ь. Кем же мне еще быть? Зря вы, сэр, надо  мной
насмехаетесь.
   - Насмехаюсь? Неужели?
   Его ироничный взгляд поверг ее в еще более  сильное  замешательство.  Она
ожидала, что последуют новые каверзные вопросы, но капитан вдруг  передернул
плечами, давая понять, что ему надоела эта игра.
   Потом он будто забыл о ней и обратился к трофейным документам.
   - Это, по-моему, лучше запереть  в  сейф,  -  ни  к  кому  не  обращаясь,
пробормотал он и направился в свои покои. Николь с тревогой  наблюдала,  как
он прятал бумаги в свой сейф, стоявший рядом с кроватью, Это был  тяжеленный
железный  ящик,  который  не  под  силу  унести  и  нескольким  мужчинам.  А
единственные ключ от него капитан хранил при себе.

***

   Поздно вечером Николь вышла на палубу подышать воздухом и  столкнулась  с
Аденом. Она поделилась с ним мыслью о том, что про эти бумаги  лучше  вообще
забыть. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
   - А тебя не волнует, что американцы используют  эту  информацию  в  ущерб
твоей родине, что многие английские моряки из-за этого найдут свою смерть?
   Николь вдруг почувствовала стыд, словно по ее  вине  секретные  документы
попали к врагу. Она тихо сказала:
   - Меня это волнует, Ален. Но ведь идет война. И наверняка англичане  тоже
похищают секреты американцев!
   Его лицо омрачилось.
   - Послушай, дурочка, - прохрипел он. - Англия сражается  за  свою  жизнь.
Или ты думаешь - ради забавы?
   Николь в отчаянии прошептала:
   - Нет. Но пойми: мне трудно принять чью-то  сторону.  Я  покинула  Англию
ребенком пять лет назад. И с тех пор все, кого я знала, были американцами.
   Ален не ответил, лишь сжал кулаки от  переполнявших  его  чувств.  Николь
показалось, что он способен ударить ее. Она  помедлила,  но  потом  решилась
задать вопрос, который вынашивала уже давно:
   - Признайся, Ален, ты ведь не просто дезертир из Британского флота?
   В сгустившейся темноте она не могла  различить  выражение  его  лица,  но
почувствовала, как он напрягся. Несколько секунд  они  молчали.  Наконец  он
заговорил:
   - Скажем так: я хочу, чтобы эта проклятая война закончилась. И  я  сделаю
все, что в моих силах, чтобы приблизить ее конец.
   Николь сама не знала, довольна  она  или  нет  тем,  что  Ален  отказался
напрямую ответить на ее вопрос. Да и  так  ли  важен  ответ?  Она  задумчиво
сказала:
   - Я тоже все бы сделала, чтобы приблизить конец войны.  Это  ненормально,
когда две страны, связанные такими тесными узами, воюют друг с другом.
   Ален воскликнул:
   - Так помоги мне, Ник! Эти шифры могут породить огромные потери  с  обеих
сторон. Но если мы их похитим у Сэйбера - похитим и уничтожим, - то ни  одна
сторона не воспользуется ими.
   - Похитим у Сэйбера? - неуверенно переспросила она.
   - Да! Мы должны это сделать.  Если  мы  ликвидируем  эти  бумаги,  их  не
получат ни американцы, ни англичане. И многие жизни будут спасены. Помоги же
мне!
   Николь, поколебавшись, согласилась. Это не  было  простым  решением,  но,
приняв его, Николь отбросила колебания. Она  поможет  Алену  и  внесет  свою
лепту в примирение воюющих сторон. С дрожью в голосе она сказала:
   - Я помогу тебе. Что я  должна  сделать?  Ален  чувствовал,  что  решение
далось ей с трудом. Но помощь Николь была ему необходима. К тому же  он  был
уверен, что в решающий момент сможет на нее положиться. Он тихо скачал.
   - Бесполезно что-то предпринимать  прямо  сейчас.  Нам  некуда  деться  с
корабля, а если бумаги пропадут, у Сэйбера не будет никаких сомнений, что их
похитил кто-то из команды. Надо дождаться, когда мы прибудем в порт,. Сейчас
единственное, что ты можешь сделать, - наблюдать за  Сэйбером  и  немедленно
дать мне знать, если он куда-нибудь переложит бумаги из сейфа.
   Вскоре они расстались. Николь отправилась в свой чуланчик, а Ален остался
на палубе. Невидящим,  взором  он  глядел  за  борт.  Эти  бумаги  были  ему
настолько нужны, что он еле сдерживал порыв похитить их сегодня же, чего  бы
это ни стоило. Его останавливало  лишь  то  соображение,  что,  пока  бумаги
находятся в руках у Сэйбера, они не имеют никакой силы.  Однако  вскоре  они
попадут в руки американских властей.  Этого  нельзя  допустить.  Ни  в  коем
случае!

8

   Сэйбер больше не устраивал Николь неприятных сцен, но она никак не  могла
отделаться от ощущения неловкости. А теперь еще и мысли об этих  злосчастных
бумагах постоянно напоминали ей, что  столкновение  с  капитаном  неизбежно.
Находясь в капитанской каюте, она часами сидела, уставившись на тяжелый сейф
Хоть бы он исчез, растворился в воздухе! Но ничего подобного не происходило.
Оставалось одно - украсть документы.
   Наконец шхуна достигла залива Баратария.  Увидев  на  горизонте  знакомые
очертания островов Гранд Терра и Гранд Айл, Николь испытала  такое  чувство,
какое посещает человека при возвращении домой.
   Все  эти  пять  лет  остров  Гранд  Терра  -  главная  база   знаменитого
контрабандиста Жана Лафита - служил ей вторым домом, если считать первым "Ла
Белле Гарче". Именно здесь  Жан  Лафит  выстроил  огромные  склады,  которые
поглощали товары, свозимые  в  залив  бесчисленными  каперами.  Им  же  были
построены бордели, игорные дома и питейные заведения, где ошалевшие от удачи
пираты спускали полученную выручку.  Лафит  был  королем  контрабандистов  и
подлинным хозяином этих мест.
   Контрабанда в южной  Луизиане  считалась  вполне  респектабельным  делом.
Немало аристократических семейств приобрели огромные богатства на этой ниве,
к  великому  неудовольствию  американских  властей.  Креолы  не   видели   в
контрабанде ничего предосудительного, а когда американские официальные  лица
пытались намекнуть на противозаконность таких сделок, реакцией на  это  было
недоумение и негодование:
   -  Месье  не  прав!  Еще  мой  дед  занимался  контрабандой.  Это  же  не
преступление, это образ жизни. Разве не так?
   И это действительно было так. Многочисленные бухты  близ  Нового  Орлеана
служили идеальным  пристанищем  для  контрабандистов.  Изрезанная  береговая
полоса  была  буквально  нашпигована  тайными  складами,   которые   служили
перевалочными пунктами перед отправкой товаров в город.
   Мелкие операции  осуществлялись  на  каждом  шагу.  Но  компания  Лафита,
базировавшаяся на Гранд Терре, была поистине цитаделью контрабанды. Под  его
началом состояли тысячи людей. Залив Баратария так  и  кишел  судами,  среди
которых гордо выделялась непобедимая "Ла Белле Гарче".
   Как всегда бывало при возвращении  корабля,  и  на  борту,  и  на  берегу
началась суета. Обычно Николь нравилось это радостное возбуждение, но на сей
раз плавание было особым, богатым многими неприятностями, и  она  испытывала
тревогу и напряжение,  зная,  что  скоро  им  с  Аденом  предстоит  навсегда
покинуть корабль. Заполучив документы в свои руки, они отрежут  себе  дорогу
назад. Никогда больше не доведется ей плавать на  этой  шхуне,  прислуживать
капитану и скрывать свою природу под обличьем паренька. Приключению наступил
конец, и Николь не могла понять, какие чувства это у нее вызывает -  радость
или грусть.
   Они с Аленом разработали нехитрый план. Предполагалось, что, как  обычно,
команда устремится в порт, капитан еще некоторое время останется  на  борту.
Они решили в отсутствие свидетелей напасть на него в его каюте  и  принудить
отдать документы. Если удастся его  связать,  то  нетрудно  будет  завладеть
ключом, изъять бумаги из сейфа и самим скрыться  на  берегу.  Его  обнаружат
связанным нескоро. А то, что они вдвоем сойдут на берег, ни у кого не должно
вызвать подозрения: Баллард частенько брал  с  собой  юнгу  Ника.  Не  будет
ничего необычного и в том, что они направятся в  Новый  Орлеан.  Большинство
членов  команды  каждый  раз  немедленно   устремлялись   туда   в   поисках
удовольствий. Лишь Алену и Николь будет известно, что их путь лежит  гораздо
дальше.
   Уязвимым местом этого плана было то, что Сэйбер,  прихватив  бумаги,  мог
покинуть корабль раньше, чем они предполагали. Также ожидалось, что на борту
никого не останется. А что,  если  кто-то  из  команды  задержится  и  решит
заглянуть к капитану? Ален должен был  находиться  неподалеку,  а  Николь  -
оставаться в каюте и следить, не покинет ли ее капитан до того, как  команда
спустится на берег.  На  случай  неожиданностей  Ален  вручил  ей  маленький
пистолет, предупредив, что использовать его надо лишь в крайнем случае: если
капитан захочет уйти  раньше  времени.  Они  оба  надеялись,  что  этого  не
произойдет. По крайней мере, до той поры, пока Ален не сможет присоединиться
к ней.
   Николь нервничала, как молоденькая лошадка перед своими первыми скачками.
Миниатюрный пистолет, спрятанный под одежду, казался ей  тяжеленной  пушкой.
Встречаясь взглядами с Сэйбером, она каждый раз  замирала  от  неизъяснимого
чувства, что он разгадал их план.
   На пару слов зашел Хиггинс. В этот момент Сэйбер послал Николь  исполнить
какое-то очередное  бестолковое  поручение.  Возразить  она  не  осмелилась.
Николь поспешила исполнить его приказ в надежде, что до ее возвращения он не
скроется. Она примчалась назад с докладом, еле переводя дыхание. Сэйбер  был
уже один и,  казалось,  даже  не  расслышал  ее  слова.  Она  ею  больше  не
интересовала.
   Похоже, он не торопился уходить. И слава Богу! Она не сомневалась, что  и
одна могла бы его остановить: не безумец же он броситься с голыми руками  на
пистолет! Но вместе с Аленом она чувствовала бы себя уверенней.
   - Ты чем-то встревожен. Ник? - спросил Сэйбер. Она вздрогнула и  медленно
подняла голову.
   - Нет, сэр. Просто стараюсь сосредоточиться. Когда  переписываешь  важные
бумаги, нельзя ошибиться.
   Капитан в ответ недоверчиво фыркнул. Он, полуодетый, сидел, развалившись,
в кожаном кресле. Николь вдруг поймала себя на неожиданной мысли:  броситься
к нему и прижаться к его мускулистой груди. В одной руке он  сжимал  стакан,
наполненный,  несмотря  на  ранний  час,  крепким  ромом.  По  каюте  плавал
ароматный дым от его тонкой черной сигары. Искоса поглядывая на него, Николь
не могла отделаться от ощущения, что от  него  прямо-таки  исходит  огромная
жизненная сила. На какое-то мгновение в ее голове возник вопрос: а желает ли
она столкновения с ним? Ведь он мог быть беспощадным врагом. В каюте  царила
тишина. Николь чувствовала, что он чего-то ждет от нее, и спросила:
   - Вам что-то не  понравилось,  сэр?  Капитан  раздавил  окурок  сигары  и
задумчиво произнес:
   - Да, не понравилось. Мне уже давно в тебе многое не нравится.
   Не желая развивать эту тему, Николь прикусила язык.
   - Тебе нечего ответить, Ник?
   Она молча покачала головой и отвернулась. Сэйбер встал. Сердце сжалось  у
нее в груди, когда он небрежно бросил:
   - Непривычно видеть Ника таким замкнутым. Ты что-то замышляешь?
   Николь не повернулась. Она не хотела вступать в разговор,  который  снова
грозил вылиться в бессмысленную перепалку. К счастью, она не  могла  видеть,
каким проницательным взглядом смерил ее Сэйбер. Не услышав от нее ни  слова,
он пожал плечами и вышел в свои покои.
   Николь догадалась, что он одевается перед тем, как покинуть  корабль.  Во
рту у нее пересохло. С минуты на минуту должен был появиться Ален, но до той
поры ей придется самой встать на пути у капитана.  Она  нащупала  спрятанный
пистолет и обернулась. Сэйбер, уже одетый, стоял на пороге,  держа  в  руках
небольшой кожаный саквояж. Что ж, сказала она себе, момент настал!
   Сэйбер вскинул брови, удивленно наблюдая, как юнга встал и  направился  к
входной двери.
   - Уже уходишь. Ник? Если подождешь минутку, мы можем пойти вместе.
   Казалось  очевидным,  что  он  не  подозревает  о  ее  замысле.  Корабль,
вероятно, уже опустел.  Сэйбер  поставил  саквояж  на  стол,  открыл  его  и
проверил содержимое. Потом снова  закрыл,  повернулся  к  двери  и  замер  в
изумлении. В дверях стояла Николь с пистолетом в руке.
   - Боже, - вздохнул он, - что я  вижу?  Николь,  стараясь  придать  голосу
суровость, скомандовала:
   - Поставь саквояж на стол.
   - Разумеется. Как прикажешь. Надеюсь, нервы у тебя в порядке. Ник. Мне бы
не хотелось, чтобы ты нечаянно меня продырявил.
   С этими словами Сэйбер спокойно выполнил приказ. Он поставил  саквояж  на
стол, скрестил руки на груди и спросил:
   - Мы что, ждем Алена? Или ты действуешь на свой страх и риск?
   Николь вздрогнула. Ее поразило  упоминание  об  Алене.  Неужели  их  план
раскрыт? Капитан казался невозмутимым. Она ожидала вспышки гнева или гримасы
ужаса, но никак не безразличия.
   - Не хочешь отвечать? Мудро. Вижу, Ален тебя хорошо проинструктировал.  -
Сэйбер вдруг перевел взгляд куда-то за ее спину и усмехнулся:
   - А вот и Ален.
   Николь с надеждой обернулась,  и  в  этот  миг  Сэйбер  нанес  удар.  Она
попалась на самый древний и примитивный трюк! Он  выбил  у  нее  пистолет  и
стиснул ее словно в железных тисках.
   - Отпусти! - отчаянно взвизгнула она. Николь  неистово  вырывалась,  пока
вдруг не поняла, что он глядит на нее скорее с усмешкой, нежели  со  злобой.
Она поникла и прошептала:
   - Вы все знаете...
   - Конечно, знаю, шалунья, - с этими словами он впился в  ее  губы  жадным
поцелуем. Секунды  показались  ей  часами.  Наконец  он  ослабил  объятия  и
иронично спросил:
   - Ален тоже имел удовольствие насладиться твоими прелестями?
   Она процедила сквозь зубы:
   - Спросите лучше у него. Сэйбер сурово нахмурился.
   - Обязательно спрошу. У меня к нему много вопросов.
   В этот миг двери распахнулись,  и  на  пороге  появились  двое  матросов,
крепко державших побитого и взъерошенного Алена.
   Николь при виде Алена устремилась к нему, но Сэйбер грубо удержал ее.
   - Хочешь к нему присоединиться? Думаю, ребятам это понравится.
   Чудовищный смысл его слов заставил ее замереть от ужаса. Их план раскрыт,
она разоблачена. Когда же Сэйбер обо всем догадался? Может быть, он все знал
с самого начала? Нет, конечно же нет! Даже такой человек, как он, не стал бы
намеренно брать на борт девчонку. Так когда же? Из раздумий ее  вывел  голос
капитана:
   - Отведите его в трюм и посадите на цепь. Я с ним разберусь позже.
   - Нет! - воскликнула она и неожиданно для  Сэйбера  выскользнула  из  его
ослабевших объятий. Но он успел схватить ее за руку. Понимая, что ей  с  ним
не справиться, она в отчаянии  прибегла  к  испытанному  женскому  приему  -
свободной рукой вцепилась ногтями в его лицо.
   Сэйбер взревел и на миг выпустил ее, но тут же схватил за другую  руку  и
наотмашь хлестнул по лицу. Она вскрикнула:
   - Негодяй! Ты меня ударил!
   - И еще ударю, если будешь так себя вести! Он повернулся к матросам.
   - Вы слышали приказ. Уведите его. - И добавил многозначительно:
   - Обо всем, что видели, помалкивайте.
   Матросы уволокли Алена. В каюте наступила мертвая тишина.  Николь  стояла
спиной к Сэйберу и невидящим взглядом смотрела  в  иллюминатор,  не  решаясь
обернуться. Разоблачение повергло ее в  такое  замешательство,  что  она  не
могла собраться с мыслями и  решить,  что  же  теперь  делать.  А  за  окном
плескались волны, навевая безысходную тоску. Что с ней теперь будет,  Николь
боялась даже представить.. Она, хоть  и  была  еще  очень  молода,  знала  о
природе мужчин гораздо больше, чем следовало бы знать девушке. Сэйбер  желал
ее! В минуты борьбы с ним от нее не укрылась предательская откровенность его
тела. Даже теперь она не могла отделаться  от  ощущения,  которое  испытала,
когда он прижал ее к себе. В тот миг она  почувствовала  жесткий  напор  его
восставшей плоти.
   При мысли об этом  в  горле  у  нее  пересохло.  Как  это  несправедливо,
подумала она. Ей предстоит стать женщиной, так и не побыв девушкой! Это было
неизбежно, и Николь лишь надеялась, что он не будет к ней излишне жесток.  В
отличие от  большинства  благородных  девушек  своего  возраста  она  хорошо
представляла, через что ей придется пройти. Ей вдруг вспомнились  те  сцены,
которые она наблюдала в этой самой  каюте  и  о  которых  она  предпочла  бы
забыть. Она знала, что капитан умеет быть нежным. Но иногда он вел себя  как
дикий зверь. Ей оставалось только надеяться, что он не заставит ее  испытать
те страдания, которые был способен измыслить его прихотливый ум.
   Смирившись со своей участью, Николь решилась обернуться. Сэйбер  стоял  у
двери и рассеянно глядел на дымок от своей сигары. Его  волосы  растрепались
во время их схватки, и теперь он был особенно похож на  пирата.  Их  взгляды
встретились, и сердце Николь учащенно забилось. Стараясь побороть  волнение,
она с напускным безразличием спросила:
   - Что вы собираетесь с нами сделать?
   С недоброй улыбкой на устах он спокойно ответил:
   - Ты не правильно себя ведешь. Тебе надо было бы  разыграть  оскорбленную
невинность и пытаться выяснить, из-за чего Ален  попал  в  такое  положение.
Слишком легко ты приняла свое поражение. Я в тебе разочарован, Ник. Я думал,
ты попытаешься выкрутиться.
   Николь, не в силах удержаться, чтобы не ответить  на  его  провокационный
тон, выкрикнула:
   - А зачем? Вы и так все знаете.
   - Да, знаю. Но советую тебе впредь никогда так явно не признавать  своего
поражения. Тебе следовало бы попытаться убедить меня, будто ты  не  в  курсе
планов Алена. Тем самым ты даже  могла  бы  ему  помочь.  Жаль,  что  ты  не
настолько умна.
   Николь тяжело вздохнула и уставилась в  стену.  Сэйбер  улыбнулся.  Ну  и
девчонка! Она даже не знает, насколько она привлекательна. Но ничего! Теперь
он больше не будет терзаться мыслью, что в двух шагах от его постели спит  в
своем гамаке соблазнительная длинноногая красавица, не будет просыпаться  от
воспоминания о ней, выходящей из моря на пустынном бермудском берегу!
   Кто она такая, его не волновало.  Еще  меньше  его  интересовало,  какими
судьбами она оказалась на борту его корабля.  Она  была  женщиной,  желанной
женщиной. Он пристально посмотрел на нее и нахмурился. А чего  еще  было  от
нее ждать, с горечью подумал он. Женщинам нельзя доверять. Этот урок был ему
давно преподан. Невольно перед его мысленным взором предстало лицо  Аннабель
- той, к чьим ногам он принес свое сердце, той, которая обманула  и  предала
его. Шлюха! Лживая шлюха!
   Неопределенность ее положения становилась для Николь невыносимой. Она  не
даст себя запугать! Но, увы, она не умеет скрывать своих чувств.
   Сэйбер, глядя на нее, рассмеялся:
   - Ты долго так собираешься стоять? Уверяю  тебя,  это  через  пару  часов
надоест. Николь пожала плечами:
   - А что мне еще делать?
   Он приблизился к ней и приподнял пальцем ее подбородок. Потом  насмешливо
спросил:
   - Тебе не терпится приступить к исполнению своих новых обязанностей? Если
так, мы можем начать хоть сейчас. Плавание было долгим, и у меня  разыгрался
аппетит. Все это время я ни о ком не мог думать, кроме тебя.
   - Даже о Луизе Хантли? В его глазах вспыхнул гнев.
   - Она тут ни при  чем!  -  рявкнул  он.  Подчиняясь  какому-то  странному
внутреннему побуждению, Николь спросила:
   - Почему? Разве она не ваша возлюбленная? Как вы думаете: ей  понравится,
что вы развлекаетесь с другой?
   - Ты еще очень молода, правда? - усмехнулся он. Потом,  словно  осененный
этой мыслью, спросил:
   - А кстати, сколько  тебе  лет?  Конечно,  не  пятнадцать,  как  ты  меня
уверяла. Заодно можешь назвать мне свое имя.  Странно  было  бы,  если  б  я
продолжал звать  тебя  Ником.  Хотя  признаюсь,  я,  наверное,  всегда  буду
воспринимать тебя как Ника.
   Она сомневалась, стоит ли отвечать. Но в конце  концов,  эти  вопросы  на
фоне всего случившегося  казались  совсем  не  важными.  И  она  решилась  и
удовлетворила его любопытство.
   - Ну хорошо, Николь. Тогда  еще  один  вопрос.  Как  давно  ты  любовница
Алена?
   Этот прямой вопрос застал ее врасплох. Николь чувствовала: он не поверит,
что она не была любовницей Алена и вообще никогда не бы