до тех пор, пока вы не дадите согласие на это.
   Лизетт затравленно огляделась по сторонам. Если  кто-нибудь,  пусть  даже
слуга, войдет сюда!.. Взгляд упал на подол полупрозрачного пеньюара,  и  она
только сейчас поняла, что практически не  одета.  О  Боже!  Надо  как  можно
быстрее решаться на что-то. Она невольно посмотрела на незваного гостя. Надо
признать, что, несмотря на  столь  ранний  час,  Джон,  в  отличие  от  нее,
выглядит великолепно.  Взгляд  живых  карих  глаз  был  ясным  и  спокойным,
подбородок и щеки гладко выбриты, волосы тщательно  уложены,  а  серебристые
виски придают лицу особое обаяние. Отлично скроенная замшевая куртка и узкие
кожаные брюки подчеркивали ширину плеч и стройность фигуры. Да, для  мужчины
своего возраста он очень красив.  Лизетт  с  горечью  подумала,  что  любой,
заставший такого мужчину в ее спальне, сделает вполне определенный вывод.
   Лизетт тряхнула головой, стараясь вернуть мысли в нужное русло. Не думать
о его красоте, а найти что-нибудь тяжелое и трахнуть по  голове  -  вот  что
сейчас нужно. Она резко вскочила на ноги и заметалась  по  комнате.  Наконец
она остановилась, сделала глубокий вдох и спросила:
   - А если я  пойду  с  вами,  вы  дадите  слово,  что  больше  не  станете
преследовать меня?
   - Если пойдете со мной и согласитесь  поговорить  о  том,  что  случилось
более двадцати лет назад, - да.
   - О Боже! Что тогда случилось, вам и мне прекрасно известно - вы  бросили
меня!
   - Да, я думаю примерно так же, с той только  разницей,  что  в  положении
брошенного оказался я. Вы жестоко обманули меня!
   Лнзетт удивленно посмотрела ему в лицо.
   - Я никогда не обманывала вас, - произнесла она, чувствуя, как  от  обиды
сжимается  сердце.  В  этот  момент  из  коридора  послышалось  позвякивание
фаянсовой посуды, которую нес на железном подносе кто-то из слуг. - Здесь мы
не можем продолжить разговор, - испуганно  сказала  она,  понизив  голос,  -
кто-нибудь обязательно помешает.
   - В этом я с вами согласен. Поэтому  предлагаю  побыстрее  переодеться  в
платье для верховой езды и отправиться со мной.
   Лизетт обожгла его сердитым взглядом, но  упрямо  приподнятый  подбородок
Джона дал ей понять, что иного  выхода  нет.  Сердито  бормоча  что-то,  она
подошла к шкафу, извлекла из него костюм для верховой езды, затем,  обиженно
поджав губы, прошла за  ширму.  Через  несколько  минут  она  появилась  уже
одетой.
   - Я готова, - сообщила она, не скрывая раздражения. - Мы можем идти?
   Улыбающийся Джон поднялся со стула и галантно поклонился.
   - Вы позволите, мадам? - произнес он, предлагая ей руку.
   Больше всего Лизетт хотелось залепить ему пощечину, но она  лишь  сердито
фыркнула и направилась к двери. Успокоило немного лишь то, что  спальню  они
покинули. Молча она шла рядом  с  Джоном,  совершенно  не  представляя,  что
ожидает ее впереди. Они спустились по широкой лестнице во двор,  где  стояли
оседланные лошади. Он помог ей усесться на небольшую гнедую кобылку и  ловко
запрыгнул в седло более крупного коня.
   Лошади сразу пошли  быстрой  рысью,  дом  и  окружающий  его  сад  вскоре
остались позади. Джон облегченно вздохнул, поверив  наконец,  что  план  его
начинает исполняться.  Впрочем,  судя  по  каменному  лицу  скакавшей  рядом
Лизетт, самое трудное было еще впереди.
   Блики нежного утреннего солнца играли па дубах, акациях, диких  магнолиях
и шелковицах, мимо которых они ехали. Между деревьями то и  дело  вспыхивали
коралловая жимолость, пурпурные и розовые  азалии,  бледно-синий  виргинский
горошек, землю покрывал  пестрый  ковер  полевых  цветов.  Вскоре  двигаться
пришлось осторожнее, - они пересекли поросшее карликовыми пальмами  болотце,
на одном из грязных берегов которого дремал небольшой крокодил.
   Как ни странно, по чем сильнее удалялись Лизетт и Джон от  обжитых  мест,
тем менее напряженными становились они сами. Уже не чувствовалось враждебной
отчужденности. Гнев и раздражение  постепенно  исчезали.  Лизетт,  к  своему
удивлению, даже поймала себя на мысли  о  том,  что  эта  утренняя  прогулка
верхом доставляет ей удовольствие. Лошадь скакала легко и  уверенно,  свежий
ветерок ласкал лицо и шею, ноздри щекотала  волшебная  смесь  тысячи  пряных
лесных  ароматов.  Они  любовались  дикой  природой:  великолепные  деревья,
сказочной красоты цветы и забавные  животные.  Новых  радостных  впечатлений
было слишком много, чтобы продолжать по-прежнему злиться.
   Конечно, способ, который избрал Джон Ланкастер, чтобы поговорить  с  ней,
не мог не вызывать возмущение. Но она думала уже не только об этом, но  и  о
том, что пошел он на такой отчаянный шаг только для того, чтобы  разобраться
в причинах, расстроивших в далекой юности их планы. Неужели  это  так  важно
для него до сих пор?  Чуть  нахмурившийся  лоб  Лизетт  выдавал  напряженную
работу мысли. Что он имел в виду,  говоря  о  ее  предательстве?  Как  можно
обвинять в этом ее! Она любила его до самозабвения.  Стать  его  женой  было
тогда единственной ее мечтой. Если бы отец  не  сказал  тогда,  что  Джон...
Лизетт вздрогнула от смутной догадки, непроизвольно сжав пальцы на  уздечке.
Если бы отец не пришел тогда к ней... Губы ее дрогнули.
   Впервые с того ужасного дня, когда отец и Рено сумели доказать, что  Джон
отказывается от нее, Лизетт подумала о возможном обмане. А ведь почти  сразу
же после свадьбы она поняла, что Рено далеко не всегда говорит правду.  Если
точнее, он говорил ее только тогда, когда это  было  ему  выгодно.  За  годы
совместной жизни она десятки раз уличала мужа  во  лжи.  А  отец?  Не  стоит
кривить душой перед собой, он был из тех людей,  что  и  архангела  Гавриила
обманут, если смогут извлечь из этого хоть малейшую пользу. Джон сказал, что
это она бросила его... Получается, что она действительно могла, сама того не
зная, поступить именно так! Может быть, отец и Рено обманули  их  обоих?  Не
остались ли они в дураках, поверив им?
   Лизетт посмотрела на широкую спину скачущего впереди Джона.  О,  как  она
любила когда-то этого человека! Страстно, самозабвенно... Он был для нее тем
единственным мужчиной, за которым она готова была пойти  на  край  света.  А
потом, все эти годы? Сколько раз снились ей его объятия, сколько раз во  сне
она протягивала к нему руки, умоляя вернуться, а потом, проснувшись,  часами
лежала, обливаясь слезами. Ее сердце не хотело верить,  что  он  бросил  ее,
оставил опозоренную. Может, сердце было право? Не могли ли ему сказать,  что
она отказывается выйти за него? Если так, то понятно,  почему  он  бежал  из
Нового  Орлеана.  Находиться  рядом  с  той,   которая   предала   любимого,
невозможно.
   Мысли  эти  приносили  почти  физическую  боль,   и   Лизетт   попыталась
успокоиться. На самом деле смешно и глупо искать ему оправдания. Не так  уже
он и невинен. Мог бы попытаться встретиться и поговорить с пей пораньше. Но,
насколько она знала, Джон до сих пор ни разу не приезжал в  Новый  Орлеан  с
тех пор.  Почему?  Ответ  на  этот  вопрос  показался  вдруг  очень  важным.
Стеснялся показаться ей на глаза, зная свою  вину?  Но  ведь  могли  быть  и
другие причины. Он мог не приезжать в Новый Орлеан и потому, что был  уверен
в ее измене. Сердце Лизетт бешено забилось. Неужели все было совсем не  так,
как она представляла до сих пор? Боже! Она постаралась взять  себя  в  руки.
Скорее всего все это лишь сентиментальные домыслы стареющей женщины. Конечно
же, дело вовсе не в том, что  молодой  красавец  был  в  отчаянии  из-за  ее
вероломства. А может быть, так все и было. Что, если она сама  разрушила  их
любовь и нанесла ему рану, от которой он до сих пор не смог оправиться?
   Выехав на окруженный густыми зарослями тенистый лужок, они  остановились.
Джон галантно  помог  спутнице  спуститься  на  землю,  привязал  лошадей  и
огляделся по  сторонам.  Возле  большого  поваленного  дерева  он  расстелил
одеяло. Лизетт без  особого  энтузиазма  наблюдала  за  тем,  как  Ланкастер
неторопливо достает из седельных сумок разнообразные пакеты  и  раскладывает
на одеяле провизию и вино. Лишь покончив с сервировкой  и  бросив  довольный
взгляд на импровизированный стол, он обернулся.
   - Прошу вас разделить со мной скромную трапезу,  мадам,  -  произнес  он,
глядя в ее сторону совершенно непроницаемым взором и подкрепляя  приглашение
красноречивым жестом.
   Лизетт подала ему руку, позволила  проводить  себя  к  дереву,  подвернув
подол юбки, удобно устроилась на краешке одеяла и опустила глаза.
   - Выпьете чего-нибудь прохладительного? - ободряюще улыбнулся ей Джон.  -
На кухне мне дали целый кувшин лимонада. Есть и апельсиновый сок.
   Подняв  глаза,  она  покачала  головой.  Ее  симпатичное  лицо   выражало
одновременно сомнение, надежду,  желание  разобраться  в  своих  чувствах  и
предположениях - все то, что было сейчас на душе.
   - Насколько я поняла, - спокойно произнесла Лизетт, - ты затеял все  это,
чтобы поговорить со мной без постороннего вмешательства.  -  Она  огляделась
вокруг. - Думаю, что здесь нам никто не помешает.
   Джон напряженно кивнул и, усевшись  напротив,  вдруг  вырвал  целый  клок
травы.
   - Когда я размышлял об этой прогулке, все казалось простым,  -  признался
он, глядя ей в лицо. - Но сейчас, когда все вроде бы получилось, у  меня  не
хватает слов, чтобы все объяснить.
   - Что-то не припомню, чтобы с тобой раньше случалось такое.
   Лизетт сказала это в надежде на то, что,  пока  Джон  молчит,  сердце  ее
немного успокоится и пульс уже не  станет  биться  так  сильно.  Но  видимо,
слишком много возбуждающих и одновременно обескураживающих мыслей  скопилось
в голове, чтобы контролировать вызванные ими чувства. Может, в самом деле  и
его, и ее обманули? А вдруг Джон и сейчас любит ее? Лизетт уже почти  верила
в это. А если не верить? Не упустит ли она последний  шанс  на  счастье?  Но
ведь и вся ее привычная жизнь может измениться! Смущенная и сбитая с  толку,
она уже и не знала, нужна или  не  нужна  ей  истина.  За  многие  годы  она
свыклась с мыслью о том, что ее возлюбленный оказался лживым  негодяем.  Так
было проще и понятнее. Ей бывало больно и одиноко, но по  крайней  мере  все
было ясно. Каково будет, если выяснится, что лишили ее счастья покойный  муж
и родной отец?
   Джон, наблюдая за отражающейся в ее глазах  внутренней  борьбой,  грустно
улыбнулся.
   - И все-таки я поступил правильно, - тихо сказал он. -  Я  счастлив,  что
оказался рядом с тобой, но чувствую себя  деревенским  увальнем,  неожиданно
встретившим богиню и лишившимся дара речи.
   Борясь с нахлынувшей волной нежности, Лизетт резко тряхнула головой.
   - Не очень-то верится, - произнесла она. - Утверждаешь, что лишился  дара
речи, но несешь ерунду, как светский повеса.
   - Это не ерунда, - покачал головой  Джон.  -  Это  чистая  правда.  -  Он
импульсивно схватил се руку и  притронулся  губами  к  нежным  пальчикам.  -
Неужели ты до сих пор не поняла, что я действительно видел в тебе богиню?  Я
всю жизнь считал себя счастливейшим человеком только потому, что  ты  любила
меня когда-то.
   - Почему же ты тогда уехал? - вскрикнула она, вырывая руку.
   - Я не собирался уезжать, - произнес он, и губы его при этом дрогнули,  -
по крайней мере до тех пор, пока твой отец и Рено не  доказали,  что  ты  не
станешь моей, что ты решила выйти за Рено, а я лишь мешаю твоему счастью.
   Лизетт сама сжала его пальцы.
   - И ты поверил им! - дрогнувшим голосом произнесла она. - Ты поверил?
   - Я бы не поверил, но это  были  не  только  слова...  Они  показали  мне
письмо, написанное тобой!
   - Какое письмо? - спросила мгновенно помрачневшая Лизетт.
   Джон достал из бокового кармана куртки аккуратно сложенный лист бумаги. С
первого взгляда на него было ясно, что посланию этому много лет и читали его
много-много раз. Не говоря ни слова, он протянул листок Лизетт.
   Она взяла его с осторожной брезгливостью, будто жабу. Только  пристальный
взгляд Джона заставил ее прочитать  записку.  В  ней  было  всего  несколько
строк. Но их содержание было страшным. Неудивительно,  что  даже  сейчас  он
болезненно поморщился. Содержание записки Джон знал наизусть, и каждое слово
отражалось болью в сердце.

***

   "Если  ты  действительно  имеешь  ко  мне  хоть   капельку   сострадания,
пожалуйста, забудь обо всем, что было между нами. Я никогда не  стану  твоей
женой. Я люблю другого.
   Лизетт".

Глава 19

   -  Они  обманули  нас  обоих!  О  бедный!..  Дорогой  мой,  любимый!  Это
адресовано вовсе не тебе! - воскликнула Лизетт. - Это часть письма,  которое
я написала Рено, когда  поняла,  что  люблю  не  его,  а  тебя.  -  Лицо  ее
побледнело, и черные глаза от этого казались необыкновенно большими. -  Рено
собирался жениться на мне. Отца это устраивало. До того, как ты приехал,  мы
были помолвлены. - Она смолкла, и щеки ее, несмотря на прошедшие со дня этих
событий годы, покрылись стыдливым  румянцем.  -  Но  как  только  я  увидела
тебя... - В глубине черных глаз зажегся  загадочный  огонь,  лицо  сделалось
невыразимо нежным. - Когда мы встретились, я поняла, что не смогу  выйти  за
него. Я любила тебя.., только тебя одного!
   Из горла Джона вырвался не то стон, не то  всхлип.  Он  положил  руки  на
плечи женщины и порывисто притянул ее к себе.
   - Я тоже любил тебя, - хрипловато прошептал он.  -  Всегда!  Даже  тогда,
когда думал, что ты обманула меня,  разрушила  наши  планы,  что  ты  любишь
другого, все равно любил!
   - О Джон!
   Еще далеко не все было ясно. Многое предстояло объяснить друг другу. Но в
этот момент они жили лишь этими объятиями. Они вновь были вместе! Вновь, как
в юности, упивались жадными поцелуями. Правда, и он,  и  она  ощущали  нечто
новое: грусть о потерянном счастье, горечь  от  того,  что  так  легко  дали
обмануть себя, и радость,  что  сумели  сохранить  свою  любовь.  Любовь  их
оказалась сильнее человеческой лжи, сильнее самого времени!
   Было очень тихо вокруг. Казалось, сама природа замерла, чтобы  не  мешать
ласковому шепоту вновь обретших друг друга  влюбленных,  которых  жестоко  и
надолго разлучили с помощью лжи. Они замерли, прильнув друг к другу, губы то
соединялись в поцелуе, то шептали ласковые, только им понятные слова.  Время
будто перестало существовать.
   К реальности их вернул  неожиданно  выскочивший  на  поляну  и  удивленно
фыркнувший при виде людей олень. Джон и  Лизетт  одновременно  вздрогнули  и
рассмеялись,  наблюдая,  как  испуганное  животное  вновь   скрылось   среди
деревьев. Джон уселся, привалившись спиной к дереву, Лизетт, положив  голову
ему на плечо, машинально теребила пальцами пуговицу на его куртке.
   - Они решили все за нас обоих! - прошептала она. - Dieu!  Сейчас  кажется
невероятным, что мы могли поверить в эту ложь.
   - Меня убедила твоя записка, - сказал Джон. -  Я  не  верил  сначала.  Но
затем твой отец показал ее. Когда до меня дошел ее смысл, я думал,  что  мое
сердце разорвется. Я был в отчаянии. Поэтому  Рено  так  легко  убедил  меня
уехать из города. Он сам проводил меня, пока я не передумал. А твой  отец  в
это время помчался домой и сообщил  тебе,  что  ты  связалась  с  мерзавцем,
которому нужны лишь приключения, а не ты сама.
   Лизетт чуть отстранилась от него и строго взглянула в глаза.
   - Но почему ты не попытался поговорить со мной?
   - Я хотел встретиться с тобой, - печально улыбнулся Джон. - Но твой  отец
доказал, что это ни к чему. Он казался таким искренним, когда  говорил,  что
это только рассердит и расстроит тебя, но ничего не изменит. Он сказал, -  в
голосе Джона послышалась горечь, - что если я действительно люблю тебя, я не
стану причинять тебе дополнительную боль. А что он тебе говорил?  -  спросил
он, нахмурившись.
   Лизетт вздохнула и вновь прижалась к нему.
   - Ты почти  точно  повторил  его  слова.  Папа  казался  очень  добрым  и
заботливым, но говорил при этом, что я ошиблась, что ты не любишь меня и  не
собираешься жениться. Он сказал, что ты просто играл со мной, развлекался, а
я по своей неопытности приняла твои обещания вечной любви всерьез. - Губы ее
дрогнули. - Я сердилась и не хотела его  слушать,  говорила,  что  он  лжет.
Тогда он сказал, что сам готов отправиться со мной к тому месту,  где  мы  с
тобой договорились встретиться, и, если ты окажешься там, он  даст  согласие
на нашу свадьбу. Но он уверен, что тебя там нет, потому что ты уже  уехал  в
Натчез.
   - И  оказался  прав,  -  горько  усмехнулся  Джон,  -  поскольку  сам  же
организовал мой отъезд. Лизетт кивнула.
   - Я продолжала сомневаться. Тогда он отвез меня в гостиницу, где ты  жил.
Там сказали, что мсье Ланкастер оплатил все счета и утром  отбыл  в  Натчез.
Затем, чтобы сомнений не осталось, он повез меня в порт. - Голос Лизетт стал
еле слышен. - Там мы разыскали  двух  рабочих,  которые  вспомнили  тебя  по
описанию и сказали, что именно такого человека видели  садящимся  па  баржу,
которая часа два назад отправилась в Натчез. И тогда... -  Прекрасные  глаза
Лизетт заполнились слезами. - Только тогда я поверила, что ты оставил меня.
   - Мое сердце всегда было с тобой, Лизетт, - произнес Джон, беря ее ладонь
в свою. - Всегда!
   Он нежно прикоснулся к се губам. Лизетт  закрыла  глаза,  как  в  юности,
упиваясь сладостью поцелуя. Сердце трепетало от радостного ощущения счастья.
Когда  же  она  их  открыла,  там  не  было  и   тени   прежней   печали   и
настороженности. Они светились, как две  яркие  звезды.  На  лице  появилась
мечтательная улыбка.
   - Я люблю тебя, - тихо произнес он. -  Всегда  любил.  Выйдешь  за  меня?
Предлагаю вам стать моей женой, мадам, и чем быстрее, тем лучше!
   - Oui, мсье, - ответила она, ласково проведя  кончиками  пальцев  по  его
щеке. - Я согласна. Почту за честь стать вашей супругой.
   Оба замолчали. Главное было сказано, а для того, чтобы выразить  чувства,
все равно не хватало слов.

***

   Хью не очень удивился, узнав, что его отчим и теща решили пожениться.  Он
видел, с какой осторожной нежностью усаживал Джон Лизетт в седло, когда  они
уезжали. Видел, как блестели глаза ставшей вдруг совсем молодой тещи и каким
мягким и ласковым было лицо отчима,  когда  они  вернулись  через  несколько
часов в "Уголок любви". Только глупец бы не понял, что это все означает. Хью
не был глупцом. В чувствах других людей он по крайней мере  разбирался.  Ему
сразу стало ясно, что в отношениях  членов  его  семьи  предстоят  серьезные
перемены. Встретив их на ступеньках центрального  входа  и  посмотрев  в  их
немного смущенные лица, он широко улыбнулся.
   - Кажется, вас можно поздравить?
   Джон и Лизетт улыбнулись и одновременно кивнули в ответ.
   - Мы решили пожениться, - ответил Джон,  обнимая  спутницу  за  плечи.  -
Свадьбу хотим устроить как можно скорее.
   На верхней галерее появилась привлеченная стуком лошадиных копыт Микаэла.
Как и Хью, она посмотрела сначала на одного,  затем  на  другую  и  радостно
улыбнулась. Весело сверкая глазами, она  мгновенно  сбежала  вниз  и  обняла
мать.
   - О la-la! - воскликнула  она.  -  Все  выяснилось,  как  я  понимаю?  Он
оказался вовсе не таким грубым и неотесанным, как ты думала? Похоже, что и у
меня появится отчим?
   - Да, - рассмеялась  Лизетт.  -  И  очень  скоро.  Счастливое  настроение
старших было  столь  заразительным,  что  даже  напряженность  в  отношениях
молодых супругов на какое-то время исчезла. Хью и Микаэла обменялись  такими
радостными и многозначительными взглядами, что можно  было  подумать,  будто
все это устроили они. Хью заявил,  что  принятое  решение  следует  скрепить
шампанским, и вся четверка веселой гурьбой направилась в дом.
   Так уж получилось, что в  тот  момент,  когда  они  вошли  в  холл,  туда
спускался  и  Жан.  Увидев  их,  он  замер  на  нижней  ступени  лестницы  и
подозрительно посмотрел на Лизетт и Джона. Он не хуже других знал о том, что
связывало