ие
вьющиеся волосы и яркие синие глаза, подумал бесстрастно, на кого  похож  ее
ребенок, родившийся много лет назад, на нее или на своего отца?
   Рэйчел вернула его мысли к настоящему, когда сказала:
   - Я направляюсь, чтобы присоединиться к Кэтрин и моему сыну в Натчезе,  и
я намерена развязать этот узел. Попрошу вас написать Джейсону о моем приезде
и объяснить, чтобы он ничего не предпринимал, пока я не  увижусь  с  ним.  Я
должна бы сделать это сама, но  вы,  -  она  выстрелила  в  него  вызывающим
взглядом, - знаток  в  сглаживании  дел  подобного  рода  и,  без  сомнения,
сделаете все наилучшим образом.
   - Без сомнения, - сухо подтвердил он. Потом спросил небрежно:
   - Вы все еще помните зло, дорогая? Вы же знаете, что  все  делалось  ради
блага.
   Рэйчел вспыхнула и с болью, какую не знала уже многие  годы,  запнувшись,
ответила:
   - Ко.., конечно нет!
   Сузившимися глазами Роксбери с  минуту  смотрел  на  смутившуюся  Рэйчел,
потом спросил:
   - Вы полагаете, что приняли мудрое решение - отправиться в Натчез?
   Рэйчел не стала делать вид, что не поняла его.
   - Может быть, оно и не мудрое, но я не вижу  оснований,  почему  одинокой
немолодой женщине нужно оставаться в  Англии,  когда  можно  жить  рядом  со
своими детьми. Вы ведь знаете, я не собственница.
   Герцог медленно кивнул и неожиданно почувствовал себя безмерно  уставшим.
Потом спокойно произнес:
   - Если вы приняли твердое решение, я не буду уговаривать вас изменить его
и напишу Джейсону этим же вечером. Значит, сообщить ему, что вы  встретитесь
с ним в Новом Орлеане?
   -  Нет!  Сначала  я  должна  поговорить  с  Кэтрин,   иначе   это   будет
предательством по отношению к ней. Она убеждена, что ничто не смирит ее и не
заставит быть женой Джейсона.
   - Тогда, Бога ради, на что вы надеетесь?  Она  скрестила  с  ним  взгляд,
потом твердо ответила:
   - Я намерена сделать так, чтобы Кэтрин хотя бы согласилась делить  своего
сына с ним. Это не правильно, что мальчик будет  расти,  не  зная,  кто  его
отец. И если они не могут жить  вместе,  то,  по  крайней  мере,  они  могут
вежливо встречаться.
   Рэйчел покинула дом герцога встревоженная  и  расстроенная  и  была  рада
очутиться в отеле, где  остановилась.  Взяв  себя  в  руки,  она  присела  к
маленькому столику на тонких ножках и начала писать  Кэтрин.  Она  писала  и
успокаивалась,  и  к  концу  письма  легкая  улыбка  озарила  ее  лицо.  Она
чувствует, все будет хорошо. Скоро, очень скоро она будет с ними  и  заживут
они замечательно.
   Если бы Рэйчел знала, какое письмо отослал герцог Джейсону, она бы так не
думала. Он полностью пренебрег ее просьбой. Будь рядом с ней Джейсон, он  по
своему опыту мог бы ей сказать, что никогда не следует доверять Роксбери.
   Впрочем, Рэйчел и сама могла бы помнить об этом.

Глава 4

   Май  -  чудесный  месяц.  Нет  еще  изнуряющей  летней  жары,  и   Кэтрин
наслаждалась восхитительными теплыми днями. Незадолго до этого у  нее  вдруг
пропало молоко, и негодующий Николае с сожалением был переведен к кормилице.
Теперь у нее было больше времени, чтобы заняться  собой,  поскольку  в  доме
было достаточно черных служанок, готовых примчаться на малейший его писк.
   Она познакомилась с несколькими компаньонами Адама, в основном такими  же
молодыми холостяками, как и он сам. Раньше все приглашения,  которые  к  ним
поступали, можно было отклонять, ссылаясь на беременность. Теперь она решила
немного расширить круг знакомств, в конце  концов,  она  собиралась  сделать
Натчез своим домом.
   Бывший губернатор Стефан Майнор был одним из самых респектабельных друзей
Адама. Его жена и Кэтрин  сразу  понравились  друг  друга.  Катарину  Линтот
Майнор, невозмутимую длиннолицую блондинку, восхищала  отчужденность  Кэтрин
от общества. Не зная истинных причин этого, "желтая герцогиня", как называли
Катарину Майнор, выказала сестре Адама  свою  благосклонность  и  одобрение,
после чего Кэтрин обнаружила, что  оказалась  в  центре  общественной  жизни
Натчеза. Не зная удовольствия от балов и званых вечером, которые были местом
встреч жен и дочерей здешних плантаторов, она начала восхищаться ими  в  той
же степени, в какой недавно еще опасалась.
   Время  от  времени  на  ее  горизонте  обозначались  некий  темные  тучи:
непонятно, почему никогда не появляется муж этого милого создания?  Конечно,
никто прямо не спрашивал, где ее муж, тем не менее эта  загадка  была  темой
оживленных рассуждений дам.
   Тем из них, кто  пробовал  углубиться  в  предмет,  пренебрегая  хорошими
манерами, Кэтрин научилась давать пустой ответ, но однажды  она  похолодела,
когда, усыпанная бриллиантами,  пожилая  леди  промурлыкала:  "Вы  говорите,
Сэвидж? Не родственники ли Сэвиджей Бове?" Кэтрин сделала вид,  что  она  не
расслышала, и быстро перевела разговор на другую тему.
   Но был один человек, кто не понимал намека, что тема отсутствующего  мужа
не подлежит  обсуждению,  и  она  начала  содрогаться,  встречая  стройного,
улыбающегося испанского лейтенанта Бласа Давалоса.
   Лейтенант объявился в роли пылкого поклонника,  но  Кэтрин  не  нравилась
вспышка  сомнений,  появившаяся  в  его  черных  глазах  при  упоминании  ее
замужнего имени. Он определенно ухаживал за ней, умело отсекая от нее других
поклонников, так что  ей  ничего  не  оставалось  делать,  как  терпеть  его
комплименты  и  знаки  внимания.  Несмотря  на  то  что   Кэтрин   постоянно
напоминала, что она замужняя женщина, Давалос открыто добивался ее, к общему
неодобрению пожилых матрон.
   Однажды вечером, когда Давалос увел ее с бала в  большом  доме  Майноров,
выстроенном в испанском стиле, чтобы  немного  пройтись  и  подышать  свежим
воздухом, Кэтрин вынуждена была резко заговорить с ним:
   - Это неприлично. Я замужняя женщина, и  вы  не  должны  компрометировать
меня. Проводите меня в зал.
   Но Блас только лениво улыбнулся и, не обращая внимания на ее  требование,
подтолкнул Кэтрин к вымощенной камнем тропинке между высокими, благоухающими
кустами роз.
   - Разве, моя дорогая?
   - Что "разве"? -  Кэтрин  осторожно  взглянула  на  него  в  свете  ярких
фонариков, висящих над их головами.
   - Разве вы замужем?
   Скорее разгневанная, чем напуганная, она воскликнула:
   - Конечно! Как смеете вы задавать мне подобные вопросы?
   - Я заметил, что вы не угрожаете мне гневом вашего мужа. Может ваш муж не
подозревает, что вы живете в Натчезе или что вы вообще существуете?
   Кэтрин ничего не ответила. Вырвав свою  руку  из  рук  Бласа,  она  круто
развернулась на каблуках и заспешила в сторону  бальной  залы;  ее  шелковое
платье волочилось по земле следом. Блас остановил ее громким возгласом:
   - Я все думаю, женился ли Джейсон на вас? Или только обесчестил? Ваш  сын
определенно напоминает Джейсона, и я не стану винить вас, если вы  придумали
это замужество, чтобы прикрыть позор.
   Ошеломленная, разом побледневшая, Кэтрин резко выпалила:
   - Я не намерена обсуждать с вами, кто мой муж. И если вы думаете, что мой
муж этот Дж... Дж... Джейсон, почему вы не спросите об этом его?
   - Я могу сделать это. Но я бы предпочел вместо этого, чтобы  вы  были  ко
мне более благосклонны!
   Почувствовав  неприкрытую  угрозу,  она  бросила   ему   взгляд,   полный
отвращения:
   - Вы достойны только презрения! Идите и спрашивайте  Джейсона  обо  всем,
что вам угодно, но я предпочту умереть, чем оставаться хотя бы еще минуту  в
вашем обществе!
   Высоко подняв голову, она направилась в бальную залу, и, если  Давалос  и
хотел еще что-то сказать, он вынужден был замолчать,  потому  что  на  аллее
появился еще один ее поклонник, Годфри Андерсон. Невидяще улыбнувшись своему
спасителю, она позволила проводить ее обратно в дом и флиртовала с ним  весь
остаток вечера, не оставив Давалосу ни малейшего шанса продолжить разговор.
   Несколько дней она жила в страхе, что Блас осуществит свою угрозу  Узнав,
что его вызвали на службу в Луизиану, она совсем  забеспокоилась.  Но  затем
письмо от Бласа, полученное на следующей неделе, в  котором  он  сожалел  по
поводу этого эпизода, дало ей надежду, что он ничего не скажет  Джейсону,  -
если он действительно его знал.
   Скрытое любопытство по поводу  ее  отсутствующего  мужа  не  утихало,  но
благодаря бывшему губернатору и его жене, явно симпатизировавших Кэтрин, она
была принята  во  всех  аристократических  домах.  Атмосфера  таинственности
вокруг  нее  делала  ее  еще  более   привлекательной   в   глазах   молодых
джентльменов, и галантные кавалеры  всегда  оттесняли  от  нее  Адама,  горя
желанием составить ей компанию.
   Кэтрин старалась достойно играть  роль  молодой  матроны  с  подрастающим
сыном, но трудно было сидеть и вести чинные разговоры  со  старшими  дамами,
когда ноги так и ходят в такт  вальса.  И  когда  вокруг  столько  блестящих
джентльменов, готовых закружить ее по блестящему паркету зала для танцев.
   - Тебе надо быть более осмотрительной, дорогая, -  предупредил  ее  Адам,
когда однажды вечером они возвращались после очередного приятного  вечера  у
Майноров. - Несколько человек полагают, что твой муж - просто выдумка, чтобы
объяснить рождение Ника. Если ты не будешь остерегаться,  кто-нибудь  найдет
время, чтобы выяснить, существует ли в действительности мистер  Сэвидж.  Как
неосмотрительно мы не дали ему еще одно имя,  кроме  твоего  настоящего.  Но
более всего меня беспокоят телячьи  взоры,  какие  кидает  на  тебя  молодой
Андерсон. Его отец тупоголовый тори, и, если  только  до  него  дойдет,  что
единственный  сын  близок  к  тому,  чтобы  сделать  предложение  женщине  с
сомнительным прошлым, он проследит твою родословную от Адама и Евы!
   Сонно улыбнувшись, Кэтрин поддразнила его.
   - Адам, ты сам говоришь, как тупоголовый тори. - И добавила со смешком:
   - По крайней мере, как пятидесятилетний старик!
   Адам ответил ей смущенно:
   - Ты абсолютно права, Кэт! Должно быть, я отношусь к  своим  обязанностям
слишком серьезно. Черт меня побери, но не могу  понять,  как  ты  так  легко
отражаешь самые серьезные ухаживания? Признаюсь,  что  все  последнее  время
живу в великом страхе, представляя, что должен играть  роль  сурового  отца,
отказывающего претендентам на твою руку.
   Перестав смеяться, обеспокоенная Кэтрин спросила:
   - Надеюсь, ты говоришь это  несерьезно?  Я  ведь  очень  осмотрительна  и
никому не  подаю  никаких  надежд.  Знаю  твердо:  я  замужем  и  веду  себя
соответственно.
   - Ты так себя и ведешь, любовь моя, и в этом часть твоего очарования.  Ты
выглядишь притягательно, а тут еще намек на  таинственное  прошлое,  который
так не соответствует всему облику воспитанной и сдержанной молодой леди. Это
всех и заводит, и приводит в недоумение.
   Легкое благоговение в голосе Адама вызвало у нее новый всплеск смеха.
   - Может быть, на следующий выход забрать волосы в пучок, одеть  рубище  и
посыпать голову пеплом?
   Его глаза тоже засветились смехом.
   - Господи, хотел бы я увидеть их, лица, если бы ты это сделала!
   Они оба улыбались, когда экипаж подвез их к Белле Виста. Все еще пребывая
в веселом настроении, Кэтрин  стала  раздеваться  ко  сну,  но  легкий  звук
заставил ее быстро пройти в комнату Николаев. Мальчик сунул кулачок в рот  и
с явным удовлетворением сосал его. Она молча залюбовалась им.
   Господи, как похож он  на  своего  отца.  Непослушная  темная  прядь  уже
выбивалась на широкий лоб, чтобы через некоторое время выглядеть совсем  как
у Джейсона, нос Николаев был маленькой копией  носа  Джейсона,  его  были  и
длинные ресницы, и изумрудные глаза.
   Каждый день Николае все более и более  напоминал  ей  Джейсона.  Довольно
скоро сходство с отцом заметят и другие, так что  разговоров  не  оберешься.
Она с неприязнью вспомнила намек Бласа по этому поводу. Даже  Адам,  мельком
видевший Джейсона Сэвиджа, признавал, что Николае напоминает маленькую копию
отца.
   Ладно, решила она, сворачиваясь клубочком на своей  постели,  нужно  жить
одним днем. Бесполезно  спорить  и  воевать  с  ситуацией,  которая  еще  не
сложилась. С этой мыслью она заснула.
   Утро предвещало очередной яркий, солнечный день, и Николае под присмотром
черной няни резвился  на  широком  одеяле,  расстеленном  на  зеленой  траве
лужайки. Кэтрин со свободно распущенными волосами сидела в высоком  плетеном
кресле на  веранде  и  пила  крепкий  черный  кофе,  столь  любезный  сердцу
американцев. Здесь Адам и Кэтрин  любили,  начинать  свой  день.  Они  часто
завтракали, с удовольствием наблюдая за проделками юного Николаев.
   Адам, похоже, сегодня запаздывал к завтраку, и Кэтрин  правильно  связала
это с появлением утомленного всадника, которого заметила вскоре после  того,
как вышла из спальни. Ее предположение подтвердилось, когда через  несколько
минут к ней подошел хмурый Адам.
   - Кэт, случилась неприятная вещь! Я должен  срочно  уехать  на  несколько
дней. У Харриса, - он мотнул головой  в  сторону  поджидавшего  всадника,  -
плохие новости. Разрушилась дамба в новом  районе,  который  мы  только  что
подготовили, и мне лучше самому отправиться туда и проследить,  как  обстоят
дела. Думаю, что проведу там не более недели или около того.
   Через полчаса Адам вскочил в седло и исчез из виду на длинной, извилистой
дороге. Неожиданно оставшись одна, Кэтрин тревожно взирала на  большой  дом.
Потом приказала оседлать лошадь и поскакала в том  направлении,  куда  исчез
Адам.

***

   Она уже возвращалась обратно размеренным галопом вдоль  красных  откосов,
выходящих к Миссисипи, когда  к  ней  присоединился  Годфри  Андерсон  -  на
повороте к дороге, ведущей к Белле Виста. Завидев белокурого,  голубоглазого
молодого человека с внешностью херувима, она подумала, что он вызывает в ней
лишь чувство некоторого оживления.
   Это был один из самых богатых, самых завидных холостяков в округе,  и  он
несомненно приударял за ней. О чем еще говорили томные взгляды,  которые  он
бросал на нее, растерянность в разговоре с ней? Он был ненамного старше  ее,
но Кэтрин относилась  к  нему,  как  к  мальчику,  и  пропустила  мимо  ушей
предостережение Адама.
   Но  он  оказался  прав:  похоже,  молодой  человек  намерен  объясниться.
Встревоженная, Кэтрин  старалась  придать  его  мыслям  другое  направление.
Известие, что Адама нет в Белле Виста,  заставило  его  приуныть,  и  Кэтрин
подумала, что Годфри приехал к ним, намереваясь просить у  Адама  разрешения
навещать Кэтрин.
   Увидев,  как  огорчило   его   неожиданное   отсутствие   Адама,   Кэтрин
сочувственно пригласила его зайти в дом и выпить что-нибудь прохладительное.
Для их тет-а-тет она  выбрала  длинную  прохладную  веранду  и  дала  нужные
распоряжения дворецкому.
   Джеймс, чье черное лицо так контрастировало с белой полотняной униформой,
тихо шепнул:
   - Мадам, там есть еще один джентльмен, который хочет видеть вас. Я провел
его в голубую гостиную. Вы пожелаете принять его?
   Нахмурившись, Кэтрин спросила:
   - Кто это? Он назвал себя?
   Чрезвычайно смутившись, Джеймс признался:
   - Он не назвал себя, но  это,  несомненно,  джентльмен.  -  Потом  честно
добавил:
   - Он высказал намерение дождаться вас.
   Задумавшись, она смотрела, как Джеймс через раскрытые  французские  двери
входит внутрь дома. Ей  показалось,  что  не  назвавший  себя  посетитель  -
Давалос. Если это так, все прояснится через секунду или две.
   Отвернувшись и улыбнувшись, она попыталась продолжить светский разговор с
Годфри, в отчаянии пытаясь найти что-нибудь, что бы  разрушило  напряженное,
неловкое молчание после того, как Годфри, собрав все свое  мужество,  рухнул
перед ней на колени и запинающимся голосом пылко предложил ей выйти за  него
замуж.
   Потеряв на мгновение дар речи, она смотрела сверху в его серьезные глаза,
потом собралась и решительно и спокойно произнесла:
   - Мистер Андерсон, вы хотите слишком многого. Боюсь,  вы  забыли,  что  я
замужняя женщина, и вы должны были обсудить это с Адамом, прежде чем  прийти
ко мне.
   Хлопок в ладоши и лениво произнесенное: "Хорошо проведено, любовь моя, ты
была великолепна!" заставили ее окаменеть  в  кресле.  Годфри,  вспыхнув  от
гнева, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной,  небрежно
стоявшим в дверях. Сжав кулаки, Годфри взорвался:
   - Как вы смеете? Кто дает вам право насмехаться надо мной?
   С наглой улыбкой в уголках рта Джейсон холодно произнес:
   - Просто я муж этой леди!
   Вся  краска  схлынула  со  щек  Годфри,  лицо  его  стало  пепельным.  Он
вопросительно посмотрел на Кэтрин, такую же бледную, как он сам.
   - Это правда? Он действительно ваш  муж?  Кэтрин  могла  только  горестно
кивнуть головой. Она не смотрела в сторону Джейсона. Годфри, проглотив комок
в горле, мужественно сказала Джейсону:
   - Вы должны извинить меня, но поскольку вы  никогда  не  появлялись..,  и
мадам Сэвидж никогда не говорила о вас.., я.., я.., я  полагал,  что..,  вас
нет в живых. Если вы хотите  вызвать  меня,  то..,  я  готов  назвать  своих
секундантов.
   Наступила натянутая тишина, пока  Джейсон  блестящими  глазами  оглядывал
потрясенного молодого человека. Потом, хмыкнув, произнес:
   - Не вижу никаких оснований, чтобы вы умерли только потому, что моя  жена
умалчивала в разговорах о моем существовании. Вам надо просто забыть о  ней,
сесть на вашу лошадь и уехать. Когда вы в  следующий  раз  решитесь  сделать
предложение, убедитесь сначала, что леди свободна!
   Издевка в его голосе едва не толкнула Годфри на то, чтобы сделать  вызов,
но потом  он  коротко  поклонился,  выбежал  с  веранды  и  быстро  исчез  в
направлении конюшни.
   Ой оставил их  в  убийственном  молчании.  Некоторое  время  они  оба  не
двигались. Потом с тем же снисходительным превосходством Джейсон обратился к
Кэтрин:
   - Ты так и намерена сидеть затылком  ко  мне  весь  день?  Затылок  очень
красивый, но я бы предпочел видеть твое лицо. В  конце  концов,  прошло  уже
более года, как я не видел тебя, любимая!
   - Ничто тебе не мешает, - ответила  она  натянуто.  Гибким  движением  он
очутился прямо за ее креслом.
   - Какое восхитительное приглашение! Могу  я  принять  его  за  разрешение
присоединиться к тебе?
   Худая рука захватила подбородок Кэтрин и  повернула  ее  лицо.  Медленно,
лениво его глаза прошлись по нему, отметили скрытый блеск глаз, четкий изгиб
губ. Затем его взгляд задержался на бешено пульсирующей жилке у нее на  шее.
Не в состоянии выносить  этот  оскорбительный,  оценивающий  взгляд,  Кэтрин
рывком выдернула свой подбородок из его пальцев и  вскочила.  Кресло  от  ее
поспешного движения перевернулось.
   - Что ты хочешь? - выпалила она. В ответ он насмешливо поднял бровь.
   - А что, моя любовь, ты думаешь, я хочу?  И  разве  так  встречают  давно
потерянного мужа?
   Глядя на него, как глядит свернувшаяся гремучая змея, Кэтрин с  сомнением
прикусила губу. Этот ленивый, дразнящий тон! Она забыла его!  Если  когда  и
воображала себе воссоединение  с  Джейсоном,  то,  определенно,  не  с  этим
человеком, не с таким Джейсоном.
   Не обращая на нее внимания, он поставил на место  перевернутое  кресло  и
все с той же улыбкой на губах сел в него  сам.  Сел,  и,  словно  делал  это
каждый день, знаком предложил сесть напротив него.
   - Садись, любовь моя. Нам предстоит многое обсудить, не так ли? А  вот  и
добрый, э... Джеймс, кажется так его зовут? -  спросил  он,  когда  появился
дворецкий  с  большим  серебряным  подносом,   на   котором   стоял   кувшин
охлажденного вина. - Поставьте его здесь, - распорядился он.
   Джеймс  бросил  удивленный  взгляд  на  свою  госпожу,  а  когда   Кэтрин
утвердительно кивнула ему, исполнил распоряжение. Наполнив два тонких бокала
сверкающей  жидкостью,  он  молча  удалился,   унося   на   лице   некоторое
беспокойство. Без сомнения, больше всего он хотел бы,  чтобы  хозяин  сейчас
был дома. Ему очень не нравилось, как