сказал:
   - Пойдемте, миледи, наш экипаж ждет нас! От испуга она еле  доплелась  до
двери, но, когда они вышли из каюты, не вытерпела и спросила:
   - Куда мы едем?
   - Мне, видимо, придется научить тебя подобающим твоему  новому  положению
манерам. Первая заповедь раба - никогда не задавай  вопросов  и  никогда  не
жалуйся!
   Глаза Марии сверкнули гневом.
   - Простите меня, добрый хозяин, я недавно стала рабой и  многого  еще  не
знаю.
   - Вот теперь ты говоришь правильно. На этот раз  я  тебя  прощаю  и  даже
скажу, куда мы направляемся. Мы едем в "Королевский подарок", мое поместье и
твое новое место жительства.

Глава 3

   Несколько  часов,  проведенных  в   дороге,   показались   Марии   самыми
неприятными и напряженными за последнее время. Во время пути у нее  не  было
возможности собраться с духом и в  одиночестве  поразмыслить  над  тем,  что
ожидало ее впереди, - Габриэль ехал вместе  с  ней.  Полуприкрыв  глаза,  он
небрежно развалился на сиденье напротив Марии,  и  его  длинное  тело  легко
раскачивалось в такт движению кареты. Он молчал,  и  это  молчание  и  явное
безразличие к ее присутствию раздражали  Марию  почти  так  же,  как  и  его
агрессивное поведение.
   Экипаж был чудесный: удобный, просторный, с прекрасными рессорами, обитый
изнутри серым бархатом. А вот дорога, если ее вообще можно было так назвать,
оставляла желать много лучшего.
   Это была обычная пыльная тропа, петлявшая в густых зарослях  тропического
леса, который, казалось, вот-вот поглотит эту единственную нить, связывавшую
Порт-Рояль с поместьем, куда они направлялись. Огромные  листья  низкорослых
пальм и банановых деревьев нависали над дорогой, кое-где среди буйной зелени
поднимались высокие тонкие стволы кокосовых пальм; то тут то  там  виднелись
огромные кусты гигантских папоротников и дикорастущие апельсиновые  деревья,
сладкий аромат которых разносился  далеко  вокруг.  Время  от  времени  стаи
испуганных маленьких разноцветных птичек с шумом взлетали ввысь, а  обезьяны
громко и раздраженно кричали вслед экипажу, цокотом  копыт  и  стуком  колес
нарушившему тишину леса.  Все  это  живо  напоминало  Марии  Эспаньолу.  Она
погрузилась  в  приятные  воспоминания,  и  это  немного  отвлекло  ее.   Но
постоянная тряска и ужасная духота в карете  утомили  ее,  а  струйки  пота,
непрестанно стекающие по груди и спине, раздражали ее сверх всякой  меры.  К
тому же ее угнетало безразлично-молчаливое присутствие Габриэля.  Ну  почему
он так безучастен? Ей казалось, что она была бы рада любому  саркастическому
замечанию, только бы он нарушил это тягостное молчание.
   Они ехали по  направлению  к  видневшимся  вдали  зеленым  холмам,  среди
которых и лежало поместье Ланкастера. Дорога все время плавно шла  вверх,  и
чем выше они поднимались, тем меньше чувствовалась влажность, и жара уже  не
казалась такой невыносимой. Поднявшись на  вершину  одного  из  холмов,  они
увидели внизу чудесную долину, сплошь покрытую полями сахарного тростника. У
Марии перехватило дыхание - как это все было похоже на родную Эспаньолу!  Ей
вдруг страшно захотелось добраться до его дома и увидеть наконец, какой он -
дом Габриэля Ланкастера!
   Забыв о том, что привело ее сюда, Мария повернулась к Габриэлю, глаза  ее
горели.
   - Вся эта чудесная земля твоя? - с интересом спросила  она.  -  Здесь  мы
будем жить? А где твой дом?
   Он виден отсюда?
   Габриэль немного  опешил  от  удивления,  но  в  его  глазах  засветилась
радость.
   - Да, вся земля, что ты видишь внизу,  принадлежит  мне.  Вся  долина  от
склона до склона - это земля  Ланкастеров.  И  конечно,  ты  можешь  увидеть
отсюда дом. - Наклонившись к окну, он показал рукой. - Видишь?  Вон  там  на
холме и находится "Королевский подарок".
   Было видно, что он очень горд, и по взгляду, каким  Габриэль  смотрел  на
долину и холмы вокруг, Мария сразу  поняла,  что  он  любит  эту  землю.  Он
совершенно не походил на Диего,  для  которого  земля  представляла  интерес
только как средство наживы. И это сравнение разозлило Марию. "Ланкастеру  не
надо прилагать много усилий, чтобы получить все это,  -  подумала  Мария,  -
когда есть  столько  богатых  испанских  галеонов  и  беззащитных  испанских
городов, вроде Пуэрто-Белло, которые можно безбоязненно грабить". Ее хорошее
настроение сразу улетучилось.
   - Сколько же испанских кораблей тебе пришлось ограбить, чтобы купить  эту
прекрасную плантацию? И сколько испанцев должны были  проститься  с  жизнью,
чтобы ты нажил такое богатство? - спросила Мария воинственно.
   Габриэль оцепенел, взгляд его стал холодным и колючим.
   - Эта земля - дар английского монарха. Что до моего богатства, то я  имел
более чем  достаточно,  пока  твой  брат  не  лишил  меня  не  только  моего
состояния, но жены, сестры и свободы. И если я возместил  утраченное,  грабя
тех, кто обобрал меня, я не вижу в этом ничего  такого,  чего  бы  следовало
стыдиться. Никакое золото не возместит мне потерю семьи!
   Мария не ожидала такого поворота в разговоре,  хотя  понимала,  что  сама
спровоцировала  Габриэля  своим  неуместным   замечанием.   Не   зная,   как
отреагировать на его вспышку, она  промолчала.  Они  спустились  с  холма  и
вскоре выехали на хорошо утрамбованную дорогу, которая петляла среди  густых
посадок сахарного тростника, затем опять стали подниматься в гору.  Мария  с
нетерпением ждала появления усадьбы.
   Дорога описала небольшую дугу, и неожиданно  из-за  поворота  на  вершине
холма  показался  дом;  прямо  перед  ним  у  подножия  холма   простирались
плантации, которые хорошо просматривались сверху. Около дома не было никаких
построек, и земля вокруг него была, как и положено, расчищена на  расстояние
мушкетного выстрела. Сперва дом произвел на Марию гнетущее  впечатление.  На
Эспаньоле она привыкла к большим изящным постройкам, а дом Ланкастера больше
напоминал средневековую крепость.
   Построенный исключительно из камня, дом  пугал  ее  своим  величественным
видом. Но чем больше она смотрела на мощные каменные стены, зубчатую крышу с
бойницами, окна, скорее походившие на амбразуры, тем больше он нравился  ей.
Он  был  похож  на  старинный  замок,  неожиданно  возникший   среди   дикой
тропической природы.
   Подъезжая к дому, Мария обратила внимание, что  кто-то  пытался  смягчить
суровое впечатление, производимое сооружением, - около  дома  были  посажены
несколько розовых кустов, и стебли  похожего  на  гигантский  плющ  растения
обвивали колонны далеко выступающего портика. Лошади остановились у  широких
ступеней, и, выйдя из кареты, Мария еще раз взглянула на возвышающееся перед
ней величественное здание, подумав, а может быть, почувствовав, что этот дом
осенен знаком вечности и благодати.
   - В нем нет легкости и  изящества  Каса  де  ла  Палома,  оттого  что  он
строился без женского участия, - проговорил Габриэль, -  но  он  строился  с
таким расчетом, чтобы  мог  выдержать  атаки  испанцев  или  взбунтовавшихся
рабов. Это единственное поместье в округе. Кроме Зевса и Пилар на много миль
вокруг нет ни одной живой души.
   - Он мне нравится! - тихо произнесла Мария и увидела, как при этих словах
просияло лицо Габриэля.
   Между ними возникло странное чувство гармонии, когда они  поднимались  по
ступеням. Габриэль заботливо поддерживал Марию за локоть  и,  склонившись  к
ней,  беззаботно  рассказывал,  что,  когда  на  Ямайке   поселится   больше
плантаторов и остров уже не будет таким пустынным, перед домом  можно  будет
посадить кусты и деревья, чтобы как-то  скрасить  суровость  и  уединенность
этого сооружения. Марии показалось,  что,  несмотря  на  их  отношения,  ему
небезразлично ее мнение,  что  по  какой-то  непонятной  причине  ему  очень
хочется, чтобы дом ей понравился.
   Массивные  двойные  двери  распахнулись  перед  ними,  как   только   они
приблизились к ним, и худой пожилой человек в черно-белой  ливрее  вышел  им
навстречу, глаза его радостно светились.
   - Сэр, - закричал  он,  -  это  замечательно,  что  вы  приехали!  Миссис
Сэттерли как раз в эту минуту занята на  кухне,  она  готовит  ваши  любимые
кушанья - тушеную баранину, приправленную карри, и рис с шафраном.  Еще  она
испекла ваш любимый торт с крыжовником.
   - Я тоже рад видеть тебя, Сэттерли. В море  я  часто  думал  о  том,  как
хорошо было бы вернуться сюда, и можешь  быть  уверен,  частенько  вспоминал
кулинарное искусство твоей жены. Ну а теперь, когда я решил оставить морские
дела и поселиться здесь,  надеюсь,  вам  не  очень  надоест  мое  постоянное
присутствие.
   - Надоест?! - воскликнул дворецкий. - Мы соскучились без вас, сэр!
   - Мне повезло, что ты, миссис Сэттерли и Ричард согласились поселиться со
мной в этом поместье, - сказал Габриэль слегка смутившись.
   - Сэттерли  всегда  служили  Ланкастерам!  -  гордо  вытянувшись,  сказал
дворецкий.
   - Да, так было всегда, - кивнул Габриэль и, посмотрев вокруг, спросил:
   - А где же Ричард? Я думал, он выйдет поприветствовать меня.
   - Так бы и было, сэр, если бы одной из кобыл не пришло время  жеребиться.
Там требуется его помощь.
   Ричард придет, как только все закончится.
   Во время разговора Сэттерли все время посматривал на Марию и, не в  силах
больше сдерживать любопытство, спросил:
   - А это та самая леди, о которой вы писали нам?
   - Да, это Мария Дельгато. Она будет здесь.., моей невольницей.
   Сэттерли был уже немолод; он и его семья прошли через те же лишения,  что
и Ланкастеры, сопровождая своих господ в годы их добровольного изгнания. Они
приехали на Ямайку вместе  с  Ланкастерами.  Когда  сэр  Уильям  и  Габриэль
отправились в то злополучное  путешествие,  которое  стало  причиной  гибели
старшего Ланкастера, Сэттерли, его жена Нелли и их сын  Ричард  остались  на
Ямайке, охраняя владения Ланкастеров. Они были преданными людьми - поколения
Сэттерли верой и правдой служили поколениям Ланкастеров, - и не было такого,
чего бы одна семья не знала о другой.
   - Ваша невольница! - удивленно воскликнул дворецкий. - Эта милая  молодая
леди ваша невольница? - с негодованием повторил он.
   - Эта милая молодая леди, - сухо сказал Габриэль, - если ты, конечно,  не
забыл, носит имя Дельгато. Она дочь дона Педро. - Он коснулся шрама на щеке.
- : И пусть тебя не обманывает ее беззащитная внешность - она  вполне  может
постоять за себя, и этот шрам свидетельство тому.
   - Может быть, все, что вы говорите, сэр, чистая правда, но я  думаю,  что
нельзя обвинять эту молодую леди в том, что сделал ее отец! А  что  касается
остального.., простите меня, сэр, но, вполне вероятно, вы заслужили это.
   Мария  смущенно  улыбнулась  своему  неожиданному  защитнику,  и   старик
улыбнулся ей в ответ, твердо сказав:
   - Она, должно быть, устала после дороги. Я провожу ее в розовые покои,  а
потом немедленно займусь вами, сэр.
   Габриэль нахмурился. Ему не понравилось,  как  отнесся  к  приезду  Марии
самый преданный из его слуг.
   - Она не гость в  этом  доме!  С  ней  надо  обращаться,  как  с  обычной
невольницей. Отведи ее к Нелл, пусть помогает ей на кухне.
   Притворившись, что плохо слышит,  Сэттерли  еще  раз  улыбнулся  Марии  и
пробурчал:
   - Пойдемте со мной, госпожа. Вы почувствуете .себя  намного  лучше  после
небольшого отдыха.
   Габриэль растерянно смотрел им вслед, не понимая, как реагировать на  то,
что произошло, и стоит ли сердиться на слугу,  намеренно  пропустившего  его
приказание мимо ушей. Он с трудом представлял себе Марию рабыней,  но  будет
еще труднее, если и другие обитатели  дома  отнесутся  к  ней  так  же,  как
Сэттерли. И, покачав головой, он нехотя двинулся следом за ними.
   Доброе отношение дворецкого приободрило Марию, и  с  легким  сердцем  она
направилась  за  пожилым  слугой,  который  неторопливым   шагом   пересекал
просторный холл. Она с любопытством смотрела по сторонам,  ей  не  терпелось
узнать, как живет человек, построивший дом посреди тропического леса.
   Комнат в доме было немного, но все они просторные, с высокими  потолками,
всюду витал  приятный  запах  кедра,  из  которого  были  сделаны  массивные
потолочные  балки.  Стены  отделаны  панелями  красного  дерева  и  украшены
гобеленами чудесной работы, придававшими дому особый уют и изящество. Пол  в
каждой комнате был покрыт  восточными  коврами,  которых  в  доме  оказалось
великое множество, а к стенам  крепились  бронзовые  канделябры  с  толстыми
цвета слоновой кости свечами.  Проходя  вслед  за  Сэттерли  через  анфиладу
комнат первого этажа, Мария отмечала и дорогую  удобную  мебель,  и  богатую
разноцветную обивку. В одной из комнат на стене она увидела большой  портрет
мужчины и женщины, и ей захотелось рассмотреть их получше, но  Сэттерли  уже
вышел из комнаты через  другую  дверь  и  направлялся  к  лестнице,  широкие
ступени которой вели на второй этаж.
   Поднявшись наверх, Мария оказалась  в  просторном  холле,  куда  выходило
несколько дверей.
   -  Я  уверен,  что  вам  здесь  понравится,  мисс,  -  сказал   Сэттерли,
останавливаясь у одной из них, и, улыбнувшись; широким жестом распахнул  ее.
- Я вас пока оставлю и пойду посмотрю, не  приготовила  ли  миссис  Сэттерли
что-нибудь перекусить. Немного фруктов и лимонада?
   - Да! Это было бы замечательно! Спасибо! - улыбнулась Мария; с ней  давно
уже никто не был  так  предупредителен.  -  Вы  так  добры  ко  мне,  мистер
Сэттерли!
   - Я делаю это с удовольствием, мисс! Я надеюсь,  что  пребывание  в  этом
доме будет для вас приятным!
   Подходя к комнате, Габриэль слышал последние слова, сказанные  дворецким,
и они разозлили его. Его жена погибла  из-за  Диего  Дельгато,  какой-нибудь
"невинный" испанец изнасиловал, а может быть, и убил его сестру. Неужели  он
не может заставить себя быть жестким и решительным?
   - Ей ничего не потребуется. Я сейчас отправлю ее на  кухню,  -  тихо,  но
четко, произнес Габриэль.
   Сэттерли хотел бы сделать  вид,  что  недослышал,  но,  взглянув  в  лицо
Габриэля, понял, что настал  момент,  когда  больше  не  следует  испытывать
терпение хозяина. С удрученным видом  он  повернулся  и  пошел  прочь.  "Что
скажет на это миссис Сэттерли", - думал он, спускаясь по лестнице.
   Мария не видела, как подошел Габриэль, не слышала того,  что  он  говорил
дворецкому, - она  была  поглощена  тем,  что  увидела.  В  этой  просторной
элегантной комнате все было сделано с большим вкусом, каждый  предмет  дышал
любовью, с которой был выбран: и ковры из белой и розовой шерсти,  и  резные
шкафчики из сандалового дерева, и изящный туалетный столик.  Диванчики  были
обиты темно-розовым бархатом, такого же цвета были  и  подушки,  лежащие  на
них, покрывало на чудесной кровати тоже было розового цвета.
   Тяжело вздохнув, Мария еще раз оглядела комнату, не  замечая  стоящего  в
дверях Ланкастера. Нет, никогда ей не спать на  такой  кровати!  Как  же  ей
здесь  нравилось!  Жаль,  что  она  была  не   той,   для   кого   все   это
предназначалось.
   - Тебе тут нравится? - спросил  Габриэль.  При  звуке  его  голоса  Мария
вздрогнула от неожиданности и обернулась. Габриэль стоял в дверях,  держа  в
руке сверток, который привез из Порт-Рояля.
   - Красивая комната, - с восхищением произнесла Мария, стараясь голосом не
выдать внутреннего напряжения. - Намного богаче и элегантнее, чем я ожидала.
   - А что, только испанцы знают толк в вещах и способны ценить красоту?
   - Но ты же сам сказал, что твое поместье стоит  на  границе  джунглей.  Я
уверена, что в этих местах найдется мало  домов,  обставленных  с  таким  же
изяществом, как этот. Да и вряд ли кто-нибудь  из  пиратов  может  позволить
себе иметь такой дом.
   - Но это только потому, что они спускают все свои деньги в винных  лавках
и борделях и никогда не думают о будущем.
   - А ты, значит, думал о будущем?
   Габриэль неопределенно пожал плечами.
   - Да нет, пожалуй, и я не думал о будущем. Я строил этот  дом,  обставлял
его, осваивал новые земли только для того, чтобы выполнить  завет  отца.  Он
очень хотел, чтобы здесь был наш дом. Я в долгу перед его памятью.  Это  как
завещание мне и... Каролине.
   -  Ну  а  как  насчет  твоего  будущего?  Ты  мечтаешь  о  чем-нибудь?  -
нерешительно спросила Мария.
   - Мечты? Мои мечты умерли в тот  день,  когда  "Санто  Кристо"  напал  на
"Ворона"! - мрачно произнес Габриэль. - А знаешь ли ты, что моя  жена  ждала
ребенка? Что вместе с ней умер мой наследник и погибли все  мои  надежды  на
будущее?
   При этих словах Мария вздрогнула, как от удара. Как  все  это  жестоко  и
бессмысленно! Так много  потерять  в  один  день...  Сердце  ее  сжалось  от
сострадания. Ей захотелось пожалеть его, рассказать о чувстве вины,  которое
мучило ее с того самого дня, когда она впервые увидела его и Каролину...  Ей
так хотелось прикоснуться к нему, утешить.., но она не умела  выразить  свои
переживания.
   Габриэль внимательно  посмотрел  на  притихшую  вдруг  Марию,  взгляд  ее
говорил лучше всяких слов.
   - Есть многое, что я хотел бы иметь в этой жизни, но  только  не  жалость
таких, как ты! - И, схватив девушку за руку, он вытолкнул ее из комнаты. - Я
не позволю тебе пачкать комнату моей  сестры,  которую  я  все  еще  надеюсь
отыскать! Ты рабыня,  и  с  тобой  будут  обращаться  соответственно  твоему
положению!
   Он шагал так быстро, что Мария еле успевала за ним.  Миновав  две  двери,
Габриэль остановился у третьей и, распахнув ее ногой, грубо втащил за  собой
слабо упиравшуюся Марию. Судя по тяжелой и массивной мебели,  это  была  его
спальня. Чувствовалось, что он настроен решительно, но, обернувшись к ней  и
увидев ее прекрасные испуганные глаза, Габриэль понял, что никогда не сможет
привести в исполнение ни один из своих мстительных планов. Ему стоило только
взглянуть на нее, как он тут же терял над собой контроль; он уже думал не  о
мщении, а о том, как чудесно было бы обнять ее,  прижать  к  груди,  ощутить
сладость ее нежных и чувственных губ. Страстное и  сильное  желание  обожгло
его.
   Мария,  почувствовав,  что   его   намерения   изменились,   нерешительно
посмотрела  на  него,  и  от  теплого,  дышащего  нежностью  взгляда  у  нее
перехватило дыхание.
   - Сеньор? Вы что-то хотите? - спросила она прерывающимся голосом.
   Габриэль молча снял камзол и, не отрывая взгляда от ее губ, отбросил  его
в сторону, пальцы начали нервно расстегивать ворот рубашки.
   - Хочу? - повторил он вопрос. - Конечно же! Я хочу тебя.., и сейчас же!
   Скинув рубашку, он  протянул  к  ней  руки,  и  Мария  была  не  в  силах
противиться ему. А когда он приник к ее губам, дурманящее,  сводящее  с  ума
желание захлестнуло и Марию. Не прерывая поцелуя, Габриэль подхватил  ее  на
руки и осторожно понес к кровати, бережно опустив на шелковое покрывало.
   Быстро расставшись с остатками одежды, он стал раздевать Марию,  стараясь
побыстрее  освободить  ее  тело  от  шелка  и  кружев.  Движения  его   были
лихорадочны, как будто он больше не мог ждать ни минуты.
   Мария, не стесняясь, отвечала  ему  жаркими  поцелуями.  За  эти  минуты,
наполненные страстью, она готова была забыть обо всех невзгодах,  прошлых  и
будущих. Он разбудил в ней чувственность, научил получать наслаждение, и она
горела страстным желанием вновь погрузиться в эту пучину экстаза.  Любовь  к
нему, которую она так тщательно скрывала, заполнила ее без остатка и рвалась
наружу. Габриэль был как одержимый: казалось, он не может насытиться ею, его
руки и губы не могли оторваться от ее тела. Сладострастный стон вырвался  из
уст обоих, когда тела их соединились. Они, как безумные,  бросились  в  этот
омут наслаждений после долгих недель воздержания.
   Потом они долго лежали  молча,  тесно  прижавшись  друг  к  другу,  боясь
нарушить эту неожиданную чувственную гармонию.
   Габриэль с удивлением  посмотрел  на  Марию.  -  Почему,  как  только  ты
появляешься, мои мысли начинают путат