ющую боль под
ложечкой, она пристально и молча  смотрела  на  Моргана,  готовая  закричать
радостное и непрошеное "да". Но рассудок остановил ее. Может быть,  это  еще
одна хитрость? Не хочет ли он просто обезоружить ее, усыпив бдительность?
   Сомнения Леони были не лишены основания. Мужчины, которых она встречала в
жизни, научили ее относиться к ним с недоверием. Последний поступок  Моргана
ничего в этом отношении  не  изменил.  Почему  же  она  должна  была  верить
предложению остаться с ним навсегда?
   Но на сей раз ее сердце было глухо ко всем разумным доводам.  Она  любила
этого непонятного ей мужчину и более всего хотела стать его настоящей женой.
Но ее практичная натура и острый  ум  находились  в  прямом  и  непримиримом
противоречии-с требованиями неподвластного разуму сердца. Поэтому неожиданно
для себя она сказала:
   - Мсье, вы задали мне непростой вопрос, и прежде, чем я на  него  отвечу,
мне надо многое решить.
   Это был не тот ответ, который хотел услышать Морган, и Леони с замиранием
сердца наблюдала, как бледнеет его гордое лицо,  а  холодный  лед  заполняет
голубые глаза:
   - Понимаю, - наконец сдержанно произнес Морган,  облегчая  Леони  трудную
задачу. Он не собирался даже упоминать о происшедшем между ними. И  если  он
сердился на Леони за нежелание  довериться,  то  еще  больше  был  недоволен
потерей контроля над самим собой. Глупец, все утро внушал он  себе,  неужели
ты действительно поверил, что прошлая ночь все изменила? Как можно настолько
потерять голову, чтобы совсем утратить ощущение реальности. И  он  дал  себе
слово никогда больше  не  совершать  подобных  ошибок.  А  если  то,  что  я
испытываю к ней, действительно любовь, то я убью эту любовь, черт побери!
   Полдня Морган боролся с  собой,  стараясь  противостоять  обаянию  Леони,
пытаясь убедить себя, что он не может любить эту лгунью  и  интриганку,  что
признание, сделанное ночью самому себе, лишь следствие обычного  физического
влечения. Но когда он вошел в комнату и увидел Леони,  все  доводы  рассудка
рухнули, и больше о них он не думал.
   Что бы ни случилось в будущем, мрачно решил сейчас Морган, моя гордость и
мое сердце будут навсегда уязвлены ее отказом. И вновь у него возникла мысль
о настоящем муже Леони,  который  где-то  скрывается  до  поры  до  времени.
Почувствовав, как его охватывает ревность,  Морган  отвернулся  от  Леони  и
подошел  к  креслу,  на  котором  во  всем   своем   великолепии   покоилось
янтарно-бронзовое платье.
   - Ты оденешь его сегодня вечером на бал в  честь  Барра?  -  спросил  он,
намеренно меняя тему разговора.
   - Бал? Какой бал? - недоуменно воскликнула Леони, в полной  растерянности
от внезапного сообщения.
   Морган приподнял вопросительно бровь, но затем, вспомнив, что до сих  пор
не сказал ей О приглашении на бал, слегка улыбнулся и лукаво произнес:
   - Боюсь, что меня опять подвела моя память. Сегодня вечером состоится бал
в честь Аарона  Барра,  бывшего  вице-президента,  и  мы  имеем  честь  быть
приглашенными на него.
   - О, но... - попыталась протестовать Леони. Однако Морган  резко  прервал
ее:
   - Мы будем присутствовать на этом балу, моя дорогая! И я не хочу  слушать
никаких отговорок, - и, насмешливо улыбнувшись, закончил:
   - Я думаю, настало время нам вместе появиться на людях и  положить  конец
досужим сплетням. Ты согласна со мной, моя прелесть?
   Вспыхнув, Леони мгновенно ответила:
   - Ха! Ас какой стати я должна думать о всяких сплетнях?
   Морган строго посмотрел на нее и с угрозой произнес:
   - Ты, возможно, и не должна. Но твое пребывание здесь  создает  несколько
скандальную ситуацию вокруг моей семьи. Я надеюсь, что ты поможешь нам. Твое
присутствие на этом балу положит конец всяким кривотолкам. Леони, - закончил
он, сурово блеснув синими глазами, - мы должны пойти сегодня на бал!
   Возмущение вспыхнуло в  глазах  Леони.  Она  уже  обдумывала,  как  лучше
возразить Моргану, но что-то в его поведении подсказывало ей, что сейчас  не
время объявлять войну. С кротостью, которая так контрастировала с выражением
лица, Леони покорно произнесла:
   - О, да, мсье, хорошо. Так и быть, я пойду на этот ваш дурацкий бал. И  я
буду вести себя прилично. Вас это устроит?
   Неожиданно Морган рассмеялся и заключил ее в объятия.
   -  Слушай,  киска,  мне  показалось,  что  прошлой  ночью  ты   научилась
произносить мое имя. Не говори только, что ты уже успела его забыть.  Или..,
ты не прочь, чтобы я преподал тебе еще один урок?
   Леони уже собиралась что-то сердито ответить, но губы Моргана, прижавшись
к ее губам, остановили уже готовый сорваться поток слов. Он оторвался от  ее
уст, только  когда  почувствовал,  как  она  обмякла  в  его  руках.  Морган
посмотрел в ее смущенное лицо и прошептал:
   - Может быть,  это  поможет  тебе  вспомнить?  Скажи  "Морган",  или  мне
придется все повторить.
   Ее зеленые глаза зажглись золотыми искрами. Леони вспыхнула, но,  зная  о
том, что последует, если она продолжит сопротивление, прошептала:
   - Я не забыла. М-м-морган. Морган кивнул:
   - Прекрасно. Ты просто восхитительная ученица.
   Леони покраснела от злости. Морган громко рассмеялся и, небрежно  проведя
пальцем по ее горячей шее, холодно сказал:
   - Мне еще многое надо сделать до вечера, поэтому, мой строптивый котенок,
я покидаю тебя. Можешь начинать прихорашиваться.
   И прежде чем Леони успела придумать язвительный ответ, Морган  повернулся
и вышел из комнаты.
   Разгневанная собственной беспомощностью, Леони топнула ногой, раздумывая,
что произойдет, если она все-таки отвергнет приглашение на бал. Но  вспомнив
твердый взгляд голубых глаз и упрямый  подбородок,  она  решила,  что  этого
делать все же не стоит.
   С трудом стараясь сдерживать волнение, связанное с посещением  первого  в
своей жизни бала, Леони полностью отдалась в руки Мерси. Когда  ухмыляющаяся
негритянка наконец закончила работу и подвела Леони к  высокому  зеркалу  в,
глубине комнаты, у той перехватило дыхание.
   Неужели это действительно я? - с удивлением думала Леони, изумленно глядя
на стройную молодую женщину в великолепном  наряде,  смотревшую  на  нее  из
зеркала.
   Мерси отлично справилась со  своей  работой.  Золотисто-каштановые  кудри
Леони были собраны на макушке в пучок, несколько локонов спадали,  прикрывая
уши и шею. Светлый тон пудры на  лице  и  груди  придавал  внешности  Леони,
эфирную  легкость.  Яркие  коралловые  губы  и  огромные  зеленые  глаза  не
потребовали никакой косметики.  Изысканное  платье,  как  и  ожидала  Леони,
сидело  на  ней  превосходно.  Его  строгие  классические  линии,   переливы
янтарного шелка идеально оттеняли достоинства ее фигура. Из-под  узкой  юбки
чуть выглядывали стройные ножки, обутые в изящные атласные туфельки. Никогда
еще в жизни Леони не ощущала себя  столь  красивой.  Она  кожей  чувствовала
нежную ткань тонкой сорочки и нижней юбки,  шелковистость  чулок.  Это  было
прекрасное  и  немного  греховное  чувство  наслаждения.  Даже  духи   своим
волнующим запахом гортензии напоминали о прошедшей ночи любви.
   Трудно было не залюбоваться собой, и Леони, которая до сих пор боролась с
охватившими ее чувствами, наконец сдалась. Не пытаясь сдерживать  счастливой
улыбки, она буквально вылетела  из  комнаты  и  бросилась  к  Иветте,  чтобы
поделиться с ней своей радостью.
   - Иветта, - весело закричала она, закружившись перед сводной сестрой. - Я
иду на бал сегодня вечером! Посмотри на меня! Тебе нравится?
   Иветта, которая чувствовала себя уже немного лучше,  радостно  всплеснула
руками:
   - О, Леони, да ты просто красавица! Ты будешь королевой бала!
   Но тут Леони вспомнила, что должна быть сдержанной, и состроила гримасу.
   - Ах! Да что я говорю,  -  бросила  она,  присаживаясь  на  край  кровати
Иветты. - Неужели ты думаешь, что я поеду на бал и оставлю тебя одну?
   Иветта вежливо улыбнулась.
   - Конечно, поедешь. В конце концов жена мсье Слейда - ты, а я  лишь  твоя
компаньонка. Леони сердито нахмурилась.
   - Не говори так никогда! У тебя тоже будет много прекрасных нарядов.  Вот
увидишь! Обещаю, что так и будет!
   Иветта грустно кивнула:
   - Конечно, Леони, я  никогда  в  этом,  не  сомневалась.  -  И  добавила,
озаренная внезапной мыслью:
   - А Джастин уже видел тебя?
   - Нет, но я собиралась к нему. Как ты думаешь, он  меня  узнает  в  таком
виде? Я ему понравлюсь?
   Джастина очаровало появление Леони. Но больше всего ему понравился  запах
гортензии. Уткнувшись личиком в шею Леони, он радостно залепетал:
   - О, мамочка, ты пахнешь как цветок.  Ты  просто  замечательная,  правда?
Леони рассмеялась:
   - Конечно, душа моя! Ведь я твоя мама.
   Леони недолго пробыла с Джастином. Поцеловав мальчика перед  сном  и  дав
указания няне, она направилась в главную гостиную. Когда она вошла,  радость
ее слегка улеглась. В  конце  концов  ничего  реально  не  изменилось  в  ее
отношениях  со  Слейдом.  И  все  же  ей  было  так  трудно  избавиться   от
переполнявшего ее веселья!
   Леони знала,  почему  у  нее  столь  приподнятое  настроение,  но  упорно
продолжала притворяться и придумывать иные причины.
   Она уверяла себя, что все дело в предвкушении  первого  бала  и  радости,
доставленной новым платьем. Но сердце подсказывало, что все дело в  Моргане.
Хотя весь день Леони пыталась выбросить из головы всякую мысль о нем, это ей
плохо удавалось.
   Их совместное появление на балу покажет всем, что она  подлинная  супруга
Моргана Слейда. Она не могла не радоваться этому факту, поэтому когда Морган
появился в гостиной спустя  несколько  мгновений  после  Леони,  ей  страшно
хотелось, отбросив все разумные доводы, броситься в его объятия с криком:
   - Да, да, да!
   Но неожиданно Морган предстал перед ней совсем иным, нежели днем, и Леони
сдержала свой порыв. В  вечернем  костюме  он  выглядел  слишком  строгим  и
недоступным. Смуглую кожу его эффектно подчеркивала белая кружевная  рубашка
под коротким кашемировым черным жилетом. Черные панталоны и черные  шелковые
чулки плотно обтягивали мускулистые ноги, а  двубортный  сюртук  из  черного
бархата идеально сидел на широких плечах.
   Украдкой наблюдая, как Морган легкой  стремительной  походкой  пересекает
гостиную, Леони подумала, что он напоминает  грациозную,  но  очень  опасную
пантеру.  Атмосфера  отчужденности,   которая,   казалось,   окружала   его,
подтверждала впечатление, созданное Леони. Поэтому нежная  сердечная  улыбка
Моргана застала ее врасплох. Хрипловатым голосом он произнес:
   - Ты сегодня просто ослепительна, моя кошечка.
   Смущенная и неожиданно просиявшая Леони, стараясь не смотреть на Моргана,
ответила тоже слегка хрипловато:
   - Вы тоже весьма неплохо смотритесь, мсье. - Тут их глаза встретились,  и
Леони торопливо поправилась. - Я хотела сказать Морган.
   Морган улыбнулся.
   - Отлично получилось, но я не  хочу,  чтобы  ты  плохо  думала  обо  мне.
Поэтому сегодня днем я ездил  в  Натчез.  И  с  ноткой  лукавства  в  голосе
добавил:
   - Хочешь посмотреть, что я оттуда привез?
   Леони кивнула, совершенно очарованная его обаянием. Когда  Морган  открыл
изящный кожаный футляр и протянул его ей, глаза Леони расширились. На  белом
атласе покоилось великолепное топазовое ожерелье и такие же серьги.
   Почти равнодушно Морган произнес:
   - Мне показалось, что они, подойдут к твоему платью. Тебе они нравятся?
   Леони с благоговением смотрела на сверкающие камни. У нее никогда не было
подобных вещей, и она даже не мечтала, что будет ими когда-нибудь  обладать.
На какое-то мгновение она просто остолбенела.
   - Они прекрасны! - наконец выдохнула Леони, и Морган, довольный, кивнул.
   Взяв ожерелье с атласной подушечки, Морган застегнул его на шее  Леони  и
отступил на шаг в восхищении.
   - Как я и думал, чудесное дополнение к  красивому  платью  и..,  к  такой
очаровательной даме.
   Все еще потрясенная неожиданным подарком,  Леони  осторожно  прикоснулась
рукой к камням.
   - Я не видела ничего более изысканного, - почти про себя прошептала она.
   "Если она и играет, то играет хорошо", - цинично подумал Морган, глядя на
Леони прищуренными глазами. Сегодня его броня  была  крепка.  Он  действовал
легко,  посмеиваясь  над  своими  прежними  колебаниями.  Временами  Моргану
казалось, что он любит Леони, а временами считал ее  бессовестной  маленькой
лгуньей. Покупка драгоценностей отражала переменчивость его  натуры.  Он  не
собирался ничего покупать, когда уезжал  утром  из  дома,  но  когда  увидел
украшения, не смог противостоять своему порыву. Поддавшись ему,  он  тут  же
стал убеждать себя, что сделал это просто из прихоти. Продолжая  разыгрывать
холодное равнодушие, Морган небрежно проговорил:
   - Я  рад,  что  тебе  понравился  подарок.  Как-нибудь  потом  постараюсь
подобрать к нему брошь, если ты, конечно, не будешь возражать...
   Леони вдруг опомнилась и в замешательстве взглянула на Моргана.
   - Нет! Я не хочу, чтобы  вы  мне  делали  подарки.  Я  не  приму  ни  эти
прекрасные платья, ни замечательные драгоценности.
   Леони боролась сама с собой. С одной стороны, ей хотелось  сохранить  все
эти вещи, но с другой, - она предпочитала устранить все, что хотя  отдаленно
напоминало бы подкуп. Морган нахмурился. Его броня дала небольшую трещину.
   Она  постоянно  меняется,  подумал  он,  неожиданно  расстроившись.   Ему
хотелось и поцеловать и разозлить Леони одновременно. Эта женщина была столь
восхитительной, столь нежной, что Морган беспомощно почувствовал,  как  тает
вся его злость. Аккуратно взяв Леони под локоток  и  заглянув  ей  в  глаза.
Морган медленно произнес:
   - Может быть, мы отложим наши споры хотя бы на этот вечер?
   В ее изумрудных глазах мелькнула озабоченность. После некоторого раздумья
Леони кивнула, однако, не желая признавать победу Моргана, тут же добавила:
   - Только на вечер.
   Морган улыбнулся.
   - Только на  вечер,  кошечка.  Но  нам  следует  поторопиться,  иначе  мы
прибудем последними...

***

   Бал в честь Аарона Барра проходил в Конкорде,  усадьбе  Стефана  Майнора.
Майнор, бывший губернатор Натчеза, все еще  оставался  довольно  влиятельной
личностью. Морган знал, что на  балу  должна  присутствовать  вся  окрестная
знать.
   Его ожидания оправдались. Когда Морган и Леони прибыли, дом был уже залит
огнями. Множество  свечей  нескольких  хрустальных  люстр  освещали  широкую
веранду, а из раскрытых окон и дверей слышался  гул  голосов:  веселый  смех
женщин и приглушенный говор мужчин.
   Несмотря на изумительной красоты наряд на душе у Леони  было  неспокойно.
Она не сомневалась, что встретит многих из тех, кто присутствовал на балу по
случаю помолвки Моргана с Мелиндой. Кроме того, это был ее  первый  выход  в
свет. Для девушки, выросшей  на  отдаленной  плантации  и  привыкшей  ходить
босиком, такой бал представлялся серьезным испытанием.
   Морган понимал причины ее волнений. Когда они вошли в роскошный  зал,  он
крепко сжал маленькую руку Леони и прошептал:
   - Здесь не кусаются, кошечка! А если кто-то  посмеет  хоть  немного  тебя
напугать, - его глаза потемнели, - он будет иметь дело со мной.
   У Леони еще сохранялось некоторое чувство предубеждения  по  отношению  к
семье Слейдов, но они буквально сомкнули вокруг нее свои ряды, ни на  минуту
не оставляя наедине с любопытными, а  иногда  и  язвительными  гостями.  Все
семейство,  за  исключением  близнецов,  присутствовало  на  балу.  И   если
случалось так, что многочисленные знакомые неожиданно вовлекали  в  разговор
Ноэль, а Леони толпа относила в сторону, Морган, Мэтью, Роберт  или  Доминик
неизменно оказывались рядом. Слейды в буквальном смысле слова возвели вокруг
Леони оборонительные бастионы, и она вдруг почувствовала, что успокоилась  и
искренне радуется этому первому в ее  жизни  балу.  Высокая  фигура  Моргана
никогда не удалялась от Леони, а ее свекор с гордостью кружил по залу с  ней
в паре. Что касается Роберта  и  Доминика,  то  они  веселили  Леони,  давая
короткие меткие характеристики всем, кто попадался им навстречу. В основном,
разговор  поддерживал  Доминик,  а  Роберт  при  случае   делал   остроумные
замечания.
   С Ноэль Леони встретилась уже в зале, и первые минуты  вела  себя  с  ней
сдержанно. Ее гордость была уязвлена тем, что вопрос о платьях решился за ее
спиной.  Но  Ноэль  полностью  разрушила   возникшее   напряжение,   сказав,
поблескивая черными глазами:
   - Ты прощаешь меня, малышка? Было некрасиво так поступать с моей стороны,
и я не обижусь, если ты не станешь со мной  разговаривать.  Но  мне  так  не
хотелось, чтобы ты скрывала свою красоту. Ты больше на меня не сердишься?
   Что могла сказать на это Леони?  Весь  оставшийся  вечер  она  радовалась
доброжелательному отношению к себе свекрови, которая  тактично  представляла
ее окружающим. Лучшего случая ввести Леони  в  местное  общество  невозможно
было и придумать. К тому же в этот вечер никому не было дела до  скандальной
истории с женитьбой Моргана. На устах у всех было одно только имя Барра.
   К какой бы группе людей ни подходили Морган и Леони, все говорили  только
о нем. Барр был ангелом, и  дьяволом,  патриотом  и  предателем,  жертвой  и
убийцей. Моргану тоже очень хотелось увидеть этого известного человека.
   Долгое время ведя кочевой образ жизни,  Морган  не  знал  многих  слухов,
ходивших вокруг Барра.  Мэтью  с  Робертом  и  Домиником  охотно  рассказали
Моргану о домыслах и фактах из  жизни  бывшего  вице-президента.  По  словам
Мэтью, президент Джефферсон подозревал, что именно Барр пытался изменить ход
выборов, противодействуя ему и его ставленникам. Это  привело  к  ослаблению
влияния Барра в демократической партии, возглавляемой  Джефферсоном.  Выборы
1800 года были закрытыми.
   Доверенным  выборщикам  предстояло  остановиться  либо   на   кандидатуре
Джефферсона,  либо  Барра,  набравших  одинаковое  число  голосов.  По  мере
голосования равновесие сохранялось, пока не поползли слухи о том, что  Барр,
пытаясь не допустить избрания  Джефферсона,  связался  с  противоборствующей
партией федералистов. В результате на съезде демократической партии Барр был
выдвинут лишь вице-президентом.
   Окончательно    конфликт    был    разрешен    Палатой    представителей,
проголосовавшей большинством с  перевесом  всего  в  один  голос  за  Томаса
Джефферсона.   Разумеется,   Джефферсон   нарушил    договор    относительно
вице-президента, назначив вторым человеком в администрации Джорджа Клинтона,
после чего разнеслась весть о том, что Барр впал в немилость президента.
   Но не только результаты выборов 1800 года сказались на  репутации  Барра.
Полковника Барра, как он сам  себя  называл,  всегда  преследовали  сплетни,
поскольку он имел репутацию бабника. Он не был новичком  на  дуэльном  поле,
когда вызвал на дуэль в 1799 году сводного брата  Александра  Гамильтона  за
то, что тот обвинил его во взяточничестве. А в  июле  прошлого,  1804  года,
Барр убил самого Александра Гамильтона, усомнившегося в этичности  некоторых
его поступков.
   По-видимому, убийство Гамильтона, этого  "апостола  федералистов",  более
чем что-либо разрушило политическую карьеру Барра. Несмотря на то, что дуэль
происходила по всем правилам, его заклеймили как убийцу и  даже  арестовали.
Некоторые считали эти действия актом отмщения  со  стороны  Джефферсона.  Во
всяком случае он оказался крайне непопулярной личностью на востоке страны. В
Нью-Йорке и Нью-Джерси его политическое будущее казалось бесперспективным Но
если Барр не пользовался  расположением  избирателей  Вашингтона,  то  этого
нельзя было сказать о штатах Юга. Везде, где бы он  ни  появлялся  во  время
своего  необычного  путешествия  на  юг,  его  встречали   как   победителя.
Собирались толпы людей, в его  поддержку  организовывались  парады,  балы  и
приемы,  все  и  везде  хотели  встретиться  с  этим  неординарн