его будут сторониться... Роксбури может  не  заплатить
ему полную сумму. Латимер не сомневался, что репутация шулера  последует  за
ним в Англию, и на родину он явится отверженным.
   Франклин и Латимер стояли не двигаясь, замерев, и угроза насилия  повисла
в воздухе. Ясно понимая, что он в опасной ситуации, Латимер переводил взгляд
с одного искаженного яростью  лица  на  другое  и  почувствовал,  как  страх
мурашками пополз у него по спине. Это не Лондон, у этих людей свои  порядки,
они сами расправляются с преступниками,  быстро  и  безжалостно.  Эти  мысли
мгновенно промелькнули в голове Латимера, разжигая его  гнев.  Он  освободил
руку из руки молодого человека и ударил Франклина по  лицу,  а  в  следующую
секунду выдернул из кармана сюртука маленький пистолет, который всегда носил
с собой. С лицом, искаженным яростью, он обвел взглядом присутствующих.
   - Назад! Первый, кто сделает хоть один шаг, будет убит!
   Все застыли. Латимер улыбнулся неприятной улыбкой.
   - Ну что, теперь вы уже не такие смелые, а? - спросил он.
   Никто не ответил, все были встревожены:
   Латимер теперь стал по-настоящему опасен,  потому  что  ему  нечего  было
терять. Порочный, жестокий и трусливый человек, он  стоял  в  центре  толпы,
лихорадочно думая, как обратить поражение в победу. И  его  взгляд  упал  на
Доминика.  Взбешенный  от  охватившей  его  слепой  ярости,  он  смотрел  на
человека, которого считал виновным  во  всех  своих  неудачах,  и,  направив
пистолет прямо на него, нажал курок. Звук выстрела  прозвучал  как  гром,  и
запах пороха заполнил кабинет. Жгучая боль пронзила  висок  Доминика,  потом
наступила темнота, и он без чувств рухнул на пол.
   Ройс кинулся к Латимеру, но тот был к этому готов и направил  оружие  ему
прямо в грудь.
   - На твоем месте я бы повел себя осторожнее, - сказал  он  холодно.  -  А
теперь все отойдите. Все!
   В бессильной ярости Ройс стоял на  месте  и  смотрел  на  тело  Доминика;
маленькая лужица крови растекалась у его головы. Боль и горе пронзили сердце
Ройса, и он страстно молился, чтобы его друг  хотя  бы  пошевелился.  Затаив
дыхание, он заметил слабое движение его руки. Быстро взглянув  на  Латимера,
он резко сказал:
   - Ну и на что ты надеешься? Убежать, прежде чем мы с тобой расправимся? У
тебя только одна пуля. Ну, еще одного ты убьешь, а остальные?
   Слова Ройса испугали Латимера, его глаза  наполнились  ненавистью,  и  он
попятился к двери. Ему уже не был виден Доминик, но Латимер  надеялся,  что,
если и не убил своего врага, то ранил его, и серьезно. Если он даже выживет,
то все равно надолго запомнит этот вечер. Латимер выскочил из кабинета.
   Ройс с минуту стоял не шевелясь, а потом  бросился  к  Доминику  и  встал
рядом с другом на колени. Тот с трудом повернулся на бок и застонал:
   - Бог ты мой! Какое счастье, что этот мерзавец  не  стал  стрелять  лучше
после нашей дуэли...
   Присутствующие с облегчением засмеялись, но Ройс и Захарий  были  мрачны.
Джош, бледный от страха и волнения, пробормотал:
   -  Бог  ты  мой!  Он   пытался   тебя   застрелить!   Так   хладнокровно,
невооруженного человека! И это в моем доме! В моем доме!
   Все с тревогой и сочувствием смотрели на Доминика,  когда  Ройс  поднимал
его. Кровь стекала по его щеке, но, быстро осмотрев друга, Ройс  понял,  что
пуля прошла рядом с костью, только контузив его.
   Осторожно ощупывая рану, Доминик поморщился.
   - А что было после того, как я упал? Все, что я помню, это как он стрелял
в меня, а потом ничего, только слышал стук двери.
   - Ты немного пропустил, - насмешливо сказал Ройс. - Латимер сбежал минуту
назад.
   Доминик посмотрел на него и поднял бровь:
   - И никто не пошевелился, чтобы догнать его? - Он с трудом встал на ноги.
- Джентльмены, дамы в безопасности?
   - Боже мой! - взорвался Джош. - Не можешь же ты подумать!..
   И тут все, как один, рванулись к двери, которая  неожиданно  распахнулась
сама: с круглыми от  ужаса  глазами  и  искаженным  лицом,  Салли  Манчестер
бросилась на грудь Джоша с рыданиями:
   - О, Джош! Какой ужас! Этот человек захватил Мелиссу!
   Доминику не надо было ничего объяснять. Несмотря на  слабость,  он  резко
повернулся к Ройсу.
   - Пистолеты!
   Ройс подошел к  столу  отца,  выдвинул  нижний  ящик  и  вынул  красивую,
красного дерева, коробку. В ней лежали два изящных, хорошей работы, дуэльных
пистолета.
   Тишину нарушал только тихий плач Салли и бормотание Джоша. Ройс и Доминик
хладнокровно заряжали оружие. Ройс посмотрел на белое,  без  кровинки,  лицо
друга и спросил:
   - А ты в состоянии?..
   Тот бросил на него яростный взгляд:
   - Там моя жена! Какого черта! О чем ты?!  Захарий,  который  был  так  же
бледен, как Доминик, умоляюще сказал:
   - Дайте я пойду. Она моя сестра! Вздохнув, Доминик мрачно ответил:
   - Нет, я сам. Если с ней что-то случится... - Горло его перехватило, и он
умолк. Справившись с собой, Доминик спросил Салли:
   - Как это произошло? Где они сейчас?
   Вытирая слезы, Салли, всхлипывая, ответила:
   - Он ворвался в комнату,  он  был  похож  на  сумасшедшего,  я  была  так
удивлена: он казался всегда таким воспитанным...
   Подавляя страстное желание выругаться, Доминик нетерпеливо спросил:
   - Что было дальше? После того как он вошел?
   - Он схватил Мелиссу. Он кинулся к ней и схватил ее за руку. Сказал,  что
она будет его заложницей. Что он убьет ее, если кто-нибудь погонится за ним.
Он приставил пистолет к ее виску и сказал, что,  если  мы  хоть  пикнем,  он
выстрелит ей прямо в голову. Потом потащил ее из комнаты.
   - Ты видела, куда он ее потащил? - спросил Ройс.
   - Нет, я не видела. Мелисса сопротивлялась, и они  задержались,  они  еще
где-то рядом...
   Надежда засветилась в глазах Доминика, и он нетерпеливо спросил:
   - Так, может, они еще в доме?
   - Я не знаю, - ответила Салли. - Мелисса так упиралась...
   Доминик  кинулся  к  французской  двери,  которая  выходила  на  галерею,
окружавшую дом.
   - Ройс, возьми на себя прихожую. Остальные остаются на месте!
   Не обращая внимания на головокружение,  Доминик  выскочил  на  галерею  и
быстро побежал к передней части дома.  У  него  раскалывалась  голова,  ныла
рана, но он добрался до угла и забыл о боли, когда увидел, как Латимер тащил
упирающуюся Мелиссу вниз по широким ступеням. Большие белые колонны, которые
поддерживали галерею, мешали прицелиться,  и,  зажав  пистолет  в  руке,  он
спрыгнул с галереи, оказавшись несколько сбоку от начала лестницы.
   - Латимер! -  хрипло  окликнул  он.  -  Не  хочешь  ли  еще  раз  в  меня
выстрелить?
   Латимер застыл от неожиданности и,  забыв  на  миг  про  Мелиссу,  впился
взглядом в Доминика, поняв, что лишь ранил его.
   Мелисса  в  ужасе  также  смотрела  на  мужа.  Ее  не  покидало   чувство
нереальности происходящего: всего лишь несколько минут назад  она  сидела  в
уютной гостиной и беседовала с молодой  девушкой,  невестой  Даниэля,  когда
услышала потрясший дом выстрел; и сразу после  этого  с  искаженным  яростью
лицом ворвался Латимер, грубо схватил ее за руку и потащил куда-то.
   Когда она увидела струйку крови  на  лице  мужа,  ее  сердце  заныло.  Он
рискует собой ради нее: Латимер может  его  убить.  Поэтому,  когда  Мелисса
почувствовала, что хватка Латимера ослабела и пистолет отошел от ее виска, -
он стал переводить его на  Доминика,  -  она  закричала  и  яростно  ударила
Латимера локтем в грудь. Мгновенно оценив  ситуацию  и  поняв,  что  муж  не
рискнет стрелять, подвергая ее опасности. Мелисса упала на землю. Доминик не
колебался. Он выстрелил, и Латимер рухнул как  подкошенный:  метко  пущенная
пуля раздробила ему череп; отбросив в сторону  дымящийся  пистолет,  Доминик
кинулся к жене.

***

   Ночью, когда они тихо лежали в постели, Мелисса нежно проговорила:
   - Я не боялась, пока не увидела тебя. Вот  тогда  я  все  поняла  и  меня
охватил ужас.
   Доминик теснее прижал ее к себе. Он тоже еще не пришел в  себя  от  всего
происшедшего, от страха за жену; голова его была перевязана.
   - Не надо думать  про  это,  дорогая.  Все  позади.  Латимер  получил  по
заслугам и больше не будет стоять на дороге к нашему счастью.
   - А что станет с Деборой? - спросила Мелисса.
   Доминик пожал плечами:
   - Да ничего. Дебора не пропадет. Конечно, поскучает по нему, но  недолго.
Найдет другого, кто о ней позаботится.
   - А я бы так не смогла, - тихо сказала Мелисса, нежно  проводя  рукой  по
его щеке.
   - Не смогла бы - что? - спросил он удивленно.
   - Не смогла бы забыть тебя.
   - Надеюсь... По крайней мере, слишком быстро, - сказал Доминик,  улыбаясь
в темноте. Потом, приподнявшись на локте, склонился над женой и  хрипловатым
голосом сказал:
   - Я так люблю тебя, Лисса. Если бы Латимер...
   Глядя на него ласковыми сияющими глазами, Мелисса прижала  ладонь  к  его
губам.
   - Ш-ш... Не надо об этом думать. Будем говорить только о нашей любви и  о
нашем новом доме... - В темноте она весело посмотрела на него. - Надеюсь, ты
собираешься отвезти меня когда-нибудь в Тысячу Дубов?
   - Конечно же! - воскликнул Доминик и нежно поцеловал ее в уголки  рта.  -
Но только после того, как  ты  мне  расскажешь,  насколько  сильно  ты  меня
любишь...
   Вздохнув от переполнявшего ее счастья, Мелисса обняла мужа.
   - Ну хорошо. Я люблю тебя больше, чем дядю Джоша и тетю Салли, -  сказала
она, улыбаясь. - Я люблю тебя больше, чем Захария  и  Ройса.  И  думаю,  что
люблю тебя даже больше, чем Фолли.
   - Ну спасибо, любимая! Если ты любишь меня  больше,  чем  эту  лошадь,  -
значит, у меня нет  соперников!  -  насмешливо  сказал  Доминик,  лаская  ее
локоны.
   Мелисса поцеловала его.
   - Более того, я уверена, что люблю тебя даже намного больше, чем Фолли, -
поддразнила она мужа.
   - Да? И насколько же?
   Мелисса еще крепче обняла Доминика.
   - О, намного больше!  -  со  страстью  проговорила  Мелисса.  -  Гораздо,
гораздо больше...



    Ширли БАСБИ
    ЗНАТНАЯ ПЛУТОВКА


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Как и другие произведения Ш. Басби, "Знатная плутовка" не просто роман  о
любви, это роман о большой любви и всепоглощающей страсти. И при  этом  -  с
увлекательным  сюжетом,  следуя  за  которым,  читатель  попадает  вместе  с
очаровательной героиней из английского поместья в Новый Орлеан, затем  снова
в Англию, потом опять на юг США.
   В этой книге с интересом следишь не только  за  приключениями,  но  и  за
развитием чувств героев, отношения которых складываются отнюдь не просто.

ПРОЛОГ

Побег

Англия. 1808 год

1

   Стоял один из тех жарких солнечных дней, какие  даже  в  августе  нечасто
бывают в графстве Суррей,  где  средь  зеленых  холмов  и  долин  приютилась
деревушка Беддингтон Конер. Яркий свет золотистым потоком лился сквозь  окно
в комнату Николь Эшфорд. Но, даже ослепленная солнечными лучами,  Николь  не
торопилась  покинуть  уютную  мягкую  постель.  Подавив   желание   вскочить
навстречу новому дню, она уткнулась головой в подушку и плотнее укуталась  в
одеяло. Спать уже не  хотелось.  Николь  медленно  перевернулась  на  спину,
потянулась, но осталась лежать в  своей  огромной  белоснежной  постели.  Ее
взгляд лениво скользил по роскошному убранству комнаты, останавливаясь то на
полированном комоде красного дерева, то на ярком ковре с узором  из  крупных
цветов, делавшем пол  похожим  на  клумбу.  На  окнах  висели  занавески  из
тисненой ткани той же фактуры, что и  полог  над  кроватью;  резной  сундук,
наполненный отслужившими  игрушками,  был  задвинут  в  угол;  рядом  стояло
кресло-качалка, на его спинку было  небрежно  брошено  платье,  которое  она
сняла перед сном.
   Вид платья напомнил ей, что пора вставать. Ведь сегодня - особенный день.
Сегодня ее родители устраивали прием, и им с Жилем - ее  братом-близнецом  -
разрешено было в нем участвовать. Кому-то это событие показалось  бы  весьма
заурядным, но только не Николь, которой  еще  не  исполнилось  двенадцати  и
которая впервые была допущена на званый вечер наравне со взрослыми.  Поэтому
ее волнение было естественным. Кроме того, Аннабель и Адриан Эшфорд  нечасто
наезжали в Эшланд  -  свое  сельское  поместье,  и  Николь  дорожила  каждой
минутой, когда представлялась возможность побыть вместе с родителями.
   Преисполненная радостного ожидания, она откинула одеяло и вдруг  замерла,
потому что в этот  момент  распахнулась  дверь  и  в  комнату  со  скоростью
пушечного ядра влетел Жиль.
   - Никки! Ты  еще  в  постели,  лентяйка?  Скорей  одевайся.  Тучка  ночью
ожеребилась! - воскликнул Жиль. Голос его звучал возбужденно  и  гордо.  Его
светло-карие глаза - такие же, как у  сестры,  -  сияли  топазовым  блеском;
густая прядь темно-каштановых волос упала на лоб, когда он вбежал в комнату.
   Николь оживилась, быстро выскользнула из постели и набросилась на брата с
вопросами:
   - Что же ты меня не разбудил? Ты был там, когда  он  родился?  Какого  он
окраса? Это жеребчик или кобылка?
   Жиль рассмеялся:
   - Дай мне сказать хоть слово! И не смотри на меня  так.  Я  там  не  был,
когда ожеребилась Тучка. Это  произошло  около  полуночи.  Родилась  вороная
кобылка, похожая на Тучку. Описать ее  невозможно,  надо  увидеть!  Она  так
прекрасно сложена, и глаза - большие-большие. - И гордо выпятив грудь, он  с
мальчишеским задором выпалил:
   - Папа сказал, что она будет моей!
   - О, Жиль! Как тебе повезло! Я так рада! - искренне  ответила  Николь.  В
прошлом году она получила в подарок  коня  по  имени  Максвелл,  и  ей  было
приятно, что и у Жиля теперь есть своя лошадка.
   Она торопливо натянула платье, так небрежно брошенное  вчера  вечером.  В
душе готовясь принять выговор от гувернантки,  который  неизбежно  последует
потом, она наспех ополоснула лицо водой и  провела  гребнем  по  непослушным
кудрям. Мгновение спустя близнецы уже неслись со  всех  ног  через  анфиладу
комнат. Еще миг - хлопнули массивные входные двери.
   Крепко держась за руки и едва переводя дыхание, они  за  несколько  минут
добежали до конюшни. На цыпочках,  вдыхая  острый  конский  запах  и  аромат
свежей соломы, они приблизились к просторному стойлу в дальнем  углу.  Возле
него уже стоял Адриан Эшфорд вместе  с  главным  конюхом  мистером  Брауном.
Обернувшись, Адриан улыбнулся детям и поманил их подойти поближе.
   - Я вижу, ты ее разбудил.  Не  мог  подождать?  -  Его  благородное  лицо
осветила добрая улыбка, в глазах сверкнул ироничный огонек.
   - Нет, что ты! Никки устроила бы жуткий скандал, если б я сразу же ей все
не рассказал. Ты ведь знаешь, какая она  перечница!  -  возбужденно  ответил
Жиль.
   Николь показала ему язык и улыбнулась отцу.
   - Я уже большая. А молодые леди не бывают перечницами!
   Жиль расхохотался, и Адриан с мистером Брауном присоединились к  нему,  к
большому неудовольствию  Николь.  Почувствовав  прилив  нежности  к  дочери,
Адриан обнял ее и ласково прошептал:
   - Ты и правда быстро растешь, моя малышка. Пройдет пара лет, и малышкой я
тебя уже назвать не смогу.
   - Ах, папа!? Я всегда буду твоей малышкой! - горячо воскликнула Николь  и
крепко обхватила его за шею.
   Отец нежно поцеловал девочку  в  лоб  и  поправил  непослушную  прядь  ее
золотисто-каштановых волос.
   - Я уверен, ты будешь очаровательна. А теперь давай посмотрим на  дочурку
нашей Тучки.
   Жиль не преувеличил: кобылка была славная - вороная, будто выточенная  из
благородного черного дерева, с огромными нежными глазами. Николь, нимало  не
заботясь о чистоте своего платья, присела на подстилку из соломы и  нараспев
проговорила:
   - Какая красавица!
   Тучка, вороная и длинноногая, издала короткое ржание,  как  будто  хотела
что-то добавить к словам людей. Николь рассмеялась:
   - По-моему, она очень горда своей дочкой. - Обернувшись к  брату,  Николь
взволнованно спросила:
   - А как ты собираешься ее назвать?
   Жиль озабоченно пробормотал:
   - Мне кажется, будет лучше, если ты дашь ей имя. Ведь ты же позволила мне
дать имя Максвеллу.
   - Правда, Жиль? Ты разрешаешь мне назвать твою лошадку?
   - Конечно, глупенькая! Кому же еще я могу это доверить?
   Глаза Николь сверкнули, как драгоценные камни, когда она снова обернулась
к кобылке. После недолгого раздумья она произнесла:
   - Наверное, это не самое мудрое решение, но я бы назвала ее  Полночь.  Ты
говорил, что она родилась около полуночи. И она черна, как полночь!
   - Отлично, Никки!
   - Прекрасный выбор, - заметил Адриан. Потом он помог Николь  подняться  и
сказал:
   - По-моему, мы уже достаточно времени провели в конюшне. Мама,  наверное,
недоумевает, куда мы все делись. Не  забудьте,  что  через  несколько  часов
соберутся гости.
   - Как мы можем забыть! - запротестовала Николь.
   Жиль ехидно взглянул на нее и пробормотал:
   - Ну, если ты собираешься быть так одета, да еще перепачкана с головы  до
пят, то ты, наверное, забыла обо всем на свете.
   - Ах, оставь! Ни о чем я не забыла. Ты еще увидишь меня немного погодя! -
С этими словами она бросилась к выходу. Копна каштановых волос  развевалась,
как знамя на ветру.
   Пару часов спустя, когда  Николь,  стоя  на  широких  мраморных  ступенях
поместья Эшланд, встречала  гостей,  никто  и  представить  ее  не  смог  бы
перепачканной девчушкой, сидящей на соломенной подстилке. Она стояла рядом с
отцом и Жилем, одетая в нежно-желтое платье из мягкого муслина; из-под  едва
прикрывавшего колени подола выглядывали ажурные оборки  панталонов.  Длинные
волосы были аккуратно завиты и свободно ниспадали по спине почти  до  пояса.
Всем своим видом Николь являла пример достойной дочери аристократа,  дочери,
которой мог бы гордиться любой отец. А то, что Адриан Эшфорд был горд своими
детьми, было видно по тем  довольным  и  ободряющим  взглядам,  которыми  он
награждал их, иногда отвлекаясь от приветствия гостей.
   Николь наслаждалась каждой секундой этого вечера. Ее,  правда,  огорчало,
что Аннабель - ее мать - решила встречать гостей  прямо  в  саду,  а  не  на
ступеньках дома вместе с мужем и детьми.  Но  это  обстоятельство  не  могло
омрачить того радостного настроения, которое владело Николь.
   Прием проходил великолепно. Сад, напоенный  ароматом  роз,  был  заполнен
представителями высшего общества Англии.  Повсюду  сновали  лакеи  в  белых,
отороченных  золотом  ливреях  с  огромными  подносами,  полными  изысканных
напитков и закусок. В тени вековых дубов были расставлены столики  для  тех,
кто предпочитал  спокойно  посидеть,  наблюдая  за  гудящей  и  возбужденной
толпой.
   Жиль и Николь, воздав должное холодному лимонаду и пирожным,  сновали  от
одной  группы  гостей  к  другой,  наслаждаясь  тем  вниманием,  которое  им
оказывали. Они оба ни на миг не забывали, что это их первый взрослый  прием,
и вели  себя  на  удивление  благовоспитанно.  Это  было  особенно  странно,
поскольку в округе каждый знал,  какими  несносными  сорванцами  могли  быть
близнецы Эшфордов.
   - Сегодня они просто не похожи на себя, - заметил полковник Иглстон. -  А
ведь на какие проделки они способны! Я  вам  рассказывал,  как  они  поймали
лисицу и пустили ее в курятник лорда Саксона? Эта малышка Николь - настоящий
чертенок. На прошлой неделе она взобралась почти на самую вершину  вон  того
огромного дуба у ворот. Что и говорить  -  поведение,  не  вполне  достойное
молодой леди!
   Николь в этот момент приближалась к полковнику и миссис Иглстон,  которые
беседовали с викарием и его женой. Услышав последние слова, она вспыхнула от
гнева. Старый  болтун!  Так  он  ее  на  всю  округу  ославит!  Но,  подавив
раздражение, она вежливо улыбнулась:
   - Добрый вечер, полковник Иглстон, миссис  Иглстон,  господин  викарий  и
миссис Самертон!
   - Ты сегодня  прекрасно  выглядишь,  дорогая,  -  быстро  нашлась  миссис
Иглстон, от которой не укрылась тень досады, промелькнувшая на лице Никол