я быть отказываюсь,- с улыбкой заявил Джастин.- Категорически.
     Доринда задумчиво посмотрела на него.
     - Пожалуй, по возрасту ты больше годишься в братья.
     - Черта с два я соглашусь быть твоим братом!
     Доринду удивила и немного испугала горячность, с которой он это произнес. Она мысленно объяснила его слова злополучным голубым платьем. Будь у Джастина родная сестра, она никогда бы не купила платье только потому, что ей понравился цвет. У нее был бы безупречный вкус, и она ни за что бы не заставила своего брата ее стыдиться.
     - Конечно, если бы у тебя была сестра,- с простодушной откровенностью сказала Доринда,- она была бы совсем на меня не похожа.
     В.ответ Джастин загадочно улыбнулся.

Глава 4

     На следующий день Доринда катила в Милл-хаус, сидя в большом "роллс-ройсе", где также сидели миссис Оукли, воспитательница по имени Флоренс Коул, Марти собственной персоной и, впереди рядом с шофером, горничная миссис Оукли, которая походила на старую преданную служанку, хотя в действительности провела с ней всего неделю. Казалось, никто не в состоянии подолгу пребывать в обществе миссис Оукли, за исключением Марти. Флоренс Коул проработала у нее около десяти дней, но, насколько Доринда могла судить, твердо решила уволиться в конце месяца. Жалованье, возможно, было хорошим, но зато Марти был сущим наказанием. Так как мальчик нисколько не походил на свою хрупкую и миниатюрную мамашу, Доринда пришла к выводу, что он, должно быть, пошел в мистера Оукли. Если так, то ничего удивительного, что его папаше удалось заработать во время войны состояние. Доринде еще никогда не приходилось видеть столь нахального и назойливого ребенка со столь явными стяжательскими наклонностями. Марти хотел заполучить абсолютно все, что попадалось ему на глаза, и прыгал на пружинистых сиденьях автомобиля, громогласно это требуя. Если ему говорили "нет", он начинал реветь, как бык, и миссис Оукли недовольно говорила: "Право же, мисс Коул!"
     Первое, что Марти захотел во время поездки, был черный козленок, привязанный у обочины. Он громко нудил до тех пор, пока его внимание не привлекла брошь Доринды. Марти сразу же перестал орать и осведомился нормальным детским голосом:
     - Что это?
     - Это брошь,- ответила Доринда.
     - Почему это брошь?
     - А почему ты мальчик?
     Марти снова начал нетерпеливо прыгать на сиденье.
     - Я хочу на нее посмотреть! Дай ее мне!
     - Ты отлично можешь рассмотреть ее и так. Это шотландская брошь. Она принадлежала моей прабабушке. Желтые камни называются дымчатыми топазами. Их добывают в Кернгормских горах.
     - Как добывают?
     - Люди находят их.
     - Я тоже хочу пойти туда и поискать! Сейчас же!
     - Там слишком холодно,- терпеливо объяснила Доринда.- Всюду лежит глубокий снег, и ты не сможешь найти камни.
     Марти продолжал подпрыгивать.
     - А сильно глубокий?
     - Сильно. Четыре фута и шесть с половиной дюймов. Ты утонешь в нем с головой.
     Некрасивая физиономия Марти покраснела. Подскоки стали еще нетерпеливее, еще чаще.
     - Не хочу тонуть в снегу! Доринда улыбнулась.
     - Летом снег растает.
     Марти подпрыгнул почти до потолка.
     - Я хочу твою брошь! Снимай ее - быстро! - Не могу. - Почему не можешь? Я хочу ее!
     Миссис Оукли, откинувшаяся на спинку сиденья, открыла глаза и произнесла обреченным голосом:
     - Если он не получит брошь, то будет кричать. Доринда с любопытством посмотрела на нее. - Вы всегда даете ему все, что он требует, когда кричит? Миссис Оукли снова закрыла глаза.
     - Всегда. Он кричит, пока не получает то, что хочет, а мои нервы этого не выдерживают.
     Доринде хотелось спросить, не пытался ли кто-нибудь унять Марти с помощью хорошей оплеухи. Вопрос вертелся у нее на языке, но она предпочла его не задавать. Марти уже открыл рот, и вопль казался неминуемым. Дрожащими пальцами Доринда отстегнула брошь и протянула ему. С довольной улыбкой он взял брошь, ткнул булавкой ей в ногу и, смеясь, выбросил ее в окошко, приоткрытое на три дюйма. К тому времени как машина остановилась, определить место падения было крайне сложно. После тщетных поисков они поехали дальше, оставив брошь прабабушки Доринды валяться где-то на обочине.
     - У Марти на редкость верный глаз,- заметила миссис Оукли.- Мартин будет очень доволен. Ему нравится, когда Марти попадает чем-нибудь в открытую щель в окошке.
     При всем ее добродушии Доринде было нелегко отреагировать на эти слова умильной улыбкой. Флоренс Коул, по-видимому, вообще ничего не замечала. Это была бледная, полноватая молодая женщина, которую всю жизнь учили дышать через нос, каких бы трудов это ни стоило. Каждый раз, когда машина останавливалась, было слышно, как она это делает.
     Марти продолжал кричать и подпрыгивать, требуя дикого кролика, чей хвост мелькнул в живой изгороди, гостиничную вывеску с изображением белого оленя на зеленой траве, кошку, спящую в окне коттеджа и, наконец, шоколад. Услышав последнее требование, мисс Коул, сопя носом, открыла сумочку и достала оттуда плитку. Марти заснул, жуя шоколад и весь им перепачкавшись. Наступивший покой казался таким блаженством, что в него было почти невозможно поверить.
     Марти проспал до самого прибытия в Милл-хаус. Темная и мрачная подъездная аллея, над которой нависали деревья, извиваясь тянулась к вершине холма, на которой стоял дом, открытый со всех сторон, кроме южной. Это было большое и довольно безобразное здание, в котором беспорядочно чередовались красные и желтые кирпичи, украшенное множеством башенок и балконов. Миссис Оукли поежилась, но заявила, что дом очень удачно расположен. В этот момент Марти проснулся и начал громко требовать чаю. Доринда поинтересовалась, предстоит ли ей пить чай в детской, и испытала колоссальное облегчение, получив отрицательный ответ. Теперь она уже не рассчитывала, что Флоренс Коул уволится только в конце месяца, вопрос был лишь в том, уедет ли она сегодня последним поездом или первым утренним. Но Доринда знала одно: если присматривать за Марта попросят ее, она не согласится даже за тысячу фунтов в год.
     Доринда пила чай с миссис Оукли в комнате, которую та именовала будуаром. Подобное словечко Доринда встречала только в старомодных романах. Будуар миссис Оукли с розовыми ковром и портьерами, с невероятным количеством подушек и с общей атмосферой, производящей впечатление скучной роскоши, вполне соответствовал тому, что писали в романах.
     Миссис Оукли в розовом кружевном пеньюаре восседала среди подушек, а Доринда устроилась на удручающе неудобном позолоченном стуле. Когда они заканчивали чаепитие, в дверь постучали. Миссис Оукли удивленно произнесла "войдите", и в комнату шагнула Флоренс Коул, все еще в дорожной одежде. На ее лице было написано выражение решимости, и прежде чем она открыла рот, Доринда поняла, о чем пойдет речь.
     - Сожалею, миссис Оукли, но я не могу остаться,- твердо начала мисс Коул.- Поезд отходит в шесть, и я собираюсь уехать в нем. Я дала ребенку чай и оставила его с горничной. Она сказала мне, что его старая няня в деревне и может с ним управиться. Я не могу. Ваш сын только что попытался опрокинуть мне на ногу чайник с кипятком. Если хотите знать мое мнение, он небезопасен для окружающих.
     - Марти такой веселый мальчик,- вздохнула миссис Оукли.
     - Он нуждается в хорошей порке!- заявила мисс Коул.- Вы собираетесь заплатить мне за десять дней, что я провела с ним, миссис Оукли? Конечно, вы не обязаны этого делать, но думаю, каждый согласится, что я честно отработала эти деньги.
     Миссис Оукли выглядела озадаченной.
     - Не знаю, куда я дела мой кошелек,- сказала она.- Он должен быть где-то в моей спальне. Если не возражаете, мисс Браун, поищите его вместе с мисс Коул. Кошелек лежит в сумочке, которая была у меня в машине.
     Когда Флоренс Коул получила деньги, включая стоимость железнодорожного билета, она несколько смягчилась.
     - Если хотите, миссис Оукли, я по пути могу заглянуть к няне Мейсон. Дорис сказала, что ее дом в деревне легко найти.
     Миссис Оукли заколебалась.
     - Боюсь, она не согласится приехать. Мой муж решил, что Марти достаточно подрос, чтобы обходиться без няни, и это ее очень расстроило.
     - Дорис говорит, что няня Мейсон примчится сразу же,- заверила ее Флоренс Коул.- Она ведь обожает Марти.- Было очевидно, что этот феномен выше ее понимания.
     - Возможно, вам стоит к ней зайти,- неуверенно продолжала миссис Оукли.- Но моему мужу это может не понравиться. Вот если бы мисс Браун согласилась...
     - Мисс Браун не согласится,- твердо заявила Доринда.
     - Ну, тогда, если вы будете так любезны... Надеюсь, что мой муж...
     - До свидания, миссис Оукли,- попрощалась Флоренс Коул и вышла из комнаты.
     Доринда шагнула на площадку следом за ней.
     - Надеюсь, вы получите хорошую работу,- сказала она.- Вам есть куда идти?
     - Да, к замужней сестре. А вы собираетесь здесь остаться?
     - Постараюсь.
     - Если хотите знать мое мнение,- промолвила Флоренс Коул,- то от таких мест, как это, лучше держаться подальше.
     Довольно скоро Доринде пришлось вспомнить эти слова.

Глава 5

     Примерно через полтора часа Доринда постучала в дверь детской. Услышав слово "входите", она шагнула через порог и сразу же поняла, что помещение было вновь превращено в детскую после краткой и неудачной попытки сделать из нее классную комнату. Одежда Марти сушилась у камина, сам Марти раскладывал в шкафу свои игрушки, а крепкая полная женщина, в которой за милю можно было узнать няню, сидела за столом и штопала носки. Сцена была в высшей степени мирной, но чувствовалось, что, если что-нибудь нарушит этот мир, няня потребует объяснений. Доринда знала о нянях все. У нее тоже была няня, очень строгая и очень старомодная, покуда Злой Дядюшка не растратил все деньги тети Мэри.
     - Добрый день, няня,- почтительно поздоровалась Доринда и объяснила, что миссис Оукли просила узнать, есть ли у нее все, что ей нужно.
     Няня Мейсон кивнула и ответила не слишком воинственным тоном, что она и сама в состоянии найти все необходимое.
     Подбежал Марти с безголовой лошадью в руке.
     - Няня говорит, что она в жизни не видела такого беспорядка.
     - Что верно, то верно, Марти. Иди разбирать свои игрушки. И как только тебе удалось довести их до такого состояния?
     Марти отшвырнул изувеченную лошадь и осведомился с довольной улыбкой:
     - Я вел себя очень скверно, пока тебя не было, правда, няня?
     - Не болтай, а занимайся делом!
     Марти подобрал очередную порцию хлама и радостно сообщил:
     - Я выбросил ее брошь из машины, правда?- обратился он к Доринде за подтверждением.- И воткнул ей в ногу булавку так глубоко, что полилась кровь. Правда, мисс Браун?
     - Я не заметила,- отозвалась Доринда.
     Няня пронзила малолетнего преступника испепеляющим взглядом.
     - Немедленно извинись перед мисс Браун! Сроду не слыхала, чтобы людей специально кололи булавками до крови! Такое вытворяют всякие дикари-язычники, которые ходят в чем мать родила, а мои питомцы никогда так себя не ведут! Сейчас же извинись!
     Марти бросил на пол игрушки, сделал пару шагов вперед и, молитвенно сложив руки, произнес скороговоркой:
     - Простите меня, я был плохим мальчиком. Я больше не буду.
     Няня была шокирована донельзя, узнав, что брошь старинная и досталась Доринде от прабабушки, а Марти добавил, что на ней были дымчатые топазы.
     - Я выбросил брошь так метко, как будто стрелял из ружья!- закончил он.
     - Не желаю больше об этом слышать,- решительно заявила няня.
     - И я вылил воду из чайника на мисс Коул, а она надела пальто и шляпу и ушла.
     - Довольно, Марти! Если игрушки не окажутся в шкафу через десять минут, увидишь, что будет!
     Марти энергично взялся за дело.
     Доринда повернулась к двери, но кое-что привлекло ее внимание. Среди вещей, которые Марти бросил на пол, была мятая фотография с визитной карточки. Доринда подобрала ее и стала разглаживать. Внезапно все поплыло у нее перед глазами. Словно издалека она услышала голос няни:
     - Марти, где ты взял эту фотографию? У мамы?
     - Из-под коробки,- ответил мальчик.
     - Из-под какой еще коробки?
     - Она лежала под ней и была вся скомкана.
     Доринда слышала слова, но с трудом понимала их смысл. Сделав над собой колоссальное усилие, она сказала:
     - Я прослежу, чтобы фотографию вернули на место.
     Ее комната находилась с другой стороны лестничной площадки. Заперев за собой дверь, Доринда села на кровать и с ужасом уставилась на скомканную фотографию. Нет, она не ошиблась... Имя фотографа читалось достаточно легко: "Чарлз Роубекер и сын, Норвуд". Точно такая же фотография была в альбоме тети Мэри. Невероятно, но факт - на ней был изображен Злой Дядюшка.

Глава 6

     Доринда буквально остолбенела. Практически у каждого имеется родственник, которого надеешься никогда больше не увидеть. Глядя на фотографию, Доринда убеждала себя, что иметь Злого Дядюшку и найти его снимок среди вещей отпрыска своих работодателей - вполне обычное явление. Ей казалось, что таким образом она избавится от ощущения тошноты. Все дело было в том, что у Доринды тоже был комплекс - так она называла это ощущение в отношении Глена Портеуса. Давным-давно его знаменитый шарм действовал и на нее. До той ночи. Она тогда проснулась и услышала, как он разговаривает с тетей Мэри. Ей было всего шесть лет, но она до сих пор помнила все так, словно это произошло вчера. Очевидно, дверь в соседнюю комнату осталась открытой, так как Доринда могла разобрать каждое слово. Она все помнила, ничего не могла забыть, потому что впервые слышала, как плачет взрослый человек. Тетя Мэри горько рыдала, а дядя Глен смеялся над ней, как будто она говорила что-то очень забавное. Потом он исчез на два года. Тетя Мэри больше не плакала, но стала очень строгой и сердитой.
     Доринда с трудом заставила себя вернуться в настоящее. Прошлое было мертво, как и тетя Мэри. Но мертв ли Злой Дядюшка - вот в чем вопрос. Последний раз дядя Глен появился около семи лет тому назад и сразу же исчез снова, после чего тете Мэри пришлось экономить каждый пенни. Доринда считала, что его нет в живых, поскольку больше он не возвращался, однако он мог просто решить, что возвращаться больше незачем. Это было не совсем верно - оставались пятьдесят фунтов в год, которые теперь получала Доринда, но дядя Глен, возможно, о них не знал, да и при всем желании не мог положить себе в карман годовой доход тети Мэри и уйти с ним.
     Доринда снова уставилась на фотографию. Это была точная копия снимка в альбоме тети Мэри. На нем был красавец с темными глазами, с темными вьющимися волосами и белозубой улыбкой, которую все находили очаровательной. Интересно, когда был сделан снимок? Не позднее чем пятнадцать лет назад, так как после этого дядя Глен приходил к тете Мэри только за деньгами и не стал бы сниматься у местного фотографа и дарить тете экземпляр. Очевидно, он сфотографировался, когда они жили в Норвуде.
     Между ссорой тети Мэри с дядей Гленом, снимком у "Чарлза Роубекера и сына" и шкафом с игрушками Марти в Милл-хаусе прошла целая вечность. Внезапно в голову Доринде пришла жуткая мысль. Что, если Мартин Оукли окажется Злым Дядюшкой? Доринда была слишком благоразумна, чтобы всерьез предполагать такое, но эта дикая мысль не давала ей покоя. Спеша немедленно ее опровергнуть, она вспомнила, что няня никак не назвала мужчину на фотографии. Если бы там был изображен Мартин Оукли, няня наверняка спросила бы: "Почему ты так измял фотографию своего отца?" Нахлынувшая дурнота прошла, и настроение начало улучшаться. В конце концов, самое худшее, что ей грозит, это потеря работы. Но этого не произойдет. У всех есть альбомы, полные старых фотографий. Тетя Мэри не помнила имен почти половины из тех, чьи снимки хранились в ее альбоме. Фотография дяди Глена не имеет никакого значения - это всего лишь мусор. Сунув снимок в один из больших накладных карманов платья, Доринда спустилась по лестнице.
     Казалось, чего проще? Войти в будуар, отдать фотографию миссис Оукли и сказать: "Марти держал этот снимок в шкафу с игрушками, и я обещала няне принести его вам". Но Доринда не могла себя заставить даже открыть дверь. Если бы Дорис, одна из горничных, не появилась в коридоре, она могла простоять здесь, пока не вросла бы в пол. Преодолев себя, Доринда вошла в комнату. Там никого не оказалось. Судя по голосам в соседней спальне, миссис Оукли переодевалась к обеду.
     Почувствовав колоссальное облегчение, Доринда положила фотографию на столик с безделушками и побежала наверх надевать презренное голубое платье.
     Когда она спустилась снова, миссис Оукли успела переместиться с дивана на удобное кресло и теперь на ней был не менее воздушный наряд, тоже розовый, но другого оттенка. Фотографии нигде не было видно. Никто о ней не упоминал, что вполне устраивало Доринду. Любой, кто знал Глена Портеуса, мог иметь столь же не менее веские, чем у нее, причины заводить о нем разговор.
     Обед был превосходным. Доринда старалась не увлекаться, но еда в Милл-хаусе столь разительно отличалась от скудного и однообразного меню в клубе "Вереск"...
     Они едва успели пообедать, как зазвонил телефон. Так как Доринду предупредили, что одна из основных ее обязанностей - избавлять миссис Оукли от телефонных разговоров, она сняла трубку. Аппарат стоял на столике, куда она положила фотографию.
     - Секретарь миссис Оукли слушает.
     В трубке послышался мужской голос:
     - Будьте любезны передать миссис Оукли, что с ней хотел бы поговорить Грегори Порлок.
     Положив руку на микрофон, Доринда повторила просьбу.
     - Я никогда не говорю по телефону ни с кем, кроме Мартина или тех, кого я хорошо знаю,- сказала миссис Оукли, сидя к ней спиной.- Пусть он поговорит с вами, а вы все передадите мне. Доринда снова поднесла трубку к уху.
     - Извините, мистер Порлок, но миссис Оукли просила объяснить вам, что она никогда не говорит по телефону. Я здесь совсем недавно, иначе я бы это знала. Если хотите, передайте ваше сообщение через меня. Она услышала смешок мистера Порлока. Хорошо хоть не разозлился, подумала Доринда.
     - Пожалуйста, передайте ей, что я сегодня видел ее мужа. Я устраиваю в выходные прием, и он обещал прийти с женой. Званый обед состоится в субботу вечером. Так как я пока не имел чести быть знакомым с миссис Оукли, то не хотел бы выглядеть дерзким, как будто считаю их визит чем-то само собой разумеющимся.
     Доринда повторила это, на что ей с раздражением ответили: если Мартин пообещал, что они придут, значит, им придется это сделать. Как обычно, миссис Оукли бормотала себе под нос, так что можно было надеяться, что ее слова не расслышали в Грейндже.
     Передав мистеру Порлоку уже вежливо выраженное согласие, она услышала его возглас:
     - Великолепно!
     Это слово напомнило ей о чем-то или о ком-то. Воспоминание было подобно яркой, но мимолетной вспышке.
     - Я бы попросил миссис Оукли,- продолжал мистер Порлок,- оказать мне любезность и привести вас с собой. Мисс Браун, не так ли?.. Да, Мартин Оукли мне так и сказал - мисс Доринда Браун... Пожалуйста, передайте миссис Оукли, что у нас плоховато с дамским обществом и что я очень хотел бы с вами познакомиться.
     Доринда нахмурилась, глядя на аппарат. Манера речи мистера Порлока показалась ей знакомой. Она кратко повторила его приглашение.
     - Он говорит, что среди приглашенных мало дам, и просит вас привести меня. Кажется, он уже договорился об этом с мистером Оукли.
     Услышав утвердительное бормотание, Доринда облекла его в слова и снова услышала "великолепно!", после чего положила трубку.
     Вернувшись на свое место, она неожиданно стала объектом внимания миссис Оукли.
     - А у вас есть подходящее вечернее платье, мисс Браун?
     Очевидно, злополучное голубое платье в самом деле никуда не годилось, так как миссис Оукли явно не считала его "подходящим".
     - Нет? Этого я и боялась. Мартин звонил, когда я одевалась, и