бретательности и наглости этой женщины.
   Мурлыкая что-то себе под нос, Дебора отпила большой глоток бренди,  и  по
ее неверным движениям Мелисса поняла, что это уже не первая порция,  которую
она приняла.
   Мелисса часто мечтала, как она отомстит Деборе. Сегодня такая возможность
имелась, хотя ситуация была совсем иная, чем она  себе  представляла:  зная,
что Доминик ее любит, Мелисса уже не опасалась за свое счастье, и ей  больше
не хотелось мстить. Стоя у входа, она смотрела на  импровизированный  будуар
Деборы с чувством презрения и даже некоторой жалости к этой женщине. Доминик
любит ее, и какие бы усилия ни прилагала Дебора, они напрасны.  Почувствовав
весь идиотизм ситуации, Мелисса шагнула назад,  собираясь  уйти.  Но  что-то
скрипнуло под ее ногой, Дебора неожиданно повернула голову, впившись  в  нее
взглядом. Мелисса страстно желала провалиться сквозь землю, краска залила ее
лицо, и она, в свою очередь, неподвижно уставилась на Дебору, которая, вдруг
поняв, что перед ней вовсе не Доминик, а его жена, побледнела, взвизгнула  и
откинулась назад; рюмка выскользнула из ее рук и со  звоном  разлетелась  на
мелкие осколки.
   Дебора испуганно смотрела на стройную угрожающую  фигуру  у  входа  не  в
силах оторвать взгляд  от  кожаной  плетки  Мелиссы.  Не  сознавая,  что  та
потрясена не меньше, чем она,  Дебора  приняла  Мелиссу  за  жаждущую  мести
амазонку. Все ее грехи всплыли перед  ней...  Она  боялась  наказания,  ради
которого, как она была убеждена, и  пришла  Мелисса...  Дебора  вскочила  и,
защищаясь руками, испуганно прошептала неповинующимся языком:
   - Не подходи ко мне... Или я закричу! В замешательстве  Мелисса  смотрела
на мнимую соперницу - не сошла ли та с ума? ( -  Зачем  кричать?  Все  равно
тебя никто не услышит.
   Уловив в этих словах угрозу, Дебора подальше отодвинулась  от  Мелиссы  и
предполагаемого орудия мести в ее руках. Не отрывая от нее глаз,  напряженно
ожидая нападения и пятясь назад, неудавшаяся соблазнительница причитала:
   - Это не я! Это не моя вина! Это все Джулиус! Это он  меня  заставил,  он
придумал...
   - Не лги! - презрительно  воскликнула  Мелисса  и,  выразительно  тряхнув
плеткой, добавила:
   - Даже если это придумал твой брат, сидишь-то здесь в  полуголом  виде  в
ожидании моего мужа ты!
   Произнося этот монолог, Мелисса невольно взмахнула рукой; поднятую  плеть
Дебора приняла за пришедшую  к  ней  погибель,  и  Мелисса  еще  не  кончила
говорить, как та заверещала:
   - Не трогай меня!
   Отчаянно пытаясь избежать телесного наказания, забыв,  где  она,  Дебора,
пятясь назад, выскользнула из  с  такой  изобретательностью  устроенного  ею
любовного гнездышка между муслиновыми полотнищами... Секунду  спустя  она  с
воплем ужаса плюхнулась в зловонную зеленую жижу.
   Открыв рот от удивления и не понимая, что случилось, Мелисса выглянула из
беседки. Запутавшись в мокрой ткани, Дебора, с зелеными от  ряски  волосами,
по  пояс  в  воде,  беспомощно  барахталась,  пытаясь  выбраться  на  берег.
Оказавшись  на  безопасном   расстоянии   от   Мелиссы,   она   осыпала   ее
ругательствами, не особенно выбирая выражения:
   - Посмотри на меня! Это ты виновата! Гадина проклятая!  Я  ненавижу  твою
страну и всех вас здесь! Пропадите вы все пропадом! Лучше бы я никогда  сюда
не приезжала!
   Дебора была вне опасности, и Мелисса позволила себе улыбнуться:
   - И тебя здесь все ненавидят, моя дорогая.

Глава 29

   Вернувшись к лошади, Мелисса ловко вспрыгнула на  седло  и  наблюдала  за
Деборой, обмотанной муслином и похожей на скользкую розовую змею, пытавшейся
выбраться из зловонной воды на берег. Это было нелегко. Тяжелая мокрая ткань
мешала, а скользкое дно не позволяло сохранить равновесие. Мелисса не смогла
сдержать смеха, когда Дебора в очередной раз шлепнулась лицом в зеленую жижу
в ярде от берега.
   Бросив последний взгляд на соперницу, когда той наконец удалось выбраться
на берег, Мелисса захохотала,  потом  тронула  лошадь  и  галопом  понеслась
домой.
   Дебора  брела  к  дому,  не  обращая  внимания  на  удалявшуюся  Мелиссу.
Единственной ее целью было оказаться  в  своей  комнате,  где  она  будет  в
безопасности, сорвет с себя эту липкую вонючую ткань. Все,  она  уезжает  из
Батон-Ружа! И никто ее не остановит!
   Когда Латимер через три часа вернулся домой, - он  специально  уезжал  на
время свидания, - у входа он наткнулся на сундуки и коробки.
   - Боже! Что происходит? - ошарашенно спросил он смущенного дворецкого.
   - Ваша сестра, сэр, уезжает. Она ждет вас в гостиной, чтобы поговорить, а
вечером отплывает на судне в Нью-Орлеан.
   Латимер  поспешил  по  коридору,   в   голове   его   роились   тревожные
предположения. Что-нибудь со Слэйдом? Или она его убила в порыве гнева?
   В чем дело?
   Источая аромат роз, в очень красивом платье из  голубого  атласа,  Дебора
ходила взад и вперед по комнате.
   - С тобой все в порядке? Что за ерунду ты придумала? Какого дьявола?!
   Рыдая, сестра поведала ему о случившемся. Если  бы  Мелисса  услышала  ее
рассказ, она бы не поняла, что главная его героиня - она.
   - Она напала на меня, Джулиус. Она угрожала моей жизни. Ей было мало, что
она кинулась на меня с плеткой, она пыталась утопить  меня  в  этой  вонючей
жиже. Она жестокая и безнравственная, как все здесь, и я больше  ни  секунды
не хочу тут оставаться. Я еду в Нью-Орлеан.  Просто  не  знаю,  как  дождусь
корабля в Англию.
   Латимер попытался урезонить сестру и, хотя он  мало  верил  ее  рассказу,
задавать вопросов не стал: по  ее  вздернутому  подбородку  было  ясно,  что
переубедить Дебору невозможно. Неважно, что произошло в действительности, но
план его не удался: надежды на соблазнение  Деборой  Доминика  как  средство
получить Мелиссу провалились.
   - Очень хорошо, - сказал Латимер. - Я отвезу тебя на судно.
   Вдруг сообразив, что она впервые остается одна, Дебора нервно спросила:
   - А ты не поедешь со мной? Нам обоим здесь уже нечего делать.
   - Может, ты и права, - сказал Латимер, ухмыляясь, - но  прежде  я  должен
сравнять счет с Домиником Слэйдом и его женой.
   Посмотрев на него с ужасом, Дебора спросила:
   - Что ты собираешься делать?
   - Не знаю, - признался Латимер. - Но я не уеду из Батон-Ружа, не заставив
их пожалеть, что они встали мне поперек дороги.  -  Он  злобно  улыбнулся  и
добавил:
   - Не беспокойся, киска, я приеду к тебе в Нью-Орлеан в конце  месяца.  Ты
знаешь название отеля, знаешь банкира, с которым мы там встречались.  Я  Дам
тебе письмо к нему, объясню, что задерживаюсь и что ты  можешь  пользоваться
моим счетом. - Потрепав сестру по щеке, он добавил:
   - Не трать все деньги на наряды. Когда мы отправимся в январе  в  Англию,
то не сможем взять много вещей. Это военное судно, и твои  сундуки  придется
оставить.
   Дебора надулась:
   - Но почему? Впрочем, это неважно. С деньгами  от  Роксбури  я  полностью
обновлю свой гардероб.
   - Не забудь, что одна из причин,  по  которой  я  здесь  остаюсь,  -  это
пощипать молокососа Франклина. - Латимер что-то прикинул в уме. - Ругай меня
завтра ночью,  когда  я  должен  быть  у  Манчестеров.  Я  намерен  выиграть
хорошенькую сумму нам на расходы.
   Провожая сестру на борт пакетбота, Латимер заметил:
   - Не забудь, что тебя зайдет навестить джентльмен по имени Энтони  Дэвис.
С ним ты можешь говорить откровенно. Он человек Роксбури.  И  там  есть  еще
один джентльмен, Самуэль Дрейтон; он повезет нас в январе в Англию. Оба ждут
тебя и меня в Нью-Орлеане.
   - Но у тебя будет здесь все  в  порядке  без  меня?  -  спросила  сестра,
волнуясь.
   Латимер улыбнулся и провел Дебору в тесную неопрятную каюту, в которой ей
предстояло проделать путь до Нью-Орлеана.
   - Все будет хорошо, - успокоил он сестру. - Мы впервые расстаемся, и не в
очень цивилизованной стране, но, я уверен, все пройдет гладко.
   Успокоившись, Дебора осмотрелась, и тут начались жалобы. Через  несколько
минут брат стал прощаться, а она все ныла и стонала...
   Но у Латимера были свои проблемы: возвращаясь домой, он  обдумывал  месть
Слэйду и Мелиссе. Все получилось нескладно с этим путешествием, и Латимер во
всех своих несчастьях обвинял Доминика. Что касается Мелиссы...  Он  стиснул
зубы. Мелисса уязвила его гордость, и он жаждал наказать ее за то,  что  она
предпочла ему Слэйда.

***

   На обратном пути Мелисса порой вспоминала смешную  сцену  с  Деборой,  но
мысли ее были заняты мужем. Мечтательно улыбаясь,  она  поставила  лошадь  в
конюшню и пошла в дом.
   Пересекая прихожую, она столкнулась с Бартоломью, он нес ведро с  горячей
водой. Обогнав его на лестнице. Мелисса спросила:
   - Это для мужа? Он проснулся?
   - Да, мадам, - ответил Бартоломью. - Он проснулся и был недоволен, что вы
уехали, ничего не сказав о том, когда вернетесь и куда отправились.
   Мелисса покраснела. Уезжая, она не подумала, какова будет  реакция  мужа.
Когда они поднялись, она, заглянув Бартоломью в лицо, спросила:
   - А сейчас как? Все еще сердится? Подмигнув ей, Бартоломью ответил:
   - Я думаю, мадам, в тот момент, как вы войдете, его раздражение как рукой
снимет. Мелисса ослепительно улыбнулась ему:
   - Я надеюсь. - Послав его вперед, она прошептала:
   - Не говори ему, что я вернулась. Пусть будет сюрприз!
   Понимающе кивнув,  Бартоломью  сделал,  как  она  просила,  и  на  вопрос
Доминика: "Она еще не вернулась?" - ответил:
   - Не знаю, сэр. Может, посмотреть в конюшне?
   Доминик сидел спиной к двери, принимая ванну, поэтому не увидел  Мелиссу,
проскользнувшую  в  комнату;  ее  сердце  слегка  подпрыгивало,   когда   на
предположение Бартоломью он резко ответил:
   - Черт побери! На  нее  не  похоже  уехать  просто  так.  Особенно  после
сегодняшней... - Он резко умолк и уже ровным голосом продолжил:
   - Как только она вернется, дай мне знать.
   - Хорошо, сэр, - ответил Бартоломью и, хитро подмигнув хозяйке, вышел.
   Мелисса стояла, прислонившись к косяку, и не отрывала глаз  от  Доминика.
Волна теплого чувства охватила ее; потом, нащупав позади себя ключ к  двери,
она быстро повернула его. Крадучись,  Мелисса  разулась,  потом  расстегнула
костюм для верховой езды и медленно направилась к мужу.
   Каким-то шестым чувством он ощутил, что уже не один в  комнате,  и  резко
повернулся. Улыбка засияла на его лице, и неподдельное счастье засветилось в
глазах.
   - Ты тоже хочешь принять ванну? Мелисса подавила смешок и  осторожно,  не
спеша сняла верхнюю одежду, оставшись в прекрасном  нижнем  белье.  Сияющими
глазами смотря на мужа, она застенчиво спросила:
   - А ты думаешь, не  стоит?  Он  смотрел,  как  она  идет  к  нему,  такая
желанная, и с каждым ее шагом возбуждение в нем росло.
   - Стоит. Это как раз то, что надо, - сказал он,  зачарованно  глядя,  как
медленной волной ее юбка опустилась на пол.
   Стоя перед ним в одном белье, она поиграла узенькой бретелькой на  плече,
потом подошла к краю ванны и полностью разделась. Его глаза жадно  поглощали
красоту жены, открывшуюся его взору: высокую, с коралловыми  сосками  грудь,
тонкую талию, алебастровый оттенок кожи на бедрах и стройных красивых ногах.
   Страстным взглядом Доминик смотрел на нее и думал радостно, что  это  его
жена, обожаемая женщина, и, встав на колени в  воде,  потянулся  к  ней.  Он
крепко взял ее за талию, поднял, прижался щекой к ее животу и, закрыв глаза,
испытывая блаженство от ее близости, хрипло проговорил:
   - В следующий раз, когда я проснусь и тебя не будет рядом, я тебя выпорю.
   Ничуть не испугавшись этой  угрозы.  Мелисса  кивнула  головой,  погружая
пальца в его темные волосы.
   - Конечно, - нежно ответила она. - А после того как выпорешь?..
   - А потом я буду целовать тебя. Вот здесь..,  и  здесь..,  и  здесь...  -
Приблизив губы к ее соску, он стал ласкать его языком.
   Мелисса застонала и прижала к груди  его  голову.  Томление  охватило  ее
чресла, она стала тихо раскачиваться, и постепенно их страсть нарастала. Это
было не то, что в последнюю ночь, когда они сразу отдались страсти и утолили
свою жажду. Теперь.., теперь это будет пир страсти...
   Он ласкал ее грудь, потом бедра, ягодицы.
   - Я уже весь горю, моя радость. Стоит мне коснуться тебя,  как  мое  тело
жаждет...
   Доминик лег и притянул к себе Мелиссу. Вода была  теплая,  пенистая.  Она
легла на него, ощущая, как мускулисто  под  ней  его  тело.  Она  испытывала
удовольствие от ощущения его желания, которое росло, усиливалось,  давало  о
себе знать. Мелисса обняла мужа за шею, притянула  к  себе,  жадно  впившись
своими губами в его. Это была мука - медленно ласкать  друг  друга.  Сладкая
мука.
   Оторвав  от  нее  свои  губы,  Доминик   посмотрел   на   жену   глазами,
затуманенными желанием, и Приглушенно сказал:
   - Ты просто сводишь меня с ума!.. Совсем сводишь! -  и  он  припал  к  ее
груди, как голодный младенец.
   Страсть нарастала, их тела двигались  быстрее,  шелковистая  мягкая  кожа
Мелиссы терлась об его обнаженную плоть, и  он  стонал  от  удовольствия,  а
когда ее руки начали ласкать его грудь, потом спустились  ниже,  к  плоскому
животу и добрались до жестких волос... Казалось, она заколебалась, когда  он
прихватил мочку ее уха зубами и хрипло пробормотал:
   - О, Лисса, ну, дотронься! - Он схватил ее руку и положил туда, куда  ему
так хотелось...
   С удивлением она обнаружила, что это/тоже приносит радость, и ласкала его
все более страстно...
   Вдруг ладони Доминика сжали ее талию, он поднял Мелиссу к себе,  обхватив
коленями в узком пространстве ванны. Одной рукой он держал  ее  за  затылок,
припав к ее губам, забыв обо всем... Мелисса все теснее прижималась к нему.
   Задрожав от страсти, поднявшейся в ней, она прошептала: . - Возьми  меня,
дорогой! Я хочу тебя!
   Доминика не надо было просить: всем существом он жаждал этого.  И  нежное
тепло ее тела наконец приняло его, и его пальцы впились в ее бедра.
   Сверкая глазами от страсти, Мелисса смотрела на него, и улыбка не сходила
с ее вспухших от поцелуев губ.
   Доминик не мог вынести огня движений Мелиссы, он все глубже входил в нее,
доводя до экстаза.  Пронзенное  Домиником,  ее  тело  страстно  забилось,  и
Мелисса ни о чем  не  думала,  ничего  не  чувствовала,  не  ощущала,  кроме
блаженства, охватившего ее всю. И потом она облегченно расслабилась.
   Доминик,  почувствовав,  как  дрожь  потрясла  тело   Мелиссы,   перестал
противиться требованию своей плоти.
   Он притянул ее к себе и нежно поцеловал,  бормоча  слова  любви.  Мелисса
нежно отвечала на его поцелуи; они лежали в остывшей воде, что-то шепча друг
другу, и, когда вода стала совсем холодной, они вернулись  к  реальности  из
розового мира, засмеялись, быстро помылись, лаская друг друга.
   А потом они обедали, ели цыпленка и говорили о  Деборе  Боуден.  Чувствуя
себя неловко. Мелисса упомянула о письме и сказала, что прочла его.  Доминик
не возмутился, но ему явно не  понравилось,  что  Мелисса  одна  поехала  на
встречу с Деборой.
   - Боже мой, Лисса! Это ужасно! Там могла быть ловушка! Я уже не говорю  о
насилии... У Латимера достаточно причин не любить меня!
   Мелисса улыбнулась:
   - Да. Но все кончилось хорошо. Я могу быть довольна собой.
   - О!.. - протянул он неуверенно.  Стараясь  сохранить  строгое  выражение
лица, Мелисса дала ему полный отчет о встрече с леди Боуден. И если раньше у
нее были сомнения в разумности своего поведения, то они улетучились, когда в
комнате раздался громкий хохот мужа.
   - Прямо в болото? - переспросил радостно он  и,  когда  Мелисса  кивнула,
добавил:
   - Очень хорошо. Эта стерва получила по заслугам.
   В этот момент в голову молодой женщины пришла одна мысль, и она сказала:
   - Доминик, послушай! Завтра у дяди Джоша прием. Мне интересно, как Дебора
себя поведет, когда мы там встретимся.
   Доминик, который был занят  разглядыванием  груди  жены,  выступающей  Из
выреза платья зеленого атласа, безразлично ответил:
   - А это имеет значение? Мне больше нравится говорить о нас с тобой, чем о
намокшей леди Боуден.
   Мелисса не могла не согласиться с мужем, и остаток вечера они  провели  в
полной гармонии. И  не  было  ничего  удивительного  в  том,  что  они  рано
отправились в постель.

***

   В пятницу  вечером  они  были  в  красивом  салоне  Манчестеров.  Мелисса
незаметно огляделась, отыскивая глазами Дебору;  англичанки  не  было,  хотя
Латимер был там и о чем-то говорил с молодым Франклином.
   Обед был прекрасным, а после него все дамы удобно расселись в гостиной, в
то время как джентльмены удалились в  кабинет  Джоша  поиграть  в  карты.  И
тогда-то Мелисса узнала о поспешном отъезде Деборы. Она сидела на  диване  в
стиле  "шератон",  обтянутом  элегантной,  под  гобелен,  тканью  голубых  и
золотистых тонов, когда Салли тихо сказала:
   - А ты знаешь, что леди Боуден покинула нас?
   - Покинула нас? - осторожно повторила Мелисса. - Что ты имеешь в виду?  Я
видела здесь мистера Латимера.
   - Да, он-то здесь, а сестра уехала  в  Нью-Орлеан...  Наш  жаркий  климат
вреден для ее хрупкого здоровья.
   Глаза Салли сделались печальными.
   - Я надеялась, что у Ройса и  леди  Боуден  что-нибудь  получится...  Так
хотелось  бы  иметь   в   семье   представительницу   настоящей   английской
аристократии. Но, конечно, - пробормотала она неуверенно, - если наш  климат
ей не годится...
   Мелисса чуть не поперхнулась чаем. Ройс и  Дебора!  Вот  уж  можно  будет
поиздеваться над ним!
   Ее кузен и Доминик хотели избежать вечернего сборища. Ройсу не  терпелось
отплыть в Нью-Орлеан, в его комнате уже стоял собранный  чемодан,  а  список
для Джейсона лежал в шелковом носке, куда он его для надежности спрятал. Что
же касается Доминика, то он и  думать  забыл  об  этом  списке,  наслаждаясь
каждой минутой, проведенной с женой, и ему вовсе не хотелось тратить ставшее
для него драгоценным время на светскую болтовню.
   Примерно час спустя друзья узнали, что Джордж Франклин и  Латимер  играют
на очень высокие ставки за одним  из  столиков,  приготовленных  Джошем  для
игры. Сообщил им это Захарий. Подойдя к  ним,  когда  они,  попивая  мадеру,
мирно беседовали в кругу друзей, Захарий красноречиво посмотрел на  Доминика
и тихо сказал:
   - Похоже, сегодня Латимеру везет. Они играют с Франклином  уже  несколько
партий, и Джордж проиграл почти семнадцать тысяч долларов.
   Ройс и Доминик обменялись  взглядами  и  незаметно  стали  пробираться  к
игрокам. Если Латимер и заметил, что за ним следят, то не подал вида,  играя
так же агрессивно, как и прежде.
   Странно, но именно Франклин поймал Латимера на мошенничестве. Они  только
начали новую игру, как юноша вскочил и  схватил  Латимера  за  правую  руку,
воскликнув:
   - Я так и знал! После той партии я не был вполне уверен, но на этот раз я
смотрел в оба!
   Он потряс запястье Латимера, и все были в шоке: из рукава на стол  выпала
карта. Доминик увидел ее и подумал: так и должно было быть.
   Королева пик.
   Юное лицо Франклина стало угрожающим:
   - А сколько еще карт у вас в рукаве? Вы мошенник и мерзавец!
   Жуткая тишина повисла в комнате, все глаза устремились на  Латимера.  Эти
много пьющие, весьма темпераментные, бесстрашные джентльмены на многое могли
смотреть  сквозь  пальцы.  Но  мошенничество  в  картах   было   равносильно
самоубийству. Латимер был раздавлен. Его репутация  безвозвратно  погибла  в
Батон-Руже. Увидев злые лица, он подумал, что было бы большой  удачей,  если
бы удалось унести ноги.
   Из всех присутствующих только Доминик и Ройс не удивились. Они  оба  были
настороже,  ожидая,  как  поступит  Латимер  в  этой  прискорбной  для  него
ситуации.
   Опозоренный,  утратив  все  шансы  отыграться,   Латимер   понимал,   что
оставшиеся месяцы в Америке для него потеряны. После сегодняшнего проклятого
вечера вверх и вниз по Миссисипи  пойдет  слух  о  мошеннике  Латимере.  Его
перестанут принимать,