но еще и получил  воспитание.  Кто
же дал его воришке? Очень странно. Ройс  почувствовал,  как  растет  его
любопытство. Предстояло решить весьма необычную головоломку...
   Пип сразу осознала  свою  ошибку,  ее  глаза  в  испуге  расширились.
Отчаянно пытаясь исправить положение, она пробормотала, перейдя на  язык
трущоб:
   - Да, я это сделаю! Я нарежу твою печенку кусками и запихну их в твою
проклятую глотку. Вот увидишь.
   - О, я совершенно уверен: если дать тебе малейшую возможность, ты без
колебаний разрежешь меня на куски, но, боюсь,  я  так  привык  к  своему
телу, что не смогу доставить тебе такого удовольствия, -  заметил  Ройс,
улыбнувшись.
   Взгляд, исполненный бешенства, был ему ответам, но Ройс почувствовал,
что силы оборванца на исходе. :
   - Если я спущу тебя на пол, обещаешь, что не накинешься на  меня  или
моих домочадцев?
   Обессилевшей Пип хотелось только одного - чтобы ее оставили в  покое,
но страх был сильнее голоса разума. И она снова принялась  извиваться  в
сильных руках американца, сквернословя пуще прежнего.
   Наконец Ройсу это надоело, и, грубо встряхнув  мальчишку,  он  заявил
без обиняков:
   - Тебе нечего бояться меня или других в этом доме! Мы не сделаем тебе
ничего плохого, хотя я уверен, что ты мне не веришь. Поскольку я намного
сильнее тебя, я не выпущу тебя из рук до тех пор, пока ты  не  потеряешь
сознание - или примешь мое предложение. Будешь ты сопротивляться или нет
- результат один: от меня не уйдешь. Ну как, порукам?
   Пип нехотя кивнула своей кудрявой головой: деваться было  некуда,  но
поражение  оставило  горький  вкус  во  рту,  а  в  серых  глазах  тлела
ненависть, когда Ройс медленно опускал ее на пол. С угрюмой усмешкой  на
изящно изогнутых губах она стояла перед ним, ожидая, что будет дальше.
   Без особого удовольствия оглядывая непрошеного гостя,  Ройс  думал  о
том же самом. Видит Бог, благотворительность была несвойственна ему,  и,
если бы не связанная  с  мальчиком  тайна,  Ройс  отпустил  бы  его.  Но
поскольку  он  сам  себя  лишил  такой   возможности,   Ройс   продолжал
рассматривать худенького забияку, раздумывая, как сделать так, чтобы тот
вписался в его хорошо управляемое и более чем укомплектованное  домашнее
хозяйство.
   - Как тебя зовут, мальчик?  -  Ройс  внезапно  прервал  молчание.  Он
ничуть  не  удивился,  когда  тот  высокомерно   запрокинул   голову   и
презрительно посмотрел на него. Казалось,  Девлины  надменны  от  самого
рождения. Сдерживаясь, Ройс предпринял еще одну попытку:
   - А твои родители? Разве они не будут беспокоиться за  тебя?  Ты  мне
ничего не расскажешь о себе?
   Единственным ответом был негодующий взгляд оборванца. Вздохнув,  Ройс
еще раз оглядел его с ног до головы. Как он был нелеп  и  грязен,  каким
неуместным казался в респектабельных стенах фешенебельного  особняка!  И
еще Ройсу пришло в голову, что  он  слишком  мал  и  хрупок  для  своего
возраста.
   Хотя нет, это было обманчивое впечатление. Испытав на себе  силу  его
кулаков и ног, Ройс убедился, что, невзирая на худобу и маленький  рост,
мальчишка полон энергии. Найти для него пищу, одежду и жилище  нетрудно,
но что же он, черт побери, будет делать с этим злым маленьким чудовищем,
когда оно будет накормлено, вымыто и уложено в постель?
   Забыв о Захари и дворецком, не без удивления  переводившем  взгляд  с
хозяина на оборванца, Ройс как зачарованный смотрел на стоящее перед ним
существо. Наконец его взгляд остановился на угрюмом лице воришки,  и  он
вдруг осознал, что мальчишка сказочно, не правдоподобно  красив.  "Почти
экзотическая красота, - думал Ройс, пока глаза его медленно скользили по
лицу подростка. - Это проклятые глаза Девлинов, ошибиться невозможно!" И
не только глаза говорили  о  знатном  происхождении.  Оно  проступало  в
изящном носике, скульптурно изваянных щеках, очаровательной формы губах.
Очнувшись, Ройс отрывисто бросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
   - Так что же нам, черт возьми, делать с этим неожиданным  пополнением
в доме? Может быть, из него получится паж? А? Как вы полагаете?
   Дворецкий Чеймберс добродушно рассмеялся в ответ, и поскольку  Захари
благоразумно молчал, Ройс набросился на дворецкого:
   - У вас есть что-нибудь на примете, Чеймберс? Дворецкий, как и другие
слуги, совсем недавно поступил на службу к Ройсу - когда Джордж  Понтеби
снимал дом для своего кузена, он позаботился и об образцовом персонале.
   При виде разгневанного и озадаченного хозяина и  грязного  мальчишки,
которого тот бросил на паркет, как кучу тряпья, Чеймберс  смутился,  но,
оказавшись на высоте положения, спокойно произнес немного погодя.
   - Может быть, после того как, гм, мальчика отмоют и накормят,  у  вас
появится лучшая идея, сэр.
   - А моя идея вам не по вкусу? - Улыбка искривила губы Ройса.
   Чеймберс слегка поклонился:
   - Я думаю, сэр, после легкого  завтрака,  который  уже  ждет  вас,  и
должным образом все обдумав, вы примете наилучшее  решение.  А  пока,  с
вашего позволения, я заберу  мальчика  и  прослежу,  чтобы  его  вымыли,
накормили и одели соответствующим образом.
   Чувствуя облегчение, Ройс кивнул:
   - Очень хорошо,  Чеймберс,  оставляю  мальчишку  в  ваших  образцовых
руках.
   Ройс уже повернулся, но, вовремя сообразив, что его непрошеный  гость
немедленно попытается сбежать, остановился.
   - Да, проследите, чтобы кто-то  все  время  находился  рядом  с  этим
плутишкой. Не сомневаюсь:  стоит  повернуться  к  нему  спиной,  как  он
выпорхнет наружу. - И Ройс похлопал Захари по плечу:
   - Ну, закусим наконец? После всех утренних передряг я просто умираю с
голоду.
   Захари с готовностью согласился. Оставив Пип недоверчиво взирающей на
Чеймберса, Ройс и Захари удалились.

Глава 4

   Войдя в солнечную  комнату,  Ройс  и  Захари  обнаружили  на  длинной
буфетной стойке у стены массу  закусок.  Быстро  наполнив  тарелки,  они
уселись за черный железный  стол  филигранной  работы,  отдавая  должное
расторопности Чеймберса и его несомненному гастрономическому вкусу.
   Когда наконец насытившийся Ройс откинулся на  спинку  стула,  откусив
напоследок от чудеснейшего лимонного пирога, перед  ним  предстал  вдруг
растерянный и почему-то растрепанный Чеймберс. Сейчас Ройс  был  доволен
всем на свете, ему уже  представлялись  пышные  прелести  Деллы,  и  он,
досадуя, что его оторвали от сладостных  мечтаний,  строго  взглянул  на
вошедшего. Выражение страдания на лице дворецкого и его растерзанный вид
вернули Ройса к суровой реальности.
   Приподнявшись с салфеткой в руках, он спросил:
   - В чем дело? Мальчишка? Убежал? Заламывая руки, Чеймберс воскликнул:
   - Сэр, это возмутительно! У этой  грязной  маленькой  твари  оказался
нож, и теперь никто не может подступиться к воришке! Я едва спасся!
   Золотистые глаза Ройса вспыхнули от раздражения,  он  отшвырнул  свою
салфетку:
   - Вижу, без меня не  обойдется,  но  на  этот  раз  нашему  гостю  не
поздоровится! Проводите меня к нему!
   По состоянию комнаты - везде перевернутые табуретки, ведра,  разбитая
посуда,  залитый  пол  -  можно  было  понять,  какая   жестокая   битва
разыгралась здесь только что. Было  очевидно,  что  заставить  мальчишку
залезть  добровольно  в  медную  ванну,  наполненную  горячей  водой   и
поставленную напротив камина, будет нелегко, но выбора не было. У  Ройса
уже  чесались  руки  -  придется  всыпать  как  следует  этой  маленькой
подзаборной дряни. Он громко приказал всем удалиться.
   - И не возвращайтесь, пока я вас не позову, какой бы шум ни услышали!
   Пип не спускала глаз с высокого мужчины, стоявшего посреди кухни. Тут
бы в самый раз вздохнуть с облегчением - остался всего  один  противник,
но что-то в позе американца заставило ее сжаться. Противник  сделал  шаг
вперед, и ее рука крепче сжала рукоятку ножа.
   - Держись от меня подальше! - предупредила она. - Или я перережу тебе
горло!
   Сдерживая себя, Ройс сказал почти спокойно:
   - Это можно сделать двумя способами - и без больших  усилий  для  нас
обоих или...
   Пип злобно уставилась на него и фыркнула.
   - Или что? - Голос ее звучал резко и грубо. -  Ты  отправишь  меня  в
Ньюгейт? Хотелось бы мне знать, что тогда подумают твои шикарные дружки,
которым ты так красиво обещал позаботиться обо мне.
   В эту минуту Ройс бросился на нее.  Схватив  ее  за  шиворот,  другой
рукой он стиснул тонкое запястье, и ладонь, державшая нож, дернулась  от
боли.
   Страх, какого Пип еще не  знала,  пронзил  ее.  Злобно  ругаясь,  она
пыталась высвободиться, но безуспешно. Рука, державшая  ее  за  шиворот,
уже душила ее. Другой рукой американец все крепче стискивал запястье; ей
казалось, она попала в стальные тиски, которые сейчас расплющат ее.
   Жарко дыша ей в ухо, американец приказал:
   - Брось нож! Брось -  или  я  сломаю  тебе  руку!  Не  сомневаясь  ни
секунды, что он выполнит угрозу, Пип выронила нож на пол и издала легкий
вздох облегчения, почувствовав, как немного разжалось стальное объятие.
   Действия Ройса были так  свирепы,  что  Пип  на  мгновение  буквально
парализовало. Поношенный жакет был мгновенно стянут  с  нее,  еще  одним
грубым  движением  с  треском  разорвана  рубашка.  Неожиданно  какой-то
первобытный страх вывел ее из оцепенения, и, не  думая  о  последствиях,
она бросилась на американца, норовя вцепиться в лицо.  Ее  мучитель  еле
увернулся и, чертыхаясь вполголоса, схватил обе руки Пип, заломив их  за
спину.
   Оба тяжело дышали, их раскрасневшиеся лица почти соприкасались,  тела
вплотную прижались друг к другу. И в то время, как они  злобно  смотрели
друг на друга, Пип почувствовала, как странная  дрожь  пробежала  по  ее
телу. Ее грудь плотно  прижалась  к  его  широкой  груди,  тонкие  ноги,
казалось, срослись  с  его  мускулистыми  бедрами,  и  это  ошеломило  и
перепугало ее до потери сознания, так же как.., так же как и  удивленный
взгляд его золотистых глаз.
   - Отпусти меня! - Она сердито зашипела, неистово вырываясь.
   - О нет, ничего не выйдет! - проговорил Ройс, все еще не в  состоянии
поверить тому, что ему открылось,  пока  они  боролись,  как  два  диких
зверя.
   Пип со злостью пробормотала:
   - Чтоб мне провалиться! Ну чего уставился? Никогда женщины не видел?
   Гнев Ройса улегся. Забавляясь ее дерзостью, он усмехнулся:
   - Такой, что выдает себя за мальчишку, - никогда. Ты  мне  ничего  не
хочешь объяснить?
   - Мне нечего тебе сказать!  -  отрезала  Пип,  желая  в  этот  момент
очутиться на расстоянии десяти тысяч миль отсюда. - Ты не  имеешь  права
обращаться со мной так!
   - Верно, - ответил он сухо - Я думаю, можно просто позвать полицию  и
отвезти тебя в Ньюгейт. А сейчас предоставляю тебе  выбор  -  ты  можешь
сама раздеться и залезть в эту ванну или я это сделаю за тебя. Итак?
   Понимая уже, что все кончено, ей не вывернуться на этот раз, Пип  все
же предприняла последнюю попытку.
   Ловко выскользнув из  его  расслабленных  пальцев,  она  бросилась  к
двери, которая, как она надеялась, вела на улицу, но не успела сделать и
двух шагов, как почувствовала на плечах руки американца. Если раньше  он
сердился, то сейчас был, несомненно, разъярен!
   Перебросив ее через плечо, он направился к ванне, бормоча по дороге:
   - Я никогда не одобрял мужчин, которые бьют женщин,  но  ты  наглядно
доказала мне, что порой это необходимо!
   Пип открыла рот, чтобы ответить колкостью, но ее неожиданно  бросили,
и она плюхнулась в медную ванну,  подняв  целый  каскад  брызг.  Кашляя,
задыхаясь, она барахталась  в  воде,  но  ее  держали  крепко,  резкими,
яростными движениями  срывая  с  нее  оставшуюся  одежду.  Ройс,  мокрый
насквозь, как и куча тряпья, брошенного им на пол возле  ванны,  холодно
произнес:
   - Ну, помыть тебя или ты будешь разумной и сама - справишься с этим?
   Свернувшись калачиком, прикрывая свою наготу как могла,  Пип  бросила
на него ненавидящий взгляд, но здравый смысл подсказал ей, что  и  здесь
придется уступить. Нехотя она кивнула своей мокрой головой и  потянулась
за куском мыла.
   Не совсем доверяя ей, Ройс не отходил от ванны,  прекрасно  видя  все
легкие изгибы ее тела, которые она пыталась скрыть  от  его  беспощадных
глаз. Не в его привычках было медлить с помощью, но  в  отношении  этого
дразнящего и вызывающего  маленького  существа  он  вполне  мог  сделать
исключение!
   Со стороны двери послышался  шум.  Посмотрев  через  плечо,  Ройс  не
слишком удивился, увидев Слуг, заглядывавших в кухню.
   - Да, уже можно, входите. Мы не убили друг друга, - сказал он, бросив
на Пип задумчивый взгляд,  -  однако...  Подозрительно  глядя  на  вновь
вошедших, Пип тихо сказала:
   - Я не хочу, чтобы они прикасались ко мне! Я сама помоюсь.
   Без труда представив  себе,  с  каким  удовольствием  -  при  других,
разумеется, обстоятельствах - он сам бы искупал ее,  Ройс  вытеснил  это
соблазнительное видение и строго спросил:
   - Ты обещаешь, что не убежишь?
   Пип энергично закивала своей черной головой.
   - Хорошо. Пока я оставляю тебя. Поговорим завтра утром. Запомни,  что
за тобой будут постоянно следить и что все двери этого дома заперты  для
тебя. - С этими словами Ройс Манчестер вышел из кухни.
   В три часа пополуночи Пип бесшумно выскользнула из  своей  каморки  и
крадучись  прошла  через  комнату  слуг.  До  кухни  она  добралась  без
приключений и уже пересекла ее,  до  половины,  направляясь  к  запертой
входной двери, как почувствовала вдруг, что она не одна.
   Пип застыла на месте. Все ее чувства напряглись в попытке обнаружить,
где прячется другой. После нескольких секунд давящей тишины она услышала
слабый шум слева от себя. Пип осторожно повернула голову в  ту  сторону.
Ее глаза силились разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемой темноте.  И
снова мурашки пробежали по ее телу: как ни странно, в комнате было  двое
незнакомцев, а не один! Едва она осознала этот поразительный  факт,  как
получила сильный удар по голове.
   Она только чудом не потеряла сознание. Но падая, от-, реагировала как
должно - изо всех сил вонзив локоть в  живот  нападавшего.  Прозвучавшее
вслед за этим приглушенное ругательство в мгновение  ока  наполнило  Пип
дикой радостью.
   Не обращая внимания на то, что кровь стучала у нее в висках  и  перед
глазами кружились огненные колеса, она обернулась на голос ругавшегося -
лучший в мире голос!
   - Джако! Ты?
   - Проклятие! Кто же еще, черт возьми? - Джако зарычал  на  нее.  -  О
Боже, Пип, ты продырявила мне живот!
   - Так тебе и надо! В следующий раз  не  будешь  красться  за  мной  в
темноте, - ответила она шепотом, потирая шишку на  голове.  -  И  нечего
жаловаться! Это ведь меня треснули по голове!
   - Тише! - прошептал Бен, подходя к брату и сестре. - Забыли, где мы?
   Пип и Джако притихли, поглаживая  свои  болячки.  Через  секунду  Пип
спросила:
   - Ну, чего мы ждем? Идемте же!
   Наступила  странная  пауза,  и  Джако  спокойно,   слишком   спокойно
произнес:
   - Нам надо поговорить с тобой, Пип. Мы тут кое-что придумали.
   Пип забеспокоилась и почти с раздражением спросила:
   - А разве мы не можем сперва удрать отсюда, а потом разговаривать?
   Снова непонятная пауза. Беспокойство  Пип  росло.  Ее  братья  что-то
недоговаривали, что-то такое, что, чувствовала Пип, все переменит  в  ее
жизни. И она со страхом ждала, что теперь будет.
   Легкий звук нарушил тишину - это Бен зажег маленькую свечку,  которую
всегда носил в кармане. При слабом свете дрожащего пламени они  смотрели
друг на друга.
   Пип совсем забыла, что на ней надето старенькое платье служанки Айви,
но выражение восторга на лицах братьев сразу напомнило ей об этом.
   - У, - гордо произнес Бен, - ты просто принцесса!
   Джако тоже не мог поверить собственным глазам:
   -  Пип!  Кто  бы  мог  подумать,  детка,   что   ты   станешь   такой
раскрасавицей, едва наденешь платье!
   Пип   улыбалась,   наслаждаясь   комплиментами   братьев.   Забыв   о
необходимости  бежать,  она  кокетливо  подхватила  юбку   и   принялась
кружиться перед ними.
   - Вы думаете, я и вправду ничего? - робко спросила она.
   Братья радостно закивали. Но улыбки их вдруг разом погасли,  и  Джако
вздохнул:
   - Как тебе  здесь?..  Скажи,  тебя  никто  не  обидел?  Пип  покачала
головой.
   - Нет, - честно ответила она. - Почти все добры  ко  мне.  Слуги  еще
боятся меня, но они не  злые.  Нет,  меня  никто  не  обижал.  Накормили
вволю...
   - В таком случае не можешь ли ты задержаться здесь еще немного?
   - Остаться здесь? - Пип не верила своим  ушам.  -  "Почему  я  должна
здесь оставаться? - Ее охватила тревога. - Я хочу домой!
   Джако произнес чуть слышно:
   - Пип, мы с Беном подумали, что здесь, может быть,  самое  безопасное
место для тебя.
   - Безопасное?  Но  почему?  Почему  я  не  могу  чувствовать  себя  в
безопасности вместе с вами?
   Джако и Бен переглянулись. Бен произнес:
   - Пип, мы уже собирались пойти за тобой, но тут  пришел  главарь.  Он
был взбешен как никогда. - Бен вздрогнул. - Я действительно на мгновение
подумал, что он пустит в ход кулаки. - Его голос стал тише, и он  угрюмо
сказал:
   - Но, Пип, знаешь, почему он взбеленился? Из-за тебя! Из-за того, что
ему до тебя не добраться!
   Пока Пип недоумевающим взглядом смотрела то на одного, то на другого,
Джако продолжал взволнованным, настойчивым голосом:
   - Разве ты не понимаешь, Пип! Здесь ты в безопасности! Здесь он  тебя
не достанет. - И нехотя добавил:
   - Пип, он был так зол, что не стеснялся в  выражениях  и  дал  нам  с
Беном ясно понять, что он задумал сделать с тобой...
   Джако нахмурился:
   - Он бормотал жуткие вещи, вроде того, что ты станешь  орудием  мести
за все выпавшие ему в жизни обиды и насмешки. А еще - что не будет ждать
больше ни дня и сразу потащит тебя  в  свою  постель.  Если  ты  сегодня
вернешься домой вместе с нами,  -  повысив  голос,  с  болью  проговорил
Джако, - завтра в это же время ты  станешь  его  любовницей,  хочешь  ты
этого или нет!
   Пип подавила застрявший в горле комок. "Никогда!"
   - Мы же можем найти другое  место,  где  я  могла  бы  спрятаться!  -
отчаянно предложила она.
   - Ты знаешь место, где главарь не найдет тебя?  -  только  и  спросил
Джако.
   Пип покачала головой и ответила глухо:
   - Хорошо. Я остаюсь. - И тут же воскликнула С болью в глазах:
   - А вы? Что будет с вами? Что вы ему скажете?!
   - Мы просто скажем ему, что дом слишком велик, чтобы обыскать  каждую
Комнату, и что, прежде чем мы отыскали тебя, проснулся один  из  слуг  и
нам пришлось уносить ноги.
   - Но он снова пришлет вас сюда!
   - Конечно, он так и сделает, но по крайней мере на несколько дней  мы
собьем его со следа.
   Слова Бена не принесли большого облегчения Пип.
   -  Мне  это  не  нравится!  Он  убьет  вас,  если  подумает,  что  вы
ослушались!
   - Не думаю, - ответил Джако спокойно; - Прежде всего ему  никогда  не
придет в голову, что мы соврали ему. Ведь раньше мы всегда слушались его
беспрекословно. Почему бы нам не подчиниться И на этот раз? - Не  ожидая
- ответа, он продолжал:
   - А может быть, мы скажем, что нам удалось застать тебя одну,  но  ты
поклялась, что будешь кричать, пока не поднимешь весь  дом  на  ноги.  В
общем, что-нибудь придумаем. А ты проверь хорошенько, в какой бы комнате
ты ни спала, что никто не проникнет  к  тебе  без  твоего  ведома.  -  С
помрачневшим лицом он добавил:
   - Мы с Беном можем держать главаря в  неведении  какое-то  время,  но
рано или поздно ему надоест слушать наши отговорки, и он пошлет за тобой
кого-нибудь другого. Мы  сделаем  все,  что  от  нас  зависит,  и  будем
вставлять им палки в колеса, но и ты должна быть осторожна, сестренка!
   Пип долго смотрела на них при свете свечного огарка.  Страх,  забота,
самоотречение сменяли друг друга на  ее  лице,  и  в  конце  концов  она
бросилась Джако на грудь, страстно обнимая его.
   - Будь осторожен