щиной,  выпить  до
дна эту чашу наслаждений, опустошить ее, чтобы она никогда никому больше  не
принадлежала. Она должна быть его и только  его.  И  они  слились  в  едином
порыве страсти.
   Когда  все  было  кончено  и  оба,  тяжела  дыша,  лежали  рядом,   Мария
почувствовала стыд и отвращение к тому, что произошло.  Габриэль  был  прав,
когда предупреждал, что ей  будет  плохо.  Так  оно  и  случилось.  Губы  ее
задрожали. Как эта ночь отличалась от их первой ночи! Он не любил ее сегодня
- сегодня он завоевал и усмирил ее,  надругался  над  ней,  заставил  делать
ужасные вещи, с неожиданной  для  нее  страстью  отвечать  на  его  плотские
желания. Она презирала себя за слабость и безволие и ненавидела Габриэля  за
ту власть, которую он над ней имел. В этот раз он не ласкал, не заигрывал  с
ней; его обладание  было  оскорбительно  грубым,  и  единственным  утешением
служила мысль, что ему пришлось побороться, прежде чем он добился того, чего
хотел. С чувством глубокой обиды Мария отодвинулась от Габриэля.
   Он лежал на спине, тупо уставившись на купол балдахина. Лицо и грудь были
испачканы кровью, рана на лице по-прежнему кровоточила.  Мария  инстинктивно
протянула  руку,  чтобы  вытереть  кровь,  но  рука  замерла  в  воздухе   и
безжизненно опустилась на простыню. Уловив движение, Габриэль  посмотрел  на
нее пустым, ничего не  выражающим  взглядом,  словно  не  узнавая.  Большего
оскорбления она никогда не знала!
   - Я тебя ненавижу! Ты животное! - задыхаясь от ярости проговорила Мария.
   Габриэль с усилием  оторвался  от  своих  мыслей.  Болезненно-подавленное
состояние пронизывало все его существо.  Он  поклялся  отомстить  и  сегодня
ночью сдержал свою клятву. Но если тело его испытало  наслаждение,  то  душа
отвергала происшедшее между ним и Марией. Услышав ее голос,  он  приподнялся
на  локте,  лицо  и  грудь,  испачканные  кровью,  придавали  ему  свирепый,
варварский вид.
   - Я не ожидал ничего другого от Дельгато... - холодно сказал он, -  и  не
хотел ничего другого, кроме того, что получил. До тех пор,  пока  твое  тело
доставляет мне удовольствие, я буду терпелив, и меня не волнует,  любишь  ты
меня или ненавидишь. - Недобрая улыбка появилась на его губах. -  А  что  до
того, что я животное... Будь довольна тем, что я  не  показал  тебе,  какими
бывают настоящая грубость и жестокость. Но попробуй рассердить меня еще раз,
и я обещаю тебе, что сегодняшняя ночь покажется тебе раем.
   Габриэль встал и, небрежно подвязав поясом шелковый халат, молча вышел из
комнаты.
   Мария долго смотрела на захлопнувшуюся  за  ним  дверь.  Ей  некого  было
винить в том, что произошло, она собственными руками разорвала тонкую  нить,
чудом связавшую их той первой ночью. Слезы неудержимо покатились по ее щекам
и, уткнувшись головой  в  подушку,  она  горько  зарыдала.  Время  шло,  уже
начинало светать, а Мария никак не могла найти выход из  той  ловушки,  куда
сама себя загнала. Проклятая фамильная гордость! Она не  позволяла  ей  даже
думать о том, чтобы пойти ему навстречу. Мария с ужасом вспоминала его слова
о данной самому себе клятве никогда не позволять Дельгато одерживать над ним
верх и о том, что он способен убить, чтобы только сдержать данное слово.  Не
удивительно, что он так обошелся с ней сегодня, поражало другое,  почему  он
был столь нежен и терпелив в ту первую ночь.  Разве  может  один  и  тот  же
человек быть таким разным?
   Почему  все  это  так  волнует  ее?  Неужели  она  влюблена  в   Габриэля
Ланкастера?  Или  ей  просто  приятны  ласки  опытного  мужчины?  Обе  мысли
показались ей отвратительными. Но если это так, почему она печалится, почему
ей так грустно после его ухода, почему снова хочется увидеть его?
   Мария заставила себя подняться с постели и вытереть слезы. Она  ненавидит
его? Да! Ненавидит! За все, что он сделал,  за  то,  что  он  принадлежит  к
мерзкому роду Ланкастеров. Мария даже была рада, что  сегодня  ночью  узнала
его с самой отвратительной стороны - во всяком случае у нее больше не  будет
иллюзий; теперь ей известно, что за радушной улыбкой  и  смеющимися  глазами
скрывается звериная натура. Больше она не попадется на эту удочку!
   Возможно, Мария  не  была  бы  столь  категорична,  если  бы  знала,  что
происходит в это время в душе Габриэля. Он так же, как и она, был  шокирован
происшедшим и пытался разобраться и понять, почему же все  случилось  именно
так. Ему было стыдно за свою грубость, но он не мог  отрицать,  что  испытал
громадное наслаждение. Может быть, он такой же похотливый и мерзкий тип, как
дю Буа, которому наплевать на то, что чувствует женщина рядом с ним?
   Габриэль бесцельно слонялся по дому. Он действительно  не  хотел  обижать
Марию. Да, он мечтал о мести, и в его воображении она всегда была связана  с
насилием и унижением. Но лишь в воображении!
   Он вышел во внутренний дворик; черный бархат ночного неба над его головой
был усеян россыпями сверкающих  бриллиантов,  и  терпкий  запах  тропической
ночи, напоенный тысячами ароматов, кружил голову. Погруженный в свои мрачные
мысли, Габриэль ничего не замечал вокруг.
   Что в Марии такого, что при ней он забывает обо всем?  Ему  не  нравится,
как развиваются их отношения, и в дальнейшем он не собирается ее ни  к  чему
принуждать. Ему хотелось бы одного  -  чтобы  она  стала  тем  же  нежным  и
ласковым существом, каким была той первой ночью. Габриэль осторожно коснулся
раны - она еще кровоточила - и выругался про себя, почувствовав боль. Дрянь!
Приличную отметину она оставила на  его  лице.  Он  поморщился,  представив,
какие шуточки и непристойные намеки услышит днем в свой адрес.  Но  если  он
еще может снести насмешки товарищей, то дела с Марией никуда не  годятся.  А
разве могло быть иначе? И не лучше ли будет оставить  все  как  есть?  Чтобы
она,  как  и  прежде,  ненавидела  его?  Чтобы   каждый   раз,   преодолевая
сопротивление и овладевая ею, он думал о том, что, возможно, такая же судьба
постигла и его сестру?
   Габриэль подумал о сестре. Ради всего святого! Он последний  дурак,  если
думал, что добьется чего-то другого. В тот трагический день Дельгато  отняли
у него не только сестру и жену, они  лишили  его  будущего,  а  он  мучается
угрызениями совести, оттого что силой подчинил себе  дочь  Дельгато.  Пальцы
его непроизвольно сжались в кулак. Нет, он не  должен  сожалеть  ни  о  чем,
разве только о том, что в первый раз был слишком мягок с Марией.
   Спать ему не хотелось, и Габриэль  провел  остаток  ночи,  расхаживая  по
внутреннему дворику, вспоминая историю вражды двух семейств и горе,  которое
она всем принесла. К утру настроение его окончательно испортилось.
   На рассвете он вернулся в спальню  и  решительно  направился  к  кровати.
Сердце его сжалось, когда он увидел опухшее от слез лицо Марии, но, отбросив
жалость, Габриэль грубо растолкал ее.
   Тяжелые мысли долго не давали Марии  заснуть  в  эту  ночь,  и  всего  за
несколько  минут  до  прихода  Габриэля  сон  наконец  сморил   ее.   Увидев
склонившееся над ней хмурое лицо с раной под  глазом,  Мария  вздрогнула  от
испуга. По опухоли и огромному кровоподтеку на щеке  она  поняла,  что  рана
достаточно глубокая. Ей так хотелось прикоснуться к  больному  месту,  унять
боль, которая, она знала, мучает его, но, вспомнив ночь, Мария отшатнулась и
язвительно спросила:
   - Что прикажет хозяин? Может ли покорная  слуга  сделать  что-нибудь  для
своего господина?
   Габриэль не ожидал такого оборота, и, несмотря на боль, у него на  скулах
заходили желваки. Резко схватив Марию за руку, он буквально выдернул  ее  из
постели.
   - Да! Твоему господину нужна горячая вода. Иди и посмотри, чтобы все было
сделано.
   Еле сдержавшись, чтобы не дать ему пощечину, Мария с насмешливой  улыбкой
отвесила поклон.
   - Хорошо, хозяин! Служить тебе для меня огромное удовольствие,  но..,  не
хочешь же ты, чтобы я отправилась за водой совершенно голая? Ведь ты  забрал
мою одежду прошлой ночью.., или ты забыл?
   Мария на мгновение замерла,  испугавшись,  что  переиграла.  Но  Габриэль
молча повернулся  и  пошел  в  смежную  комнату,  где  вчера  вечером  Мария
принимала ванну. Подняв с пола грязную и мятую рубаху, он вернулся и  бросил
ее к ногам Марии.
   - Думаю, этого будет достаточно для твоих скромных нужд. А теперь прочь с
моих глаз!
   Мария торопливо облачилась в свое рубище и благоразумно  выскользнула  из
комнаты.
   Толстый дворецкий и повар уже суетились на кухне.  Подавив  зевок,  Мария
подошла к стоящему у входной двери ведру с холодной водой и, ополоснув лицо,
попробовала привести в порядок волосы, расчесав  их  руками.  Это  оказалось
бесполезным занятием: спутанные кудри никак не хотели подчиняться, и, махнув
на них рукой, Мария обратилась к двум слугам, с опаской взиравшим на нее.
   - Он сам послал меня, - сказала она, помятая сказанное Габриэлем накануне
на кухне. - Он требует горячей воды.
   - Хорошо! - живо отозвался повар. - Я сейчас же поставлю ее на огонь, она
будет через пару минут. - И, подбросив дрова в огонь, он стал наливать  воду
в большой железный чайник.
   Мария благодарно кивнула ему, и вспомнив, что голодна, отрезала  горбушку
еще теплого каравая. Жуя, она задумалась о том,  что  принесет  ей  грядущий
день.
   Вода закипела, и, обмотав ручку чайника толстой тряпкой,  Мария  потащила
его в спальню Ланкастера.
   - Сеньор! - сказала она не очень любезно, распахнув дверь настежь. - Вода
готова! - И, не удержав тяжелый чайник, пролила воду на пол.
   - Какая ты неловкая, - сказал Габриэль с раздражением. - Ты  заслуживаешь
наказания.
   Глаза Марии сверкнули недобрым огнем, но  она  промолчала,  понимая,  что
любое вскользь брошенное слово способно повлечь непредсказуемые последствия.
   - Поставь сюда, - сказал Габриэль, указывая на мраморный умывальник,  где
стояли фарфоровый кувшин и тазик. - А теперь иди и подыщи себе что-нибудь из
одежды, я больше не желаю тебя видеть в этой грязной рубахе.
   - Почему? -  вызывающе  спросила  Мария.  -  Я  считаю,  что  этот  наряд
прекрасно подходит для той роли, которая мне предназначена.
   - А у меня он вызывает раздражение. Смени его, иначе я сам займусь  этим.
Ты поняла или мне надо повторить?
   - Я могу быть, свободна, господин? - еле сдерживаясь спросила Мария.
   - Да, иди. Но как только ты переоденешься, я жду тебя наверху в столовой.
И пожалуйста, причешись.
   Мария поспешила удалиться. Но его голос остановил ее в дверях.
   - И прошу тебя, Мария, выбери что-нибудь  приличное.  Если  ты  вздумаешь
явиться в столовую в неподобающем виде, пеняй на себя. Я раздену тебя догола
и в таком виде проведу по улицам Пуэрто-Белло!
   Мария вышла в коридор - голос Габриэля все еще звучал у нее в ушах  -  и,
тяжело вздохнув, послушно отправилась искать другую одежду.
   В одном из сундуков она обнаружила  черную  камчатную  юбку  и  черный  с
золотом атласный  лиф,  несколько  накрахмаленных  нижних  юбок,  отделанных
тончайшими кружевами, и нижнюю рубашку из чудесного золотистого шелка. Найти
чулки, туфли и другие предметы туалета также не составило труда. Держа  вещи
в руках, Мария осторожно вошла в спальню. К счастью, Габриэль  уже  ушел,  и
она могла спокойно привести себя в порядок.
   Вода еще не остыла, и она с огромным удовольствием  помылась,  беспощадно
растирая руки, плечи, спину, словно хотела смыть  даже  воспоминания  о  его
прикосновениях. Почувствовав себя гораздо бодрее после такого обтирания, она
быстро оделась, расчесала волосы  и,  заплетя  их  в  косу,  уложила  вокруг
головы. Посмотрев в зеркало, она осталась  довольна  собой,  и,  не  мешкая,
направилась туда, где ее ждал Габриэль. Мария надеялась, что  Зевс  и  Пилар
тоже там будут, но, не увидев никого, кроме Габриэля, она в  нерешительности
остановилась в дверях.
   В комнате повисла напряженная тишина.
   - Благодарю, что ты не дала повода в очередной раз сердиться на  тебя,  -
сухо сказал он, поднимаясь из-за стола. - Садись, и я прикажу  принести  нам
завтрак.
   За едой ни один не проронил ни слова. От волнения у  Марии  пересохло  во
рту, и она с трудом глотала маленькие кусочки вкусного  пирога,  запивая  их
горячим шоколадом, не замечая, что Габриэль украдкой наблюдает за ней.
   Вскоре появились Зевс и Пилар.
   - Сеньор! - нарушила тишину Пилар, увидев безобразный кровоподтек на лице
Габриэля. - Что с вами случилось? - Но тут же прикусила язык, догадавшись  о
том, что произошло, и, поджав губы, с тревогой взглянула на Марию.
   Возникла неловкая пауза, и здесь, как и в прошлый раз, на выручку  пришел
Зевс.
   - Дорогая, - сказал он, с невозмутимым видом усаживаясь за стол,  -  надо
что-то делать с твоей  ужасной  привычкой  задавать  бестактные  вопросы.  -
Заметив, как запылали негодованием глаза Пилар, он как ни в  чем  не  бывало
положил себе на тарелку  холодного  мяса,  к  которому  не  притронулись  ни
Габриэль, ни Мария.  -  Очевидно,  наша  маленькая  голубка  решила  немного
поучить Черного ангела хорошим манерам. И поскольку мы застали их вместе  за
этим столом, можно  предположить,  что  все  закончилось  как  и  должно.  -
Приподняв бровь, он насмешливо посмотрел на Габриэля. - Ведь так?
   Габриэль хмыкнул и, отодвинув от себя тарелку с остатками  еды,  спокойно
сказал:
   - Будем считать, что все закончилось без лишнего кровопролития, ладно?  -
Он странно посмотрел на Марию и добавил:
   - Но подозреваю, что у каждого из нас остались невидимые миру шрамы.
   При этих словах  Мария  вздрогнула  и,  украдкой  взглянув  на  Габриэля,
опустила глаза. Странное выражение его лица взволновало ее. Что было  в  том
взгляде? Сожаление? Извинение? Нет, не может быть! Увидев плотно сжатые губы
Марии, Пилар насторожилась. Она хорошо знала  характер  своей  подопечной  и
очень огорчилась. Опять это упрямство, это дурацкое высокомерие Дельгато!
   Благодаря Зевсу и Пилар, завтрак закончился очень  мило,  но  как  только
мужчины встали из-за стола, тучи снова сгустились. Подойдя к Марии,  которая
по-прежнему сидела упрямо опустив голову, Габриэль твердо сказал:
   - Надеюсь, что вечером, когда я вернусь домой,  ты  встретишь  меня,  как
подобает. Мне бы не хотелось вновь обнаружить тебя на кухне в тех лохмотьях,
которые были на тебе вчера. И если я... - Он  не  стал  продолжать;  угроза,
прозвучавшая в его голосе, ясно говорила о его намерениях.
   Не успела закрыться дверь за мужчинами, как Мария  вскочила  со  стула  и
гневно прокричала:
   - Паршивая английская собака! Я не дождусь, когда они уйдут из  города  и
наконец оставят нас в покое!
   - Ты так уверена, что он оставит тебя здесь? - сухо спросила Пилар.
   Мария с изумлением посмотрела на дуэнью; ей и в голову не приходило,  что
Габриэль может забрать ее с собой. Она побледнела  и  тяжело  опустилась  на
стул. Чувства и мысли пришли в смятение. Ей так  хотелось  забыть,  что  она
носит имя Дельгато и что он - Габриэль Ланкастер, английский пират,  злейший
враг ее семьи.
   - Что мне делать, Пилар? - спросила она растерянно.
   - Боюсь, что тут ты ничего не решаешь. Если сеньор Ланкастер решит  взять
тебя с собой на Ямайку, у тебя не будет выбора.
   Мария подумала,  что  при  других  обстоятельствах  поехать  с  Габриэлем
Ланкастером на Ямайку и начать новую жизнь  было  бы  крайне  заманчиво,  но
теперь... Она с удивлением посмотрела на невозмутимую Пилар.
   - Тебя это не пугает?
   - Нет, - спокойно ответила Пилар. - Как видишь, я ни на кого не  бросаюсь
с ножом. - Ей было трудно разговаривать с Марией в таком тоне, но как  иначе
внушить этой упрямице, что их судьба полностью зависит от этих двоих  мужчин
и  что  Мария  в  целях  собственной  безопасности  должна   укротить   свой
темперамент и унять разбушевавшуюся гордость.
   - Мария, - продолжала дуэнья, - я предупредила его, что ты еще  молода  и
невинна, но я не знала, что в первую очередь мне надо было предупредить  его
и о твоем слабоумии. Если бы ты сопротивлялась и ранила его в первую ночь, я
еще могла бы тебя понять, но сейчас? Ради всего святого, скажи, зачем ты это
сделала?
   Задетая тоном Пилар, смущенная и растерянная, Мария с отчаянием в  голосе
тихо сказала:
   - Мне не надо было... - Комок подступил к горлу, и слезы покатились по ее
побледневшим щекам. - Той ночи вообще не должно было быть.., я забыла, кто я
и кто он.., но потом я вспомнила, и все, что  произошло,  показалось  мне...
Его отец, - с болью в голосе крикнула она, - убил моего  отца!  Как  я  могу
быть его любовницей? Как я могу забыть, что сделал с ним и  его  семьей  мой
брат? И что не любовь, а ненависть и чувство  мести  привели  его  сюда?  Ты
думаешь, он хотел меня? Нет! Это просто  потому,  что  я  Мария  Дельгато  -
сестра его злейшего врага. - Она горько заплакала и выбежала из комнаты.
   Пилар бросилась вслед за ней. Поймав Марию в коридоре, она  обняла  ее  и
крепко прижала к груди.
   - Не плачь, девочка! И не вини себя! Почему он не может  тебе  нравиться?
Он молод, хорош собой. И какое это имеет значение, что  ты  Дельгато,  а  он
Ланкастер?
   - Да потому, что его гордость не позволит ему забыть это.., боюсь, что  и
моя тоже. - Освободившись из объятий Пилар, она грустно сказала:
   - Оставь это, моя дорогая. Ты уже ничего не сможешь изменить. Наши судьбы
были предначертаны давным-давно.., кровью предков.
   Габриэль вернулся домой  усталый  и  в  плохом  расположении  духа.  День
выдался тяжелый. Любое грубое замечание или непристойная шутка по поводу его
раны злили Габриэля, лишний раз напоминая о ночи, которую  он  предпочел  бы
забыть. Он  всегда  гордился  своей  выдержкой,  но  этой  маленькой  ведьме
каким-то образом удалось вывести его из себя. Сначала она привела в смущение
его чувства, потом расстроила все планы и под  конец  довела  до  того,  что
против собственной воли он дурно обошелся с ней. Ему  было  стыдно,  но  все
равно он чувствовал, как его неудержимо тянет к ней, и  в  этом  желании  не
было места мести. Он с удивлением обнаружил, что она, единственная  из  всех
женщин, разбудила в нем чувство собственника, и, насколько глубоко сидело  в
нем это чувство, он понял лишь тогда, когда, сидя в таверне, услышал, как дю
Буа сказал:
   - Надо было отдать ее мне, уж со мной бы такого не произошло, я  бы  живо
научил ее хорошим манерам! - И он гадко засмеялся, театрально закатив глаза.
   При  мысли,  что  Мария  могла  оказаться  в  руках   другого,   Габриэль
почувствовал, как его захватывает волна слепой звериной  ярости,  и,  прежде
чем собравшиеся смогли сообразить, что происходит, он подошел к дю Буа и изо
всей силы ударил его.
   - Только посмей ее тронуть, и я выпущу тебе кишки,  -  сказал  он,  четко
выговаривая каждое слово, и презрительно оттолкнул француза. В  воцарившейся
тишине он гордо прошествовал мимо собравшихся пиратов и вышел  вон.  Зевс  и
Гарри Морган обменялись удивленными взглядами.
   - Мой дорогой Зевс, - сказал Морган, - я думаю, мне  стоит  поговорить  с
этой маленькой Дельгато. Оказывается,  она  невероятным  образом  влияет  на
нашего обычно дружелюбного Черного ангела.
   Зевс медленно покачал головой.
   - Мне кажется, сейчас не время. У  них  возникли  кое-какие  проблемы.  Я
думаю, лучше это сделать позже, когда они наконец доберутся до истины.
   - Истины? - с любопытством спросил Морган. Зевс загадочно улыбнулся.
   - Они оба как слепые котята. Когда ты увидишь их вместе, то поймешь,  что
я имею в виду.
   Хорошо, что Габриэль не слышал этого разговора, иначе он поссорился бы  и
со своими друзьями. Настроение у него было хуже некуда,  и  даже  покорность
Марии не произвела на него должного впечатления. Совсем  наоборот,  она  еще
больше разъярила его. Мария была одета  в  новое  зелено-коричневое  платье,
волосы расчесаны на прямой пробор и забраны  в  низкий  пучок,  который  она
украсила ниткой жемчуга.
   - Я вижу, ты нашла драгоценности, значи