он
толкнул ее на ту же тропу, что  предназначал  ей  одноглазый.  Злясь  на
себя, вконец раздосадованный, Ройс прорычал:
   - О, довольно об этом! Ты прав,  как  всегда!  Я  думаю,  что  слегка
тронулся за последние две недели. - Со свирепым лицом он добавил:
   - И я намерен уладить все  как  можно  скорее.  И  свидание  с  твоим
судейским будет первым шагом в этом направлении. Поехали.
   ...Сразу же по прибытии корректный домоправитель провел их в  богатую
библиотеку элегантного особняка на площади  Беркли.  Мистер  Блэквел,  к
которому они приехали, был  хорошо  известным  в  обществе  адвокатом  и
выглядел достойным представителем королевского правосудия.
   Ройс кратко объяснил ситуацию, пропустив все, что считал ненужным,  и
сконцентрировавшись только на том, что Бен  помещен  в  Ньюгейт.  Он  не
упомянул ни об одноглазом, ни о  Джако.  Мистер  Блэквел  важно  слушал,
кивая время от времени своей серебряной головой. Когда Ройс закончил, он
произнес не торопясь:
   - Получив записку от Джорджа, посланную мне сегодня утром, я взял  на
себя смелость навести кое-какие справки о  Бене  Фаулере.  -  Бросив  на
Ройса строгий взгляд, он спросил очень серьезно:
   - Отдаете ли вы себе отчет, что сам Фаулер  и  оба  его  брата  тесно
связаны с одним из самых опасных преступников, когда-либо орудовавших  в
Лондоне?
   Они члены шайки, главарем которой является так называемый одноглазый.
Знаете ли вы, что на Боу-стрит давно  известно  об  обширной  незаконной
деятельности вашего юного друга и его братьев?
   Ройс позволил себе, слегка удивиться, прежде чем сказать:
   - Нет, разумеется. Я предполагал, что Бен может  наделать  глупостей,
но у  меня  и  мысли  не  было,  что  он  связался  с  преступниками!  -
Откинувшись назад, в упор глядя на Блэквела, он продолжал:
   - И тем не менее у этого юноши прекрасные  задатки  -  он  настойчив,
неглуп, у него доброе сердце, и Я полагаю,  что  смогу  вырвать  его  из
преступного окружения, позволив ему начать  все  заново  в  Америке.  Он
исправится, верьте мне! Я заинтересован в этом до глубины души,  и  меня
не остановят никакие расходы. Вы поможете мне, мистер Блэквел?
   Наступило  долгое  молчание.  Блэквел  испытующе  смотрел  на  Ройса.
Переведя взгляд на бумаги, лежавшие перед ним, он заметил как  бы  между
прочим:
   - А вы знаете джентльмена, которого пытался ограбить ваш  юный  друг?
Мистера Мартина Везерли?
   - Везерли?! - воскликнул Джордж, в первый раз вступая в  разговор.  -
Юнец пытался ограбить Везерли?
   Скрывая собственное изумление, Ройс  благодарил  судьбу,  подсунувшую
ему Джорджа, который так кстати прервал их беседу. Напряженно размышляя,
он вполуха слышал ответ Блэквела на вопрос  Джорджа,  но  когда  адвокат
повернулся к нему, Ройс вполне овладел собой и спокойно ответил:
   - Да, разумеется, я знаком с мистером Везерли. Но какое отношение это
имеет к создавшейся ситуации?..
   -  Вероятно,  никакого,  -  последовал  невозмутимый   ответ.   -   Я
поинтересовался, знаете ли вы мистера Везерли, потому что, если  знаете,
может быть, - вы попросите его забрать обратно жалобу на Бена Фаулера?
   Уверенный до мозга костей, что Бена и Джако послали ограбить  Везерли
весьма  целенаправленно  и  что  Везерли  связан  с   одноглазым,   Ройс
решительно покачал головой:
   - Нет, я не думаю, что Везерли захочет забрать обратно свою жалобу. А
что, это единственный путь освободить Бена? Если имеется какой-то другой
способ  добиться  его  освобождения,  я  клянусь  вам,   что   мальчишка
немедленно покинет страну! Достаточно ли моего поручительства,  а  также
сколь угодно щедрого пожертвования на любые благотворительные цели?
   Это был деликатный момент, и наступила другая  долгая  пауза,  прежде
чем Блэквел наконец медленно кивнул и проговорил:
   - Я думаю, мы можем  поспособствовать  его  освобождению..,  особенно
если вы готовы поручиться за молодого человека и твердо намерены вернуть
его на путь истинный. - Бросив на Ройса быстрый взгляд, он сухо добавил:
   - После того как я обеспечу его освобождение, я требую, чтобы он  был
немедленно эскортирован на корабль парой моих людей с Боу-стрит, которые
останутся  на  причале,  пока  корабль  не  выйдет  в  море,  и  которые
подтвердят под присягой, что юноша покинул Англию.
   - Корабль должен отплыть завтра утром, - ответил  Ройс,  смело  глядя
прямо в глаза мистеру Блэквелу. Тот покачал головой:
   - К  несчастью,  это  невозможно.  Хотя  все  это  в  высшей  степени
незаконно, тем не менее необходимо предпринять определенные  шаги,  и  я
боюсь, пройдет по меньшей мере неделя-две,  прежде  чем  ваш  юный  друг
очутится на свободе.
   Ройс попытался возразить, но мистер  Блэквел  предостерегающе  поднял
палец:
   - И даже когда я добьюсь его освобождения, он останется в Ньюгейте до
тех пор, пока  его  не  эскортируют  на  корабль.  Я  предложил  бы  вам
увидеться завтра с морским агентом и узнать, какие корабли  отплывают  в
Америку в начале августа. Обеспечьте юноше проезд на первом же  корабле,
а я сделаю остальное.
   ...Стив Девлин взволнованно шагал по гостиной, предоставленной ему  в
доме Мартина Везерли вблизи Тенбриджа. Довольная улыбка  играла  на  его
красивом лице. Стивен был  не  один:  Лусинда,  нахмурившись,  сидела  в
голубом бархатном кресле и наблюдала за каждым движением мужа.
   - Но ты уверен, что это сработает? -  требовательно  спрашивала  она,
вероятно, в сотый раз.
   Стивен бросил на нее нетерпеливый взгляд:
   - Конечно! Надо только, чтобы она проглотила снадобье, - и  все  наши
тревоги позади, моя дорогая!
   - Но как ты это сделаешь? Ты же  не  можешь  просто  зайти  в  дом  и
вручить ей яд!
   - Конечно, нет! - Самодовольно улыбнувшись, Стивен промолвил:
   - Я добился своего, поболтав с одной из новых служанок.  Я  рассказал
дурочке необыкновенно трогательную историю!
   - Стивен, как ты глуп! Разве  ты  не  понимаешь,  что,  когда  крошка
отправится на тот свет, начнутся вопросы? Тот, кто снабдил тебя ядом,  -
почему ты думаешь, что он будет держать язык за зубами? И как ты  можешь
быть уверен, что безмозглая служанка не укажет на тебя?
   Граф Сен-Одри почувствовал себя оскорбленным:
   - Ты принимаешь меня за идиота! Я достал яд потихоньку  и  не  здесь,
разумеется, а в Лондоне - перед тем как отправиться сюда. Кому придет  в
голову связать яд, купленный одним таинственным незнакомцем у  одного..,
э..,  сговорчивого  врача  в  Лондоне,  с  внезапной  смертью   какой-то
потаскушки в Тенбридже? А что касается служанки, я  не  ездил  к  ней  с
визитом, как ты понимаешь, и не представлялся  ей.  У  одного  знакомого
актера я позаимствовал усы и достаточно убедительную бороду. Кроме того,
чтобы поразить мою невинную  потаскушку,  я  нанял  экипаж  в  одной  из
местных гостиниц.
   - Ну что ж, по меньшей мере это умнее, чем попытка  забраться  в  дом
Манчестера в Лондоне и  зарезать  девчонку  во  сне.  Ты  думаешь,  твоя
дурацкая выходка не была замечена?
   Краска, залила лицо Девлина, когда он холодно бросил жене:
   - Наплевать! Зато эта идея сработает наверняка. Лусинда  против  воли
кивнула:
   - Да, ты все предусмотрел как будто.
   - Конечно! - Граф усмехнулся. - Я вовсе не жажду  быть  повешенным  и
первым делом спрятал концы в воду. Сомневаюсь, что кому-нибудь придет  в
голову связать имя Сен-Одри с последующими событиями.
   - Но дать ей яд... Как ты сделаешь это? -  с  беспокойством  спросила
Лусинда.
   Граф с презрением улыбнулся:
   - Маленькая служанка с  кухни,  конечно!  Сегодня  днем  я  рассказал
крайне трогательную историю, заклиная ее молчать. Она простое создание и
поверила во все глупости,  слетавшие  с  моих  губ.  Я  сказал  ей,  что
Манчестер выкрал у меня Моргану и околдовал ее, напичкав наркотиками  до
такой степени, что она забыла все на свете и видит только его.
   Лусинда недоверчиво посмотрела на него:
   - И девица поверила твоей басне?
   - Она упивалась ею, как кошка  сливками!  -  Стивен  Девлин  довольно
хихикнул. - Я же сказал тебе - это глупая деревенская девка. Мне  ничего
не стоило убедить ее, что Манчестер - чудовище, хитрое и жестокое.  Если
б ты знала, какой трогательной показалась ей моя  история!  -  Он  гадко
рассмеялся:
   - Представь себе, глупая корова заливалась в три ручья,  слушая  весь
этот бред о моих муках, когда Манчестер украл у меня Моргану и не  давал
мне даже увидеться с ней!
   - Хорошо, ты мог  растрогать  эту  судомойку,  но  каким  образом  яд
попадет к Моргане?
   Граф поднял брови:
   - Я встречаюсь с Кларой - так зовут нашу простушку - завтра..,  чтобы
отдать ей "любовное зелье" для Морганы. То  самое  любовное  зелье,  что
мгновенно прекратит действие наркотиков, которыми Манчестер напичкал мою
дорогую девочку, и позволит ей вспомнить меня  и  нашу  светлую  любовь.
Неглупо, а?
   - Ты уверен, что имя Сен-Одри не всплывет на поверхность?
   - Да каким образом? Когда Моргана будет мертва,  все  кинутся  искать
незнакомца с бородой, шушукавшегося с  Кларой,  но  уж  никак  не  графа
Сен-Одри! Поверь, на этот раз мы не промахнемся!
   Лусинда медленно кивнула:
   - Как будто бы так. Но я успокоюсь  только  тогда,  когда  весь  этот
кошмар будет позади - как должно было случиться еще двадцать лет  назад!
Я все еще не возьму в толк, что дочь Эстер жива.
   С потемневшим, ожесточенным лицом Стивен Девлин проговорил:
   - Отдыхай спокойно. Завтра в это время Моргана  Девлин  отправится  к
праотцам.
   В достаточной  степени  удовлетворенная,  графиня  Сен-Одри  вышла  и
пересекла широкий холл, направляясь к своей  комнате.  Там  было  темно,
только слабо мерцала свеча, которую Лусинда оставила рядом  с  постелью,
чтобы не раздеваться в темноте. Ее мысли были заняты разговором с мужем,
и, когда она сбрасывала шелковый  пеньюар,  чтобы  улечься,  и  задувала
свечу, она не заметила мужчину, прятавшегося в занавесях.
   С улыбкой кошачьего  довольства  на  лице  Лусинда  лежала  в  мягкой
постели, предвкушая покой, который снизойдет наконец  на  нее,  когда  с
отродьем Эстер будет покончено, на сей раз навсегда. И ее ребенок  будет
законным владельцем Сен-Одри-Холла,  и  никто  не  сможет  оспорить  его
права...
   Ее задумчивость была настолько глубокой, что  она  не  заметила,  как
мужчина крадучись приблизился к ее постели. То, что она не одна, Лусинда
поняла, только когда чья-то рука грубо зажала  ей  рот  и  низкий  голос
прошептал угрожающе:
   - Ни звука! Только пикни, моя сладкая, и тебе конец! Вопль замер в ее
горле. Широко открытыми испуганными глазами она  уставилась  в  темноту,
сердце бешено билось в груди. Господи Боже! Кто  это?  Что  ему  надо?..
Ответ  последовал  незамедлительно.  Раздался  шорох,  затем  загорелась
свеча, и она обнаружила, что находится лицом к лицу с одноглазым!
   Он наслаждался ее обезображенным от испуга лицом и  довольно  кивнул,
заметив, что она узнала его. Улыбку скрывала как всегда низко надвинутая
широкополая  шляпа,  но  ее  присутствие  выдавала  неуловимая  нотка  в
злорадном, неторопливом голосе:
   - Да, моя дорогая, после всех этих лет мы снова встретились с  тобой!
- Парализованная страхом женщина издала какое-то тихое лепетание,  и  он
улыбнулся еще шире и омерзительнее:
   - Разве я не предупреждал тебя?
   Его сильные пальцы сжались на ее горле, и Лусинда побледнела, закивав
с торопливым отчаянием. Милосердное небо! Да он убьет ее!
   Как если бы прочитав ее мысли, одноглазый мягко промурлыкал:
   - Нет, моя дорогая, у меня нет  такого  намерения.  Я  заставлю  тебя
говорить, но даже мысленно не позволяй  себе  вскрикнуть,  гм...  Потому
что, если...
   Угроза осталась  невысказанной,  но  от  этого  она  не  стала  менее
страшной, и Лусинда смогла перевести дыхание, лишь когда тяжелая  грубая
рука оторвалась  от  ее  губ.  Полубезумными  глазами  смотрела  графиня
Сен-Одри на едва проступающие из мрака черты, желая от всей души,  чтобы
происходящее оказалось сном, и в бессильном ужасе сознавая, что  она  не
спит...
   Болезненно сглотнув, женщина спросила хрипло:
   - Что вы хотите? Я-я-я не п-п-посылала  за  вами!  Неприятная  улыбка
искривила губы человека в черной шляпе.
   - Теперь в этом нет нужды. Я здесь по собственному делу.  Для  начала
не расскажешь ли ты мне, что понадобилось от тебя твоему очаровательному
мужу в столь поздний час?
   Вздрогнув,  Лусинда  посмотрела  на  одноглазого  с  полуоткрытым  от
удивления ртом:
   - Как., вы узнали?
   - От меня немногое ускользает - особенно то,  что  касается  красавца
графа Сен-Одри и его прекрасной графини. В конце  концов  мы  так  давно
знакомы, не так ли?
   - Вы действительно хотите знать, что я делала в комнате  моего  мужа?
Разве об этом трудно догадаться? - И она томно, расслабленно  вытянулась
перед ним.
   - Только не рассказывай мне, что ты только что из постели графа!
   -  Разве  в  это  так  трудно  поверить?  -  Лусинда  даже   пыталась
кокетничать.
   Одним движением одноглазый сбросил с нее покрывало.  Тонкий  шелк  ее
ночной рубашки был почти прозрачен и не  скрывал  ничего.  Когда  ночной
гость кончил осмотр, его взгляд скользнул по напряженному красивому лицу
женщины, и он пожал плечами:
   - Совсем нет, если бы я совершенно случайно не узнал, что он не  спит
с тобой с тех самых пор, как сделал неприятное открытие, что женился  на
объедках своего братца!
   Рука Лусинды взметнулась со скоростью змеи, но он оказался быстрее, и
его пальцы тисками сжали тонкую кисть.
   - Неужели ты забыла, что мое знакомство со Стивеном еще более давнее,
чем наше, сладостная, сладостная  Лусинда!  -  Человек  в  черной  шляпе
цинично рассмеялся - Граф был не на шутку раздосадован твоим  трюком.  Я
думаю, он действительно был влюблен в тебя вначале, и бедняга был просто
потрясен, когда истина открылась ему.
   - Я не знаю, о чем вы!
   Человек в повязке только улыбнулся:
   - О, ты знаешь, ты все знаешь, моя милая! И тебе бы сошли с  рук  все
твои фокусы, если бы, к несчастью, твой муженек не  переболел  в  юности
особым вирусом свинки! Ты ведь знаешь, что он чуть не отправился на  тот
свет? Однако он не умер, вот  только  эта  детская  болезнь  лишила  его
надежды на отцовство.
   Ну, разве это не интересно?
   - Откуда  вам  все  это  известно?  -  Лусинда  была  в  ярости,  как
вздыбившаяся кошка.
   Удобно усевшись на постели рядом с ней, одноглазый ухмыльнулся:
   - Мне рассказал об этом твой красавец муж... Страх и ярость  исказили
красивое лицо женщины до неузнаваемости, и она прошипела:
   - Ты лжешь! Ты все  выдумал!  Зачем  Стивену  было  откровенничать  с
тобой?
   Одноглазый казался удивленным:
   - Для чего мне лгать? Что мне это даст? Стивен рассказал  мне  все  -
это было еще в нашу первую встречу, он был тогда  пьян  как  сапожник  и
потратил уйму времени, объясняя мне, как это важно - чтобы я  помог  ему
решить одну проблему...
   - Не верю! Ты  не  можешь  доказать  этого!  -  с  бешеным  отчаянием
выдохнула графиня.
   - Вероятно, нет , если, конечно, сам Стивен не захочет объявить всему
свету, что его сын в действительности ублюдок его покойного брата!
   - Замолчи! Замолчи немедленно! -  закричала  Лусинда.  Пытаясь  взять
себя в руки, она глубоко,  судорожно  вздохнула,  подыскивая  аргументы,
опровергающие страшную правду.
   Со злобой на лице одноглазый взглянул на Лусинду. Взгляд его  испугал
женщину, и Лусинда спросила боязливо:
   - О чем вы думаете? Что  вы  собираетесь  делать?  Во  время  долгой,
мучительной паузы он молча смотрел на нее. Хотя и было  ясно  как  белый
день, что она будет пулами преподать урок. В уголках его рта  показалась
гадкая, похотливая улыбка, пальцы потянулись к ее груди.
   - Почему бы и нет? Это было  бы  так  пикантно,  так,  я  бы  сказал,
нравоучительно!
   Дыхание Лусинды стало резким, словно ее колотил озноб.
   - Нет! - выдохнула она хрипло.
   Не обращая внимания на женщину, внезапным злобным движением он рванул
тонкий материал и обнажил Лусинду до талии, так что полные,  с  розовыми
сосками груди оказались открыты. Темный глаз  сверкал  от  удовольствия,
глядя  на  беспомощное  существо,  лежащее  перед  ним.   Он   прекрасно
чувствовал ее страх и отвращение, и это волновало его почти так же,  как
приглашающая обнаженная плоть.  О,  как  долго  он  позволял  созданиям,
подобным  Лусинде  и  ее  мужу,  обращаться  с  ним   с   презрением   и
высокомерием; как долго в качестве одноглазого он был  простым  орудием,
которому платили и о котором тут же забывали, но  скоро  этому  конец...
Как часто, думал он лениво, пока его пальцы грубо ласкали  теплую  плоть
женщины, позволял он этим богатым высокородным дуракам думать,  что  они
повелевают им, хотя это он незаметно и неизбежно завлекал их в свои сети
до тех пор, пока они не обнаруживали, что не они, а ими управляют. Скоро
ему не нужна будет маска одноглазого,  не  потребуется  осторожничать  с
такими, как Лусинда. Она и ей подобные послужили его целям, и теперь  он
может не церемониться с ними. Он богат, а когда женится на Моргане и она
займет свое законное место графской дочери, он поднимется на самый верх,
войдет в клан наиболее могущественных  и  почитаемых  вельмож,  к  чему,
собственно говоря, и стремился всю жизнь. Они  вынуждены  будут  принять
его в свою среду ради его жены.  Тут  морщина  ненависти  пересекла  его
лицо. Но прежде всего - разделаться с Манчестером...
   Болезненный стон Лусинды, когда он в беспамятстве  сдавил  ее  грудь,
вернул негодяя  к  действительности  Женщина  была  в  столбняке,  и  он
откровенно, грубо наслаждался этим. Умышленно  разорвав  остатки  ночной
рубашки, одноглазый разглядывал ее прелести. Хотя Лусинда не  двигалась,
ее глаза были полны ярости. Но одноглазый не боялся, что она закричит, -
слишком многое пришлось бы ей потерять. Он знал,  что  может  издеваться
над ней самым унизительным образом и она будет держать язык за зубами.
   - Скажи мне, крошка, Стивен знает, что это ты погубила его  обожаемую
Эстер? Я знаю, что, когда она заболела, вы оба решили в случае ее смерти
немедленно избавиться от ребенка, но знал ли он, что это ты сжила  Эстер
со света? Дай подумать... Не арсеник ли виноват, который  я  достал  для
тебя? Арсеник, которым ты усердно потчевала  Эстер  до  самого  рождения
девочки? Да ты бы взбесилась, если бы бедняжка не умерла! -  Он  недобро
улыбнулся. - Тебе следовало бы увеличить дозу, тогда бы она не дожила до
родов, но ты всегда была слишком осмотрительной, всегда  заметала  следы
как можно тщательнее и поэтому медлила.
   С телом, открытым для его мерзких взглядов и прикосновений, с  душой,
вся недоброта которой обнажилась, Лусинда чувствовала  себя  уязвленной,
как никогда. Было и так ужасно, что она жила почти двадцать лет в страхе
быть разоблаченной каждый Божий день.
   А Стивен,  подумала  она  с  дрожью,  Стивен  убил  бы  ее,  если  бы
догадался, что Эстер умерла не своей смертью. Он  обожал  эту  мяукающую
маленькую суку, и Лусинда не сомневалась, что, если бы Эстер была  жива,
Стивен не теряя времени женился бы на вдове своего  брата.  Развелся  бы
он, поручил бы одноглазому избавить его от  жены,  которую  презирал,  -
Лусинда не могла сказать, но вот уже двадцать лет она поздравляла себя с
тем, что Эстер в могиле, а она - графиня Сен-Одри и  ее  ребенок,  а  не
отродье Эстер унаследует Сен-Одри-Холл и  прилегающие  к  нему  обширные
земли.
   А теперь... Вся ее жизнь могла разрушиться как карточный домик. И все
из-за этой одноглазой падали. С лихорадочно блестящими глазами,  полными
ненависти, Лусинда воскликнула:
   - Вы не сможете этого доказать! Всем известно, что  Эстер  умерла  от
послеродового кровотечения.
   - Вероятно. Но именно яд из твоих рук сделал  ее  такой  слабой.  Еще
чудо, что ребенок выжил...
   - Подонок! - прорычала Лусинда. - Ты солгал нам, сказав, что обо всем
позаботишься. Подлый обманщик