнихой. Тетю, конечно, допрашивали?
     - Конечно. С ней беседовал Крисп. Девушка получила несколько писем, но тетя показала только последнее. Обыкновенная грязь - какие-то бессмысленные, необоснованные обвинения в аморальном поведении.
     - Что же мисс Пелл смогла сообщить инспектору?
     - Да ничего. Она только плакала и причитала, что за добрая девочка была Дорис и что никто никогда про нее и ее семью худого слова не сказал. Они католики, очень религиозные, потому-то Дорис и не смогла перенести позора.
     Мисс Силвер довязала ряд и отложила работу, потом взглянула на Марча и спросила:
     - Рэнди, ты не против, если я сама побеседую с мисс Пелл?
     Марч не возражал.

Глава 30

     Мисс Пелл жила совсем недалеко от почты. Ее дом был слишком велик для одного человека, и она подумывала, не взять ли ей постояльца. Однако оказаться ее постояльцем было бы непросто - требованиям почтенной женщины соответствовала довольно узкая прослойка общества. Мужчины вообще не рассматривались, женщина должна быть не настолько молода, чтобы возникли хоть малейшие сомнения в добропорядочности ее поведения, - никакого намека на легкомыслие! - но и не столь стара, чтобы возникла необходимость обслуживать и обихаживать ее, что, как объясняла хозяйка, является обязанностью лишь по отношению к родственникам. Боже упаси, от своих обязанностей она не стала бы отказываться, но не имеет желания выполнять чужие и утруждаться ради посторонних. Таким образом, комната Дорис до сих пор оставалась незанятой.
     Дома здесь имели общие боковые стены, так что мисс Пелл могла не опасаться, что в случае нужды она не сможет никого позвать. Тишина и одиночество ей тоже не грозили. Если постучать в правую стену, то миссис Реннис стучала в ответ и спрашивала, не надо ли чего. Из-за левой стены отвечал молодой мистер Мастере. Конечно, такая близость соседей и хорошая слышимость помимо плюсов имела свои минусы. Например, миссис Реннис постоянно ругалась с падчерицей, переходя при этом из комнаты в комнату, так что укрыться от их голосов было невозможно.
     А малыш Мастерсов, конечно, очень мил, но все равно время от времени закатывается плачем. Но, философски замечала мисс Пелл, если все дни напролет сидишь дома и шьешь, то бывает даже интересно послушать, что происходит у соседей.
     Мисс Силвер нанесла визит почтенной портнихе около половины четвертого. Мимо лестницы, ведущей наверх, мисс Пелл проводила ее по узкому плохо освещенному коридору к полуоткрытой двери комнаты, которая удивляла своим непомерно большим эркером. В доме было очень чисто, но стоял специфический запах, неотделимый от профессии хозяйки.
     Тетушка покойной Дорис Пелл оказалась женщиной лет пятидесяти с острыми чертами худого поблекшего лица, красными, как будто воспаленными глазами. Редкие с проседью волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Она сразу же обрушила на гостью град слов:
     - Если вас попросила зайти мисс Рени насчет юбки, которую она давно собиралась мне отдать для переделки, то, боюсь, я не смогу ее взять. А вы та дама, которая у нее остановилась.., мисс Силвер?
     - Да, это я, - ответила та с дружеской улыбкой и поинтересовалась:
     - Значит, вы так заняты, что взять дополнительную работу не сможете?
     - Понимаете, сейчас у меня очень много заказов.., разве только что-нибудь несрочное, - стала объяснять мисс Пелл.
     Женщина немного заикалась и в то же время говорила очень быстро - несколько слов сливались в одно, за чем следовала пауза, как будто говорившей не хватало дыхания, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, она торопилась единым махом закончить предложение.
     - ..Я еще не оправилась от потери, - продолжала она. - Я так горюю о моей бедной племяннице.., конечно, вы слышали о ней, раз живете у мисс Рени. Такое горе, да еще я осталась с работой, рассчитанной на двоих, и все никак не могу с ней разделаться.
     Мисс Силвер могла отличить настоящее горе от показного, и искренность мисс Пелл не вызывала у нее сомнений. Красные воспаленные глаза этой женщины говорили о пролитых слезах и постоянном недосыпании, поэтому ответ ее был полон участия:
     - Я уверена, что все здесь искренне сочувствуют вашей беде.
     - Да, все были очень добры, но ее все равно не вернешь.
     Если бы не эти письма... - Губы мисс Пелл задрожали.
     Она и сама не знала, почему вдруг заговорила о письмах. Ее спрашивали о них на дознании, но тогда она была почти без памяти, ничего не понимала. Они были безнравственными, даже хуже. Добропорядочная христианка даже и слов не может найти, чтобы определить их, как они того заслуживают. А Дорис всегда была такой тихой, хорошей девочкой. Ноги хозяйки дома внезапно ослабли, и она, едва доплетясь до ближайшего стула, рухнула на него. Кое-как справившись с подступающими слезами, она попыталась выразить словами свои чувства:
     - Дорис всегда была такой доброй, чистой девушкой.
     Нет там ни слова правды! Она была хорошей христианкой.
     Мисс Силвер, не дожидаясь приглашения, присела.
     - Я в этом уверена так же, как и вы. Если бы особу, которая написала письма, можно было найти, это спасло бы других бедных девушек от несчастий.
     Мисс Пелл с удивлением посмотрела на нее:
     - Тот, кто умеет писать такие мерзкие письма, достаточно сообразителен, чтобы ничем себя не выдать. Как его найдешь?
     - Вы считаете, ваша племянница догадывалась, кто их написал?
     Руки мисс Пелл, лежавшие на коленях, вздрогнули и судорожно сжались.
     - Да там не было ничего такого, что указывало бы на автора.
     - А как вы думаете, кому Дорис могла бы признаться в своих подозрениях, если бы они у нее возникли?
     - У девочки не было от меня секретов.
     - Знаете, часто молодые девушки любят посекретничать между собой. Не было ли у вашей племянницы особо близкой подруги? Может быть, она дружила с Конни Брук?
     Мисс Пелл сосредоточенно рассматривала свои сцепленные пальцы.
     - Они знакомы с детства, - тихо сказала она, - мисс Рени, наверное, говорила, что я была горничной у матери мисс Валентины, миссис Грей... Очень приятная была леди.
     Когда умер брат, на руках у меня оказалась маленькая Дорис, тогда миссис Грей разрешила мне взять девочку с собой в поместье. Как раз в это время в Тиллинг-Грин приехала миссис Брук с маленькой Конни. В деревню они переселились позже, а сначала так получилось, что в усадьбе оказались две девочки одного возраста и крошечная Валентина, которая была их чуть моложе.
     - Значит, девочки были подругами?
     - Да они просто обожали друг друга. Дорис тогда.., ну, перед смертью.., закончила перешивать платье Конни.
     И Конни была последней, с кем моя племянница разговаривала. В тот день она вышла из дому еще и затем, чтобы зайти в школу и отдать мисс Конни ее платье.
     Мисс Силвер серьезно взглянула на собеседницу:
     - Мисс Пелл, все говорят о том, что Конни сказала мистеру Мартину, будто знает, кто написал эти письма.
     Вы знали об этом?
     - Мистер Мартин об этом ничего не говорил, - осторожно ответила хозяйка.
     - Он не говорил, но говорила его домоправительница, вся деревня сплетничала, что Конни приходила к священнику и сказала, что знает все про анонимные письма, и мистер Мартин сказал, что ее обязанность - пойти в полицию. А вы как думаете, должна она была пойти в полицию? - спросила мисс Силвер.
     - Не знаю.
     Гостья помолчала минуту, потом продолжила:
     - Конни умерла на следующий день после того, как в деревне стало известно об ее осведомленности насчет автора анонимок. Умерла она так же внезапно, как и ваша племянница. Если бы она рассказала мистеру Мартину все, что знала, то, я уверена, жива была бы и по сей день.
     В субботу вся деревня обсуждала, что полковнику Рептону известно, кто пишет письма, а в понедельник во второй половине дня он тоже умер. Если бы он обо всем рассказал полиции, то остался бы жив. Так вот, мисс Пелл, мне кажется, вы что-то знаете. Думаю, очень важно и для вас, и в память о вашей Дорис, чтобы вы об этом рассказали.
     Бледное лицо швеи слегка порозовело. Она на секунду прикрыла глаза и изменившимся голосом торжественно произнесла:
     - Это третий знак...
     - Простите? Не понимаю.
     - Первый знак был дан мне во сне, - пристально глядя на посетительницу, продолжала мисс Пелл. - Второй пришел из Библии, а третий - из ваших уст. А я сказала себе, что если будет дан третий знак, то сомнения исчезнут.
     Слова женщины звучали немного странно и непонятно, но сама она, напротив, стала удивительно собранной и спокойной, даже руки ее теперь расслабились и свободно лежали на коленях.
     - Вы хотите что-то рассказать, о чем до сих пор молчали? - попыталась уточнить мисс Силвер.
     Ответ прозвучал немного уклончиво:
     - Я расскажу вам о знаках, иначе все остальное вам будет непонятно. Знаете, когда в тот день Дорис вернулась домой, я обещала ей, что никому не расскажу о том, что она мне доверила, а ведь обещания, данные умершим, нарушать нельзя, пока не появится знак, а у меня их уже три.
     Дорис тогда спросила: "Вы ведь никогда никому не расскажете этого, правда, тетя Эмили?" - а я ответила: "Конечно нет". И никогда бы не рассказала, если бы не знаки.
     - Что же это за знаки, мисс Пелл?
     - Первым знаком был мой сон. Приснился он мне прошлой ночью, и там все так ясно было, словно наяву. Как будто сижу я в этой самой комнате и шью что-то черное, а сама плачу. Помню, еще подумала тогда: "Ведь работу испорчу, на черном так видны пятна". Дверь вдруг открывается, и входят вместе Дорис и Конни, как в детстве, а в руках у них цветы - розы, лилии и разные другие. А вокруг них свет, да такой яркий, девочки мои так и светятся. Подходят, значит, они ко мне, а Дорис и говорит: "Не плачь, не надо, и не думай больше о данном мне обещании, оно теперь значения не имеет". И тут я проснулась, лежу в своей кровати, а на столе звонит будильник.
     - Этот сон обещает покой, - ласково сказала мисс Силвер.
     Глаза мисс Пелл наполнились слезами.
     - Должен бы, да все случилось не так. Я уже знала про полковника Рептона и стала раздумывать, не значит ли этот сон, что мне надо нарушить данное Дорис обещание и пойти в полицию да там все рассказать. Но я сомневалась, знак ли мне это свыше или нет. Может, я все думала и думала про полковника и про то, что не сказала все полиции на дознании, - вот и приснилось. Понимаете, я не солгала - никогда бы этого не сделала, - но когда они спросили, сказала ли я все, что знаю, то я просто уткнулась в платок и расплакалась, а они решили, что мне больше нечего добавить.
     - Я вас понимаю.
     - Поэтому я решила, что надо бы увериться насчет знака. Так вот, взяла я Библию, закрыла глаза, открыла ее наугад и приложила палец к странице. А когда открыла глаза, то это оказался шестнадцатый стих восьмой главы от Захарии: "Вот дела, которые вы должны делать: говорите истину друг другу; по истине и миролюбно судите у ворот ваших". Тут я подумала: "Ну, если уж это не знак, то что же тогда?" Но потом вспомнила, что ни разу в жизни не нарушала обещаний, так что надо бы увериться получше.
     И подумала: "Если Господь захочет, чтобы я заговорила, он пошлет мне третий знак. Тогда точно все будет идти от Господа, и я знаю, что делать". А тут вы стучите в дверь, чужой человек, и повторяете то, на что уже указано мне было в прежних знаках, - что надо рассказать нечто, известное только мне.
     Со всей убежденностью, на какую была способна, мисс Силвер подтвердила:
     - Да, мне кажется, вы не должны молчать.
     Мисс Пелл достала аккуратно сложенный маленький льняной платочек и промокнула глаза.
     - Случилось это накануне гибели Дорис. Она вышла после обеда, чтобы отнести в поместье мисс Мегги лиловую шелковую блузку, потом занести мисс Вейн шерстяное голубое платье, которое та сшила после траура по сестре, а теперь оно стало ей тесновато и Дорис его переделала. Девочке надо было порядочно побегать - сначала занести блузку, потом платье, потом зайти к мисс Эклс, чтобы обсудить крой пары ночных рубашек, - мы давно уже взяли у нее этот заказ. Напоследок она оставила платье Конни, потому что все равно дети не уходят из школы раньше четырех. Вернулась она очень подавленная и печальная, но мне сначала ничего не говорила, только сказала, что надо быстренько подправить ворот блузки для мисс Мегги, чтобы вечером она смогла ее отнести. Я спросила, неужели она так расстроена из-за этого ворота. А Дорис отвечает: "Нет, тетя Эмили, не из-за него", - и как разрыдается! Тут уж я к ней пристала, чтобы она мне все рассказала, а она и говорит, что расскажет, если я пообещаю ни одной живой душе про это ни слова не говорить.., я, конечно, пообещала. Девочка так переживала...
     - Что же она рассказала?
     - Дорис сообразила, кто пишет эти, отвратительные анонимные письма. В тот день она посетила четыре дома: в усадьбу отнесла блузку мисс Мегги, в коттедж "Виллоу" - голубое шерстяное платье мисс Вейн, зашла в "Холли" к мисс Метти и в конце - в "Крофт" к мисс Конни. Она была только в этих домах, и в одном из них, - но племянница не сказала, в каком, - она подобрала с пола маленький клочок бумаги. Знаете, как это бывает: видишь на полу что-то валяется и машинально наклоняешься, чтобы подобрать. Дорис так и поступила, а когда бумажка оказалась у нее в руках, то поняла, что это оторванный уголок одного из тех писем, которые она получила, - нижний левый уголок, на котором осталось "Тил" от слова "Тиллинг". Дорис прекрасно помнила, что начало слова было оторвано. В том письме было написано, что все в Тиллинг-Грине знают, что она тайком встречается с мужчиной. Ну вот, взяла она обрывок письма, принесла его домой и сидит как не в себе.
     - В каком доме она его подобрала? - настойчиво спросила мисс Силвер.
     Хозяйка только глубоко вздохнула:
     - Она ведь мне не призналась. Когда я стала настаивать, Дорис ответила, что ей кажется, лучше никому не говорить, а сразу пойти к тому человеку, сказать, что она все знает, и потребовать обеща