жала в руке. Отпив глоток  чая,  она  поставила  чашку  и  решительно
произнесла:
   - А теперь скажи мне, пожалуйста, почему ты так неожиданно  вернулся?
Я думала, ты  собираешься  остаться  в  Лондоне  до  конца  "небольшого"
сезона.., или пока не найдешь?..
   Николаc усмехнулся. Интересно, что он  может  сказать,  черт  возьми?
Вряд ли сможет объяснить, что поспешно  вернулся  домой  из-за  опасения
сделать предложение леди Мэрианн Галливел. Единственное,  ради  чего  он
ездил в Лондон, - найти  невесту.  А  что  касается  разговора,  который
состоялся между ним и герцогом Роксбери... Нет, чем меньше  людей  знает
об этой причине возвращения в поместье Шербурнов, тем лучше.
   Склонив набок голову, Паллас задумчиво смотрела на внука.
   - Надеюсь, это не имеет отношения к этой ужасной особе, Мэрианн?
   Николаc подпрыгнул как ужаленный.
   - Откуда ты узнала про нее? - не успев подумать, спросил он.
   Паллас улыбнулась.
   - Дорогой, ты же знаешь, в таких домах,  как  наш,  тайн  не  бывает.
Слуги знают все. Когда ты несколько лет  назад  впервые  повстречался  с
ней, Лавджой написал об этом  своему  дяде  Беллингхэму,  тот  мимоходом
обронил это моему камердинеру Симпсону, а тот сказал мне, что в  Лондоне
есть молодая леди, которая привлекла твое  внимание.  И  только  намного
позже мы узнали, что она оказалась настолько безвкусна, что выбрала себе
в  мужья  какого-то  богатого  старика.  От  нескольких   моих   друзей,
выезжающих в свет чаще меня, я узнала, что  теперь  она  вдова  и  очень
хороша собой... Теперь она насылает на тебя свои чары?
   -  Ты  -  настоящая  колдунья,  -  сказал  Николаc,  встревоженный  и
удивленный одновременно. - От тебя ничего не скроешь!
   Бабушка засмеялась и, отпив еще чая, промурлыкала:
   - О, я думаю, что если бы ты  захотел  скрыть  от  меня  какую-нибудь
тайну,  мне  пришлось  бы  здорово  потрудиться,  разгадывая  ее.  -  Ее
блестящие голубые глаза слегка затуманились, и она добавила:
   - Но, разумеется, тебе придется применить весь свой ум, чтобы  скрыть
что-нибудь от меня!
   - Да уж! - фыркнул Николаc. - Но отвечаю на твой вопрос: да, полагаю,
именно из-за Мэрианн я так поспешно уехал из Лондона.  -  Он  бросил  на
старую леди внимательный взгляд. - Видишь Ли, сейчас она готова выйти за
меня замуж...
   - В самом деле, дорогой? Но ведь, конечно, она этого  не  сделает?  В
конце  концов,  у  нее  уже  была  такая  возможность,  однако  она   ею
пренебрегла. - Паллас сморщила маленький  носик  от  отвращения.  -  Мы,
Талмиджи, не пользуемся бывшими в употреблении вещами, пока  не  захотим
этого всем сердцем. Только в таком случае мы так поступаем!
   Поставив на стол чашку с блюдцем, Николаc мрачно сказал:
   - Мое сердце не принадлежит ей, но, по-моему, найти  невесту  не  так
легко, как я думал вначале.
   -  Естественно,  нет!  Это  же  не  покупка  породистой  лошади   для
собственной конюшни, сам понимаешь. Ты ведь ищешь себе жену.
   Ту, что станет матерью твоих детей и с  кем  ты  проведешь  всю  свою
жизнь. - Бабушка наклонилась к нему. - Я знаю, что ты  хочешь  доставить
мне удовольствие и  что  женитьба  для  тебя  жизненно  необходима,  но,
Николаc, - тихо произнесла она,  -  ты  должен  прежде  всего  доставить
удовольствие себе. Это превыше всего. Ты будешь жить с этой женщиной  и,
надеюсь, проживешь долго после того, как я рассыплюсь в прах в могиле. -
Лицо ее сделалось задумчивым. - Не торопись, чтобы не совершить  ужасную
ошибку...
   - Как ты? - тихо спросил он.
   Паллас пришла в замешательство: она поняла, что имеет в виду внук.
   - О нет, мой дорогой! - страстно воскликнула  она.  -  Я  никогда  не
считала, что брак с твоим дедушкой был ошибкой!
   Эту тему они никогда не обсуждали. Имя деда редко называлось, а  если
и упоминалось, то, как правило, в неодобрительном контексте.  И  тут  до
Николаcа внезапно дошло, что Паллас никогда не говорила о своем муже.
   - Ты не обвиняешь его за то, что он бросил тебя? За то, что  обошелся
с тобой таким постыдным образом? - недоверчиво спросил Николаc.
   Мягкий свет зажегся в глазах старой леди. Она посмотрела на  огромную
картину, которая занимала одну из стен комнаты.
   - Нет, - хрипло ответила она. - Я никогда не винила  его.  Я  любила,
уважала его и несказанно жалела...
   Николаcа разбирало любопытство. Он  встал  и  подошел  к  написанному
маслом портрету.
   - Вы были красивой  парой,  -  бесстрастно  сказал  он,  рассматривая
картину.
   Портрет его бабушки и дедушки был  написан  через  полгода  после  их
свадьбы. Юное лицо Паллас светилось от счастья  -  столько  в  нем  было
любви к высокому строгому мужчине, ее мужу, стоявшему рядом с  ней,  что
это поражало Николаcа всякий раз, когда он видел  портрет.  Паллас  была
изображена сидящей в этой самой комнате, одетая в пышное бальное  платье
из светло-голубого шелка и роскошно украшенная знаменитыми  бриллиантами
Шербурнов  -  тиарой,   серьгами,   ожерельем,   брошью,   браслетом   и
восхитительным кольцом с самым большим алмазом, который когда-либо видел
Николае. Все эти бриллианты исчезли вместе с ее мужем.
   Отведя глаза от кольца, Николаc принялся рассматривать лицо  дедушки,
поразительно похожее на его собственное. Это было гордое, даже надменное
лицо. Густые черные  волосы  отброшены  назад  и  открывают  благородные
брови, в  черных  испанских  глазах  читается  намек  на  веселый  нрав,
решительный подбородок слегка поднят, большой подвижный рот изогнулся  в
слегка циничной улыбке. "С первого взгляда, - отметил Николаc, -  ни  за
что не подумаешь, что это человек, который похитил жену другого, а затем
бросил  собственную  жену  и  новорожденного  сына".  На  портрете  рука
Бенедикта по-хозяйски лежала  на  спинке  стула,  на  котором  восседала
Паллас.
   Другой рукой он держал шпагу, висевшую у него на боку.
   Николасу пришла в голову любопытная мысль, что оба этих жеста  многое
говорили ему о деде и  поза  эта  не  лишена  смысла.  Все  в  нем  ясно
указывало на то, что это человек, который заботится о себе.
   - Я всегда думал, что ты  должна  была  его  ненавидеть,  -  медленно
произнес Николаc, возвращаясь к своему креслу.
   Паллас покачала седой головой:
   - Никогда. Он хорошо относился ко мне, Николаc. Был добр, заботлив. -
Она посмотрела в сторону, словно видя то, что  внуку  было  неподвластно
увидеть. - Я была молода и любила его. И до сих пор люблю. Я  знала  всю
эту ужасную историю про нарушенную помолвку и про то, как подло  Грегори
похитил Терезу, но я была уверена... - Губы ее  печально  скривились.  -
Уверена, что смогу заставить Бенедикта полюбить меня, что вытесню  образ
Терезы из его сердца... - Она слабо улыбнулась.  -  Но,  разумеется,  не
смогла. Связь между ними была нерушимой. Они были не виноваты,  что  так
отчаянно любили друг друга, и я даже не могла ненавидеть его за то,  что
он женился на мне, любя ее. Ведь в конце концов ему был нужен наследник.
И хотя я знаю, что у него в сердце была любовь к другой, он ни  разу  не
подал мне ни малейшего намека, что женился на  мне  исключительно  из-за
обстоятельств, в силу которых должен был продолжить свой род. Он  всегда
относился ко мне заботливо, с уважением - немногие жены моего  поколения
могут сказать такое о своих мужьях!
   Задумчиво глядя на нее, Николаc резко спросил:
   - А как ты думаешь, что с ними случилось? Судя по тому, что я слышал,
они словно исчезли с лица земли.
   Паллас пожала плечами,  однако  в  глазах  ее  промелькнула  боль,  и
Николаc поразился, что спустя долгие годы бабушку  все  так  же  глубоко
трогают события, которые произошли шестьдесят пять лет назад.
   - Не знаю. В лучшие минуты  я  склоняюсь  к  мысли,  что  им  удалось
пробраться в колонии и что там они прожили долгую спокойную жизнь. - Она
опустила голову и с силой произнесла:
   - А иногда надеюсь, что жизнь у них была долгая, но несчастная, и что
его обожаемая Тереза оказалась пустоголовой, как морковка,  лиловоглазой
сварливой каргой!
   Николаc расхохотался, и они весело поглядели друг на друга.
   Решив, что они уже довольно поговорили о давно минувших днях, Николаc
непринужденно предложил:
   - Ну на сегодня хватит об этой старинной истории. А теперь  расскажи,
что произошло, пока меня не было дома.
   Они  обсудили  несколько  незначительных  вопросов,  а  потом  Паллас
подвела его к некоторым недавно происшедшим в жизни семейства  Шербурнов
событиям. Уютно откинувшись на спинку кресла, Николаc словно растворился
в легких волнах изящного рассказа старой леди.  Но  тут  Паллас  сказала
нечто такое, что заставило его выпрямиться и навострить уши.
   - Умер старый сквайр  Фрэмптон?  А  я-то  думал,  что  старый  дьявол
настолько упрям и вспыльчив, что просто не позволит себе умереть!
   - Гм-м, я тоже так думала, - ответила Паллас. - Но все-таки он  умер,
полагаю, около трех лет назад. Теперь сквайром  стал  его  старший  сын,
Джон. Ты его помнишь?
   Николаc покачал головой:
   - Не очень хорошо. Он ведь на несколько лет старше меня, да?
   - Да, я думаю, ему тридцать девять... Он и твоя сестра иногда неплохо
ладят между собой...
   - Правда?
   - Ну, возможно, это ни о чем не говорит, но должна  сказать,  мне  не
очень нравятся его друзья - какие-то беспутные парни. Они  нездешние.  И
вообще в Холле за эти дни произошло  несколько  странных  событий.  -  С
недовольным выражением лица она добавила:
   - Я так поняла, что ради забавы они любят примыкать время от  времени
к "нелегалам" и помогают им перевозить  товары.  Очевидно,  им  нравится
натягивать нос драгунам, это их развлекает.  Старый  сквайр  никогда  не
одобрил бы такие выходки!
   Николаc выпрямился в кресле. Фрэмптон-Холл находился как раз рядом  с
Ромни-Марш, а контрабандистов, у которых на этой  территории  был  штаб,
местные жители давно уже называли "нелегалами".
   Просьба  Роксбери  завладела  мыслями  Николаcа,  и  ему   показалось
интересным,  что  молодой  сквайр,  пусть  даже  ради  забавы,  помогает
контрабандистам. А в особенности эти "беспутные" парни...
   - А что, в последнее время контрабандисты стали  более  активными?  -
нарочито беспечно спросил Николаc.
   Паллас взмахнула ресницами.
   - Откуда мне знать?
   - Просто, - со смехом ответил ей внук, - в пределах  пятидесяти  миль
нет ничего такого, чего бы ты не знала!
   Старушка улыбнулась.
   - Вероятно, но я не хочу говорить об этих гадких "нелегалах"!
   Лучше дай расскажу тебе о некоторых новых соседях. - Вид  у  нее  был
хитрющий. - И об их дочерях...
   Николаc застонал:
   - Бабушка! Я знаю, что обещал найти невесту, но надеялся хоть немного
передохнуть от жеманных девиц в шуршащих шелках!
   -  О  бедняжка!  Прекрати  жаловаться!  Я  не  сомневаюсь,  что  тебе
понравятся эти молоденькие девушки.  И  поскольку  твое  счастье  больше
всего занимает меня, тебе не придется суетиться по поводу  невесты,  ибо
ни одна женщина на свете тебя  не  устроит!  -  Николаc  молча  состроил
гримасу. Паллас в ответ улыбнулась и продолжала:
   - Во-первых, приехал лорд Спенсер, в высшей степени приятный человек,
- ты помнишь его кузена? - Николаc кивнул головой, и она продолжала:
   - Ну примерно четыре года  назад  он  унаследовал  титул  и  поместье
кузена и вместе с семьей - двумя дочерьми и сыном - живет тут очень тихо
почти круглый год. Спенсеры не очень богаты, но  у  них  есть  несколько
ферм на болотах и прекрасные  связи.  Дочери  -  бесстрашные  наездницы,
веселого нрава.
   Николаc, казалось, не слишком  заинтересовался  этой  информацией,  и
Паллас хмуро поглядела на него.
   - Николаc, дорогой, - в заключение сказала она, - я понимаю, что  для
тебя это  трудно,  но  ты  должен  найти  себе  жену.  По  крайней  мере
познакомься с этими девушками и посмотри на них. Возможно, ты  удивишься
и обрадуешься тому, что найдешь прямо перед своим носом. - Вспомнив  еще
кое-что, она радостно улыбнулась:
   - Кроме того, здесь еще дочь адмирала Броунелла. Несколько лет  назад
он вышел в отставку, и они поселились в старом Колдвелле. Ты знаешь, это
странный дом, стоит  практически  посреди  болота.  Адмирал  сделал  там
замечательный ремонт. Во всяком случае,  Джейн  только  что  исполнилось
восемнадцать лет, у нее очаровательные манеры, но, разумеется, она,  как
любимица в семье, немного избалована. У них еще два старших  сына,  тебе
может понравиться их общество. -  Паллас  замялась.  -  Хотя,  -  нехотя
добавила она, - старшего сына,  Роберта,  считают  немного  диким,  и  я
думаю, что он иногда присоединяется к Джону Фрэмптону и его друзьям в их
эскападах с контрабандистами, к немалому неудовольствию своей  семьи.  -
Бабушка ангельски улыбнулась внуку. - Ну а теперь,  когда  ты  здесь,  я
думаю, твое влияние на всех мужчин округи окажется благотворным.
   Вспоминая этот разговор и исполненное надежды лицо  бабушки,  Николаc
сморщился и отпил бренди. Боже правый! Если бы он знал, что ждет  его  в
усадьбе Шербурнов, он бы  точно  дважды  подумал,  прежде  чем  покинуть
Лондон. Но тут, вспомнив о прелестях изящной  рыжеволосой  затворницы  в
старом коттедже привратника, он улыбнулся.  Возможно,  ему  не  составит
особого труда отбиваться от  троицы  жеманных  барышень  и  играть  роль
няньки у группки пройдох, если при этом он сможет обнимать Долли или как
она там себя называет...
 
Глава 10 
 
   Тесc проснулась от какого-то толчка; сердце щемило. По мере того  как
тени дурного сна рассеивались, она озиралась кругом невидящим  взглядом.
От незнакомой обстановки сердце ее пустилось  в  стремительный  бег.  Но
когда она узнала комнату, где провела ночь, дыхание  ее  выровнялось,  и
она поморщилась. Сон смутил и напугал ее, но не так, как пробуждение,  -
она поняла, что память по-прежнему не вернулась к ней.
   Вечером  она  ложилась  спать  с  детской  надеждой,  что  память  ее
восстановится. Но надежда никак не осуществлялась. Тесc так ничего и  не
могла вспомнить, помимо  того,  что  проснулась  под  дубом  в  вымокшей
насквозь амазонке. Словно жизнь ее  началась  в  эти  первые  мгновения,
когда она пришла в себя. Никакой сон не мог испугать больше этой яви.
   "Мне  снилось  что-то  очень  странное",  -  думала  она,  лежа   под
ароматными, с запахом лаванды одеялами. Сон обрывками  витал  в  голове,
однако она отчетливо помнила его лейтмотив: ей грозит опасность, и  надо
куда-то бежать, от кого-то спасаться. Тесc смутно припомнила, что во сне
фигурировали две женщины, одна старушка с белыми волосами,  а  другая  -
миловидная зрелая женщина. Кроме этого, она ничего о них не знала,  лишь
то, что обе очень были важны для  нее  и,  возможно,  из-за  них  ее  не
покидало неотступное чувство, что надо бежать.
   Несмотря на ранний час, Тесc поняла, что больше не уснет. Она  нехотя
выбралась  из  уютной  теплой  постели.  Вспомнив,  что  для  нее   были
приготовлены кувшин с водой и  фарфоровый  таз,  которые  вчера  вечером
служанка оставила в соседней гардеробной, она направилась туда.  Наскоро
умывшись прохладной водой в пустой гардеробной, она  прошла  в  гостиную
поближе к камину и разожгла затухающий огонь, подбросив  туда  несколько
поленьев. Огонь разгорелся жарче. Кто-то приготовил  ей  и  расческу  со
щеткой. Расположившись на небольшом коврике перед огнем, Тесc  принялась
расчесывать волосы долгими плавными движениями, думая о своем  сне  и  о
том, какое он может иметь для нее значение.
   Все в нем было перепутано и лишено смысла, но она была  уверена,  что
во всем этом заключалась разгадка ее  утраченной  памяти.  Глядя  вдаль,
девушка пыталась вспомнить мельчайшие подробности сна. Но их было не так
уж много: две женщины, длинная темная галерея, страшные раскаты грома  и
огромные всполохи молний на черном небе. Бешеная скачка  сквозь  ревущую
бурю, зловещая фигура и барон Мандевилл..
   Тесc нахмурилась,  машинально  продолжая  ритмичные  движения  рукой.
Почему  мимолетный  взгляд,  брошенный  ею  вчера  вечером   на   барона
Мандевилла, вызвал у нее такие сильные эмоции?
   Может, она его знает? А может, он напомнил ей того, кто  страшит  ее?
Почему он приснился ей? Имеет ли он какое-то отношение  к  ее  прошлому?
Тесc вздрогнула. Она надеялась - нет. Что-то в  красивом  холодном  лице
Мандевилла вызвало в ее душе огромное смятение. Он пугал ее, и в  то  же
время она ощущала небывалую злость, ярость, разгоравшиеся  в  груди  при
одной только мысли о нем.
   Тут ее внимание привлекло звяканье  посуды.  Мгновение  спустя  дверь
осторожно открылась, и во внушительных размеров проем  просунула  голову
Дженни. Широко раскрытыми глазами она поглядела на сидевшую на полу Тесc
и в смятении закричала:
   - О, мисс! Я знаю, еще очень рано, и я думала,  что  просто  зайду  и
оставлю вам чудесный горячий  чай  и  несколько  только  что  испеченных
булочек, чтобы вы позавтракали, когда проснетесь, а  вы  уже  на  ногах!
Может, постель была неудобной? - с тревогой спросила она. - Хозяин будет
недоволен, если у вас не будет всего, что вам нужно. Вчера он  ясно  дал
нам это понять. Он просто покорен вами! - так и расцвела Дженни.
   Под любопытным взглядом  девушки  Тесc  почувствовала,  как  щеки  ее
обдало жаром. С самого пробуждения сегодня утром она все думала о  своем
путаном сне и, по правде говоря, преднамеренно  не  размышляла  о  своем
собственном положении, и  в  частности  о  мужчине,  который  ее  в  это
положение поставил, - о надменном  графе  Шербурне.  Решив  игнорировать
любое упоминание о графе, Тесc пробормотала:
   - Очень любезно с вашей стороны. Я с удовольствием выпью чай.
   Дженни улыбнулась. Поставив тяжелый поднос на один из столиков  возле
камина, она заговорила:
   - Я пойду принесу  ваше  платье.  Мама  постаралась  привести  его  в
порядок, оно еще послужит вам, пока господин не распорядится, чтобы  вам
привезли красивые наряды. - С явным сочувствием в глазах она добавила:
   -  Конечно,  грустно,  что  ваша  карета  перевернулась  и  все  вещи
оказались порваны и запачканы. По-моему, это ужасно: ведь  вам  пришлось
потерять всю одежду и одолжить старое платье у хозяйки гостиницы,  чтобы
было  что  надеть.  -   Заметив   изумление   на   лице   Тесc,   Дженни
доброжелательно сказала:
   - Граф все вчера объяснил моей маме. Я подумала, как это трогательно,
я имею в виду то, что вы убежали от злого отчима, а  потом  ваша  карета
перевернулась, а граф вас спас и все такое. Подумать только, он был  так
вами восхищен, что сразу привез сюда. Как романтично!
   Тесc едва не поперхнулась чаем и смутно подумала, а не  рассказал  ли
граф еще какие-нибудь романтические сказки, чтобы поразвлечь своих слуг.
   - Да, это было настоящее приключение, -  слабым  голосом  подтвердила
Тесc.
   Дженни снова улыбнулась  ослепительной  улыбкой  и,  пообещав  вскоре
вернуться с приведенным в порядок платьем,  умчалась  из  комнаты.  Тесc
проводила  ее  взглядом,  неодобрительно  думая  о  графе.  Злой  отчим!
Перевернутая карета! Наверное, он думает, она должна благодарить его  за
то, что он не назвал ее актрисой! Но с другой стороны, откуда он  знает,
что она не актриса?
   "Я не актриса, - упрямо убеждала она себя. - Знаю, если бы была ею, я
бы чувствовала себя по-другому. - Тесc сжала губы. - И  уж  конечно,  не
была бы девственницей!"
   Тесc тем не менее без ложной скромности признавала, что она - одна из
удачливых представительниц высшего сословия. Не то чтобы она чувствовала
превосходство по отношению к  другим.  Дело  было  в  мелочах  -  она  с
легкостью приняла слуг, инстинктивно знала, как  правильно  пользоваться
ножом и вилкой, обладала способностью  распознавать  красивые  вещи.  Об
этом говорило и внутреннее  ожидание  определенного  комфорта.  Она  все
больше убеждалась, что не является дочерью фермера или владельца  лавки,
ни тем более актрисой или служанкой из таверны.
   "Или шлюхой", - горько подумала она. Она отказыв