ностранным акцентом. Склонившись вперед, он поставил чашку.- Все прошло настолько хорошо, дорогая моя, что я думаю, моя работа окончена.
     - О, мистер Харш!
     Лицо Харша стало серьезным.
     - Да,- кивнул он.- Я не имею в виду, совсем. По-моему, это все равно что произвести на свет ребенка. Вы создали этого ребенка - без вас его бы не существовало. Это плоть от вашей плоти или, как в моем случае, мысль от вашей мысли, и между его зачатием и рождением может пройти много лет. О своем ребенке я думал днем и ночью целых пять лет и все это время трудился в ожидании момента, когда я смогу сказать: "Вот моя работа! Она завершена и безупречна! Смотрите на нее!" Когда ребенок подрастет, он сможет выполнять задачу, ради которой я произвел его на свет. Но сейчас ему нужны няни и наставники. Он должен вырасти сильным и крепким.- Харш снова взял чашку.- Завтра утром сюда приедет человек из военного министерства. Когда я допью чай, то позвоню ему и скажу: "Ну, сэр Джордж, дело сделано. Приезжайте и посмотрите сами. Можете привезти с собой ваших экспертов, чтобы они все проверили. Я передам вам формулу и мои заметки. Можете забирать мой харшит - моя роль сыграна".
     - Вам жаль расставаться с ней?- быстро спросила Дженис.
     Харш снова улыбнулся.
     - Может быть - немного.
     - Позвольте налить вам еще чаю.
     - Вы очень любезны.
     Он наблюдал за девушкой, пока она снова наполняла его чашку. Дженис старалась хоть немного его утешить, но она не могла найти нужных слов и боялась совершить оплошность. Она не знала, что ее мысли выдают глаза, губы и румянец на щеках.
     - Вы так добры ко мне,- промолвил Харш.
     - Нет, что вы...
     - Благодаря вам это время прошло очень приятно.- Сделав паузу, он добавил тем же тоном: - Сейчас моей дочери было бы столько лет, сколько вам - возможно, немного больше. Правда, я не знаю...
     - Мне двадцать два.
     - Да, ей было бы двадцать три. Вы похожи на нее. Она была такой же маленькой, как вы, и очень храброй... Только не жалейте меня, иначе я не смогу о ней говорить, А сейчас мне этого хочется - сам не знаю почему.- Он снова помолчал.- Когда кто-то из твоих близких трагически гибнет, трудно говорить о нем. Все начинают сочувствовать, А это смущает. Друзья бояться тебя слушать. Они не знают, что сказать или сделать. И в конце концов ты перестаешь об этом говорить, но иногда чувствуешь себя таким одиноким...
     В глазах у Дженис защипало, но ее голос оставался спокойным.
     - Вы всегда можете поговорить со мной, мистер Харш.
     Он дружелюбно кивнул.
     - Для меня это счастье, так как у моей дочери была счастливая жизнь. Ее вес любили - мать, я, друзья, молодой человек, за которого она собиралась замуж,- и если под конец ей пришлось страдать, я не верю, что это стерло все радостные воспоминания. Где бы она ни была сейчас, для нее пережитая боль всего лишь дурной сон, виденный год назад. Поэтому я приучил себя думать только о счастливых временах.
     - И вам это удается?- невольно вырвалось у Дженис.
     Последовала небольшая пауза.
     - Не всегда, но я стараюсь. Сначала у меня ничего не получалось. Ведь я потерял обеих - и жену, и дочь. Когда живешь ради своих близких, это придает силу, но у меня никого не осталось. Я был отравлен страшным ядом ненависти. Не стану говорить об этом. Я работал как одержимый, так как это открывало мне путь к мести. Даже во время моей последней встречи с сэром Джорджем яд еще продолжал действовать. Мы ведь не вполне цивилизованные существа. Если нас бьют, мы стремимся дать сдачи. Получив рану, мы прежде всего думаем не о том, как она тяжела, А о том, как бы посильнее ранить того, кто ее нанес.- Харш медленно покачал головой.- В кабинете сэра Джорджа я вел себя, как дикарь, но потом стыдился этого, как стыдятся появления пьяным на людях. Но теперь все изменилось. Не знаю, в чем дело - в чувстве стыда или в окончании работы,- но яда больше не осталось даже в самых темных уголках моей души. У меня пропало желание мстить. Я только хочу освободить тех, кого сделали рабами, и сломать двери темницы. Вот почему я передаю мой харшит государству. Когда тюрьмы рухнут и люди вернутся к жизни, я буду удовлетворен тем, что помог им. Не думаю, что можно оказать кому-то помощь, будучи отравленным ненавистью.
     - Я рада, что вы все мне рассказали,- тихо произнесла Дженис.- Но, мистер Харш, вы ведь не уезжаете?
     Харш выглядел удивленным.
     - Почему вы об этом подумали?
     - Не знаю. Это звучало, как... прощание.
     Ей предстояло пожалеть о сказанном.
     - Возможно, это и было прощанием, дорогая моя,- прощанием с моей работой.
     - Но не с нами? Вы не уедете отсюда? Я не хочу оставаться здесь без вас.
     - Даже для того, чтобы помогать моему другу Мадоку?
     Дженис скорчила гримасу и покачала головой.
     - Или чтобы помогать мне, если я останусь работать с ним?
     - Вы собираетесь это сделать?- оживилась она.
     - Не знаю. Я закончил свою работу, но я где-то читал, что каждый конец является новым началом. В данный момент я оказался у стены, и если по другую ее сторону есть какое-то начало, то пока я его не вижу. Возможно, я останусь работать с Мадоком.- Его улыбка стала иронической.- Будет истинным отдыхом изготовлять синтетические яйца и молоко или концентраты говядины - возможно, без участия куриц и коров. Бывали времена, когда я завидовал Мадоку - ему будет приятно почувствовать, что он обратил меня в свою веру. Наш добрый Мадок - настоящий фанатик.
     - А по-моему, он ворчливый зануда,- заявила Дженис.
     Харш засмеялся.
     - Он опять вам досаждал?
     - Не больше чем всегда. Трижды назвал меня дурой, дважды - идиоткой, А один раз - жалкой замухрышкой. Последнее определение было новым и явно доставило ему удовольствие. Меня всегда интересовало, почему он выбрал девушку, А не мужчину, и почему именно меня, когда есть много женщин с ученой степенью. Я случайно узнала, что Этель Гарднер обращалась с просьбой об этой работе и не получила ее. Она окончила колледж с отличием, А я - еле-еле, так как мне пришлось ухаживать за отцом. Но теперь я поняла причину. Ни один мужчина и ни одна женщина с ученой степенью не стали бы терпеть подобное обращение, А так как я всего лишь замухрышка, не имеющая никакой квалификации, Мадок думает, что может вытирать об меня ноги. Я не останусь здесь ни минуты, если вы уедете.
     Харш похлопал ее по плечу.
     - Не обращайте на него внимания. Он не имеет в виду того, что говорит.
     Дженис вздернула подбородок.
     - Если бы я была ростом в пять футов десять дюймов и выглядела как фигура Великобритании на монете, он бы не осмелился так со мной разговаривать! Он потому меня и выбрал, чтобы было кого топтать. Я терпела это только из-за того, что вы иногда разрешали мне помогать вам. Если вы уедете...
     Харш убрал руку с плеча девушки, подошел к дальнему окну и снял трубку стоящего на подоконнике телефона.
     - Я не сказал, что уезжаю. А сейчас я должен позвонить сэру Джорджу.

Глава 3

     Сэр Джордж Рендал склонился вперед.
     - Это ваши края, верно?
     - Да, сэр,- ответил майор Гарт Олбени.- Я обычно проводил там каникулы. Мой дедушка был священником в местной церкви. Дедушка уже умер - он и тогда был очень стар.
     Сэр Джордж кивнул.
     - Одна из его дочерей все еще живет в Борне, не так ли? Она ваша тетя?
     - Вроде тети. Старик был женат трижды и первые два раза на вдовах. Тетя Софи на самом деле мне не родственница, так как она дочь первой жены дедушки от первого брака. Ее фамилия Фелл. Мой отец был младшим ребенком от третьего брака дедушки...- Он засмеялся.- Я не слишком ориентируюсь в семейной истории, но проводил каникулы в Борне вплоть до дедушкиной смерти.
     Сэр Джордж кивнул снова.
     - Но вы должны хорошо знать всех в деревне и поблизости?
     - Раньше знал. Наверное, там многое изменилось.
     - Сколько времени вы не были в Борне?
     - Дедушка умер, когда мне было двадцать два. Сейчас мне двадцать семь. Два или три раза я приезжал навестить тетю Софи - последний раз уже во время войны.
     - Деревни не особенно меняются,- заметил сэр Джордж.- Юноши и девушки уходят в армию и на заводы, но в деревне главные - старики. Они вспомнят вас и будут с вами говорить. С незнакомым они не стали бы откровенничать.
     Устремив через письменный стол взгляд на собеседника, сэр Джордж откинулся на спинку стула. Это был мужчина лет пятидесяти с лишним, крепкий и хорошо сложенный, с темными волосами, седеющими на висках, и карандашом, который он вертел между указательным и средним пальцами правой руки.
     - О чем они должны говорить?- быстро спросил Гарт Олбени.
     - Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Михаэль Харш?
     - Не думаю...- Майор Олбени нахмурился.- Хотя мне кажется, я где-то видел это имя.
     Карандаш сэра Джорджа сделал очередной оборот.
     - Завтра в Борис состоится дознание но случаю его смерти.
     - Да, вспомнил. Я видел имя в газете, по не связывал его с Борном, иначе обратил бы на него больше внимания. Кто он был?
     - Изобретатель харшита.
     - Харшит - вот почему это имя у меня не ассоциировалось с Борном. Я не знал о смерти создателя харшита. Об этом веществе была статья в газете недели две назад. Кажется, это какая-то взрывчатка?
     Сэр Джордж кивнул.
     - Будь у нас голова на плечах, нам бы следовало расстрелять на месте автора этой заметки и редактора, который ее пропустил. Мы сидим на этом чертовом харшите, как на раскаленных угольях, А какой-то низкопробный писака все выбалтывает.
     - В статье не было никаких конкретных данных, сэр. Не могу сказать, что я многое узнал благодаря ей.
     - Потому что вы не были достаточно в курсе дела, чтобы сложить два и два. Но кто-то был, и в результате - завтра дознание по поводу гибели Харша. Мы некоторое время поддерживали с ним контакт. Он был беженцем австро-еврейского происхождения. Не знаю, сколько в нем было еврейской крови, но, очевидно, ее хватило, чтобы испортить ему жизнь в Германии. Лет пять назад он смог оттуда вырваться, но его жене и дочери не так повезло. Дочь попала в концлагерь и погибла там, А жену увели из дому зимней ночью, и больше она не возвращалась. Харшу не удалось захватить с собой ничего, кроме мозгов. Я принял его, так как при нем была рекомендация от старика Бэра, и он рассказал мне о харшите, уверяя, что эта штука превосходит все, чем мы располагаем. Откровенно говоря, мне все это показалось похожим на сказку, но мне понравился этот человек, и я хотел оказать любезность старине Бэру, поэтому я попросил его зайти снова. Это произошло четыре года назад. С тех пор Харш приходил раз в год, докладывая о прогрессе, и я начал ему верить. Потом он продемонстрировал мне, на что способен харшит. Это было ужасно. Но существовало одно препятствие. Вещество было очень нестабильным - на него слишком легко действовали погодные условия, и его было невозможно хранить и перевозить даже в самом малом количестве. Но потом Харш пришел снова и заявил, что справился с нестабильностью. Он ходил по этой комнате, возбужденно размахивая руками и говоря: "Я назвал его "харшит"! Это весть от меня тем, кто выпустил дьявола на волю и стал ему служить. Он услышит его и вернется в ад, где ему самое место!" Потом Харш немного успокоился и добавил: "Осталось сделать маленький шажок - последний эксперимент, и я уверен, что он удастся. Через педелю я позвоню вам и сообщу, что все в порядке". Ну, так оно и было. Харш позвонил мне во вторник. Я должен был приехать к нему в среду, но утром мне сообщили, что он умер.
     - Каким образом?
     - Его нашли застреленным - и где бы вы думали? В церкви! Вроде бы у него был ключ, и он приходит туда играть на органе, когда хотел. Харш жил в доме под названием Прайорс-Энд, где проживает Мадок - специалист по пищевым концентратам. Именно Мадок позвонил мне. Он сказал, что Харш ужинал с ним, его сестрой, мисс Мадок, и девушкой-секретаршей, А потом куда-то вышел. По словам Мадока, он любил гулять поздно вечером, если погода не была слишком скверной. Странный вкус, но думаю, это помогало бедняге засыпать по ночам. Когда Харш не вернулся в половине одиннадцатого, Мадок и его сестра легли спать, ничего не предприняв. У Харша был свой ключ, и им никогда не приходило в голову, что с ним может что-то случиться.
     - Ну, сэр, вам ведь тоже не приходило, верно?
     - Пожалуй. Как бы то ни было, они пошли спать, но девушка не стала ложиться. В половине двенадцатого она забеспокоилась по-настоящему, взяла фонарь и отправилась в деревню, но не обнаружила там никаких признаков Харша. Тогда она постучала в дверь к церковному сторожу и заставила его пойти с ней в церковь, думая, что Харшу могло стать плохо. Они нашли его лежащим возле органа с пулевой раной в голове - пистолет валялся там, куда мог выпасть из его руки. Я побывал в Борне - там все не сомневаются, что Харш застрелился. Но я уверен, что он этого не делал.
     - Почему?- спросил Гарт Олбени.
     Сэр Джордж перестал вертеть карандаш и положил его на стол.
     - Потому что он не должен был так поступать. У него была назначена встреча со мной, А Харш в этом отношении был крайне щепетилен. Он собирался передать мне формулу и свои записи, А я - приехать вместе с Берлтоном и Уингом. Харш ни за что не стал бы нас подводить.
     - У него мог внезапно помрачиться рассудок,- заметил Гарт.- Такое случается.
     - "Самоубийство в психически неуравновешенном состоянии"!- с иронией процитировал сэр Джордж.- Та кой вердикт наверняка вынесут на дознании.- Внезапно он стукнул кулаком по столу.- Опровергнуть его невозможно, но это неправда! Харша убили. Я хочу найти того, кто это сделал, и позаботиться, чтобы он не вышел сухим из воды. И это не просто естественная реакция на убийство. Все куда глубже. Если Харш был убит, значит, кому-то понадобилось убрать его с дороги именно сейчас. Не полгода назад, когда харшит еще пребывал в нестабильном состоянии, не месяц назад, когда Харш надеялся, что преодолел нестабильность и сможет это доказать, А через несколько часов после того, как он получил это доказательство и собирался продемонстрировать его мне. Разве это подходящий момент для самоубийства? Нет! Кто-то очень стремился помешать транспортировке харшита.
     - Не знаю, сэр,- с сомнением произнес майор Олбени.- Харш долгое время работал над своим веществом и был постоянно занят. А закончив работу, он мог почувствовать, что ему больше незачем жить. К тому же убийство ведь не помешает вам получить формулу?
     Сэр Джордж снова взялся за карандаш.
     - В том-то и дело, мой дорогой Гарт, что помешает. Потому что три года назад Михаэль Харш составил завещание, назначив Мадока своим единственным душеприказчиком и наследником. Ему нечего было оставить, кроме своих записей и результатов открытий и изобретений.
     - Но Мадок, разумеется...
     Сэр Джордж невесело засмеялся.
     - Вы не знаете Мадока. Это псих, готовый идти на костер за свои убеждения. Если никто не отправит его туда, он сам соберет хворост и зажжет огонь в лучших традициях мученичества. Мадок - один из самых воинствующих пацифистов в Англии, если не во всем мире. Естественно, он не желает иметь ничего общего с военными действиями и занимается пищевыми концентратами только потому, что считает своим долгом подготовиться к послевоенному голоду на континенте. По-вашему, он согласиться передать формулу харшита?
     - А по-вашему, нет?
     - По-моему, он скорее увидит всех нас в аду.

Глава 4

     Гарт Олбени вернулся в свой отель и позвонил мисс Софи Фелл. Ему ответило глубокое контральто:
     - У телефона мисс Браун - компаньонка мисс Фелл.
     Гарт помнил совсем другую компаньонку - ее фамилия была не Браун, А голос походил на щебетание. Голос же мисс Браун наводил на мысли о мраморном зале с гробом, венками и траурной музыкой. Не слишком весело для бедной тети Софи.
     - Могу я поговорить с мисс Фелл?
     - Она отдыхает. Ей что-нибудь передать?
     - Если она не спит, возможно, вы соедините меня с аппаратом в ее комнате? Я ее племянник, Гарт Олбени, и хотел бы ее навестить.
     Последовала явно неодобрительная пауза, которую сменили щелчок и голос тети Софи:
     - Кто это?
     - Гарт. Как поживаешь? У меня небольшой отпуск, и я хотел бы тебя повидать. Можешь принять меня?
     - Ну конечно, мой дорогой мальчик! Когда именно?
     - Отпуск короткий, так что чем скорее, тем лучше. Я бы мог приехать к обеду - или у вас принято ужинать?
     - Мы называем это обедом, по он состоит только из супа и экономного блюда, вроде яичницы без яиц или фальшивой рыбы.
     - Что значит фальшивой?
     - Ну, кажется, это рис с подливой из анчоуса. Флоренс очень ловко выкручивается.
     - Звучит восхитительно. Я привезу бекон, и вы сможете попользоваться моим мясным рационом. Пока, тетя Софи.
     В Борне не было железнодорожной станции. Приходилось идти пешком от Перрис-Холта две с половиной мили по дороге или, тем кто знал более короткий путь, милю с четвертью через поле. Именно этим путем и воспользовался Гарт. Единственным изменением, которое он обнаружил в поле, были высокие столбы с проводами, портящие пейзаж, но, несомненно, приносящие пользу. Сам Борн не изменился вовсе. Ручей все еще протекал с одной стороны улицы, ныряя у каждых ворот под мостик, который соорудили из камней, позаимствованных на руинах монастыря. Коттеджи с плоскими крышами и маленькими окнами были неудобными, но живописными - в садах спереди цвели георгины, настурции, флоксы, подсолнечники и шток-розы, А находящиеся позади аккуратные грядки моркови, лука, репы, свеклы и кабачков окружали фруктовые деревья, усеянные яблоками, грушами и сливами. В этом году урожай фруктов выдался отменный.
     Людей на улице попадалось немного. Один или два молча улыбнулись при виде Гарта, еще один-два кивнули и поздоровались с ним. Старый Эзра Пинкотт - позор обширного клана Пинкоттов - выскользнул из узкой аллеи, именуемой Церковным проходом, направляясь в "Черный бык", где проводил большинство вечеров. Гарт подумал, что Эзра нисколько не изменился. Впрочем, меняться он мог только в лучшую сторону, но никогда не проявлял к этому желания. Стать еще грязнее было просто невозможно, однако этот дружелюбный прохвост был вполне доволен жизнью и своей репутацией самого ловкого браконьера в графстве. Хотя никто не видел, как Эзра браконьерствует, но он открыто заявлял, что проживет и без паршивого мясного рациона, А лорд Марфилд, мировой судья, как-то выразил мнение, что Эзра ест фазана на обед куда чаще, чем он.
     - Привет, Эзра!- окликнул старика Гарт. Эзра подмигнул в ответ, потом приковылял ближе и промолвил:
     - Плохие времена, мистер Гарт.
     - В каком смысле?
     - В смысле пива,- с горечью отозвался Эзра.- Стоит вдвое дороже, А чтобы напиться, нужно втрое больше времени. Я теперь и пьяным-то не бываю - хотите верьте, хотите нет.- Пройдя мимо Гарта, он обернулся и снова подмигнул.- Как говаривал старый пастор, "если у тебя сначала не получается, пробуй еще и еще". Вот я и стараюсь вовсю.
     Церковь с квадратной серой колокольней и кладбищем находилась с другой стороны улицы. Слева от нее тянулись коттеджи, А справа находились пасторский дом и еще два-три дома поменьше, где ранее жили доктор Мид и несколько старых леди. Доктор Мид умер, и Гарта интересовало, кто теперь живет в Медоукрофте и чем занимается Дженис Мид. Забавная малышка постоянно плелась за ним хвостом и сидела тихо, как мышь, пока он ловил рыбу.
     Перейдя дорогу, Гарт свернул направо и прошел через ворота пасторского дома, думая о том, как бы ужаснулся его дедушка при виде сорняков и мха на гравии и неухоженного кустарника по обеим сторонам подъездной аллеи. И чего ради тетя Софи остается здесь? Если дом с участком оказался слишком велик для нового пастора, он, безусловно, был слишком велик и для нее, однако Гарт не мог себе представить тетю Софи в каком-нибудь другом месте.
     Войдя, как всегда, в парадную дверь, он весело окликнул:
     - Я прибыл, тетя Софи!
     Из гостиной, слег