еперь,  когда  ему  почти  шестьдесят,  вдруг
обнаружилось, что ситуация изменилась. Это глубоко ранило его: как же так  -
его жена не может  обновить  гостиную,  а  сам  он  не  в  состоянии  купить
породистую охотничью собаку, о которой мечтает его сын? Его просто  выводило
из себя, что он больше не может позволить себе делать дорогие подарки  своим
замужним дочерям. И все вернулось бы на  круги  своя,  если  бы...  Если  бы
только Мелисса согласилась выйти замуж!
   С неудовольствием Джош посмотрел на девушку. Молодая  и  привлекательная:
длинные каштановые локоны ниспадали на  изящные  плечи,  глаза  потрясающего
цвета - золотистого топаза, ярко сверкающие  из-под  густых  ресниц,  черные
дуги бровей подчеркивали миндалевидный разрез глаз. А ее маленький  носик  и
полные,  красивого  рисунка,  губы  делали  ее  просто  неотразимой.  Ничего
удивительного, что сыновья многих плантаторов из благополучных семей  искали
ее благосклонности. Конечно, Джош понимал, что наследство,  которое  отойдет
Мелиссе, тоже немаловажно, но и без него она, бесспорно,  притягательна  для
многих. Высокая, стройная, девушка двигалась с непринужденной грацией. Когда
она улыбалась, большие глаза сияли и сердца многих  мужчин  начинали  биться
быстрее. Да, Джош был вынужден признать, что, когда племянница в ударе,  она
абсолютно неотразима.
   Но сейчас она была в другом настроении.  Яростные  взгляды,  которые  она
кидала на Джоша, заставляли его нервничать. Он всегда знал, чего  ему  ждать
от своих покорных дочерей,  как  себя  держать  с  ними.  Но  Мелисса...  Он
вздохнул. "Да, во всем виноват ее отец, - думал Джош мрачно. - Если  бы  Хью
воспитывал ее должным образом! Мелиссе было  десять  лет,  когда  умерла  ее
мать, а Хью вырастил ее неуправляемой и  дикой,  как  цыганка.  Похоже,  Хью
наслаждался своенравием и непокорством дочери, совершенно  не  сдерживая  ее
порывы".
   Список недостатков Хью-воспитателя мог быть бесконечным. Настроение Джоша
совсем упало. Нравилось ему или нет, но Мелисса  такая,  какая  есть,  и  он
понимал, что слишком поздно пытаться сделать из нее леди. Но в одном дядюшка
стоял на своем: Мелисса должна понять, что выйти замуж - это  дело  чести  и
что не только он и Салли выиграют от этого, но и она сама, и Захарий. "Кроме
того, - подумал Джош с гневом, - если  Лисса  вскоре  не  выйдет  замуж,  ее
станут называть старой девой!" Его собственные дочери  вступили  в  брак  до
того, как им исполнилось двадцать лет,  и  ни  одна  нормальная  женщина  не
захотела бы, подобно его племяннице, сидеть в девицах до двадцати двух!
   Продолжая атаку, Джош начал  было  приводить  новые  аргументы  в  пользу
замужества, когда вдруг дверь библиотеки распахнулась и грохнулась о  стену.
Удивленно обернувшись, Джош увидел на пороге молодого человека, неприязненно
смотревшего на него. Захарий!
   Сходство брата и сестры было  явным,  разве  что  жесткие  черные  волосы
Захария и некоторые черты лица отличали его от Мелиссы. В  девятнадцать  лет
он выглядел зрелым мужчиной: широкоплечий, с бронзовыми  от  загара  руками,
которые были видны  из-под  закатанных  рукавов  белой  рубашки,  с  тяжелой
челюстью и сердитым взглядом карих глаз. Джош внутренне вздрогнул:
   Захарий явился спасать сестру. В нем было что-то грубоватое, первобытное,
когда он вот так стоял в дверях, высокий, готовый ринуться в любой момент  в
атаку.
   Коричневые бриджи обтягивали мускулистые ноги, соломинки прилипли к ним и
к ботинкам: было ясно, что он явился прямо из конюшни.
   Нахмурившись, он заявил с раздражением:
   - Если вы снова ругаете Лиссу за то, что она не выходит за  этого  нахала
Джона Ньюкомба, мне придется принять свои меры, дядя Джош! Я не позволю  вам
поднимать шум вокруг сестры!
   Джош вспыхнул:
   - Я никогда не поднимал шума вокруг твоей сестры!
   В глазах Мелиссы запрыгали чертики, и она сладко пропела:
   - А кто же тогда ко мне придирается, дядюшка?
   Как бык, оказавшийся между двумя  хищниками,  Джош  растерянно  переводил
взгляд с брата на сестру, потом гневно воскликнул:
   - Не желаю разговаривать с вами в  подобном  тоне.  Я  вернусь  завтра  и
посмотрю, способны ли вы рассуждать, как взрослые люди.
   Захарий бесцеремонно расхохотался прямо  дядюшке  в  лицо,  и  Мелисса  с
сожалением увидела, как Джош Манчестер повернулся и с чувством оскорбленного
достоинства удалился: девушка ненавидела эти схватки, искренне любя  его,  и
ей было трудно противиться его воле.
   Плюхнувшись в одно из залатанных кожаных кресел и  перекинув  ногу  через
его подлокотник, Захарий сказал:
   - И почему дед не мог оставить деньги Салли отдельно?
   - Потому, - сухо ответила сестра, - что он не хотел, чтобы состояние было
промотано, прежде чем тебе исполнится двадцать один год.
   Брат посмотрел на нее:
   - Или до тех пор, пока ты не выйдешь замуж, моя дорогая.
   Мелисса поморщилась:
   - Я знаю. И черт с ним. Если  Джошу  не  повезло  в  его  делах,  а  отец
оказался таким неудачным плантатором... - Она махнула рукой.
   Оба помрачнели. Два года - срок ожидания небольшой.  И  тогда  деньги  по
закону станут их. Но если каждый день приходится думать, не рухнет ли  крыша
над головой, - то это слишком долго...
   Мелисса тихо спросила:
   - Как ты думаешь, мне следует принять предложение Джона Ньюкомба?
   - Этой вороны? Да никогда, - взорвался  Захарий.  -  Если  ты  не  хочешь
выходить замуж за какого-то парня, то тебя никто не заставит этого  сделать.
А его я просто не выношу, он...
   Мелисса улыбнулась. Что бы она ни делала, Зак всегда был на  ее  стороне.
Но иногда она думала: а в глубине сердца не хотел ли он сам, чтобы она вышла
замуж? Конечно, ее замужество решило бы многие проблемы.
   На какой-то миг девушка представила  себе,  что  было  бы,  если  бы  это
случилось. Дядя Джош и тетя  Салли  не  станут  больше  смотреть  на  нее  с
упреком. Кредиторам будет заплачено. Они с Захарием смогут спокойно спать по
ночам, зная, что Уиллоуглен в безопасности.  Появятся  деньги  на  слуг,  на
ремонт дома и всех хозяйственных построек...
   Мелисса отвернулась  от  Захария  и  посмотрела  в  окно.  Там  виднелись
конюшни, тянувшиеся от  высоких  дубов,  беспорядочно  растущих  на  большом
участке, покрытом травой. Если бы с доверенностью все было в порядке,  можно
было бы построить новые конюшни,  ее  любимец,  породистый  гнедой  жеребец,
содержался бы в достойных условиях. В конце концов, разве не  Фолли  спасает
их от полного разорения? Разве не победы молодого жеребца на соревнованиях в
Вирджинии и Мэриленде в прошлом году спасли Уиллоуглен от  продажи  со  всем
имуществом, вплоть до наковальни?
   Горько улыбнувшись, Мелисса вспомнила,  как  весной  1809  года,  вопреки
мудрым советам знатоков, Хью поехал в Англию покупать лошадей, взяв с  собой
шесть лучших кобыл, чтобы  случить  их  с  породистым  жеребцом.  Он  мечтал
возместить семье состояние, которое промотал, путем разведения в Уиллоуглене
превосходных скаковых лошадей. Но, как и большинство планов Хью, его замысел
не удался.
   Многочисленные развлечения в Лондоне закружили его, и  он  растратил  все
деньги, с которыми приехал. Вернувшись в Луизиану, он не  только  не  привез
английских кобыл, которых собирался  купить,  но  даже  из  своих  племенных
привез только  одну.  Это  была  лошадь  Мелиссы,  по  кличке  Мундаст,  она
происходила от Сан-Легер, победительницы 1795  года  в  Хамблтоне,  и  внука
Эклепса, одного из самых замечательных жеребцов тех лет.
   Мелисса и Захарий  разделяли  мечты  отца  и  с  волнением  ждали  его  в
Уиллоуглене, страстно желая увидеть новых лошадей, радуясь, что когда-нибудь
их животные достигнут уровня известной английской  чистой  породы.  Для  них
было настоящим ударом, когда они узнали, что результаты предприятия  свелись
к одному жеребенку, которого вынашивала Мундаст. К счастью, почти  с  самого
рождения Фолли показал и скорость, и характер  своих  известных  предков,  а
мечта Хью перестала казаться столь уж недосягаемой.
   Тень сожаления набежала на лицо Мелиссы,  из  ее  груди  вырвался  слабый
вздох. Услышав его, Захарий ласково спросил:
   - Ты что? Из-за чего переживаешь? Уж, конечно, не из-за  стычки  с  дядей
Джошем? Мелисса печально повернулась к нему.
   - Нет, не из-за него, хотя мне совсем не нравится с ним спорить. Я просто
думала об отце, и мне так захотелось, чтобы  он  был  жив  и  увидел  успехи
Фолли! Он бы очень обрадовался его последней победе.
   Гораздо менее сентиментальный, чем сестра, Захарий ехидно заметил:
   - Будь благодарна, что он сохранил хоть несколько жалких лошадей и  скот,
а наш Уиллоуглен не пошел с аукциона. Хорошо,  что  отец  заставил  адвоката
составить документы так, что вся живность принадлежит тебе, иначе мы  сейчас
тут бы не сидели. Животные - твоя собственность, и, слава Богу, они не могут
быть проданы за его долги. Вот за это я страшно ему  благодарен.  -  Захарий
посмотрел на Мелиссу с кривой усмешкой. - Единственный раз в жизни наш  отец
поступил разумно. Уиллоуглен - это мое наследство, а Фолли и все животные  -
твое. Но он  знал,  что  ничто  на  свете  не  заставит  нас  разделить  это
имущество.
   Мелисса по-прежнему хранила  молчание,  и  его  улыбка  исчезла.  Захарий
поднялся, пересек комнату и встал перед сестрой: в его  голосе  была  слышна
горячность.
   - Лисса, если бы ты только знала, как я завидую твоим  лошадям  и  прочей
живности. Ведь ты не захочешь разделить наше наследство  еще  с  кем-то?  Ты
оставишь Уиллоуглен?  -  Его  губы  скривились.  -  Хотя  это  было  бы  так
естественно, - Бог знает, что может тебя здесь удержать.
   Возмущенная словами брата. Мелисса побледнела.
   - О, Зак! Не говори так! Мы поклялись, что осуществим мечту Хью, и мы это
сделаем!
   Успокоенный заявлением сестры, Захарий расслабился  и,  слегка  оттолкнув
ее, улыбнулся:
   - Да, мы это сделаем, если кредиторы не помешают.
   - Нет, почти всем заплачено,  а  тех,  кто  остался,  я  смогу  уговорить
подождать.
   - И англичанина? - спросил Зак. Мелисса покраснела:
   - Ты знаешь, у нас нет таких денег. Наше счастье, что он еще  "не  давит.
Расписка Хью просрочена...
   Речь шла об еще одном неприятном последствии путешествия  Хью  в  Англию:
расписке за проигранные в карты деньги. Двадцать пять тысяч  долларов.  Дети
Хью узнали о ее существовании  только  через  несколько  месяцев  после  его
смерти. Это был удар, который Захарий перенес хуже, чем Мелисса.
   Мелисса вела хозяйство очень бережливо, и Захарий стыдился за себя  -  он
мало чем мог помочь в денежных делах. Его юное лицо выражало смущение.
   - Если бы нашелся какой-то выход с этой проклятой доверенностью!  Ты  все
потеряешь, пытаясь спасти имение для меня!
   Мелисса уже привыкла, что всегда  начинался  яростный  спор,  когда  она,
заработав хоть какие-то деньги, пыталась  поддержать  плантации,  завещанные
Заку, и спокойно сказала:
   - Хорошо. Поместье может быть продано, но ведь это ужасно. Из Уиллоуглена
мог бы получиться прекрасный конный завод. Неужели не ясно,  что  с  помощью
побед Фолли мы дотянем  до  окончания  срока  доверенности?  Нам  необходимо
использовать любую возможность для общего блага.
   Захарий невольно засмеялся:
   -  О,  Лисса!  Ты  всегда  умеешь  так  разумно  объяснить!  Если  бы   я
когда-нибудь смог тебе отплатить за все! Может, и  впрямь  Уиллоуглен  снова
будет приносить прибыль?
   - А разве ты сомневаешься? - тихо  спросила  Мелисса.  -  Неужели  мы  не
сумеем этого добиться?
   - Сумеем, - кивнул Захарий чуть смущенно. - Просто  мне  жаль,  что  тебе
приходится тратить на меня свои деньги, - его лицо  потемнело,  -  думать  о
том, что ты вынуждена выдерживать бой с дядей Джошем и тетей Салли,  которые
всяческими путями пытаются выдать тебя замуж за кого угодно.
   Громко расхохотавшись, Мелисса сказала:
   - Не за кого угодно. Только за богатого и из хорошей семьи. Кем они могли
бы гордиться. Вдруг заинтересовавшись, Зак спросил:
   - А сама ты хотела бы за кого-то выйти замуж? Я могу  понять,  почему  ты
отказываешь Джону Ньюкомбу, но есть и другие, получившие от тебя отказ.
   Мелисса нетерпеливо вздохнула:
   - Так трудно объяснить. Я сама не понимаю. Думаю, что просто  еще  никого
не встретила, кто бы заставил меня чувствовать нечто подобное тому, что тетя
Салли к дяде Джошу. Они обожают друг друга, и он для нее готов на все, да  и
она способна умереть за него. Мне хочется  такой  любви.  Не  просто  теплых
чувств, которые через несколько  месяцев  или  лет  испарятся,  и  останется
только семья. Муж заведет в городе любовницу, а я  буду  каждый  год  рожать
детей и обмениваться рецептами настоек с тетей Салли.  -  Вдруг  смутившись,
Мелисса покраснела и добавила:
   - Я знаю, тебе смешно это слушать, но ты сам спросил.
   Захарий обнял ее за плечи и улыбнулся:
   - Хорошо, я  все  же  надеюсь,  что  рано  или  поздно  ты  действительно
влюбишься в достойного человека, богатого и порядочного.
   Увидев возмущенный блеск в глазах сестры, Захарий широко улыбнулся:
   - Ну ладно, ладно.  И  слова  сказать  нельзя.  Давай,  сестренка,  пошли
работать. -  А  если  мы  не  хотим,  чтобы  стадо  отвергнутых  поклонников
увеличивалось,  надо  что-то  сделать  с  твоей  внешностью.  Даже  я  вижу,
насколько ты соблазнительна.
   У Мелиссы поднялось настроение от  его  шутки.  Вместе  с  Захарием  она,
улыбаясь, вышла из комнаты, но некоторое время спустя, чистя Фолли,  девушка
вспомнила утренний спор. Положив голову на сильную шею коня,  она  принялась
медленно перебирать пальцами его густую черную гриву.
   - Может быть, я просто дурочка  и  зря  жду  этой  "настоящей  любви"?  -
спросила она тихо.
   Фолли, казалось, понял, о чем хозяйка спрашивает его. Жеребец повернул  к
ней свою красивую голову и потерся о ее  плечо.  Мелисса  улыбнулась,  и  на
некоторое время печальные мысли оставили ее.
   Она вышла из стойла и невольно оглянулась, любуясь высоким  мощным  телом
гнедого жеребца. Красивое, хорошо сложенное  животное  на  длинных  стройных
ногах; его шкура блестела, точно отполированное красное дерево,  а  грива  и
ноги были черные. Как будто чувствуя на себе взгляд  Мелиссы,  Фолли  выгнул
шею, красуясь перед хозяйкой.
   Между ними была какая-то связь, и это понятно. Она присутствовала при его
рождении, видела его первые попытки встать на тоненькие ноги. Мелисса  учила
его самым простым командам, и он всегда радостно выполнял все ее приказания.
Другим Фолли тоже подчинялся - он был  слишком  деликатен,  чтобы  этого  не
делать, но тогда в его поведении не было такого желания  доставить  человеку
удовольствие, которое  проявлялось  при  выполнении  команд  своей  хозяйки.
Девушка отвечала ему такой же преданностью, порой удивляясь  -  неужели  она
любит коня больше, чем многих людей? И уж, конечно, Мелисса находила, что он
гораздо лучше, чем вздыхатели, просившие ее руки.
   Слегка поглаживая Фолли,  девушка  нахмурилась.  Иногда  ей  приходило  в
голову, что она просто ненормальная: почему она, предпочитает компанию коня,
а не мужчины? Почему не испытывает ни малейших чувств  к  Джону  Ньюкомбу  и
некоторым  другим  молодым  соседям,  недвусмысленно  выражавшим   ей   свою
глубочайшую симпатию? Ей искренне нравился Джон Ньюкомб,  ей  было  приятно,
что его руки задерживались на ее теле, когда он помогал ей слезать с  лошади
или выйти из экипажа. Но девушка никогда  не  чувствовала  желания  испытать
нечто более интимное; никто не возбудил в ней страстного желания укрыться  с
молодым человеком от глаз старших и разделить восторженные тайные поцелуи, о
которых рассказали ей кузины, испытавшие, что такое любовь.
   "Может  быть,  -  думала  она  печально,  -  если  бы  Уиллоуглен  был  в
безопасности и не было такой кучи дел, она бы обратила свои мысли  в  другую
сторону. Но желала ли она, чтобы какой-то человек стал  хозяином  ее  жизни,
всего ее существа, контролировал бы ее поступки?"
   Хью предоставил Мелиссе полную свободу, и даже если бы Захарий был старше
ее, ему никогда бы не удалось запретить сестре делать то, что она хочет, или
командовать ею, указывать, что можно, а чего нельзя; но что касается мужа...
Девушка перевела дух - муж имеет на это право, и не только  по  отношению  к
ней, но и ко всему, чем она владеет. Как только она выйдет замуж, ее свобода
улетучится, она перестанет быть хозяйкой своей  жизни.  Душой  и  телом  она
будет принадлежать мужу, хотя,  впрочем,  предполагается,  что  и  он  будет
принадлежать ей.
   Мелисса слабо  улыбнулась.  Найдется  ли  когда-нибудь  человек,  который
понравится ей, кто безумно полюбит ее? Кто будет принадлежать ей  и  кому  -
она? Человек, который не захочет выпускать ее из своих объятий,  разбудит  в
ней страсть и желание?
   Такого она еще не встретила. А пока не найдет, она не собирается выходить
замуж и не позволит дяде Джошу и тете Салли заставить ее выйти за нелюбимого
лишь для того, чтобы тетя Салли смогла получить деньги по оставленной  дедом
доверенности. А если она никогда не встретит такого человека? Плохо ли  это?
Мелисса подумала, что, пожалуй, нет, ее устраивает ее  жизнь.  Что  касается
любви - это, возможно,  выдумка,  хотя  замужество  без  взаимных  чувств  -
сплошной ад.

Глава 2

   Доминик Слэйд, навестивший своего  брата  Моргана  в  гостеприимном  Шато
Сент-Андре, что  в  нескольких  милях  к  югу  от  Нью-Орлеана,  целиком  бы
согласился с рассуждениями Мелиссы о любви. Он согласился бы и с ее  оценкой
брака! Это, считал он, ловушка, в которую он ни за что не попадет, сколь  бы
искусно ни была насажена приманка.
   Доминик не был против брака  вообще,  просто  для  него  самого  женитьба
представлялась невозможной. В свои тридцать два года он  очень  хорошо  умел
распознавать, когда матери горят желанием пристроить своих дочерей.  Доминик
Слэйд был весьма недурен собой, и, будучи лакомым кусочком в матримониальном
плане, приучил себя к осторожности в общении с молодыми леди, с которыми его
знакомили.
   Однако Морган, его старший брат, попытался совершить  трюк,  равносильный
предательству. Как  только  обед  в  Шато  Сент-Андре  закончился  и  братья
остались наедине, Доминик немедленно высказал брату свои подозрения.  В  его
холодных  серых  глазах  мелькнула  насмешка.  Губы  Доминика  изогнулись  в
иронической улыбке, и он протянул:
   - Что, Морган, ты взял на себя роль свахи? Или я ошибся? Тогда почему  ты
заставил  меня  переворачивать  этой  мисс  нотные   страницы,   когда   она
музицировала?
   Молодые люди сидели в  удобном  кабинете  Моргана  в  новом  крыле  дома,
пристроенном, когда брат десять лет назад женился на  Леони.  Морган  разлил
понемногу бренди. Насмешливая, слегка лукавая улыбка скользнула по его лицу,
и он пробормотал:
   - А мне казалось, я все так умно сделал... - Вручив  Доминику  рюмку,  он
добавил:
   - Я сказал Леони, что ты  сразу  догадаешься.  Но  она  так  хотела  тебя
перехитрить!
   - Я сразу понял, что твоя жена приложила  к  этому  делу  руку.  Она  так
счастлива с тобой, что не понимает - как можно  не  стремиться  к  браку.  -
Помолчав, Доминик недовольно сказал:
   - Если бы я хотел жениться, то обошелся бы без непрошеных сватов.
   - Без сомнения, - кивнул Морган. И со смешинкой в голубых глазах добавил:
   - Но до сих пор ты не обошелся.
   - Бог мой! - взорвался Доминик с  раздражением  и  удивлением.  -  Да  ты
перешел в стан моих врагов! Неужели я больше  не  могу  чувствовать  себя  в
безопасности даже с тобой!
   Морган засмеялся:
   - Только не начинай паковать вещи! Я обещал Леони, что сделаю все,  чтобы
заставить тебя понять, что ты на неверном пути. Но у меня нет  ни  малейшего
намерения бросать тебя на растерзание волкам! Ты должен гордиться  интересом
Леони к твоей  особе.  Она  беспокоится  о  тебе,  считает,  что  тебе  пора
остепениться, ведь семья - это