ся
такой невольной близости в темном экипаже.  Взошла  луна,  в  ее  призрачном
свете Кэтрин едва различала лицо Джейсона, сидящего напротив нее.  Сумрачный
свет скрывал его  глаза,  позволяя  мельком  видеть  прямой  нос  и  крупные
выразительные губы.
   Он был ее мужем и теперь получил законное право делать  с  ней  все,  что
захочет. Теперь все в ее будущей жизни  определялось  этими  худыми  руками,
которые в равной степени могли ввергнуть ее и  в  восторг,  и  в  ужас.  Она
вздохнула едва слышно, и этот звук заставил Джейсона нагнуться вперед -  его
теплые ладони накрыли судорожно сжатые пальцы Кэтрин.
   - Неужели так ужасно быть замужем за мной? - спросил он мягко.
   Кэтрин, чьи глаза в рассеянном лунном  свете  казались  не  правдоподобно
фиолетовыми, ответила ему слабым голосом:
   - Мы и в самом деле не слишком знаем друг друга, похоже, мы только  воюем
и ссоримся. Я не представляю, как и  когда,  и  вообще  сможем  ли  мы  быть
счастливы?
   - Но мы должны очень постараться. Теперь мы женаты, и этого  уже  никогда
не  изменить!  Возможно,  со  временем   нам   удастся   получить   какое-то
удовлетворение, если не счастье, из наших отношений.
   Не доверяя своему голосу, она вяло кивнула. В темноте кареты  Джейсон  не
видел этого легко движения и резко потребовал:
   - Что, ты не согласна?
   Ей пришлось отвечать, и Джейсон услышал в ее голосе близкие рыдания:
   - Да, я знаю, что ты прав. Через несколько лет мы иначе будем глядеть  на
все это. Я.., я хочу.., чтобы.., чтобы... - Она употребила все  силы,  чтобы
не расплакаться, но рыдание все же вырвалось из горла. Джейсон почувствовал,
что в него словно выстрелили, он порывисто нагнулся к ней, подхватил на руки
и посадил к себе на колени.
   Его неожиданный порыв будто открыл некие шлюзы, тело Кэтрин  забилось  от
прорвавшихся слез, которые, похоже, копились  не  одну  неделю.  В  смятении
чувств она не замечала, что Джейсон, склонившись губами к ее волосам, что-то
тихо нашептывал. Постепенно рыдания стихли,  она  мирно  сидела  у  него  на
коленях, изредка всхлипывая.
   Словно отец, утешающий плачущего ребенка, Джейсон нежно  прошелся  по  ее
щекам своим носовым платком, и  она  живо  вспомнила  их  встречу  на  лугу.
Похоже, эта мысль пришла и к нему, потому что он прошептал:
   - Кажется, я заставляю тебя плакать. Это уже не в первый раз...
   Она посмотрела  на  него  заплаканными  глазами,  и  у  него  перехватило
дыхание. Господи! Она так мила, думал он, глядя на длинные ресницы, все  еще
подрагивающие губы. Его губы в полутьме коснулись ее губ, и  этот  нечаянный
поцелуй перехватил дыхание Кэтрин, пробудил в ней желание еще  к  одному,  и
Джейсон, словно в каком-то порыве, пробормотал:
   - Слушай, котенок, конечно, все у нас сложилось не правильно, но  сегодня
наша брачная ночь.  Другой  такой  никогда  не  будет,  может,  другие  ночи
откроют, что женились мы на незнакомых людях. Разве нельзя забыть всю горечь
и упреки, и.., и... - он помедлил. - О Господи! Я не знаю, что имею в  виду.
Но хоть сегодня не воюй со мной. Мы  должны  этот  несчастный  брак  сделать
настоящим!
   В полном согласии Кэтрин прижалась к нему и зовуще раскрыла губы. Джейсон
издал низкий стон и прильнул  к  ней.  Они  были  настолько  поглощены  друг
другом, что испытали некий шок,  когда  карета  остановилась  перед  отелем.
Джейсон подумал: как хорошо, что они приехали,  еще  несколько  миль  такого
неожиданного отклика со стороны Кэтрин, и он завершил бы  свадебную  поездку
прямо на полу кареты!
   Прилагая неимоверные усилия, чтобы не уподобиться возбужденному вепрю, он
проявил сдержанность, когда они достигли своих комнат,  отдал  распоряжение,
чтобы легкий ужин принесли к ним в апартаменты, и  неохотно  оставил  Кэтрин
переодеваться и привести себя в порядок после дороги.
   Меньше всего ожидавшая такого поворота событий, Кэтрин вся трепетала. Она
отодвинула горькую мысль, которая тлела теперь где-то в глубине,  что,  хотя
его так тянет к ней и хотя они проявили желание достигнуть согласия, ни разу
Джейсон не упомянул и даже не намекнул, что любит ее или что она значит  для
него больше, чем любая другая женщина! Она не хотела сейчас об  этом  думать
и, подгоняемая лихорадкой предвкушения, велела Жанне приготовить ванну.
   Впервые в своей жизни Кэтрин сознательно хотела вызвать  мужское  желание
и, торопливо перебирая платье за платьем, искала именно  такое.  Наконец  ее
взгляд остановился  на  неглиже,  которое  Джейсон  купил  вскоре  после  их
прибытия в Париж. Она не собиралась  носить  его,  частично  из-за  простого
упрямства, а частично от  врожденного  понимания,  что  подобные  вещи  были
изобретены с единственной целью - порождать соответствующие мысли и желания.
   Рубашка и халат были сшиты из пурпурного шелка,  настолько  густого,  что
казались почти черными, и нежная  алебастровая  кожа  Кэтрин  на  этом  фоне
выглядела очень чувственно. Рубашка, прилегая к груди  словно  вторая  кожа,
дальше струилась к ее ногам ярдами пурпурного облака. Держалась она лишь  на
двух узеньких бретельках на плечах и, внутренне  трепеща,  Кэтрин  понимала,
что  через  несколько  минут  одним  легким  взмахом  Джейсон  сбросит   эти
бретельки.
   Длинные, широкие рукава халата и были, и не были  на  ней  -  сквозь  них
просвечивали ее прелестные белые руки.  Длинный  шлейф  таил  свой  соблазн.
Такой вошла она в комнату, где ее ожидал Джейсон.
   Он стоял спиной к ней  и  глядел  в  балконное  окно.  На  мгновение  она
задержалась в дверях, охватив взглядом накрытый на двоих  маленький  столик,
мягкий свет свечей, высокого мужчину, еще не замечающего ее присутствие.  Он
уже был в шелковом халате, волосы его влажно блестели, говоря о том, что  он
также успел принять ванну.
   Поколебавшись, внезапно ощутив какую-то неуверенность,  она  поняла,  что
сейчас  самое  время  повернуться  и  убежать  -  сейчас,  пока  он  еще  не
почувствовал, что она здесь. Ускользнуть в свою комнату и послать  с  Жанной
записку, что она заболела и не может  видеть  его  сегодня.  Интуитивно  она
знала, что он не возьмет ее силой в этот вечер. Но пока она  переминалась  в
нерешительности, он угадал ее присутствие и медленно повернул к ней лицо.
   Внезапно огонь его глаз заставил было ее вихрем броситься из комнаты, но,
не слушая пугающие  удары  сердца,  она  улыбнулась  застенчивой  улыбкой  и
позволила высокому мужчине усадить себя за стол. Она так  остро  чувствовала
рядом его зеленые глаза, потемневшие от желания, его откровенно ждущий  рот,
что сам ужин не остался в ее памяти. Позже она никогда не  могла  вспомнить,
что они ели и пили, только его лицо, темное и  неразличимое,  да  сверкающие
глаза отпечатались в ее памяти. Глядя, как длинные  пальцы  небрежно  держат
хрустальный бокал, она не могла  унять  дрожь  возбуждения,  пробегавшую  по
телу. Скоро она окажется во власти этих длинных пальцев и худых  рук,  и  от
этой мысли что-то больно  сжалось  в  ее  лоне.  Не  в  силах  выносить  эту
неопределенную тишину комнаты, Кэтрин неожиданно вскочила.
   - Зд.., здесь.., здесь ужасно жарко. Так хочется глотка свежего воздуха!
   Джейсон следил, как она  прошла,  волоча  шлейф,  распахнула  французские
двери - прохладный  ночной  воздух,  неся  легкий  аромат  цветущих  акаций,
заполнил комнату. Все ее тело напряглось, когда она невидяще взглянула вниз,
и скорее почувствовала, чем увидела, что сзади подошел Джейсон.  Он  положил
ей на плечи 3(свои  теплые  и  нежные  руки,  уловив  легкую  дрожь  страха,
пробежавшую по ее телу.
   Джейсон твердо привлек ее к себе, но несколько секунд  не  делал  ничего,
что могло напугать ее, только медленно проводил руками по ее плечам,  рукам,
в то время как его губы искали и касались чувствительных точек в тех местах,
где шея переходила в гладкие плечи. Только тогда, когда он почувствовал, что
она совсем расслабилась, он медленно повернул к себе ее лицо. Сердце  Кэтрин
едва не выскочило из груди.
   При свете луны, как двое незнакомцев,  они  словно  изучали  друг  друга,
потом Джейсон поцеловал ее.  Это  был  нежный,  вопрошающий  поцелуй,  но  и
требовательный, страстный, и  Кэтрин  пошла  ему  навстречу.  Когда  Джейсон
оторвался от ее губ, кровь в ее  висках  стучала,  она  чувствовала  жадную,
пульсирующую боль в глубине своих чресел. Его глаза изучали ее лицо,  увидев
то, что было нужно, он молча  подхватил  ее  на  руки,  и  они  оказались  в
спальне.
   Одним быстрым, рассчитанным движением сбросив халат и рубашку и уложив ее
на постель, он хрипло выдавил:
   - Надеюсь, ты  не  замыслила  снова  выскользнуть  из-под  меня  в  самый
ответственный момент? - И сверкнул в темноте белоснежными зубами.
   Слишком остро ощущая власть его сильного, горячего тела, она только молча
взирала перед собой,  а  когда  он  закрыл  собой  весь  мир,  ее  тело  так
сплавилось с ним, что даже тень не проскользнула бы между ними. Его  твердый
и опытный рот сомкнулся на ее губах, и впервые получил отклик на свой голод.
Он раздвинул ее губы и стал жадно пить сладость ее рта, в то время  как  его
руки захватили в плен ее тело.
   Он был нежен, дождавшись своего часа, его рот следовал за его руками,  по
мере того как они двигались от ее плеч к  груди.  Все  чувства  Кэтрин  дико
обострились.  Повинуясь  инстинкту,  ее  руки  отправились  в  нерешительное
путешествие по его телу, медленно прошлись по мускулистому торсу,  потом  по
широкой спине и твердым ягодицам, потом набрались мужества, чтобы  коснуться
его так, как она  сделала  это  однажды  в  гостинице.  Но  теперь  не  было
надобности сдерживать это мужество, потому что Джейсон  нежно,  но  уверенно
направлял ее руку к себе, а когда ее ладонь сомкнулась вокруг  его  мужского
начала, с губ Джейсона сорвался низкий стон наслаждения.
   - Котенок, ах.., теперь не так, вот так... Он опытно учил, как доставлять
удовольствие мужчине, положив свою руку поверх ее руки и искусно  показывая,
что надо  делать,  поощрял  ее  продвижение  ласковыми  словами,  когда  она
запиналась.
   Через несколько секунд он довольно прошептал:
   - Помедленнее, моя ласковая, помедленнее, или я кончу раньше, чем начал!
   Потом он тихонько отстранился от нее, но руки его продолжали  свое  дело,
лаская, раскрывая ее тело и медленно продвигаясь по втянутому животу вниз.
   Непроизвольный импульс заставил ее сдвинуть  ноги,  "  и  руки  мгновенно
остановились. Пригнувшись к ее губам,  он  шепнул:  "Котенок?"  -  и  крепко
поцеловал  ее.  Она  задохнулась,  и  бедра  сами  раздвинулись,  открывшись
ласковым прикосновениям.
   Ее тело горело, его  губы  и  руки  продолжали  возбуждать  его,  вызывая
неведомые  чувства,  бессознательно  она  застонала,  ее  руки  снова  жадно
обхватили его. На этот раз она самостоятельно делала то, чему  он  ее  учил.
Она дрожала от страсти, а потом испугалась,  что  может  закричать  от  того
удовольствия, которое медленно и нежно он давал ей, когда входил в нее.  Это
было  самое  сладостное  облегчение,  какое  только  могло  быть,  и   вздох
удовлетворения слетел с ее губ. Джейсон хрипло засмеялся: "Это еще  не  все,
сладкая моя, ты только начинаешь учиться".
   Потом он начал глубоко двигаться  в  ней,  и  сильные,  глубинные  эмоции
слились в одну сладостную боль между ног. Ее руки судорожно  бились  об  его
спину, бессознательно заставляли его  двигаться  снова  и  снова,  его  тело
отвечало на ее порывы, и он вторгался в  нее  все  сильнее  и  глубже.  Тело
Кэтрин натянулось, как тетива, экстаз, растущий внутри нее, вдруг взорвался,
и  она  понеслась  куда-то  в  ошеломляющем,  чувственном   облаке   чистого
наслаждения.
   Она была  так  этим  потрясена,  что  не  заметила  извержения  Джейсона,
последовавшего вскоре за ее собственным. Когда она вернулась  к  реальности,
то почувствовала себя в его руках, словно в колыбели, в то время как руки  и
губы продолжали ласкать ее тело.
   На протяжении всей ночи Джейсон снова  и  снова  возбуждал  ее  до  такой
точки, когда она почти впадала в безумие, и тогда  только  овладевал  ею,  и
каждый раз она проходила через упоительный  взрыв,  предвещающий  завершение
экстаза. Он не мог оторваться от нее ни на минуту, оставляя ей лишь  краткую
передышку, прежде чем его тело снова толкало  его  на  обладание.  И  Кэтрин
жаждала  этого  обладания,  как  и  он,  и  на  его  жар  отвечала  вспышкой
собственного огня. Она остановила его только один раз - когда темная голова,
лаская, спустилась по ее животу и его губы,  вслед  за  пальцами,  оказались
между ее бедер. Она вскрикнула,  задыхаясь,  и  попыталась  отстраниться  от
него: "Нет.., нет... Я не.., нет!"
   Слабая улыбка изогнула его губы:
   - Не обращай внимания. В следующий раз как-нибудь я научу тебя всему, что
бывает между мужчиной и женщиной. Ты  такая  восприимчивая  ученица,  любовь
моя, что я забыл даже, что ты еще почти девственница.
   Потом он поцеловал ее, и она обо всем забыла в его объятиях, погружаясь в
волны удовольствия, когда он ее нежно ласкал.
   Рассвет наступил раньше, чем она наконец погрузилась в сон, а проснувшись
через  несколько  часов,  обнаружила,  что  находится  в  своей  спальне.  В
изумлении смотрела  на  знакомые  занавеси,  а  когда  вспомнила  обо  всем,
происшедшем минувшей ночью, жаркий румянец  залил  ей  щеки,  и  она  совсем
по-детски зарылась с головой  в  одеяло.  Теперь  она  живо  вспомнила,  как
Джейсон поднял ее на руки  и  перенес  в  ее  спальню.  Положив  под  теплое
покрывало, поцеловал в распухшие от любовных ласк губы и прильнул головой  к
шее, бормоча:
   - Если я останусь с тобой, то буду заниматься любовью целый день и  целую
ночь тоже! - Он хотел уже отойти, но Кэтрин с вновь обретенной доверчивостью
сама потянулась к нему  и  сознательно  дотронулась  до  него...  Со  стоном
обновленного желания он  опустился  рядом  с  ней,  и  между  ними  еще  раз
свершилось волшебство.
   Но теперь воспоминания об этой  ее  дерзости  вызвали  еще  более  жаркий
румянец, и она подумала: как после вчерашней ночи  сумеет  взглянуть  ему  в
глаза. И все горькие, нежеланные мысли, которые она вчера отгоняла от  себя,
вновь вернулись, чтобы беспощадно терзать ее.
   Ни разу за всю прошедшую ночь, даже  когда  страсть  их  достигла  своего
пика, он не упомянул о любви. Правда, он говорил любовные слова, называл  ее
своей маленькой любовью, но ни разу не дал  ей  понять,  что  хочет  чего-то
большего, чем отзывчивое тело в его руках.
   Кэтрин могла обмануть себя один раз, но мысль о других ночах,  когда  она
будет принадлежать ему, зная, что он не любит ее, была невыносима!  Ведь  не
сможет она отталкивать его, когда он станет приходить  к  ней,  уверенный  в
своих супружеских правах? Если бы только он сказал, что любит  ее,  если  бы
только любил ее!
   Эти беспокойные мысли не оставляли ее и тогда, когда  она,  не  чувствуя,
принимала ванну, когда одевалась с помощью Жанны. Глядя на себя  в  зеркало,
пока Жанна расчесывала и убирала ее блестящие волосы, она озабоченно  искала
на своем лице признаки того, что она стала иной. Но зеркало отражало  то  же
самое лицо, хотя она стала иной - и не было смысла отрицать это.
   До прошлой  бурной  ночи,  любя  его  в  глубине  своего  существа  и  не
признаваясь себе в этом, она думала, что все еще остается самой  собой:  той
Кэтрин, которая злобно поклялась в Лондоне, что еще заставит его стать перед
ней на колени. Но это было до того, как он женился на ней и до прошлой ночи.
Теперь она чувствовала себя затерянной в море неопределенности. Без  жгучего
чувства несправедливости, которое поддерживало и подкрепляло ее, она ощущала
странным образом, что от нее что-то отняли - словно она потеряла себя.
   В таком зыбком и тревожном смятении  она  прошла  в  маленькую  гостиную;
стараясь избежать встречи с Джейсоном до тех пор, пока не сможет  собраться.
Она  собиралась  дать  распоряжение,  чтобы  вывели  ее   верховую   лошадь:
удалившись от места их недавней близости, она хотела найти какое-то решение,
но в этот момент возмущенный голос кузины Элизабет остановил  ее  на  месте.
Дверь между апартаментами была открыта, и она хорошо слышала этот неприятный
голос.
   - Как ты мог? Неужто то, как ты занимался  любовью  со  мной,  ничего  не
значит для тебя? Как мог ты быть со мной  одну  ночь  и  на  следующую  ночь
бежать с другой?
   - Элизабет, мы уже говорили с тобой об этом. Я не люблю тебя и никогда не
любил. Я наслаждался твоим телом - а какой мужчина отказался бы от этого?  Я
никогда не скрывал этого. Но я не люблю никакую женщину!
   Его голос звучал холодно. Кэтрин,  не  в  состоянии  шелохнуться,  только
дрожала, каждое слово разрушало и без того слабые иллюзии, его чувства к ней
не глубже обыкновенной животной похоти.
   - А ее ты любишь? - услышала она голос Элизабет.
   - Не будь глупышкой! Я только что сказал, что не люблю никакую женщину, -
отрезал Джейсон, голос его стал гневным, означая, что он готов на все,  лишь
бы избавиться от нее побыстрее.
   Но Элизабет проигнорировала это предупреждение и снова закричала:
   - Тогда почему же ты женился на ней?
   - Потому что, - грубо рявкнул он, - пришло мне время обзавестись женой, а
по случаю, и сыном, чтобы  было  кому  унаследовать  поместье.  Твоя  кузина
молода и достаточно здорова, чтобы нарожать мне  столько  детей,  сколько  я
пожелаю.
   - Но я тоже это могу! - упрямо не унималась Элизабет.
   - Нет, не можешь, - жестко отрезал он. - С Кэтрин я буду уверен, что  мои
сыновья это действительно мои сыновья, а не отродья того последнего мужчины,
перед которым ты раздвинула свои ляжки.
   Последовал какой-то вопль, послышался звук сильного шлепка. Затем Джейсон
произнес ровным тоном:
   - Я заслужил это. Но ты не должна была приходить сюда без  приглашения  и
бросать нашу прошлую связь мне в лицо. И ты не имела права задавать  вопросы
о мотивах, почему я женился на твоей кузине. Я думаю, тебе  лучше  уйти.  Ты
уже  достаточно  сказала,  и  мне  нечего  добавить  к  нашему   неприятному
разговору.
   - Это мы еще посмотрим! - злобно выпалила Элизабет. - Я  вот  думаю,  что
сделает молодая новобрачная, узнав о твоих хладнокровных мотивах, побудивших
тебя жениться на ней? Я хотела бы также знать, понравится ли  ей,  когда  до
нее дойдет, что  она  просто  племенная  самка  для  производства  маленьких
Сэвиджей как наследников?.
   Так вопрос не стоит. Ты сейчас же уйдешь  отсюда  и  никогда,  если  тебе
дорога жизнь, не будешь иметь никаких дел с  моей  женой!  -  Угроза  в  его
голосе была столь ощутима, что Элизабет едва не задохнулась от гнева.  После
минуты молчания Кэтрин услышала, как хлопнула входная дверь.
   Онемевшая, со спутанными мыслями, Кэтрин стояла в  ледяном  отчаянии,  не
имея сил даже шелохнуться. От самой мысли, что прошлой ночью Джейсон  был  с
ней такой же, как с другой женщиной, она испытывала острую боль, а осознание
того, что этой женщиной была Элизабет, ее собственная кузина,  наполняло  ее
отвращением.
   Дрожащей рукой она закрыла рот, чтобы сдержать подступающую  тошноту,  со
стоном бросилась в свою спальню. Ее всю трясло,  каждое  подслушанное  слово
горело в мозгу. Она медленно опустилась на пол возле кровати. Воспоминание о
том, что в это самое утро Джейсон занимался с  ней  любовью  на  этой  самой
кровати, почти задушило ее. Немедленно  бежать!  Зная  то,  что  она  теперь
знала, она сойдет с ума, если он еще раз дотронется до нее! Она  не  вынесет
этого! Лихорадочно окинув комнату взглядом, она остановила глаза на шкатулке
с драгоценностями, все еще открытой с утра, - Жанна  взяла  оттуда  для  нее
нитку жемчуга.

Глава 22

   Сцена с Элизабет была отвратительной, и Джейсон  невыразимо  обрадовался,
когда она хлопнула дверью. Проклятие! Ну и сварливая баба! Настоящая мегера!
Он бы обошелся с ней иначе, если бы она не заявилась к нему как ангел мести.
Никто