- Делала вид, что все хорошо? Да,  я  постоянно  притворялась  счастливой
женой! Что еще я могла делать, если мое замужество  стало  уже  свершившимся
фактом? Срамить себя и свою семью перед друзьями  и  соседями?  -  Ее  голос
сорвался и вновь стал твердым. - Нет уж!  Я  сделала  то  же,  что  и  сотни
несчастных женщин до меня, - заставила себя стать хорошей креольской  женой!
Я принуждала себя принимать ласки мужчины, хотя от одного его  прикосновения
мое тело  вздрагивало  от  отвращения.  О  женщинах,  которые  у  него  были
постоянно, и об оскорблениях, которые он причинял мне чуть ли не  ежедневно,
рассказывать не буду. Но это все было, поверь мне,  хотя  вы  ни  о  чем  не
догадывались. С тобой, с родственниками и слугами я играла ту роль,  которую
предназначила мне судьба, - хорошей, понимающей и любящей креольской жены. И
поверь мне, повторить мой путь я бы не пожелала и  врагу,  а  уж  тем  более
тебе, моя дорогая. - Лизетт импульсивно поднялась, обошла стол,  взяла  руки
дочери в свои и посмотрела ей в глаза. - У тебя есть шанс, которого  никогда
не было у меня. Ты вышла замуж за честного и  доброго  человека.  Ты  можешь
обрести то, что мне было недоступно, - счастливую семейную  жизнь!  Уверена,
если ты сумеешь укротить гордость  и  самолюбие,  не  будешь  скрывать  свои
настоящие чувства, она у вас с Хью обязательно  будет.  -  На  губах  Лизетт
вновь появилась  ласковая  улыбка.  -  Хью  -  прекрасный  молодой  человек,
малышка. Он заботлив и добр. Уже одно  то,  что  я  сейчас  здесь  с  тобой,
доказывает это. Он думает о том, чтобы тебе было хорошо. - Лизетт чуть сжала
руки Микаэлы. - Конечно, выйти  за  него  тебя  заставили.  Но  поверь,  моя
дорогая, я никогда не допустила бы вашей свадьбы, если бы не  была  уверена,
что он постарается сделать тебя счастливой. Я знала, что он будет нормальным
мужем. Нет, это  не  те  слова  -  Рено,  по  креольским  меркам,  тоже  был
нормальным мужем. Хью может быть преданным и честным. Он может любить  жену,
а это очень важно!
   - Ты.., ты не.., не любила папу?  -  пролепетала  совершенно  ошарашенная
услышанным Микаэла.
   - Да, не любила, - спокойно сказала Лизетт. - Хотя мы встречались с  ним,
даже говорили о свадьбе, и я не стану утверждать, что наотрез отказала  ему.
Но это все было до того... - Лизетт замерла и посмотрела вдаль, будто видела
там нечто, что не могла видеть дочь.  Лицо  ее  сделалось  мягким,  глаза  -
молодыми и мечтательными. - Это было до того, как я встретила  другого...  -
Она с какой-то особой нежностью взглянула на  Микаэлу.  -  Другого,  который
помог мне узнать, что такое любовь...
   Обескураженная и заинтригованная неожиданной  исповедью  матери,  Микаэла
почти не дышала.
   - Но почему же ты не вышла за него? Вы любили друг друга? -  чуть  слышно
спросила она.
   Лицо Лизетт  стало  серьезным,  а  когда  она  заговорила,  в  голосе  ее
слышалась горечь.
   - Он любил меня. Я не сомневалась в этом даже после того, как... - Лизетт
тяжело вздохнула и на мгновение смолкла. - В общем, он  любил  меня,  но  не
настолько, чтобы пойти против воли моего отца. А папа и слушать не  хотел  о
том, что мы можем пожениться. Моим мужем он  видел  только  Рено.  Выйти  за
кого-то другого было немыслимо!.. - Лизетт вновь смолкла, видимо, не  находя
нужных слов. Устремленные на нее  глаза  дочери  говорили,  что  и  так  она
сказала слишком много. Она начала сердиться на себя.  -  Все  это  случилось
очень давно, - сказала она, заставив себя  улыбнуться,  -  и  не  имеет  уже
никакого значения. Я стала женой Рено и не имею теперь никакого права ругать
жизнь, которую мы с ним прожили. Рено, что бы там ни было, нельзя обвинить в
жестокости. Он был обыкновенным креольским парнем, со всеми достоинствами  и
недостатками. И не так уж и плохо обращался со мной.
   - А человек, которого ты любила? Что стало с ним?
   - О, - печально улыбнулась  Лизетт,  -  он  уехал  и  больше  никогда  не
приезжал...
   Неожиданно услышанные от матери  отрывочные  сведения  сложились  в  одно
целое, и у Микаэлы перехватило дыхание от ошеломляющей догадки.
   - Ты... - запинаясь, произнесла она, глядя на Лизетт широко раскрывшимися
глазами. - Ты была влюблена в отчима Хью - Джона Ланкастера!
   Лизетт несколько секунд молча смотрела на дочь. - Oui, - наконец  сказала
она, - именно так.

***

   Хью угрюмо рассматривал мелькающие за окном кареты пейзажи. На душе  было
тяжело, сердце стало будто  свинцовым.  Он  поймал  себя  на  неприличном  и
несвойственном ему желании: хотелось напиться до бесчувствия, отправиться  в
какой-нибудь грязный притон и затеять  там  скандал.  Единственное  приятное
разнообразие в мрачные  мысли  вносило  воспоминание  о  последних  секундах
прощания с Микаэлой. Она все-таки не смогла не ответить на его поцелуй  и  с
готовностью  сама  обняла  его.  Но  что  это  значит?   Хью   саркастически
усмехнулся.  Только  то,  что  Микаэла  была  и  намерена  остаться  хорошей
креольской женой. Настоящая креолка может презирать и  ненавидеть  мужа,  но
никогда не позволит себе оттолкнуть его или, упаси Бог, устраивать сцены. Он
как бы вновь ощутил теплое прикосновение Микаэлы  и  нежный  шелк  ее  кожи,
вздрагивающей под его губами. Уж лучше  бы  она  набросилась  с  кулаками  и
расцарапала ему лицо! Тогда он хоть  не  испытывал  бы  такого  мучительного
желания, как после этой нежной сцены.
   Подобные невеселые размышления мучили его всю дорогу до  Нового  Орлеана.
Возле дома Хью отпустил кучера и, ругая себя за слабость, а Микаэлу  за  все
сразу, вошел внутрь. В прихожей было темно и неуютно. Он вновь обругал себя,
на этот раз за дурацкий характер, заставивший его тащиться сюда. Ведь  ничто
не мешало остаться до утра в "Уголке любви" и провести ночь в теплой постели
жены. Эта мысль расстроила еще больше. Если разобраться, он  вообще  мог  бы
жить с Микаэлой в загородном доме все лето. Конечно, пришлось бы то  и  дело
совершать утомительные поездки  в  город.  Но  разве  может  сравниться  это
неудобство с тем, что бы он получил взамен. Микаэла всегда была бы рядом: за
столом, в саду, в постели!
   Остаток ночи он провел, ворочаясь на холодной  кровати.  Болезненно  было
осознавать, что он сам лишил себя того, чего больше всего желал. Не будь  он
таким упрямым гордецом, наслаждался бы  сейчас  ласками  жены  в  прекрасном
загородном доме, а не валялся в этой слишком большой для  одного  и  слишком
пустой постели. Забылся он только под  утро,  и  пробуждение  настроения  не
улучшило.  Оставалось  только  упрямо  внушать  себе,   что   принято   было
единственно правильное решение, чем и занимался беспрестанно Хью, умываясь и
одеваясь. Он в одиночестве позавтракал и отправился в контору компании.
   Однако и там занятий, в которые он  мог  бы  погрузиться  с  головой,  не
оказалось. Хью в очередной раз убедился, что Жан умел подбирать  работников.
Служащие "Галланд, Ланкастер и Дюпре" знали свое дело  и  вполне  обходились
без надзора со стороны хозяев. Он без особого энтузиазма  просмотрел  списки
прибывших грузов. Ничего нового в них не нашел. Пока не случится нечто,  что
будет способно как-то изменить ситуацию с  его  расследованием,  делать  ему
фактически нечего. Только  сидеть,  ждать  и  скучать.  Не  слишком  веселая
перспектива!
   Он вглядывался в строчки лежащих перед  ним  бумаг,  почти  не  вникая  в
содержание. Мысли сами собой обратились к жене. Что, интересно,  она  сейчас
делает? Как ей спалось этой ночью без него? Он грустно усмехнулся. Нормально
спалось. По крайней мере нечего было опасаться, что  нежеланный  муж  начнет
утомлять ее своими приставаниями.
   Отгоняя назойливые мысли,  Хью  резко  поднялся  из-за  стола,  вышел  из
кабинета и направился в помещение, где работал Этьен Грае. Войдя туда, он  с
деланным безразличием огляделся по сторонам  и,  убедившись,  что  никто  не
обращает на него особого внимания, подошел к столу молодого человека.
   - Не удалось обнаружить какие-нибудь неточности в тех расписках, которыми
я просил вас заняться? - спросил он мягко.
   Этьен поднял глаза.
   - Н-н-нет, - ответил он, покрываясь румянцем. - С  ними  все  в  порядке,
мсье Ланкастер.
   В течение нескольких секунд Хью задумчиво  смотрел  на  него,  ничего  не
говоря.
   - Помните, о чем мы говорили на складе? - поинтересовался он как бы между
прочим.
   Этьен, проглотив подступивший к горлу ком, кивнул:
   - Да, мсье. Я помню каждое слово.
   - Предложение пока в силе, но я начинаю подумывать о том,  чтобы  сделать
его человеку, способному на решительные поступки.
   - Я понял, -  произнес  молодой  человек  чуть  слышно.  Хью  вернулся  в
кабинет, сел за стол и вновь попытался вникнуть в лежащие перед ним  бумаги.
Но дело решительно не клеилось. И зачем он вообще вернулся  в  город?  Чтобы
сидеть вот так и  неизвестно  для  чего  в  десятый  раз  просматривать  эти
документы?
   Перед мысленным взором вновь возникла  Микаэла,  и  почему-то  нестерпимо
захотелось  узнать,  что  она  сейчас  делает.   Наслаждается   неторопливым
завтраком на террасе в компании матери? Гуляет возле пруда? А может, все еще
спит? Образ жены, раскинувшейся в постели, вызвал физическую  боль  в  паху.
Хью даже тихо застонал не то от боли,  не  то  от  страсти.  Ругая  себя  за
неспособность контролировать собственные чувства,  он  опять  вскочил  из-за
стола. Лучше уж отправиться в кофейню. Если Джаспер не уехал из  города,  то
есть шанс найти его там. Компания близкого  человека  была  бы  как  никогда
кстати. Хью направился к выходу, и как раз в этот момент кто-то постучался.
   - Да? Что там еще? -  спросил  он,  распахивая  дверь.  На  пороге  стоял
высокий статный господин. Он улыбнулся, и на  его  смуглых  щеках  появились
чуть заметные ямочки. Господину было на первый взгляд около пятидесяти  лет,
может быть, чуть меньше.  Он  был  широкоплеч,  строен,  с  хорошо  развитой
мускулатурой. Волосы еще густые и  черные,  только  на  висках  поблескивала
седина.
   - Я прервал какое-то важное занятие? - произнес господин, и в глазах  его
мелькнули озорные искорки.
   - Папа! Как же я, черт побери, рад тебя видеть! - воскликнул Хью,  широко
улыбаясь. От мучившего его со  вчерашнего  дня  плохого  настроения  в  одно
мгновение не осталось и следа. - Когда ты  приехал?  -  спросил  он,  сжимая
отчима в объятиях. - Вообще-то я ждал тебя, но думал, ты  сообщишь  о  своем
прибытии письмом.
   Джон Ланкастер бросил свою шляпу с загнутыми полями на стул, а сам уселся
на стоящий рядом.
   - Я чувствовал себя одиноко с тех пор, как ты уехал,  мой  мальчик,  -  -
заявил он. - А уж когда пришло послание с  сообщением  о  твоей  неожиданной
женитьбе, усидеть и вовсе было невозможно. Я приказал  немедленно  упаковать
чемодан и побежал на первый же корабль, отправлявшийся  в  Новый  Орлеан.  -
Глаза Джона озорно блеснули. - Тебе должно быть известно, что в нашей  семье
ты не единственный, кто действует быстро и решительно.
   - Я никогда не сомневался в этом, сэр,  -  рассмеялся  Хью,  присаживаясь
рядом с отчимом. - Как долго ты здесь пробудешь? Мне бы хотелось, чтобы  как
можно дольше. Пожалуй, я уговорю тебя остаться в Новом Орлеане навсегда.
   - Может, тебе это и удастся, кто знает, - улыбнулся Джон. - Я передал все
дела  нашему  уважаемому  агенту  в  Натчезе   и   предоставил   действовать
самостоятельно. Не сомневаюсь, он будет работать так же великолепно,  как  и
всегда, поэтому могу жить здесь столько, сколько захочу.
   - Вот и отлично! -  искренне  воскликнул  Хью,  радостно  блеснув  серыми
глазами. - До переезда сюда я даже не  подозревал,  что  мне  будет  так  не
хватать вас, сэр. Как же здорово, что вы приехали!
   На лице Джона появилось такое же теплое сердечное выражение, как и у Хью.
   - Я тоже не думал, что буду так сильно скучать по тебе, - признался он. -
Потому и решил в конце концов, что глупо отказывать себе во встрече с  самым
дорогим мне в мире человеком из-за какой-то древней клятвы. - Он  улыбнулся.
- И вот я здесь, в том самом месте, куда, как я поклялся двадцать лет назад,
никогда больше не должна ступать моя нога!
   - Так вот почему ты не ездил в Новый Орлеан! Ты дал слово  не  появляться
здесь? - спросил Хью, слегка помрачнев.
   - Именно так, мой  мальчик.  Когда  я  уезжал  отсюда,  сердце  мое  было
разбито, гордость ущемлена и на душе было так горько, что я дал  себе  слово
никогда не возвращаться. Но все это было так давно, что сейчас уже не  имеет
никакого значения! Лучше расскажи мне о своей жене.  Из  твоей  до  смешного
короткой записки я понял только то, что ты решил  обзавестись  семьей.  Даже
имя невесты не сообщил. Кого же ты осчастливил? Маленькую Алису  Саммерфилд?
- Джон улыбнулся и погрозил пальцем. - Тебе явно  следует  взять  у  кого-то
уроки по написанию писем, мой мальчик. Я весь извелся от желания узнать, что
за ангела, возбудившего в тебе желание срочно отправиться с ним к алтарю, ты
встретил в Новом Орлеане. Так кто же она?
   - Не Алиса Саммерфилд, - сообщил Хью, придав лицу притворно грустный вид.
- Это девушка из знатной креольской семьи.
   - Она - креолка? - переспросил явно удивленный Джон. - Бог мой! Как же вы
сумели так быстро сговориться?
   Хью чуть было не начал рассказывать об обстоятельствах,  заставивших  его
жениться, но благоразумно сдержался. У них с  отчимом  практически  не  было
секретов друг от друга, и врать  он,  конечно,  не  собирался.  Но  сообщать
Джону, что брак его, по сути дела, результат хитроумной ловушки,  в  которую
загнала его Микаэла, тоже было не обязательно.  Хью,  сам  удивляясь,  вдруг
понял, что ему почему-то очень хочется, чтобы отчим не думал о Микаэле плохо
и полюбил ее. В итоге, вместо  того  чтобы  раскрыть  все  связанные  с  его
женитьбой неприятные факты, он сказал совсем другое.
   - Она так прекрасна, папа! Стоило мне ее  увидеть...  -  голос  Хью  чуть
дрогнул, - я сразу влюбился.
   Произнеся эти слова, он неожиданно понял, что в  них  и  заключается  вся
правда. Он любит Микаэлу! А вот она,  похоже,  ненавидит  его.  Хью  глубоко
вздохнул,  собираясь  с  неожиданно  закрутившимися  в   каком-то   странном
круговороте мыслями, и заставил себя улыбнуться.
   - Она и ее родственники дали согласие на наш брак, и откладывать  свадьбу
не  было  смысла.  Хотя,  конечно,  мне  хотелось,  чтобы  и   ты   на   ней
присутствовал.
   - Ох, молодость, молодость! Она всегда так нетерпелива! - произнес Джон с
озорной улыбкой на губах. -  Но  я  тоже  когда-то  был  молодым  и  по  уши
влюбленным, а потому не сержусь на тебя. Меня удивило  не  то,  что  ты  так
быстро пошел под венец, а то, что гордые до невозможности креолы согласились
на брак их дочери с американцем! - Лицо Джона чуть помрачнело. - Поверь мне,
такое случается далеко не часто.
   Пораженный пришедшей ему в голову догадкой, Хью даже забыл на мгновение о
своих проблемах.
   - Из-за этого ты и дал обет не приезжать в Новый Орлеан? - спросил он,  с
интересом глядя на отчима.
   - Должен же я был что-то делать, - пожал плечами Джон. -  Но  сейчас  это
уже не имеет значения. Да и, честно говоря,  я  приехал  не  за  тем,  чтобы
рассказывать о себе. Меня интересуешь ты и твоя молодая жена.
   - Да, собственно, и рассказывать  особо  нечего.  Я  ее  увидел  и  сразу
захотел, чтобы она стала моей. Я просил ее руки. Ее семья  не  возражала.  И
теперь перед тобой стоит женатый мужчина. Вот и все.
   - И все-таки мне трудно поверить, что все было так  просто.  Насколько  я
знаю, креолы скорее согласятся, чтобы в их семью вошел раб, чем американец!
   - У  се  родственников  имелось  достаточно  причин,  чтобы  принять  мое
предложение. Моя женитьба соответствует их деловым интересам.
   - Деловым интересам? - нахмурил густые брови  старший  Ланкастер.  -  Как
зовут твою жену?
   - Микаэла Дюпре. Она внучка старого Кристофа Галланда. Наш брак позволяет
консолидировать акции компании. А я вдобавок получил  еще  и  очаровательную
жену.
   Хью постарался произнести все это как можно беззаботнее. Но отчима это не
обмануло.
   - Внучка Кристофа? - уточнил он угрюмо. Хью кивнул. - А кто ее родители?
   - Лизетт и Рено Дюпре. Но Рено, как тебе известно, уже  давно  умер.  Его
вдова мадам Дюпре - единственная дочь старого Галланда. Думаю, что ты  видел
ее, когда вы основывали компанию. Она  очень  хорошо  приняла  меня.  Честно
говоря, если бы не ее теплое гостеприимство и очарование,  мне  пришлось  бы
здесь куда тяжелее. Партнеры встретили меня холодновато. - Хью усмехнулся. -
За исключением Джаспера, конечно. Его ты, кажется, знаешь.
   - Да, Джаспера я помню. Трудно забыть  те  времена,  когда  вы  с  ним  с
упорством,  от  которого   волосы   вставали   дыбом,   искали   смертельных
приключений. - Судя по тому, как легко  Джон  изменил  тему  разговора,  его
любопытство в отношении Микаэлы и ее  родственников  было  удовлетворено.  -
Кстати, поскольку я не знал, где тебя искать, - добавил  он,  -  я  отправил
свой чемодан к нему.
   - Когда ты постучался, я как раз собирался уходить, - сказал Хью, вставая
со стула. - Не пойти ли нам вместе на поиски твоего багажа и отправить его в
мой дом?
   Джон с улыбкой кивнул и тоже поднялся. Пока  они  шли  по  коридору,  Хью
успел представить его нескольким служащим, а вскоре они уже подходили к дому
Джаспера, который, к счастью, был  дома.  Он  готовился  к  отъезду  в  свой
загородный дом, где намеревался провести ближайшие недели.  Для  того  чтобы
разобраться с багажом, хватило  нескольких  минут.  Уезжать  друг  собирался
только утром. Хью предложил ему пообедать вместе и возобновить таким образом
знакомство с Джоном Ланкастером. Долго уговаривать Джаспера не пришлось.
   Когда они подходили к дому Хью, тот, как бы между прочим, сообщил отчиму,
что Микаэлы сейчас в Новом Орлеане нет. Удивился Джон или  нет,  узнав,  что
приемный сын отправил молодую жену на шесть недель за город, было непонятно.
Свои мысли на этот счет он предпочел оставить при себе. Зато в  доме  он  не
стал сдерживать  одобрительных  восклицаний.  Ему  явно  нравилась  и  новая
резиденция Хью, и перспектива возобновить знакомство с его другом. Все  трое
с удовольствием, не торопясь пообедали, обсуждая дела "Галланд, Ланкастер  и
Дюпре". Покончив с едой, они продолжили  интересный  разговор  за  бренди  в
кабинете Хью.
   Беседу прервал  неожиданный  звонок  в  дверь.  Симпсон,  один  из  слуг,
оставленных на лето в доме, сообщил, что спрашивают  Джона  Ланкастера.  Хью
распорядился проводить гостей в кабинет.
   - Компаньоны, должно быть, зашли днем в контору  и  узнали  там  о  твоем
приезде, - предположил он, обернувшись к отчиму. -  Пришли  Дюпре  -  Жан  и
Франсуа, а также Ален Хассон.
   - Хассон? - нахмурился Джон. - Не помню этого имени.
   - Он, так же как и я, выиграл акции  компании  у  Кристофа  незадолго  до
смерти старика, - объяснил Джаспер. - Хассоны  -  известная  и  уважаемая  в
нашем городе семья. Но,  честно  говоря,  у  нас  с  Хью  имеются  некоторые
разногласия с Аленом.
   - Разногласия?  -  переспросил  старший  Ланкастер,  удивленно  приподняв
брови.
   - Мы пока не можем сказать точно, что за  махинациями  в  компании  стоит
именно он, но основания для подозрения имеются, - спокойно объяснил  Хью.  -
Ну и, кроме того, несколько  недель  назад  я  стрелялся  с  ним.  -  Увидев
выражение лица отчима, он не смог сдержать улыбку. - Не волнуйся, победил я.
   Для продолжения разговора времени уже не  было  -  в  открытую  Симпсоном
дверь вошли визитеры. Несмотря  на  то  что  все  приготовились  вести  себя
максимально вежливо, заметной напряженности избежать не удалось. Собственно,
иного и не могло быть: Хью и Ален не встречались с самой дуэли, а Жан  Дюпре
с Джоном Ланкастером общались в последний раз около двадцати лет назад.  Все
стоя приветствовали друг друга, затем Ален, Франсуа и  Джон  Лан