омиков,
которые могут вам понравиться.
   Они начали рассматривать планы домов, которые Гримсли принес с собой,
и из  полудюжины  предложений  Ройс  выбрал  тот,  который  находился  в
Тенбридже.
   Дом располагался в центре  огромного  лесопарка.  Все  владение  было
окружено старинной сплошной изгородью из тисового дерева. Домик  сторожа
стоял  у  ворот,  в  самом  начале  единственной  дороги   к   коттеджу.
Двустворчатые стальные ворота охраняли вход, и было очевидно, что никому
не удастся забрести невзначай в это поместье. Дорога,  ведущая  к  дому,
была достаточно широкой. Она петляла вдоль чистой  обмелевшей  речки,  и
Ройс был еще раз приятно удивлен, обнаружив,  что  дом,  построенный  на
месте давно снесенной старой башни  замка,  находится  в  центре  двора,
обнесенного стеной.
   Прежний владелец расширил пространство двора, окруженного  стеной,  и
территория  за  каменными  стенами,  снабженными  несколькими  стальными
воротами с филигранной решеткой, представляла собой около  десяти  акров
ухоженного газона, который украшали столетние дубы и  красавицы  липы  и
пересекали выложенные камнями дорожки, обсаженные вьющимися  растениями,
розами и лавандой. На небольшом расстоянии от окруженного стеной  двора,
позади дома,  синело  маленькое  озеро,  посредине  которого  возвышался
остров с белой воздушной беседкой. При любых обстоятельствах Ройс  нашел
бы имение идеальным, но сейчас ему было важнее всего,  что  всякий,  кто
попытался бы войти в дом, должен сначала перебраться через  изгородь  из
тиса, миновать сторожа у ворот, а преодолев все  препятствия,  оказаться
перед окруженным стеной  двором.  Еще  раз  внимательно  осмотрев  стену
высотой  в  десять  футов  и  ворота,  снабженные  превосходными  новыми
замками, Ройс понял, что ему неслыханно повезло. Тот факт, что менее чем
в миле от поместья стояло несколько богатых особняков, также был ему  по
душе. Лучше и быть не могло!  Кроме  того,  отсюда  довольно  далеко  до
Лондона.., и одноглазого.
   Сложенный из камня, с широкими стеклянными дверьми, открывающимися на
выложенные камнем дорожки, заросшие  цветами  и  кустарниками,  дом  был
построен, когда склонность аристократов и  богачей  к  простой  сельской
жизни только входила в моду. Этот летний коттедж был настоящим маленьким
дворцом  -  здесь  располагались   прекрасная   библиотека,   просторная
гостиная,  великолепная  столовая,  кухня  с   подсобными   помещениями,
несколько других столь же элегантных комнат  без  особого  назначения  и
десять спален - плюс еще крыло для прислуги.
   - Мне хотелось бы, чтобы покупка была оформлена как можно  скорее,  -
сказал Ройс Гримсли. - Завтра же утром я увижусь с моим банкиром и отдам
необходимые распоряжения.
   Он  поколебался  с  минуту,  казалось,  всецело  сосредоточившись  на
управлении горячей парой своих гнедых. Какое-то время  царило  молчание,
затем экипаж свернул  на  широкую  дорогу,  ведущую  в  Лондон,  и  Ройс
произнес внезапно:
   - Я, кажется, говорил вам, что дом будет куплен  мной  на  имя  одной
женщины. Я передумал. У дома будут два хозяина - эта женщина и я сам.
   Мистер Гримсли понимающе кивнул:
   - Конечно, сэр, ничего не может  быть  проще...Чрезвычайно  довольный
собственной   деятельностью,   Ройс,   весело   насвистывая,   шел    по
Ганновер-стрит. Если все будет хорошо, в это самое время через неделю он
и Моргана останутся вдвоем в коттедже "Под липами". А это  значит  -  не
будет больше одиноких ночей... Все, о чем он  так  жадно  думал,  станет
реальностью. И самая неистовая, самая тоскливая его мечта обретет  плоть
- легкую, сладостную плоть Морганы.
   Слегка улыбнувшись, Ройс протянул дворецкому шляпу и перчатки:
   - У вас все в порядке, как всегда? Чуть-чуть наморщив  лоб,  Чеймберс
ответил:
   - Не совсем, сэр. - Он заторопился, увидев помрачневшее лицо Ройса:
   - Ничего страшного, вот только кто-то возился с нашими замками ночью.
В доме было тихо, но утром я заметил, что замки на дверях  исцарапаны  и
изрезаны, будто кто-то пытался их открыть.
   Одноглазый!
   -  К  сожалению,  подобному  риску  подвергается   каждый   лондонец.
Поскольку воры все же не рискнули забраться в дом,  не  будем  поднимать
панику. - сказал Ройс. - Что-нибудь еще?
   Чеймберс покачал головой:
   - Нет, сэр. Все остальное так, как было до вашей  поездки.  Ничто  не
изменилось.
   - Захари дома? - На короткий кивок Чеймберса Ройс добавил:
   - Пожалуйста, попросите его зайти ко мне в кабинет. И  принесите  нам
что-нибудь выпить.
   Через некоторое время Захари зашел к нему.
   - Ну, как ты поживаешь? Все еще наслаждаешься Лондоном?
   Захари безразлично пожал плечами и рухнул на один из стульев,  обитых
кожей.
   - Зачем я тебе понадобился?
   Вздохнув, Ройс уселся напротив Захари и, поудобнее  скрестив  ноги  в
сапогах, смиренно начал:
   - Ну, приступим? Давай волю своему сплину! Попробуем  разделаться  со
всеми неприятностями сразу. Захари бросил на него недружелюбный взгляд:
   - Вот как ты это называешь! Неприятности! Соблазнить молодую женщину,
почти девочку, которая искала у тебя защиты! Я не понимаю, как ты можешь
держаться, будто ничего не случилось?!
   Если бы это был кто-то  другой,  Ройс  не  обратил  бы  ни  малейшего
внимания на столь грозные речи, но Захари был его любимцем, и  ему  было
жалко наивного мальчика. С трудом сдерживая поднимающийся  в  нем  гнев,
Ройс спокойно ответил:
   - Я уже давно извинился перед  тобой,  и  я  не  могу  объяснять  все
сначала..,  даже  тебе.  Я  знаю,  тебе  больно,  но  поверь  -   бросая
убийственные взгляды и избегая меня,  как  прокаженного,  ты  ничего  не
достигнешь. Что случилось, то случилось.
   Презрительное фырканье было единственным ответом  Ройсу.  Он  понимал
Захари - черт побери, он и сам отнюдь не  гордился  собой,  но  в  конце
концов  его  терпение  начало  иссякать.  Сурово  взглянув  на   Захари,
сидевшего напротив с натянутым видом, Ройс негромко сказал:
   - Я думаю, не стоит считать меня отъявленным негодяем. Может быть, ты
слышал, как эта бедная кроткая овечка билась, кричала, звала на  помощь?
Нет, не слышал? Или ты думаешь, что я назначил цену ее объятиям? Господи
помилуй! Я даже не предлагал ей стать моей любовницей! - Ройса  охватила
вдруг прежняя боль, и он тихо прорычал:
   - Нет, молодой человек,  все  это  устроила  она  сама,  собственными
маленькими ручками! А я - одураченный болван, который проглотил приманку
и даже не понял, что же все-таки произошло!
   В бешенстве  от  того,  что  сказал  больше,  чем  намеревался,  Ройс
вскочил. Спинка опрокинутого стула ударилась об пол.
   - Поверь, Захари, мне до чертиков жаль, что я заприметил ее.
   Он подошел к подносу, принесенному Чеймберсом,  и  налил  себе  вина.
Повернувшись к кузену спиной, Ройс проворчал:
   - А теперь убирайся. Я все  сказал.  ,  Захари  смотрел  на  старшего
кузена несчастными глазами. Он слишком любил его, чтобы держать на  него
зло - что бы ни случилось. Сказывались не только  годы  привязанности  -
Лондон открыл Захари многое, о чем он  и  не  подозревал.  Так,  он  был
удивлен, обнаружив, что поступок Ройса никого не покоробил. Многие  даже
одобряли его. Не далее  как  вчера  вечером  приятель  Захари,  Джереми,
заявил ему:
   - А что еще делать мужчине с такой  девчонкой?  Дать  пропасть  ей  в
служанках? Кроме того, на месте твоего  кузена  непременно  оказался  бы
кто-нибудь  другой,  и  уж,  наверное,  не  такой  мот   и   добряк!   -
Разгорячившись, Джереми наклонился к Захари. - Дело в том, что маленькие
прелестницы, подобные ей, или находят себе покровителя, или  кончают  на
панели. Одно из двух. Поверь, твой кузен сделал  ей  великое  одолжение,
взяв в свой дом!
   У Захари были свои соображения на сей счет, но он не мог не признать,
что в утверждении Джереми содержится много правды, и не имеет  значения,
как убийственно холодна и груба эта правда.
   Разрываясь между желанием наладить отношения с кузеном и  отвращением
к его поступку, Захари пробормотал наконец:
   - Ройс, я больше так не могу... Не могу я быть на ножах  с  тобой.  -
Глубоко вздохнув, он великодушно добавил:
   - Вероятно, я поспешил, обвинив тебя. Да и вообще - не мое это  дело.
Но мне нравится Моргана, и так неприятно было узнать, что... Впрочем, не
мне судить тебя. Извини!
   Ройс почувствовал громадное облегчение от слов Захари,  но  ему  было
стыдно  -  будь  она  неладна,  вся  эта  история,  заставившая   Захари
волноваться и чуть не поссорившая  их  насмерть!  Повернувшись  лицом  к
кузену, он с трудом улыбнулся:
   - Тебе нет нужды извиняться - я думаю, это мне надо извиниться  перед
тобой!
   Груз свалился с плеч Захари, и, усмехнувшись застенчиво, он заметил:
   - Кажется, я был очень строг, прямо-таки свиреп!
   - Ужасно! - рассмеялся Ройс.
   Гармония восстановилась,  и  они  еще  немножко  поболтали.  Поначалу
чувствовалась неловкость, но вскоре былая привязанность одержала верх  и
неприязнь последних дней была начисто забыта.
   После того как кузены прикончили последнюю бутылку, Ройс  упомянул  о
замках:
   - Чеймберс говорил тебе, что прошлой ночью пытались взломать дверь?
   Захари кивнул, его юное лицо посерьезнело:
   - Да, я знаю.  Я  осмотрел  ее.  Похоже,  какой-то  дилетант  пытался
вломиться к нам.
   - Дилетант? - Ройс скептически приподнял бровь, - О  нет!  Одноглазый
не дилетант, и, если верить Джако и Бену, он не общается с дилетантами.
   Захари пожал плечами:
   - Наверное, я ошибся. Тебе следует самому удостовериться.
   Часом позже, закончив самоличный осмотр дверей  и  множества  замков,
Ройс  согласился  с  Захари.  Взломщик,  безусловно,  был  дилетантом  -
царапины и вмятины на дверях свидетельствовали, что кто-то ночью пытался
взломать замки при, помощи лома. Сама  попытка  взлома  поразила  Ройса.
После длительных раздумий он заключил, что одноглазый здесь явно ни  при
чем - работа была слишком топорной для таких профессионалов. Ройс  снова
и  снова  возвращался  к  этой  мысли.  Дилетант!  Кто-то  незнакомый  с
инструментарием взломщиков. Кто-то не связанный с одноглазым... Но  кто?
Почему?
   Следующие несколько дней эта мысль буквально сверлила его,  и  обилие
дел  не  мешало  Ройсу  напряженно  раздумывать.  Процесс   приобретения
коттеджа "Под липами" протекал гладко и быстро. Правда, банковский  счет
Ройса заметно уменьшился,  зато  он  держал  в  руках  акт  на  владение
недвижимой собственностью. Он и Моргана. Его охватило  странное  чувство
при виде ее имени рядом со своим - почти как если бы она была его  женой
и они вместе купили этот изумительный дом...
   Взбешенный,  что  позволил  столь  бредовой  идее  хоть  на   секунду
закрасться в голову, Ройс решительно сосредоточился на  другом.  Почему,
например, ничего не слышно от Роджера Стэдхэма, его агента?  Он  до  сих
пор не осведомлен о дате отплытия братьев Фаулер. А теперь, когда и речи
быть не могло о путешествии Морганы в Америку, нужно  как  можно  скорее
повидать  мистера  Стэдхэма  и  объявить  ему,  что   число   пассажиров
изменилось - плывут не четверо, а двое.
   В два часа пополудни Ройс сидел в офисе мистера Стэдхэма, обмениваясь
с ним вежливыми  репликами.  Ему  показалось,  что  Стэдхэм  ведет  себя
немного нервозно, но он напомнил  себе,  что  у  Стэдхэма  масса  других
неотложных Дел и  смешно  связывать  его  странное  поведение  со  своим
поручением.
   Но при первом же упоминании о  переезде  через  океан  лицо  Стэдхэма
побледнело, а глаза расширились. Заикаясь, он пробормотал:
   -  За-за-заказанный  вами  переезд?  Извините,  но,  кажется,  ничего
подходящего до конца лета. Возможно, в августе или в начале сентября...
   Реакция Стэдхэма насторожила бы  и  менее  проницательного  человека.
Вежливая улыбка исчезла, золотистые глаза  сузились,  и  очень  спокойно
Ройс спросил:
   - Не хотите ли вы сказать, что до этого  сообщение  между  Англией  и
Америкой прервано?
   Стэдхэм улыбнулся вымученной улыбкой.
   - Ничего, что подошло бы вам, - объяснил он. Ройс  устремил  на  него
долгий внимательный взгляд.  Поведение  Стэдхэма  можно  было  объяснить
множеством причин, и при других обстоятельствах Ройс принял бы  действия
и слова Стэдхэма за чистую монету. Но все это могло быть до того, как он
узнал о таинственном главаре, об одноглазом. Неужели еще один попался  в
сети дьявола? Или же Стэдхэм говорит правду? Что ж,  нет  ничего  проще,
чем проверить это. Ощущая неприятную  тяжесть  под  ложечкой,  Ройс  уже
знал: Стэдхэм солгал ему. Так захотел одноглазый.
   Не желая показать, что обо всем догадался, Ройс небрежно заключил:
   - Что поделаешь? Очень жаль. Если до  осени  ничего  не  подвернется,
придется  обойтись  тем,  что  вы  подыщете  для  меня.  -   Приятельски
улыбнувшись Стэдхэму, он добавил:
   - Вероятно, это даже к лучшему - мои планы изменились с тех пор,  как
я говорил  с  вами  последний  раз:  теперь  речь  идет  только  о  двух
пассажирах.  -  Лицо  американца  было  по-детски  наивным,   когда   он
поинтересовался:
   - Как вы  думаете,  уменьшение  числа  пассажиров  не  может  служить
фактом, ускоряющим их отъезд?
   Стэдхэм заерзал на своем стуле и, не глядя на Ройса, проговорил:
   - Я посмотрю, но, думаю, вряд ли.
   Все с той же приятельской улыбкой Ройс откланялся, но на душе у  него
было темно. Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить правду. Он
зашел  в  первый  же  попавшийся  ему  на   пути   офис,   связанный   с
мореплаванием, и осведомился  о  возможных  датах  отплытия  кораблей  в
Америку.  То,  что  он  узнал,  подтвердило  его   подозрение   -   нет,
уверенность: только на этой неделе в Штаты отплывали два корабля,  и  на
обоих были свободные места...
   Итак, Стэдхэм лгал. Можно сплести еще одну самоутешительную  гипотезу
и еще одну, да что  толку?  Одноглазый  существует.  Существует  главарь
шайки, преступник самого высокого полета, который тянет лапы к Моргане.
   Вернувшись  на  Ганновер-стрит,  Ройс  немедленно  удалился  в   свой
кабинет. Он шагал по нему взад и вперед, проклиная  день,  когда  увидел
Моргану Фаулер и ее братьев - всю эту любезную семейку. Прежде всего  он
должен встретиться с Джако и Беном - объяснить им ситуацию, а для  этого
надо навестить Деллу, и Делла захочет выяснить, почему он бросил ее...
   К несчастью, его настроение  не  улучшилось,  когда  некоторое  время
спустя Чеймберс робко постучал в дверь и сообщил Ройсу, что обед  подан.
Невесело обедать в одиночестве, особенно если на душе кошки скребут,  но
Захари был у Друзей, а приглашенных в этот  день  не  ожидалось.  Темнее
тучи Ройс вошел в столовую - и  увидел  Моргану,  уверенно  сидевшую  во
главе стола в роскошном рубиновом платье.
   И  тут  Ройс  понял,  что  чувствует   тот,   кого   вот-вот   хватит
апоплексический удар.
   - Какого черта ты здесь? И в какой преисподней  достала  эту  красную
тряпку, что на тебе? - загремел он.
   Несмотря на дрожь в руках и ногах,  запрокинутое  лицо  Морганы  было
изумительно спокойным. Она имела дерзость  невозмутимо  проинформировать
Чеймберса, что вечером будет обедать внизу, и  еще  большую  дерзость  -
переодеться к обеду в рубиновый шелк, пылающий как огонь.
   Увидев лицо Ройса, Моргана почувствовала,  что  в  следующую  секунду
выскочит из-за стола и убежит куда глаза глядят,  лишь  бы  укрыться  от
этого человека. Но она этого не сделала, и, чтобы  не  позволить  ему  и
дальше запугивать себя, Моргана собрала всю свою ускользающую смелость и
коротко ответила:
   - Я намереваюсь пообедать, а что касается  платья,  ты  очень  хорошо
знаешь, что оно приобретено у мадам Дюшан.
   Рухнув на стул за другим концом стола, покрытого дамасской скатертью,
Ройс метнул на нее яростный взгляд. "Выскочка! - думал он, стиснув зубы.
- Вторгнуться - нет, втереться в мою столовую таким образом! Что  она  о
себе думает?!" Между ними стояли серебряные подсвечники, и  против  воли
Ройс залюбовался вдруг женщиной, на  которую  падал  золотистый  неяркий
свет. Он взглянул на нее еще раз, потом еще и  еще.  Она  была  сказочно
хороша, когда сидела так царственно напротив него и  молчала.  Ее  белая
кожа казалась еще нежнее,  оттененная  черными  кружевами.  Глаза  Ройса
опустились к вырезу,  не  скрывавшему  грудь,  и  он  почувствовал,  как
отходят все заботы и волнения и остается одно - желание.  Он  хотел  эту
женщину! Не было никого желаннее и прекраснее ее,  этой  выскочки,  этой
жадной уличной девчонки, перевернувшей его жизнь!
   Ройс нашел убежище в гневе. Неприветливо, почти грубо он заявил:
   - Я что-то не помню, чтобы приглашал тебя разделить трапезу со  мной.
Зато я прекрасно помню, как отказался от этого платья!
   С ангельской улыбкой на устах, Моргана прошептала:
   - С тех пор как я живу в этом доме, я вправе узнать  его  получше  и,
конечно, обедать и ужинать, как нормальные люди, - в столовой.
   Ройсу пришлось проглотить  это  замечание  -  девчонка  права.  Затем
саркастическое выражение вновь появилось на его лице.
   - А платье? Не будешь ли ты любезна объяснить мне, как оно  попало  в
твой гардероб?
   Выражение глаз  американца  совсем  не  понравилось  Моргане.  И  она
перевела дух,  увидев  Чеймберса  с  первой  переменой  блюд.  На  время
разговор был прерван.
   Обед был не из приятных. Моргана  героически  заставляла  себя  есть:
каждый глоток супа, каждый кусочек мяса давался  ей  с  трудом.  Но  она
пыталась сохранить самообладание, и если бы кто-то взглянул  на  нее  со
стороны, то подумал бы: как изящно  и  просто  держится  за  столом  эта
прелестная женщина. И никому бы в голову не  пришло,  как  колотится  ее
сердце - от страха, от гнева и от странной боли, - когда  она  заметила,
что  взгляд  Ройса  прикован  к  ее  груди.  К  своему   унижению,   она
почувствовала, как  твердеют  кончики  грудей.  Взглянув  на  склоненную
темно-золотистую голову, - в это время Ройс резал превосходный  ростбиф,
приготовленный Айви, - Моргана поняла, что больше всего на свете  хочет,
чтобы он посмотрел на нее как тогда, в библиотеке...
   Присутствие слуг, подававших на стол, затрудняло разговор, и  Ройс  и
Моргана являли собой образцово сдержанную, благовоспитанную пару.  Но  с
последней переменой блюд сердце Морганы упало - она услышала,  как  Ройс
сказал Чеймберсу:
   - На сегодня хватит. Я дам вам знать, когда вы понадобитесь.
   Рискнув взглянуть  на  него  еще  раз,  несмотря  на  всю  неловкость
положения, Моргана не смогла отвести глаз. Каким красивым, мужественным,
энергичным был он, когда сидел вот так небрежно перед ней! Одна  рука  с
длинными пальцами лениво вертела бокал  с  вином,  другая  покоилась  на
столе. Его лицо было очень смуглым на фоне белоснежного шейного  платка,
темно-голубой сюртук с позолоченными пуговицами, сверкающими при свечах,
превосходно обрисовывал широкие плечи и мускулистые  руки.  Против  воли
она вспомнила силу его стройного тела, тепло его плоти, прижатой к  ней,
- и внезапно покраснела. Отчаянно надеясь, что ее  смятение  не  слишком
заметно, она поднялась, бросив салфетку:
   - Теперь я могу оставить тебя с твоим бренди! Невеселый взгляд  Ройса
обратился к ней, и он проговорил оскорбительно вежливо:
   - Нет, милая! Ты еще не объяснила мне насчет платья... -  Его  взгляд
обшаривал ее. - Конечно, теперь, когда я увидел его при свечах, не  могу
понять, почему я возражал. - Его взгляд явно раздевал ее, и  он  добавил
все так же кротко:
   - Оно очень мило выставляет напоказ твои прелести... И  очень  кстати
напоминает мне о том, за что я плачу!
   Моргана побледнела, ее пальцы сжались в кулак. Забыв обо всех  добрых
намерениях, она тряхнула своей кудрявой головой и отчеканила звонко:
   - Надеюсь, ты помнишь, что, пока я не получу дом,  ты  можешь  только
смотреть!
   Ройс рванулся к  ней,  но  она  уже  была  у  двери.  Пальцы  девушки
судорожно  сжали  х